Были институтского леса. Окончание с другой страни

Были институтского леса
Быль четвёртая. Боевые действия

… В зарешёченном окне пробегали верхушки домов и деревьев на фоне утреннего июльского неба. А что ещё может увидеть человек, брошенный на пол «воронка» с руками, скованными сзади наручниками?
Кажется, въезжаем. И тут… Да нет, этого не может быть! В городе достаточно отделений полиции, но, насколько память мне не изменяет, ни одно ещё не обзавелось собственной колокольней.
Бум-м-м! Бум-м-м! Дзон-дзоннн… Бум-м-м!
Остановились. Суета вокруг машины, шаги… Открывается задняя дверца, внутрь влезает некто в камуфляже, но точно не полицейском. На голову мне нахлобучивается чёрный мешок – матерчатый, слава Богу, не пластик. Выволакивают из машины – ногами вперёд! – ставят на ноги, ведут. Всё молча, только пыхтение давно не тренированных лёгких.
- Бум-м-м! Звоннн… Бум-м-м!
- Ступеньки вниз – голос не старческий, скорее средних лет мужичок.
Значит, в подвал. В отделениях УВД – обезьянники, подвалы, если и есть (а почему бы им не быть?), то для ВИП-доставленных, регистрировать которых не обязательно. Впрочем, логичнее предположить такой подвал в главном Сером доме, функция которого не меняется с переменами властей, скорее всего именно из-за уже имеющихся архитектурных удобств для нужд этой службы. Поживём – увидим…
- Поворот направо!
- Поворот налево!
Ещё насколько поворотов, прошли в дверь – я её скорее почувствовал – из-за перемены температуры и влажности, ещё коридоры, спуски, повороты…
Наконец-то сняли дурацкий чёрный колпак. Рванули к стулу, усадив так, что скованные руки опустились за спинку стула. А стул, похоже, привинчен к полу…
Мрачное помещение. Окон нет. Моргают люминесцентные лампы по всем четырём стенам, украшенными изделиями для углубления допроса. В одном из углов верстак, рядом камин – или очаг? – с открытым огнём. Передо мной стол под чёрным сукном, за столом сидят трое, нет, четверо – один приютился на торце с бумагами. Все в чёрном. Все в капюшонах, лица видны только от подбородка до глаз. Инквизиция? Сейчас? В нашем Городе? Нереально.
- А вот и наш изменник роду человеческому – мрачный голос Власия торжествовал. – Сейчас он, братья, поведает нам, как и чем совратили его бесы и почему он стал служить Сатане! А ты – это уже ко мне, - а ты, судимый нами, должен отвечать, но лишь тогда, когда тебя спросят. И отвечать честно, не юля и ничего не скрывая. Но будешь запираться, тебе поможет помощник!
За моей спиной открылась дверь, кто-то грузный вошёл, аккуратно прикрыл дверь. Прошёл мимо – к верстачку в углу, присел на табуретку. Этот в красном, в маске, оставляющей только глаза. Глаза были мутные, без мысли и интереса. Глаза пролетариата заплечного труда.
«Вот даже как!»
- Это наш брат Кремала, дипломированный специалист.
- Где дипломировался? – спросил я – у кого?
- Брат Кремала – обернулся Власий к палачу.
Тот тяжко встал, прошёл ко мне и наотмашь хлестанул тыльной стороной кисти по лицу. Понятно, почему стул привинчен, а руки за спинкой стула – иначе бы я улете вместе с ним к стене.
- Ты должен говорить только тогда, когда тебя спросят, судимый, и только отвечая на вопрос. Уразумел?
Я открыл было рот, но удар с другой стороны вразумил меня. Я кивнул. Быстро же учится человек в подобной ситуации!
- А теперь ответь – должен ли брат Кремала стоять подле тебя постоянного поучения ради?
- Нет – еле выговорил я разбитыми губами.
- Не слышу!
- Нет!
- Брат Кремала, ты можешь передохнуть. Брат Грамматик – это уже к человечку у торца стола, - начни протокол. Так – Власий стал диктовать:
- Двенадцатого июлия 7525 года от сотворения мира в церковный суд Городской епархии при митрополите отце Трелосе доставлен преступивший каноны христианского благочиния и принявший печать сатанинскую ради службы врагу рода человеческого… Судимый, как твоё имя?
- Владимир…
- Громче и полностью.
- Владимир Владимирович!
- Фамилия?
- Дромин.
- Брат Кремала, помоги шутнику избавиться от глупости.
- Но это и есть настоящее! – завопил я. Но оплеуха всё же поимела место быть.
- Судимый, ещё раз повторите фамилию, но – истинную.
- Дромин.
За столом переглянулись. Брат Боэтий, как ты думаешь, верить ему?
- А какая разница, под каким именем он уйдёт? – Рассудительно ответил тот, что сидел справа от Власия. – Господь Бог знает истину. Пусть будет Дроминым, раз ему так нравится. Недолго ведь.
- Дромин Владимир Владимирович, ты виновен в…
В дверь постучали снаружи. Власий недовольно нахмурился.
- Брат Дикастий, посмотри, что там, да пропесочь хорошенько, чтобы не мешали святому суду.
Левый подручник выбрался из-за стола и подошёл к двери. Что произошло вслед за звякнувшей железной дверью, я не видел, но после смог вообразить картину достаточно подробно.
Пять тел неподвижно лежали в камере – двое за столом, один у торца, один у входа, а палач рухнул так, что застонал пол из толстого листового железа. Шестеро низкорослых ниндзя внимательно осмотрели панораму, один из них снял балаклаву.
- Нестор! Как?..
- Погоди, сначала раскуём тебя.
Ключи нашлись у палача.
- Вы их…
- Нет, хотя бы следовало. Через пару часов очухаются, завтра ходить смогут… под себя.
- Вы их искалечили?
- Да нет же, нет! Смываться надо, а у тебя вопросы не к месту…

Мои бравые лешие обеспокоились сразу, как только меня повязали – Нестор сказал, что почувствовали. Нагрянули на квартиру – они знали и адрес, - железная дверь подъезда их не задержала, как и «церковный спецназ», но иначе. У церковников были ключи (похоже, у них есть все ключи от всех подъездов Города), а лешие просто проникли сквозь дверь – Нестор не смог мне внятно объяснить, как.
- Ну, это, шагаешь чуть вбок и немного вверх по времени, потом возвращаешься… А! всё равно не поймёшь! Я и сам не понимаю – это как для тебя ходить. Ты же переступаешь через порог – так и здесь. Тоже вроде порога.
Мы ехали в микроавтобусе – лешие «отвели глаза» шофёру и тот вёз всю команду туда, куда им было нужно, будучи уверенным, что едет по своим собственным делам.
- Обычно мы стараемся не прибегать к подобным фокусам, но тут, сам понимаешь – развёл руками Нестор.
В автобусе лешие сняли свои ниндзявские наряды и я с удивлением узнал в группе Менка.
- Тапео! И ты здесь?
- А почему бы мне здесь не быть? – невозмутимо ответил вопросом на вопрос студент древней Саламанки.
- Он у нас один из лучших бойцов. К тому же умеет читать эти буквы, что в заведении написаны.
- Церковнославянской азбукой?
- Во-во. Я сам ваши-то буковки только лет сто назад научился в слова складывать, а Тапео…
Нестор явно был горд за единственного университетски образованного лешего из всего лешачьего племени.
Ехали мы домой, в Городок, а приехали к началу войны.

Ещё с транспортного кольца, которым начинается наш Городок, мы увидели какое-то скопище у Института. Толпа явно перекрыла дорогу, машины длинной вереницей стали у обочины.
Нестор «отпустил» шофёра и мы почти побежали к институтскому Лесу. Очнувшийся водила удивлённо крякнул и тоже выбрался из своего микроавтобуса.
В лесу, за кромкой шиповника стояли меж елей лешие. С оружием. У каждого на плече – десантный автомат, кое-где к древесному стволу был прислонён ствол противотанковый. Дела…
Напротив – в десяти шагах стояла стена чоповцев, тоже с автоматическим оружием. Среди них кое-где чернели фигуры монахов, хотя чоповцы тоже были в чёрном. Чернея на чёрной… За чоповцами строем стояли бульдозеры с поднятыми щитами. Чуть в стороне – бессильный наряд полиции. И всё это сборище окружала толпа жителей Городка. Пока лишь происходило толковище.
Когда мы протиснулись сквозь толпу, услышали вой приближающихся сирен. Люди зашумели, взволновались и расступились. На место действа выкатился десяток полицейских машин, из которых стали выскакивать вооружённые полицейские.
«Мать моя! Столько оружия! А ну, как нервные попадутся?» - но от этих мыслей проку не было. А в чём был бы прок? Вон, из первой наехавшей машины показался Аристарх в рясе и полноватый человечек – градоначальник. Фамилия его была неказистая – Маленький, но он был олигархом местного масштаба, что и подвигло его искать государственной должности. Сейчас он был явно растерян и не знал, что делать.
К Маленькому подошёл начальник прибывшего ранее наряда и что-то доложил. Градоначальник кивнул, продолжая озираться и оглядываться. Аристарх показывал ему на Лес, на чоповцев, на бульдозеры, видимо, объясняя ситуацию. Мы не слышали, что он там объяснял – наша группка уже была в лесу, - но видели, что происходившее градоначальнику всё более и более не нравилось. Всё явно шло к потасовке.
Прибывший полицейский начальник – полковник, кажется, - поднял мегафон.
- Все, имеющие оружие, кроме служащих полиции, немедленно сложите это оружие у ваших ног и отойдите на десять шагов!
В строю чоповцев засмеялись. Аристарх рукой показал полковнику, куда смотреть и кого увидеть. У начальника округлились глаза.
- А это ещё кто…
Аристарх объяснил.
- Вы там, в лесу – обратился полковник уже к лешим, - немедленно вышли из леса и сдали оружие!
Лес не отвечал и не шевелился.
- Даю вам пять минут, после чего буду вынужден приступить к силовому разоружению! – Полковник обернулся к горожанам – А вы, граждане, расходитесь! Быстро! Здесь может быть очень опасно!
- Да ничего здесь не будет – чуть выступив из Леса, отозвался Шурале Башкатович. – Угомони этих бандитов с бульдозерами и всё будет в порядке.
- Ты, нелюдь, ещё будешь мне указывать, что делать? – взбеленился полковник. – Оружие к бою!
Полицейские подняли автоматы, направив стволы на Лес. Сотрудники ранее прибывшего наряда вытаскивали табельные макаровы из кобур. Время замерло.

- Именем Господа Бога нашего опустите оружие! Вы не вправе распоряжаться здесь, полковник Денщиков!
На одном из бульдозеров объявилась вдруг длинная фигура в чёрной рясе.
«Мефодий» - вздрогнул я.
Это действительно был он, один из троицы вчерашних «дипломатов». Но как он пробрался? Почему никто не остановил его? А вот и частичная разгадка – на крыше того же бульдозера сидел… одессит Мишка! Этого шкафа остановить могла только пуля, да и то вряд ли сразу. Мишка сверху широко улыбался – людям, лесу, небу… И смотрелся он, как ручной медведь, вот только почему-то сразу становилось ясно, что с этаким медведем договориться будет очень сложно.
Голос Мефодия прозвучал так неожиданно и властно, что полицейские и чоповцы опустили стволы. Чоповский командир хотел было что-то приказать своим, но, увидев, что вокруг захваченного бульдозера плотно сбились горожане, махнул рукой.
- А ну, слазь оттуда, негодный ослушник! – Аристарх вышел из оцепенения и попытался взять инициативу в свои руки. – Не мешайся не в своё дело, самовольный выдумщик! Не переступай свершению суда Божьего!
- Суда Божьего?! – загремел с бульдозера Мефодий. – Суда Божьего, говоришь? Это для суда Божьего ты заключил сделку с градоначальником? Это для суда Божьего застройщики вот этих участков – Мефодий махнул рукой в сторону коттеджей – перечисляют тебе деньги?
- Ты обвиняешь меня в симонии? – взвился Аристарх.
- Нет, себе ты ничего не взял, кроме рясы да поддёвки из дорогих тканей. Ты свою гордыню тешишь, хочешь, чтобы твой монастырь, твоя церквушка, твоя колокольня стали красивее и богаче всех прочих!
- И что в этом плохого? Это же для Бога…
- Богу это надо? – оборвал Аристарха Мефодий. – Богу нужно золото? Он так слеп, что без сияния купола не увидит твою церковь? А в бедные церковки где-нибудь в глубинке, он заходить брезгует? И если старушка какая обезножит и в церкву пойти не сможет, умрёт без покаяния, без соборования – и что? Пётр-ключник её в ад отправит? А нашего взяточника градоначальника твоими молитвами в рай? За исполнение треб мзду берёшь – за что? И кому? Ты ж налоги не платишь, торгуешь, как мирянин, всяким товаром, не только церковным – зачем тебе столько денег? Опять Богу? Гордыне твоей!
- Уберите его! – завопил Аристарх, обращаясь к невесть когда подоспевшим монахам. – Совлеките его с этой машины, в карцер его!
Однако, монахи вытворили неожиданное – они толкнули настоятеля в стоявшую рядом машину, чьи-то руки втянули его внутрь, дверца захлопнулась и машина стала выбираться из толпы.
- Продолжай, Мефодий! – крикнул кто-то из монахов.
Черноризые среди чоповцев вдруг стали ловко и аккуратно отбирать у наёмников оружие. Те почти не сопротивлялись.
- Истинно сказано – во храме Бога не больше, чем вне его, ибо Бог – это всё, что окружает нас. И нет неистинных вер, если они требуют от человека соблюдения Божьих заповедей!
Тишина вокруг стояла такая, а голос у Мкфодия был так отработан семинарскими практиками, что гремел он, казалось, на весь Городок, и даже от Города доносилось ответное эхо.
- Теперь о тебе, градоначальник. Ты лез на этот пост – зачем? О согражданах заботиться или свои карманы плотнее набивать, да бизнес свой курировать? Сколько тебе заплатил бессовестный застройщик за разрешение на этот участок?
- Тридцать штук – вдруг тихо, но слышимо всем, произнёс градоначальник. – Баксов.
- И за эти деньги ты обрёк на гибель лес, живущий в нём древний народ и неизвестно сколько людей, вот этих охранников, что обязаны были по приказу своих командиров убивать и быть убитыми? Сколько уже земли вот так, помимо и против закона ты отдал за баксы? Во сколько жизней обошёлся твой богатый дворец? А ты помнишь добрый обычай нашего умного города – каждый последующий градоначальник сажает в тюрьму предыдущего?
Маленький, вдруг резко покрасневший, будто пламя раскалило его щёки, стал оглядываться и… побежал. Никогда не видел бегущего в толпе человека. Горожане расступались, образуя насмешливый живой коридор, но вслух никто ничего не сказал. Даже солнце прикрылось тучкой – и ему, видать, грустно смотреть на позор человеческий.
- А вы, охранники – последнее слово Мефодий произнёс с растяжкой, почти презрительно. – За деньги сломаете человеку руки-ноги и душу вытряхнете?
- Да что ты, поп! – возразил командир обезоруженных чоповцев. – Ни разу подобного инцидента не было…
- Напомнить?
- Не надо, виноваты. Но ведь полиция не всегда приезжает вовремя, если вообще приезжает.
- А вы полиция? Вон она, полиция! – засмеялся Мефодий. – Она нас бережёт! Не правда ли, полковник?
И тут… Впрочем, предчувствие было не только у меня. Лешие рванулись было из леса… но даже им не опередить пулю. Выстрел грохнул. Толпа ахнула. Мефодий покачнулся и стал оседать на руки вскочившего на крышу Мишки. Раздалось ещё три или четыре выстрела. Все обернулись на звук. Лаврентий Павлович прочно держал полковника за запястье вытянутой руки, палец которой судорожно нажимал курок. Ещё три раза бахнуло в небо.
- Успокоился? – спокойным тоном спросил Лаврентий Павлович. – Отдай игрушку, не по нервам она тебе. Ребятки – обратился он к полицейским, - арестуйте своего бывшего начальника, а то нахулиганит ещё. И так уже много натворил.
Почему-то служивые его послушались и полковник исчез под конвоем своих подчинённых.
И вдруг выглянуло солнце. Нет, не всё солнце – луч упал на крышу бульдозера, где стоял Мишка с безжизненным телом на руках…

На следующее утро новости посыпались лавиной – не остановить
Во-первых, наша Городская церковная организация раскололась – большинство носящих духовный сан образовали Православную церковь имени Мефодия. Новорождённая церковь отказалась от храмов, от всех привилегий вырванных церковью у государства, ну и всё такое прочее. Ещё со времён Лютера новые церкви стремились быть проще и ближе к пастве. Впоследствии раскол достиг столицы и от прежней официальной церкви осталась лишь кучка её администраторов. Но самое удивительное – в новую церковь потянулись и лешие, ставшие теперь такими же привычными соседями, с интересами которых лучше считаться, чем наступать на них.
Потом пришло известие о начале следствия по делу полковника.
Потом – разорилась строительная фирма, а многие жильцы построенных ею коттеджей выехали в неизвестном направлении.
И – на окраине города нашли градоначальника. Ветер ласково покачивал тело, осина трепетала над ним своими листочками, словно утешая его. Отходчива ты, Мать-Природа, все твои дети…

Были институтского леса. Эпилог

Мы с Нестором стояли у муравейника, уважительно наблюдая за вечной суетой маленького народа.
- А знаешь, ВВ, вчера я собрал старинный будильник. И он даже ходит.
- Рад за тебя – улыбнулся я такому странному и древнему другу.
- Да что я! – отмахнулся Нестор. – Пойми: это как твоему очень давнему предку смастерить первый топор. Теперь понял?
Вот теперь я понял. И не стал ничего говорить, чтобы не сотрясать бессмысленными звуками торжественность момента. Два года назад леший староста с горечью вздыхал о своих соплеменниках, обречённых на медленное и неизбежное угасание – от отсутствия навыков творить что-нибудь из грубой вещественной материи своими руками. Два года назад…
- Да, Нестор, нынче – я взглянул на часы – вот уже через пару часов субботник. Пойдёшь?
- Что за субботник?
- Ну, обычай такой, люди в свой выходной день выполняют общественную работу безвозмездно.
- А что это за работа?
- Нынче – я сделал хитрое выражение лица – у Белого дома закладывают Осиновую аллею.
- Что?
- И каждый чиновник в будущем будет проходить на работу и с работы по этой аллее.

Да, именно так. И каждый чиновник будет проходить по осиновой аллее. Новый добрый обычай.
               

 14.08.2017