Общение с иностранцами

           (Из цикла «Эпизоды советской жизни»)

   После окончания армейской службы я вернулся на свое прежнее предприятие, и стал работать технологом в цеху, где прежде работал слесарем. Одновременно я поступил на вечернее отделение Ленинградского института авиационного приборостроения. Днём работал, вечером учился, и, соответственно, свободного времени было мало. Но, молодость есть молодость, т.ч. выкраивал время и для отдыха.

   И вот однажды, гуляя с институтскими друзьями, Иваном и Николаем, по Невскому проспекту, мы зашли в «Сад отдыха», расположенный между Аничковым дворцом и Александринским театром. Это было довольно приятное место, где можно было выпить рюмку водки или коньяка, послушать негромкую музыку маленького оркестра на открытой летней эстраде, или просто посидеть на скамейке под деревом. Перед входом почти всегда находились дежурный милиционер и дружинники, следящие за порядком, и не пускающие в сад подвыпивших или небрежно одетых людей.
 
   Кстати, в те времена при посещении ресторана мужчина должен был быть обязательно с галстуком, а женщина в чулках. В противном случае швейцар их не пропускал даже при заказанном столике или приглашении на банкет.

   Но, продолжу описание нашего посещения «Сада отдыха». Купив в буфете по рюмке или бокалу какого-то напитка и по конфетке, мы пристроились за свободным столиком, расположенном вдали от группы иностранцев, по всей вероятности финнов.
 
   В Ленинграде, особенно в районе Невского, финнов встретить можно было довольно часто. Дело в том, что они могли на своих туристических автобусах приезжать в Ленинград вполне свободно без оформления виз. Погуляв в городе в течение дня, они к ночи уезжали обратно. В Финляндии у них был какой-то полусухой закон, а здесь они могли позволить себе, как говориться, «оторваться» по полной. Ленинградцы, конечно, такой возможностью для поездки в Финляндию не обладали.

   Как я уже отметил, мы постарались расположиться подальше от группы иностранцев, и на это были свои причины. Мы все трое работали на предприятиях авиационной промышленности и, хотя по своей работе, не обладали никакими секретами (я цеховой технолог, Иван ремонтник электроизмерительных приборов, Николай какой-то рабочий), имели допуск секретности, правда, самого низкого уровня. И в соответствии с этим документом, мы не должны были иметь каких-либо дел с иностранцами без разрешения органов. А так как за всеми иностранцами в нашей стране велась постоянная слежка данными органами, мы всегда старались быть от тех и других, на всякий случай, подальше.

   И надо же такому случиться, что двое иностранцев с рюмками в руках, увидев свободное место за нашим столиком, пристроились туда. Иван в это время собирался уйти по каким-то своим делам, и записывал в записную книжку, услышанные от меня, изменения в расписании занятий. Иностранцы, увидев у Ивана простую советскую перьевую авторучку, предложили ему обменять её на свою многоцветную шариковую ручку, которая у нас в то время была очень модной. Иван не смог устоять против такого соблазна и поменялся. При этом они перекинулись буквально одной русско-английской фразой.

   Иван попрощался со мной и Колей, и ушёл. Мы смотрели ему вслед, и увидели, что на выходе его остановили дружинники, и повели в свой автобус. И мы, чтобы не попасть в такую же историю, не выходили из сада, пока не убедились, что автобус с дружинниками уехал.

    Потом Иван нам рассказывал, что же произошло с ним. В автобусе, куда его завели, его стали спрашивать о том, кто эти иностранцы, и о чём он разговаривал с ними. Он объяснил, что это была совершенно случайная встреча, и что они подарили ему многоцветную шариковую ручку, а он взамен подарил им свою простую. И что они обменялись всего одной короткой благодарственной фразой. Спрашивали его и обо мне с Колей, но он не выдал нас, сказав, что это были случайные люди. Они  записали его данные и отпустили, но многоцветную шариковую ручку оставили себе.
 
   К сожалению, для него эта была не главная потеря. На предприятие, в котором он работал, прислали соответствующую бумагу, и у него, как у «утратившего доверие», изъяли допуск секретности, без которого, по существовавшему положению, он не мог выполнять свои служебные обязанности.

   Работник он был хороший и пользовался в коллективе и у начальства авторитетом, поэтому ему пошли навстречу и уволили «по собственному желанию», а не «по статье». Иначе он не мог бы в дальнейшем работать на «режимных» предприятиях и учиться в авиационном институте.

   После этого случая я ещё длительное время, завидев иностранцев, даже в музеях и т.п. заведениях, старался обходить их стороной, потому что несанкционированное  общение с ними в ту социалистическую эпоху было чревато большими неприятностями.