Генерал и девушка
Комплекс представлял собой сравнительно невысокие бетонные стены, неровным прямоугольником окаймлявшие просторный плац. Вроде бы ещё стела какая-то торчала, и имелись таблички с описанием подвигов героев былых времён. Всё было выдержано в прибалтийской стилистике, сочетающейся с российским размахом. Короче, сооружение производило впечатление.
Новоиспечённые лейтенанты, три бывшие курсантские роты, выстроились с одной стороны плаца. С другой стороны, на травянистом склоне, и за нашими спинами, на трибунах, толпились родные и близкие выпускников. По торцам заняли место оркестр, начальство и почётный караул.
Мы поочерёдно выходили к столам, стоявшим перед линией войск, получали дипломы из рук партийных и советских руководителей и возвращались в строй. Примерно за час управились. Затем начались выступления начальства.
С очередным словом от ветеранов к собравшимся обратился престарелый генерал. Фуражка сидела на нём как шляпка на грибе мухоморе, грудь серого кителя сверкала невероятным множеством орденских колодок. Стоя за трибуной, почётный военачальник монотонно бубнил свою речь в микрофон, навевая сон и почти не отрывая глаз от стопки бумаг. Судя по их количеству, речь его обещала длиться вечно.
Слушая генерала, молодые лейтенанты откровенно зевали, а иные пытались упасть в обморок. Не по слабости здоровья, а по причине жары и вчерашнего обильного возлияния.
Там история получилась такая: Ещё на втором курсе личный состав роты купил вскладчину навороченный по тем временам музыкальный центр. Чтобы вы поняли, насколько он был древний, скажу лишь, что магнитофон в нём стоял катушечный! Но система работала, и работала неплохо, хотя места занимала уйму. И вот по выпуску встал вопрос – куда этот самый центр девать? Предложений поступило три: выбросить с третьего этажа, подарить младшим товарищам или пропить. Единогласно проголосовали за третий вариант.
Активисты-алкоголики тут же метнулись в город, где сменяли систему на двадцатилитровую канистру самогона. Говорили, что он был термоядерный, настоянный на курином помёте. Не берусь судить, я, увы, в той пьянке не участвовал, но утром лично видел, как мои товарищи одного опившегося пытались привести в чувство. Безуспешно. На выпускные торжества он так и не поднялся. Очнулся и получил диплом поздно вечером, из рук сильно ругавшегося командира роты. А сейчас он ничего, жив-здоров и процветает, виделись недавно. Но это в будущем. Пока же народ изнывал от жары и похмелья. В основном, конечно, от похмелья. На этот случай позади строя курсировал фельдшер с литровой бутылью нашатырного спирта и рулоном ваты. Этим нехитрым снадобьем он взбадривал готовых отключиться юных офицеров. Кстати, к концу мероприятия они почти весь литр снюхали, но это так, к слову.
У нас в роте, в другом взводе, учился Игорь Ким. Высокий, красивый, кореец по национальности и просто хороший человек. Как-то так получилось, что за годы учёбы мы с ним практически не пересекались, даже в наряд вместе ни разу не сходили, поэтому больше я про него ничего не знал, да и сейчас знаю ненамного больше. Так вот к этому самому Киму приехали многочисленные родственники. Среди них присутствовали девушки. Одна, кореянка, разумеется, была особенно хороша: высокая, стройная, что называется фигуристая, пышноволосая по моде конца восьмидесятых и одетая в настолько короткую юбку и прозрачную блузку, что места для фантазии о её прелестях практически не оставалось — всё открывалось нескромным взорам, а взоров таких на неё устремилось предостаточно.
Если бы мы с Игорем дружили и я не был бы к тому времени женат, ей Богу попросил бы его познакомить меня с этой его родственницей. Но это уже из серии, что если бы у бабушки был член и тельняшка, то это была бы не бабушка, а матрос Железняк.
Так вот где-то в середине речи генерала вышеописанной девушке вдруг понадобилось перейти от одной группы родственников к другой. Всё бы ничего, но группы стояли по разные стороны плаца. Если двигаться в обход, по периметру мемориала, выходил почти километр. Девушка, очевидно, рассудила, что на высоких каблуках, да ещё и по жаре это будет слишком долго и нудно. И, приняв решение, пошла прямо через пустой плац, всего-то сто метров расстояние. Её каблучки зацокали по брусчатке, а то, что называлось юбочкой, взметнулось от лёгкого ветерка, налетевшего с моря. Зрелище впечатляло. Лейтенанты, кто ещё что-то соображал, очнулись и, вытаращив глаза и пуская слюни, сделали равнение на середину. Гражданские лица умолкли, поражённые подобной красотой и смелостью.
Генерал, уловив непривычную тишину в аудитории, отложил бумаги и, опустив очки, тоже уставился на девушку. Он смотрел на неё не отрываясь и провожал взглядом, но не вожделея, как молодняк, а просто любуясь и явно тоскуя по прошедшей юности, когда бы он такую эх, прижал бы в тихом уголке. Но увы, увы, сейчас сил его хватало лишь на то, чтобы смотреть. И генерал смотрел и смотрел, пока по плацу цокали каблучки.
Наконец девушка пересекла открытое место и смешалась с толпой. Генерал глубоко вздохнул, и микрофон разнёс этот вздох по комплексу, а потом снова забубнил по бумажке, теперь уже сбивчиво и совсем невнятно, быстро закончив своё выступление.
После его речи мы попрощались со знаменем училища, прошли торжественным маршем, рассыпая, к вящей радости детишек, чешую монет и последовала долгожданная команда:
- Вольно, разойдись.
Лейтенанты кинулись к родственникам, те к ним, и всё смешалось на мемориальном комплексе Марьямяги.
Впереди нас ждали отпуск и служба, у кого долгая, до самой пенсии, у кого не очень, а кто-то, как Игорёк Киселёв, умудрился написать рапорт об увольнении сразу же по прибытию к месту распределения. Но всё это меркло по сравнению с видением красавицы, гордо шагающей через плац. Она была как мечта, как предчувствие новой и радостной жизни.
***
Через много-много лет, на встрече выпускников, я напомнил эту историю Игорю Киму.
- Не помню. - Сказал он. - Вроде никаких девушек через плац не ходило.
- Да как же не ходило! - Горячился я. - Твоя не то родная, не то двоюродная сестра. Высокая такая, в короткой юбке, на каблуках, ну?
- А, ты про эту, - вздохнул Игорь, - она не сестра. Она тогда была моей девушкой.
- Повезло тебе, красивая. Женился?
- Разумеется. Только не на ней.
- Жаль.
- Ничего, жена не хуже. - Сказал Ким, не уточняя, что у них не сложилось с подругой. Спрашивать я не стал. Мы выпили ещё, и Игорь добавил: - Я тебе верю, но убей не помню, как она шла через плац.
- Зря не помнишь. Красивое было зрелище. Генерал даже про речь забыл. Я вот ещё тогда подумал, кем лучше быть: молодой красивой девушкой, или старым генералом?
- И чего надумал? - Искренне заинтересовался Игорь.
- Знаешь, я решил, что лучше быть тем, кем мы были на тот момент, то есть свежеиспечёнными безбашенными лейтенантами. Опыта никакого, амбиций до фига и кажется, что всё ещё впереди, и красивые девушки, и генеральские погоны.
- Да, тут ты прав. - Согласился Игорь. - Тогда было классно.
- Но и сейчас ведь неплохо?
- Неплохо. - Снова согласился он, и по нему было видно, что жизнь удалась. Я, правда, не уточнял, какой ценой. Впрочем, наша юность пришлась на девяностые, так что всем досталось.
Мы выпили ещё. Я посетовал, что вот ведь не судьба было подружиться в училище, и Игорь снова со мной согласился, а потом нас отвлекли другие собеседники, благо, собралось нас тогда человек двадцать, четверть роты. Я ещё сказал Киму, что попробую написать об этом рассказ, да всё как-то не мог взяться. А тут, спустя пять лет, после следующей встречи выпускников, на которой нам с Игорем удалось перекинуться всего парой слов, решил вспомнить молодость и перевести эту историю в текст. Не ради читателей, а для моих сослуживцев. Они просили писать про училище, вот и пишу. А о красивой девушке вспомнить всегда приятно. Дай ей Бог здоровья, долгих лет и мужа генерала.
Свидетельство о публикации №219071101314
Максим Рябов 2 14.07.2019 16:06 Заявить о нарушении