Лилии и Маяки. Глава 3

Глава 3


Звук мотора разрывал в клочья гоанское безмолвие. Хэм протрезвел и слегка озяб в предрассветной прохладе от ветра с гор и низин. Кэтти жалась к нему что есть сил, крепко сцепив руки у него на груди, лепетала всякие смешные шуточки и пересказывала обрывки услышанных сплетен поселка, в котором они теперь будут жить какое-то время. Их смешки и междометья улетали длинным многоточием в ночную тишь, растворяясь в оливково-оранжевом небе, таком чудесном, таком ароматном, таком безветренном и наполненным предвестниками давно забытого счастья.

Хотелось, чтобы турне не заканчивалось никогда! Быстрые остановки на дозаправки и привалы в безлюдных местах, романтические ночные купания и пляжные посиделки в пледах с верблюжьим сыром в наане и бутылочкой вина Sula на ужин у потрескивающего костра, игра на табле, жаркие объятия и много-много разговоров обо всем. Это все, о чем они мечтали на ближайшие недели.
 
- Хэмми, а погнали кататься по неизвестным нам дорогам!? Поехали туда, где живет местное население, а не тусуются экспаты!? – и она указала ладошкой в сторону Большого Баньяна и фермы подальше от моря.
Становилось все холоднее, ветер усиливался. Хэм поддал газу и мотоцикл устремился к огромному раскидистому, казалось бы, миллион лет растущему, видавшему на своем веку не одну тысячу влюбленных и все еще тянущему свои ветви из всех возможных мест и разломов навстречу жизни, небу и воде. Некоторые воздушные корни образовали за это время новые деревья.

И два замерзших европейца, заглушив двигатель, сошли в сказочной и жуткой роще из множества сухих и полуживых щупальцев. Кое-где пробивались скрюченные листочки, где-то болтались яркие веревочки на исполнение желания. В замысловато образованных туго переплетенными ветвями дуплах едва обозначалась ночная жизнь местной фауны, местами доносился шорох и треск сухостоя, взмах крыльев и экстренное взмывание ввысь разбуженной летучей мыши. По земле изредка пробегала волна в высохшей листве и шевелилась трава, опутанная паутиной, трепетали мелкие жучки и стрекотали хищные лжекузнечики.
В обычной своей жизни Кэт всегда боялась насекомых и ни за что на свете бы не полезла в темноту зарослей. Ром выветрился пока они неслись по шоссе с болтовней и ласками. Теперь они поддались жажде любопытства естествоиспытателей, страх разлетелся в пыль и осыпался при торможении на бетонное покрытие перед входом в чащу. Глухо заухала сова. И это ночное послание разлетелось по полям вокруг баньяна. Символ-предостережение чрезмерно отважным иностранцем, вторгающимся в ночной мир природы.
- Кэт? – бравурно позвал Хэм. - А ты знаешь, что совы считаются покровителями ночи в Индии?
- Нет, дорогой, конечно, не знаю… - что-то хрустнуло под легкой ножкой девушки, и она устремилась прильнуть к широкой груди своего любовника. - Мне страшно, Хэмми…
- Местное население верит в то, что совы – посланцы загробного мира и являются провожатыми в царство мертвых.

В тот же миг та или уже другая сова расхохоталась на всю округу. И этот демонический хохот с басовитым подухиванием погнал Кэт прочь из-под зарослей. Она успела лишь ухватить похолодевшей рукой огромную ладонь Хэма и потащить его за собой с неженской силой. Под сандалиями гулко хрустело, нити пожухлых и гниющих трав застревали между пальцев, брошенные фантики из фольги от съеденных туристами конфет усиливали охвативший ее ужас своим мерцанием. Она волокла огромного тяжеловеса через висящие с неба лианы, не обращая внимания на брезгливость, охотящихся пауков и, возможно, дремлющих пресмыкающихся. Выскочив на свет, к мотоциклу, Кэт уткнулась в грудь Хэма и разрыдалась.

Он сжимал ее костлявую холодную спину, все крепче и крепче, приговаривая: «Милая моя, ничего-ничего, ничего страшного, все в порядке, я с тобой!». Когда слезы высохли на ее щеках, он расцепил объятия и растер ее голые озябшие руки и затем ноги. Ее распухшие от плача глаза заблестели, как будто волшебник надломил капсулу с ромом у нее внутри и кровь мгновенно разгорячилась, ускорила свой бег по венам и сосудам, ударила в самое сердце и, оттолкнувшись, взмыла страстью к губам Кэт. Она жадно стала целовать его щетину, рот и щеки. Он отвечал взаимностью и успевал говорить ей нежные слова, порывисто гладил ее плечи, спину, запускал пальцы в лохматое каре. Их учащенное дыхание переплелось и заглушило все эти пугающие уханья птиц и стрекотание в листве. Могучими ладонями он обхватил талию Кэт и жаркое слияние унесло их реальность в параллельное измерение.


Когда Кэт разомкнула глаза и навела резкость, было утро, очень раннее и туманное, просматривались поля, воздух покалывал своей свежестью, птицы завели свое чириканье и обезьяны будили своих собратьев-сонь в кронах деревьев, растущих где-то посреди фермы. Деревня наполнялась новой жизнью, свежестью и звуками движения.
Хэм еще раз поцеловал ее, встал на ноги и подал руку своей трусихе. Они поскорее натянули одежды, прибрали прически ладонями, растерли глаза и прополоскали рты. Очень хотелось позавтракать и завалиться спать в теплую постель!

Большой Баньян исчезал в зарослях высокой травы за поворотом.

В поле завелся трактор. Компания женщин в сари под зонтами, гуськом идущая по своим делам, заголосила и забулькала переливчатым громким смехом. Мотоцикл Энфилд, оставляя след протектора на влажной земле, с превышением укатил в туристическое поселение. Любовников гнал животный голод и усталость бессонной ночи. Все страхи были забыты.