Морской охотник по прозвищу Везучий, глава 3-я

ОПЕРАЦИЯ "КЛАД"

На другой день, после обхода и процедур, Карпенко поманил Топилина в коридор:

- Слышь, Петро, ты не передумал насчет того, чтоб проситься обратно на корабль? Или то был обычный треп?
- Все так, как я говорил. А что – у тебя уже есть на примете подходящая лайба?
- Пока нет, но есть идея. Только чур – не смеяться?
- Ну, почалось! - присвистнул главстаршина. - Тю на тебя, лейтенант, я думал ты меня действительно позвал за серьезное дело потолковать.
- Да ты еще не дослушал, а уже гоношишься. - обиделся Михаил, и собрался идти обратно в палату.
- Да ладно, ладно. Ты на меня шибко не серчай, я ж контуженый.
- Контуженый он… Ты слышал, что нам позавчера на политинформации толковали?
- Про все для фронта, все для победы? Слыхал, а что?
- Политрук рассказывал, что колхозники купили танк, а какие-то музыканты самолет.
- Так что с того? Ты предлагаешь нам скинуться и купить корабль? - засмеялся Топилин, - Это ты смешную шутеечку сейчас задвинул, Михаил Батькович!
- Может и смешную, но я тебе говорил, что раньше здесь была школа и я в ней учился?
- Был такой разговор и шо с того?
- А то, что до революции в этом самом доме жил купец, первейший на всю Одессу.
- Так таки на всю Одессу? - усмехнулся главстаршина.
- Ну, не на всю Одессу, но на Пересыпь – точно. Так вот, говорили, что он перед тем, как дать деру за кордон, заховал где-то тут свои грошики. Золотишко, камешки, цацки всякие…
- Это уже становится интересней. Ты хочешь сказать, что знаешь такое место где зарыт клад? - с усмешкой спросил Петро.
- Не знаю, но думаю, что поискать можно…Мы с пацанами тут всю школу облазили, но есть еще во дворе каретный сарай. Там сейчас склад. Туда нас не пускали, а там я знаю, есть большой подвал. Думаю там купчина и запрятал свою кубышку.
- Это так глупо, что может быть правдой! - вдруг посерьезнел Топилин. - Тут надо покумекать… Давай вечером еще потолкуем…

С этими словами они вернулись в палату.

Вечером, объединенные одной целью, новые товарищи отправились на разведку. Бывший каретный сарай, приспособленный под школьный, а ныне госпитальный склад был хорошо затенен: даже в сухую августовскую жару здесь ощущалась прохлада, а внизу прямо к морю тянулась улица, по которой гулял соленый морской бриз, защищая холмистый берег от летнего зноя.

Обойдя склад несколько раз и оценив крепкие запоры, искатели решили наведаться к нему днем, тем более, что место на краю двора, где располагалось добротное строение, было малолюдным.

- Ну, что ты скажешь, Петро? - спросил Карпенко главстаршину, когда они вернулись в госпиталь и задержались в коридоре.
- Думаю, что нам без ключей внутрь не попасть, уж больно запоры крепкие. Да и ломать нам их никто не позволит. Еще в мародеры запишут!
- И что делать?
- А наш завхоз Федор Никодимович на что? У него должны быть ключи, это ведь его епархия.
- Соображаешь… Видать не все мозги тебе контузией перемешало. - пошутил Михаил.
- Да осталось в башке маленько…
- Я вот, что думаю – старый черт дедушка Федул ни за что не откроет нам свои закрома. А сказать про клад – сделает нас посмешищем всего госпиталя.
- А мы ему какую-нибудь байку задвинем! - сказал Топилин и подмигнул собеседнику. - Я знаешь какие истории знаю, первый придумщик на весь околоток был!
- Ну, тогда, Петро, я спокоен. - ухмыльнувшись, закивал головой Карпенко. И было непонятно, всерьез он это сказал или пошутил.

… С утра завхоз, получив свои процедуры, начал ходить по палатам, послушать госпитальные новости. Тут к нему и подобрались двое приятелей:

- Что ты божий человек, Федор Никодимыч, все ходишь и ходишь по палатам? Вынюхиваешь чего? - начал главстаршина.
- Вот Мишка стервец, из-за тебя теперь ко мне привяжется поповское прозвание. - скривил губы в обидной гримасе старик. - Какой я вам божий человек?
- Но, но, старик, ты шибко не шуми… Вот смотрю я на тебя дедушка и задаюсь вопросом – отчего это ты такой любопытный? - продолжал наседать на завхоза Топилин. - Не шпион ли ты часом?
- Чего, чего?! - опешил дед. - Да я…
- А ты часом, дедушка Федул, у батьки Махно при штабе на гармошке не играл? - огорошил собеседника Петр.

Сам того не осознавая, главстаршина попал в точку, ибо завхоз в смутные времена был близок к анархистам, но об этом, как полагал старик, никто в Одессе не мог знать. Федор Никодимыч неожиданно пошел пятнами, затрясся и зашептал:

- Сыночки, не погубите, не возводите напраслину, я уж вам пригожусь…

Вначале Карпенко забавляла шуточная перепалка главстаршины с бывшим школьным завхозом, но видя, как тот изменился в лице, Михаил посерьезнел.

- Ты вот что, Федор Никодимович, ты нам свой склад открой вечерком, а мы с моим товарищем посмотрим, не прячешь ли ты там кого.
- Я, прячу? - растерянно завертел головой дед. - Не могёт такого быть.
- Могёт не могёт! Покажешь нам свои закрома. Я вчера вечером видел, что кто-то семафорил фонариком возле склада. Надо проверить… А будешь упрямиться, то я пойду к особисту и все ему обскажу. Тогда – жди беды. Особисты они с тобой церемонится не станут. Это мы с товарищем лейтенантом добренькие… Вечером ждем тебя с ключами у склада… Все, дед Федул, проваливай. - распорядился Топилин и, взяв Михаила под руку, проследовал в палату.

Завхоза из коридора, как сквозняком смело… Однако ближе к вечеру он уже дожидался приятелей у склада с ключами и керосиновым фонарем.

Вечерело, но было еще довольно светло. В эту пору возле складских помещений народу не наблюдалось. Выздоравливающие, после ужина потянулись в «красный уголок», где должен был состояться киносеанс.

- А ты, дед, чего с фонарем? Электричества в твоем хозяйстве нет? - удивился Карпенко.
- Да какое нынче электричество? С утра есть, а потом нет. Возьмут отключат свет, будем сидеть впотьмах, как мыши и блымать глазами.
- Я гляжу, дедушка Федул, макитра то у тебя еще варит. - похвалил старика Топилин.
- Слышь, паря, не называй меня этим поповским именем. Это Мишка баламут все выдумал. Федор Никодимыч я.
- Ладно, ладно – будь по твоему. - согласился Петро и подмигнул лейтенанту.

Отворив скрипучие двери, наши кладоискатели вошли внутрь.

Тут стояла живительная прохлада.

- Да здесь, товарищ лейтенант, жить можно. - сказал Топилин: - Надо сюда наши койки перетащить, а то наверху от жары и концы отдать недолго…
- Ты поменьше болтай, а смотри внимательней вокруг. - одернул его Михаил.

Маленькие окошки постройки пропускали дневной свет, поэтому освещение решили пока не зажигать, чтобы не привлекать лишнего внимания посторонних. У лейтенанта был электрический фонарик. Он включил его ненадолго и поводил лучом по стенам.

- Темно. Ни черта мы тут не найдем. Только время зря потеряем. - Топилин стоял и вертел головой по сторонам.
- А я и не предполагал, что с первого раза получится. Это у нас разведка боем. - успокоил товарища Михаил.
- Да вряд ли схованка, если она и есть, будет в складе. - недовольно пробурчал главстаршина.
- Это про какую схованку вы баете? - насторожился завхоз: - Чего-то я в толк не возьму, робята.
- Шпионскую схованку, дед. Шпионскую… - ответил Петро.

Федор Никодимыч в сердцах сплюнул и пошел дальше по коридору, завозившись с замком первой боковой двери.

- Глядите, хоть все глазелки проглядите – нету тута никаких шпионов. Нету!.. Ишь чего выдумали стервецы – я пособник шпионов!

- Подвал тут в складе есть? - задал вопрос Топилин, не обращая внимания на недовольство завхоза.
- Имеется. Какой же лабаз без подвала. - ответил тот.
- Веди нас туда. - приказал Карпенко.

Вход в подвал располагался в дальнем углу склада.

Завхоз нашел выключатель и под потолком низкого свода тускло засветились редкие лампочки.

Только они углубились в темное нутро подвала, как на верху что-то оглушительно грохнуло и с потолка посыпалась штукатурка. Свет погас.

- Господи Исусе, спаси и помилуй. - запричитал в потемках завхоз.
- Чего ты там бормочешь, старый черт, зажигай скорее фонарь и айда наверх. - сказал старику Петро и, обращаясь к своему товарищу добавил: - Что это? Никак обстрел?
- Для обстрела далеко. Скорее всего бомбежка… Надо выбираться отсюда, а там посмотрим. - ответил Михаил и осветил лучом карманного фонарика согбенную фигуру завхоза, который все не мог справиться со своим фонарем.

Наконец зажегся керосиновый фонарь. На верху ухнуло еще пару раз, но уже глуше.

Когда все трое вышли из склада, то перед их глазами открылось ужасное зрелище. В госпиталь действительно попала бомба – немецкая или румынская было не важно, а важно то, что она натворила неописуемых бед!

Левое крыло госпиталя, то самое в которой располагалась их палата, после бомбежки напоминало развороченный и брошенный муравейник, в который кто-то злобный и безжалостный бросил горящую спичку. 

На фоне сгущающихся сумерек, языки пламени высвечивали мечущихся по двору людей, осколки стекол, обрывки электрических проводов.

У нескольких соседних домов были сорваны крыши, в уцелевших кое-где металлических и кирпичных заборах зияли дыры от осколков. Резко пахло тротилом, гарью пожара, смертью.

Бомба снесла до основания два верхних этажа, оставив фундамент и неровную кладку кирпичной стены, напоминающую кривые зубы злобного дракона.

Во дворе прямо на земле валялось несколько трупов мужчин и одной женщины, в белом халате и с залитым кровью лицом. Зеленые мухи – вечные спутницы смерти – уже кружили над ними, ползали по окровавленным лицам. Все было усыпано битым кирпичом, и ветер кружил обрывки бумаги и бинтов.

Ошарашенные Карпенко, Топилин и старик-завхоз, еще не вполне осознав произошедшего, двинулись в сторону здания госпиталя, озираясь по сторонам.

Вдруг откуда ни возьмись из-за ограды выскочила испуганная пожаром лошадь и чуть ну сбила наших героев с ног. Она шарахнулась в сторону от людей и зацепилась за оборванные провода.

Послышался короткий утробный стон, пугающий несходством с привычными, живыми звуками: как будто скрытно лопнули крепкие ткани, порвались суставы и мышцы, а через миг, как эхо, раздался глухой удар о землю. Кобыла лежала на спине. Четыре новые подковы, тяжелые, еще без блеска, смотрели в наливавшееся вечерней краснотой небо.

К химическому запаху сгоревшей взрывчатки добавилась вонь горелого волоса, и странно было, что жизнь оставила кобылу сразу, без мук, без конвульсий и дрожи, как будто она давно уже лежала здесь, перегородив дорогу, и привыкла к этому месту.

Завхоз недоуменно уставился на лошадиный труп, запутавшийся в оборванных электрических проводах, над которыми всего мгновенье назад прошли трое людей и даже не обратили на них внимание, так как их всецело занимало страшное зрелище горящего госпиталя:

- Гляди ко, кобылу и то через себя кинуло, - запричитал рыдающим голосом Федор Никодимович, - а в нас с вами весу чуть: еже ли бы мы наступили на проклятущий провод то нас и вовсе бы на небо замело.
- Акстись, дед! На небесах тебя давненько дожидаются! Нашел об чем сокрушаться – о лошади. Вона сколько народу побили гады, а он о кобыле! - в сердцах сказал Петро.
- Сожгло бы огнем и в прах развеяло, кабы и мы наступили…  трясся старик, не обращая внимания на слова главстаршины; страх не отпускал его. Смерть лошади на его глазах произвела на него больший шок, чем произошедший взрыв бомбы.
- Ни хрена тебе не было б, - возразил Топилин, сплевывая на землю и еще добавил витиевато матерно. - Ты в резине.
- В резине?! - поразился завхоз, но сразу же переменился лицом и, задрав ногу, показал прохудившуюся подошву калош, которые он надел на босу ногу, идя в сарай. - Гляди ее, мою резину! Тут не то что ток, мышь и та ухватит.
- Трёхнулся ты, никак, дедушка… Небось и тебя током шибануло? - вставил свое слово Михаил.

Завхоз безнадежно махнув рукой, ссутулившись пошел к суетящимся у раненых медсестрам.

Оба моряка отправились за ним следом. Ничем помочь пострадавшим они не могли. Оставалось только скорбно созерцать мрачную картину и разбирать обломки здания. Через некоторое время из-под битого кирпича извлекли мертвого Шитикова. Было странно наблюдать, как на его остывающем теле копошатся живые пиявки.

Все остальные обитатели их палаты были тоже убиты…

- Вот тебе и сходили за кладом.- отрешенно вымолвил главстаршина.
- Да ты видать так и ничего не понял, Петро? - Мы нашли больше чем клад!
- Чего мы там нашли? - не понял тот.
- Гораздо более ценное сокровище – жизнь! Ведь не пойди мы с тобой в этот подвал, то разметало бы нас бомбой в пух и прах!
- Вот оно что выходит, лейтенант! Видать и взаправду мы с тобой везучие: на передовой нас не убило, от бомбы судьба отвела и электрический ток нас не зашиб! - философски заметил Топилин.
- Выходит так, Петро. Значит поживем еще чуток. Попортим фрицам и мамалыжникам жизнь. - ответил Михаил.

...На следующий день, в виду большого сокращения койко-мест, в госпитале началась выписка всех, кто более-менее попадал под категорию «излечившийся». Наши герои попали в их число. Получив свое обмундирование и все необходимые документы, они вместе отправились в военкомат с твердой решимостью проситься обратно на корабли.