Глава 21. И воздастся каждому

Учитывая некриминальную причину взрыва, Дивенков предоставил оперативникам двухчасовой отпуск на время обеда и для обеспечения своих семей питьевой водой.
— Поехали за картошкой, — распорядился Лёшка Казупица. — Освободишь мне терраску, а то ногу некуда уже поставить среди этих банок. И бочку я тебе дам под воду, у меня их три штуки по пятьдесят литров, можешь даже обратно не возвращать.
— Спасибо, дружище!
— Да ерунда, мне просто надо место освободить для нового урожая, — ухмылялся Казупица. — Дело поставлено на промышленный конвейер, сами не успеваем употребить.
— Вот ты буржуй! — не удержался Варламов.
Оба расхохотались.
Денис свалил в багажник тяжёлый мешок, охая по-стариковски, поставил рядом огромную спортивную сумку, наполненную разнокалиберными банками домашних заготовок, на заднем сидении поместил пластиковую бочку с удобными ручками и плотной крышкой на запорах.
— Лёха, я могу тебе доверять? — посерьёзнел Денис.
— Это ты меня спрашиваешь после того, как я от сердца оторвал для тебя свою картошку? — возмутился друг.
— Помнишь, когда завалили Старика, мы вытаскивали трупы? Так вот, там, в машине, было кольцо на полу. Я его сунул в карман и забыл, а когда вспомнил — его уже там не было. Получается, я утаил и потерял вещдок.
Казупица задумчиво посмотрел на друга.
— Ну… думаю, Дивенков не станет тебя закладывать Викентьеву, но самому ему надо сказать. Ты сейчас дома поройся, может, оно выпало, под кровать закатилось, под плинтус — а вдруг где-то лежит!
— Пороюсь, — вздохнул помрачневший Денис. На то, что кольцо найдётся он мало надеялся.

    * * *

После просторного дома Казупицы прихожая собственной квартиры показалась до неприличия тесной: одежда и обувь кое-как ещё умещались, но вот для бочки с водой и для остатков щедрого прошлогоднего урожая с огорода Лёшкиного тестя места решительно не хватало, пришлось сдвинуть в сторону всю обувку и переставлять ближе к кухне два старых дачных ведра, тоже наполненных под завязку.
Сколько же человеку надо воды?
Для жизнедеятельности организма — немного, полтора литра в день. А остальное для чего? Кто придумал хитроумные туалеты со сливными баками на десять литров? А почти двести литров ванны? А постоянное мытьё посуды? Стиральная машина? Непонятная влажная уборка помещений? В этом контексте пятидесятилитровая бочка воды, два жалких ведёрка и четыре баллона по пять литров выглядели извращённым издевательством над семьёй из трёх взрослых человек.

Ирка стояла возле кухни и выглядела какой-то напряжённой, впрочем, в последнее время она так всегда выглядела. Напряжёнными стали отношения между ними, оба это чувствовали, и оба понимали, что их скоропалительный брак трещит по всем швам. Ну что ж, Денис не собирался его спасать, ждал, когда Ира это поймёт, чтобы последнее слово осталось за ней.
Ни к чему унижать её, а звание «брошенный муж» нисколько не смущало — да ради бога!
— Ну как вы тут? — машинально спросил он, перекатывая свою бочку в угол, рядом с туалетом.
— Дэник, ты только не волнуйся, — произнесла жена, и копчик Дениса сразу же зачесался и похолодел, предчувствуя плохие новости.
— Что? Что такое?
Бочка осталась стоять посреди коридорчика.
Несколько минут назад казалось, что важнее воды и быть ничего не может, но после таких слов, когда, предупреждая невольный срыв, тебя призывают взять в кулак свои нервы, то есть знают заранее, что на новости ты не отреагируешь спокойно, они (нервы) почему-то сразу выходят из-под контроля, и стоящие под ногами вёдра тут же захотелось пнуть подальше от себя.

— Понимаешь, я послала Серёжку в магазин за хлебом… — Иришка разволновалась, на лице выступили красные пятна, кожа порозовела, кончики ушей заалели.
— Ну? Не тяни! — попросил Денис, разглядывая полыхаюшие уши жены.
— И он ещё не вернулся, — жалобно пролепетала Иришка.
Денис застыл. Чего-то подобного он подсознательно ждал все последние пять дней: будь он сам на месте своего брата убежал бы ещё раньше. Вопрос в том, куда он побежал: домой, на другой конец города, или в какую-нибудь норку, где собирается компания подростков, выбравших себе лозунг АУЕ?
— И когда он ушёл?
— Полтора часа уже прошло.
Видно было, что Ирка волновалась, Денис это видел, но ментовское мышление снова поставило его перед дилеммой — что же волнует его жену больше: Серёжкины безопасность и благополучие или возможное нарушение собственной безмятежности посредством очередной ссоры с ним, своим мужем?
 
Рассуждая логически: кто ей Серёжка? Он ей не родственник, а навязанная лишняя забота, и беспокоиться о нём она не обязана. А то, что все эти дни она носилась с ним, как курица с яйцом: пекла пироги, подсовывала шоколадки, уговаривала поесть, ахала над новой одеждой — так это могло быть сплошным притворством, ради сохранения брака, за который она зачем-то цепляется.
Сознание тут же выставило перед Денисом следующий вопрос: цепляется ли его жена за брак, дающий статус «замужняя женщина» или не хочет терять его, Варламова Дениса? И добавило ещё один, до кучи: а что такого ценного даёт статус «замужняя женщина»? Варламов запутался в вопросах, а насмешливые саркастические ответы, тут же возникающие в голове, старался отгонять, из них выходило, что он намеренно оставил братишку в равнодушных и циничных руках. Ирка такой не было — это он знал точно, но тогда получалось, что он сам такой, и подсознательно хотел навредить сводному брату, потому что перенёс на него ненависть к его матери. Иначе сидел бы с Сергеем сам, а не свалил бы ответственность на Ирку.
Он встряхнулся — так можно всё перевернуть с ног на голову!

— Почему же ты мне не позвонила?
— Ты же сказал, тебе не звонить, — сокрушалась Ирина. — И я думала, что вот-вот он придёт. Магазин же рядом.
— Тебя никто не просил думать! — завёлся Денис. — Он не должен был никуда выходить один! Ты что, так и не поняла, какие у него были проблемы? Он мог податься опять к своим дружкам!
— Хватит орать на меня! — его кроткая Ирка вдруг повысила голос. На глазах у неё тут же выступили слёзы, руки задрожали, и она их спрятала за спину. — Если бы ты сам был бы, хоть чуточку добрее к нему, никуда он бы не убежал! А ты разговариваешь с ним, как будто он преступник. Ты стал другим, Денис, ты стал грубым и деспотичным, жестоким, и даже не замечаешь этого, а ведь, совсем недавно я знала тебя, как доброго и отзывчивого друга, умного и надёжного!
Иришкин голос сорвался, перехваченный рыданиями, но она их сдержала, нахмурила брови, сжала губы, однако не убежала от разговора в комнату, как сделала бы это ещё вчера.
А разговор-то, становится похож на выяснение отношений! Иркиному ангельскому терпению, наконец-то, пришёл конец, как бы не забавно это звучало. Внутренний голос Дениса откровенно подначивал:
«Ну вот ты и дождался, ну же, давай, выскажи ей всё, что накопилось на душе, накипело на сердце, предъяви претензии! Она эту тему подняла, пусть она и поставит точку! Ты же так долго этого добивался!»
— Ну вот, ты и узнала меня, — невесело усмехнулся Денис. — Не так уж я и хорош, как ты себе нафантазировала. А когда-то я тебя предупреждал, что со мной будет непросто. Решай, нужен ли я тебе такой?
Он вышел из дома, не закончив разговор, предоставив Ирине обдумать последнее слово, которое оставил за ней. Отлично, что она сорвалась — может, наконец-то, всё встанет на свои места! Она найдёт себе нормального парня, а ему…  А ему следует попробовать вернуть Маргошу.
От мысли о прошлом, на сердце зашевелилась змея, больно куснула его и нацелилась снова, намереваясь отхватить себе подходящий кус.
Значит, прощай, спокойная жизнь?
Да и к чёрту!
Он ещё не состарился, чтобы полюбить тихие размеренные вечера у телевизора! С Маргошей он никогда не стал бы таскать мешки с картошкой и бочки с водой, да предложи он ей пожарить картошку, она расхохоталась бы ему в лицо и потащила бы в ресторан, а вместо воды они купили бы на все деньги Куантро и Джонни Уокера, сняли бы номер в мотеле на всё то время, пока идут ремонтные работы, а может, подались бы в какой-нибудь санаторий выходного дня, к озеру, где можно кататься на лодке…
Кстати, такого понятия, как «последние деньги» в Маргошином лексиконе нет априори, деньги должны быть всегда и в достаточном количестве у тех мужчин, кто ведет её в ресторан, везёт на озеро катать на лодке, кто снимает номер в мотеле — и это непременное условие. Ну, а если какой-то, посягнувший на роль Маргошиного парня долбоклюй служит в полиции и пересчитывает жалкие купюры в тощем бумажнике, то в обозримом пространстве рядом с ней всегда окажется Людвиг или тот громила с длинными патлами, а скорей всего, оба сразу, для которых деньги — не проблема, а Варламов — не соперник!
Но, по-настоящему непреодолимой преградой к осуществлению несбыточной мечты обуздать Маргошу, как своенравную кобылицу из диких прерий, встаёт вопрос вовсе не этот: где берут деньги бездомные байкеры, а другой — от кого же из них она беременна, мать твою?!
«Мы должны немного разнообразить нашу жизнь» — прошипела изнутри хищная змея-пересмешница, заставив Дениса вздрогнуть и передёрнуть плечами.
Да уж, спокойных будней с Маргошей не жди — сплошной, выматывающий праздник, а после бурное выяснение отношений, когда в лицо Денису летело всё подряд: что заслужил и о чём не подозревал, вперемешку с чашками, тарелками и проклятиями. Феерия и накал страстей, каждый раз оставляющие рубец на сердце — можно ли жить рядом с действующим вулканом, ходить каждый день по кромке над пропастью, балансировать на лезвии бритвы?
С Маргошей он бы не посмел даже заикнуться о том, чтобы оставить у себя брата, своенравная любимая не потерпела бы неудобств, и уж точно не стала бы волноваться и считать минутки до Серёжкиного прихода из магазина. Ушёл и ушёл!

Денис глухо застонал, поднимаясь по ступенькам магазина, это было похоже на рёв загнанного медведя, потому что семейная пара, нагруженная пакетами, вдруг шарахнулась в сторону, две пары глаз посмотрели на него с опаской.

* * *

— Да, был мальчик, — тут же вспомнил продавец в хлебном отделе. — Хлеб купил, чек забрал с собой. Вместе с девочкой пришли, она осталась на улице, а он покупал.
— С какой такой девочкой? — изумился Денис.
— Наверное подружка, — предположил словоохотливый черноглазый парень. — Купили помидоры, огурцы, хлеб для пикника. Вроде не курили, спиртного в сумке не видел, врать не буду, насчёт энергетика тоже не скажу. А если что и было, то брали не у нас, — насмерть стоял продавец за репутацию магазина. — У нас бы не продали! Вы сходите через дорогу, там новый винный отдел, говорят, могут и подросткам продать. Это же надо! Что за люди! Продать детям алкоголь! Ничего не боятся! А нас тут замучили проверками!
— Куда они пошли, не заметили? — перебил Денис.
— Куда-то туда, — махнул рукой парень. — Как угорелые помчались.
— Спасибо!
Денис выскочил из стеклянных дверей.
Что за девочка? Откуда она взялась? В этой части города у Серёги не могло быть друзей, хотя, что он знает о своём брате? Может, у него на каждой улице по приятелю. И помчались они, как угорелые. Куда? В какой подвал, под какой мост, в чью квартиру? Где теперь его искать? Чёрт, чёрт, чёрт! Ведь хотел же написать рапорт на две недели отпуска, но так всё завертелось — почти целая неделя прошла, а он только вспомнил об этом!

Варламов поспешил к лавочкам, где старушки любили отдыхать в кружевной тени деревьев, пока их мопсы, таксы, и пекинесы носились по молодой травке…

* * *

— Мальчик и девочка? Да, пробегали, куда-то вот туда. Неслись, как подорванные, собачку мне чуть не растоптали! Мусечка моя, такой стресс пережила, а этот и не заметил, оглашенный!
— Вы их не окликали?
— Окликали?! Ха-ха-ха! Да разве нынешних детей можно окликать? Да они тебя таким матом обольют, забудешь собственное имя! Их разве кто-нибудь воспитывает теперь? Прививает уважение к старшим? Они и здороваться-то не считают нужным!.. Не оттолкнули — и на том спасибо!
— Понятно, — перебил Денис. — А куда побежали, не заметили случайно?
— Почему же не заметили? — оскорбилась старушка с крошечным йоркширским терьером на руках. — Рванули на самый конец улицы: он, значит, догонял, а она вроде как убегала. А как догнал её, так чуть не подрались: она, значит, нападала, а он отступал, а после уже пошли пешком вместе.
— А куда?
— Да кто же их знает? Тихо, Муська! — прикрикнула она на собачку, которая оглушительно облаивала Варламова и угрожающе скалила зубы у женщины под мышкой. — Так в ту сторону и пошли.
— Спасибо! Замечательная собака у вас.
Денис постоял на тротуаре, с досадой разглядывая пустую улицу, провёл ладонью по лицу, смахивая невидимую паутину, и решительно направился обратно к дому. Время поджимает, ногами по городу не набегаешься, надо взять машину и прочесать микрорайон, а лучше просмотреть записи с уличных камер наблюдения, но для этого надо получить разрешение у начальства…

Твою мать, что же он вытворяет, этот мелкий паразит?! Теперь ведь, если, не дай бог он что принял, никто уже не станет отмазывать его от больницы, а там сообщат в органы опеки и что тогда? Здравствуй, большой и дружный Социальный приют! Как он своим куриным мозгом не может этого понять?!

На подходе к дому, заворачивая к стоянке машин, Денис увидел Серёжку. Младший брат, не замечая его, мчался ему навстречу, не разбирая дороги, и совсем не с той стороны, которую старший намеревался тщательно прочесать и просмотреть на записях с камер наблюдения, а вовсе с противоположной: со стороны заброшенного стадиона, за которым сразу же начинались дома частного сектора, которые городу Протасовичи не принадлежали, хоть и находились от него в двух шагах, отделённые всего лишь проезжей частью, и называли себя точно так же, по имени протекающей речки — деревня Протасовка Загорновского района.
Искать брата на территории коттеджного посёлка Варламову и в голову бы не пришло…

                * * *

Не говоря ни слова, Денис сгрёб его за шиворот, Серёжка дёрнулся, но вырваться не сумел. В лифте ехали в гробовой тишине, если не считать сердитое сопение Варламова-младшего, в квартиру зашли друг за другом: сначала Серёжка, потом рука Дениса, а после показался сам Варламов-старший. Из комнаты выбежала Ирина.
— Нашёлся?
Из картины общей кутерьмы раздевающихся братьев её взгляд сразу выхватил несчастное лицо Серёжки, его припухшие, заплаканные глаза, и она невольно ахнула, всплеснула руками и кинулась отнимать несчастного ребёнка из рук мучителя.
— Денис, немедленно выпусти его! Отпусти!
— Отойди, — свободной рукой Денис отстранил жену. — Иди лучше на кухню.
И без того взвинченная Ирина психанула окончательно, к тому же теперь, после своего первого неожиданного и болезненного выплеска эмоций, повысить голос ей уже не казалось невозможным, и не составило труда сделать это снова:
— Что?! А ты кто такой, чтобы указывать мне, куда идти?! И хватит со мной так разговаривать, свой командный тон прибереги для бандитов!
Серёжке стало вдруг смешно.
Он болтался в лапах ненавистного братца-робокопа, который никак не мог пройти вперёд из-за того, что Ирина повисла на его руке, и ненавидел их обоих, потому что ничего они не понимают в его жизни. Притворяются настоящей дружной семьёй, а на самом деле тут ещё хуже, чем у него дома — там мать, хотя бы не пыталась изображать добренькую — какая есть, такая и есть. А эти двое даже не спрашивают, что с ним случилось. Потому что им все равно! А если бы спросили, он ни за что не стал бы им рассказывать, как на его глазах живой человек погиб страшной смертью — вот только им всем по фигу, поэтому и рассказывать он ничего не будет.
 
Серёжка задыхался от противного злого и липкого хохота и не мог себя остановить.
— Ну ты и дура! — выдавил он сквозь смех девушке. — Да ему плевать на тебя! У него другая тёлка есть, знаешь, какая красивая!
— Что?!
Ирина отшатнулась, словно её ударили прямо в лицо. Внезапно она поникла, как былинка на ветру, как будто сдулся воздушный шарик, на секунду она даже окаменела, глядя в пространство перед собой, потом медленно развернулась, освобождая им путь, и побрела обратно в комнату, сгорбившаяся, маленькая и беззащитная.
Серёжке резко захотелось вернуть обратно обидные слова и зашить свой рот толстыми нитками.
— Эй, я пошутил! Пошутил! — крикнул он вслед, но она не обернулась.
Не поверила.
Брат впихнул его в комнату, закрыл дверь на ключ и отвесил ощутимый подзатыльник.
— Только попробуй пикнуть! — предупредил он.
Серёжка и не собирался доставлять ему такого удовольствия. Высвободившись из стальных лап бездушного робота, он выбрал для себя угол на полу, между балконной дверью и креслом, где и плюхнулся, обхватив колени руками, только глаза зло сверкали.
Эх, стать бы ему сейчас волком, были бы у него клыки и когти — бросился бы, не раздумывая.
Денис присел перед ним на корточки, заговорил, стараясь не повышать голос:
— Я тебя предупреждал о домашнем аресте? Говорил, что никаких поблажек не будет? Помнишь?
— Помню! — спутанные лохмы качнулись, прикрывая заблестевшую на глазах влагу.
— Говори, где был или будешь нещадно порот.
Брат сообщал это ему спокойным металлическим голосом, тихим даже, но Серёжка лучше предпочёл бы, чтобы тот наорал на него. Крики привычнее. Может, он бы и рассказал о той несчастной девчонке, но тогда пришлось бы рассказать обо всём: о пожаре и том, как по его вине произошла самая настоящая трагедия — а это уже не шутки. До сих пор дрожат все внутренности, в носу стоит гарь, а в ушах звенит плач девочки, поминающей какого-то Иблиса.
А поверят ли ему?
Он лихорадочно соображал, как себя защитить, что можно рассказать, а о чём умнее будет умолчать, но братец принял медлительность за отказ откровенничать.
— Значит, не скажешь? — братец-робокоп поднялся на ноги.
Дверь задёргали и задолбили со стороны коридора.
— Денис, открой мне! Немедленно!
Равнодушный робокоп даже не посмотрел в ту сторону, угрожающей грудой металла он навис над Серёжкой.
— Ну тогда выбирай, где тебе будет удобнее: здесь или, может, перейдёшь на кровать? Располагайся.
Серёжка быстро закрыл ладонями лицо, не то, чтобы он боялся побоев, их было достаточно в его жизни, просто слёзы внезапно брызнули и ему стало ужасно стыдно и противно, что расхлюпался, как маленький,
— Ну?! — раздавался над головой металлический голос бездушного братца. — Я жду. Если не можешь выбрать, начнём здесь.
— Денис, открой или я вызову полицию! — кричала за дверью Ирина. — Только посмей его тронуть!
Её крики остались без внимания.
— Тебе что, так дороги твои дружки-наркоманы?! Вылезай оттуда.
Серёжкино плечо основательно тряхнули, и, уцепившись со всей силы за кресло, он выплеснул из себя:
— Я не был ни с какими наркоманами!
Робокоп отпустил плечо и выпрямился.
— А где был? Что за девчонка крутилась возле тебя?
Варламов вытащил его из угла, еле оторвав от кресла, в которое тот вцепился, как утопающий за соломинку.
Младший брат молча плакал, отворачивался, вырывался, и больше всего на свете сейчас Денису хотелось крепко прижать его к себе, пока не перестанет трястись, но как тогда добиться признания? Поэтому он просто ухватил Серёжку за локти и держал перед собой. Сам сел в кресло, чтобы тот видел его лицо.
— Выкладывай!
Сбиваясь и путаясь в словах, младший брат выложил ему, как столкнулся с девчонкой, как она бежала, а он догонял; как она перемахнула двухметровый забор, а он еле смог залезть на него; как она пугала его заколками, а после оказалось, что это никакие не заколки, а кинжалы; как внутри старого дома начался пожар, а снаружи ничего не горело, дверь не открывалась и заколки он не смог отобрать, и, что она будет его ждать, а он должен освободить её, и, что сосед там только ругался, а сам тоже не смог открыть.

Серёжка не ожидал, что ему поверят, он бы и сам не поверил в такую неправдоподобную историю, поэтому стоял, как взведённая пружина, смотрел в пол, не представляя себе, чего ожидать от психа-братца, на всякий случай он приготовился драться насмерть.
Но брат, кажется, ему верил. Хоть рассказ и вышел запутанным, он слушал внимательно, сосредоточенно нахмурив брови, прищурив глаза, казалось, боялся пропустить хоть одно слово.
Под пристальным взглядом Серёжка ещё больше путался, но брат не перебивал его, не поправлял, не переспрашивал, только время от времени приподнимал брови, легонько кивал, вроде как самому себе, словно он обо всём догадывался, а сейчас все догадки подтвердились.
— Дом ты запомнил? Сможешь найти?
Серёжка кивнул.
— Надо бы сейчас туда сгонять, но сегодня вряд ли получится. Придётся отложить до завтра, завтра выходной, встанем пораньше и двинем, — рассуждал сам с собой Денис. — Сначала надо проверить, а уж потом докладывать Михалычу. — Он посмотрел на братишку. — А у тебя, между прочим, есть ещё срочные дела. Согласись, что свой подзатыльник ты заработал справедливо, а теперь должен перед Ириной извиниться.
Мальчишка согласно тряхнул кудрями, по-прежнему, угрюмо разглядывая серый ворс ковра на полу.

Денис вздохнул.
Ну как с этим пацаном выйти на контакт? Казалось, что вот, вроде добились какого-то взаимопонимания — и на тебе! Пойди пойми, что там у него в башке, закуклился в своей раковине, а ты попробуй вымани его оттуда. Но всё-таки, хорошо, что он разговорился, пускай со слезами. Нельзя давать ему замыкаться, он должен чувствовать за спиной надёжное прикрытие, знать, что он не один, и своими проблемами может поделиться, не пытаться разрешить их самостоятельно, а переложить часть на более выносливое плечо.
Конечно, он Серёгу напугал — просто видел всего два варианта выхода из сложившейся ситуации: молча запереть в комнате, оставив без внимания все его проблемы, или... пытать, то есть постараться влезть в душу.
Денис выбрал пытки, а где же вы видели пытки без боли, страха и слёз? Спросите любого палача и тот доступно объяснит вам, в чём суть его профессии.

Варламову давно уже надо было ехать на службу, на телефон пришли уже два гневных сообщения от Казупицы, а звонок пришлось сбросить, до того он был не вовремя, и здесь снова приходилось делать нелёгкий выбор между семьёй и работой. Денис пытался поймать сразу двух зайцев, ухитриться восстановить пошатнувшиеся отношения с братом и, по возможности, не подставить Лёшку, который в последнее время задолбался его прикрывать.
— Серёга, сядь и послушай меня, — скомандовал Варламов.
Братишка безропотно плюхнулся на край кровати, но на Дениса по-прежнему не смотрел, и тот решил быть кратким:
— Ты же понимаешь, что до таких крайностей лучше не доводить? Я не могу сидеть и сторожить тут тебя, и Ира не может, поэтому давай уже начинать слушаться и обходиться без тайн. Согласен?
Братишка медленно качнул лохмами.
Времени на более пространную воспитательную беседу у Варламова решительно не оставалось, поэтому он быстро закруглился:
— Чудненько! Осталась одна формальность, и считай тема закрыта: надо сделать тест, хочешь ты этого или нет. Пошли!

Потрясённая случившимся, Ирина обшарила Серёжку встревоженным взглядом и подняла глаза на мужа, тот подтолкнул к ней своего брата.
— Тут Сергей хочет тебе что-то сказать.
— Что?
— Извини, я не хотел, — буркнул подросток. — Это была шутка.
— Ты его прощаешь? — осведомился Денис.
— ЕГО я прощаю, — одарила жена ответом.

Внимательно изучив полоски в окошках мультипанели теста на десять видов наркотиков, Варламов одобрительно кивнул Серёжке и поспешил на службу. Ирина даже не выглянула из кухни, чтобы проводить его.
 
Голодная печёнка Дениса (пообедать он так и не успел), а также верный копчик хором пропели ему, что этот длинный и бестолковый день закончится ещё очень нескоро, возможно, даже не сегодня…