День Семьи

 Мария любовно провела ладонью по высохшим буковкам слов, старательно выведенных красивым и недавно освоенным каллиграфическим почерком. Отодвинув чернильницу и хрустящие сливочные листы, она мечтательно вздохнула, всматриваясь в распахнутое окно. "Какое сладкое сегодня солнце! И небо потрясающе красиво! Светлый день!"

 Она развернула инвалидную коляску к  своей вышитой бисером иконе, которая висела рядом с её девической кроватью. Со слезами радости, Мария шёпотом произнесла свою горячую молитву, глядя на светлые лики любимых святых.

- Как жаль, что в этом году я не смогу пойти в наш храм на праздничную литургию, - с болью в голосе произнесла она, теребя за шерсть уткнувшегося в её ноги лохматого пса.
- А что же мешает моей милой крошке сделать это прямо сейчас? - в приоткрытой двери стоял улыбающийся отец Марии с огромной плетёной корзиной полевых ромашек.
- Папочка! Папочка, ты приехал! Я тебя так ждала! Но подумала, что ты вернёшься только к выходным. Как я рада видеть тебя, папочка! Как здорово, что этот день мы снова проведём вместе! День Петра и Февронии! День семьи, любви и верности и день рождения нашей мамочки! - взволнованная от радостной встречи, Мария попыталась подняться со своей коляски, на время забыв о неподвижности ног.
- Нет, нет, не нужно! Ну что ты, что ты, моя любимая Стрекоза! - припав к ногам Марии, повторял испуганный отец. - Зачем ты спешишь? Доктор же сказал, что не нужно спешить, постепенно чувствительность вернётся. Всему своё время, милая моя! Не огорчайся! Господь не раз помогал нам и на этот раз не оставит. Ты, главное, верь! Слышишь? - он ласково заглянул в полные слёз глаза дочери и бережно прижал к своей груди.
- Ну, папочка, уже столько времени прошло, доктор говорил нам примерные сроки, они прошли, и за это время так ничего и не изменилось. Даже маленьких улучшений нет! - мужественно сдерживая слёзы, она крепче прижалась к отцу.
- Всему своё время, милая! Надо подождать, - вновь повторил он и попытался улыбнуться. - А, ну-ка, давай скорее собираться, а то действительно сможешь пропустить праздничную литургию. По дороге я встретил о. Ануфрия, он передал, что будет рад видеть тебя в храме. Так что поторопись. Я скажу Дуняше, она поможет тебе, - бодро произнёс он и вышел из комнаты.

 Мария, взволнованная ещё больше предстоящей литургией, никак не могла выбрать платье из тех, что ей принесла Дуняша. Но вот она вспомнила о самом дорогом платье, которое для неё сшила мама из специально выписанного по почте французского кружева и которое ни разу не было надето. Она попросила Дуняшу достать молочную коробку с верхней полки шкафа, где бережно хранилось восхитительной красоты платье. Хрустальной росой снова блеснули слёзы в её глазах. Мария вспомнила, как мама с любовью шила ей это платье для рождественского бала, о котором она так мечтала, и на котором ей так и не пришлось побывать. Вспомнила, как мама долго скрывала о своей болезни и как тихо ушла от них в один из зимних снежных вечеров, вспомнила ту страшную аварию, в которой пострадала сама, лишившись чувствительности ног. Картины воспоминаний сменялись одна за другой, вновь наполняя сердце болью, от которой становилось трудно дышать.

- Стрекоза, ты готова? Я жду тебя на веранде. Поторопись, иначе мы опоздаем к поздравительной речи о. Ануфрия, - услышала Мария голос отца, вырвавший её из цепких объятий тяжелых воспоминаний.

 В это утро старенький белокаменный храм был переполнен. День семьи, любви и верности чтили не только в их имении, но и в ближайших окрестностях. Особенно много было семейных пар с детьми. Мария чувствовала себя немного неловко, находясь в инвалидном кресле, которое с таким благородством и достоинством катил её отец среди расступившихся людей. Он с гордостью смотрел на свою повзрослевшую красивую дочь, похожую в этом кружевном платье незабудкового цвета на самого прекрасного небесного ангела. Мария держала на своих коленях два огромных букета ромашек для храма и для могилы мамы.

 Необъяснимые чувства начинали вливаться в сердце Марии, когда отец вкатил коляску внутрь храма.
 Слёзы радости и тепла ручейками текли по её розовым щекам, и она не переставала шептать слова благодарности за эти новые для неё чувства. Казалось, её душа вместе с  молитвами и хвалебными песнями поднимается всё выше и выше, туда, где живёт вечная Любовь и Божья благодать и милость не имеет границ.
 Повернув коляску к старинной иконе Петра и Февронии, занимавшей сегодня центральное место, Мария вдруг почувствовала, что с этой иконы смотрят на неё не только почитаемые святые, горячо любимые ей, но и сам всемилостивый Господь. Непроизвольно молитва благодарности, а не прошения, сорвалась с губ Марии, и она, глубоко вздохнув, сама не понимая как, смогла встать перед иконой на ноги. Они держали её!

 Мария была переполнена радостью от той Любви, которая не переставая вливалась в её сердце под удивительный перезвон колоколов, а невидимые добрые руки обнимали с такой заботой и теплотой, что Мария с трудом осознавала, какое великое чудо сегодня произошло...

"Любить!
Всем сердцем своим любить!"