Автор мёртвой петли

Одного хочу лишь я,
Свою петлю осуществляя:
Чтобы эта «мёртвая петля»
Была бы в воздухе живая.
Не мир хочу я удивить,
Не для забавы иль задора,
А вас хочу лишь убедить,
Что в воздухе - везде опора...
Пётр Нестеров

Всего 27 лет жизни было отпущено этому невероятно энергичному человеку.
 Но за такую короткую жизнь Нестеров успел очень многое.
И что  удивительно, в этом многом он не раз был первым:
-   Именно он 1-м в мире выполнил «мёртвую петлю»  - одну из самых знаменитых фигур высшего пилотажа.
-   Один из 1-х проектов самолёта без вертикального оперения был разработан им же.
-   И 1-й воздушный таран  тоже был совершён этим легендарным лётчиком.

* * *

Пётр Нестеров родился в городе Нижний Новгород 15 (27) февраля 1887 года.
 Он был 3-м ребёнком в семье дворянина, штабс-капитана Николая Фёдоровича Нестерова -  офицера-воспитателя Нижегородского графа Аракчеева кадетского корпуса.
 Он очень рано узнал, что такое стеснённые обстоятельства жизни.
 Потому как отец будущего легендарного лётчика умер в 1889 году.
Его вдова - Маргарита Нестерова - осталась одна с дочерью и тремя сыновьями, старшему из которых было семь лет, а младшему едва исполнилось несколько месяцев.
Не имея средств на оплату жилья, она была вынуждена переехать вместе с 4-мя детьми во Вдовий дом. Это - специальное учреждение для призрения вдов офицеров и классных чинов военного и гражданских ведомств.
Однажды, когда Петру Нестерову было 9 лет, на Всероссийской выставке 1896 в Нижнем Новгороде запускали газовые шары и предлагали прохожим подняться в небо. Петру Нестерову повезло – его посадили в корзину, и шар высоко подняли. Восторг полёта захватил мальчика. И, возможно, этот случай определил его судьбу…
Ещё с малых лет его влекло всё, что летало – птицы, воздушные змеи. В детстве он сам мастерил и запускал воздушные змеи на крутых берегах великой русской реки Волги. А потом, уже в отпусках, с её склонов подолгу наблюдал за полётами птиц…
Небольшая офицерская пенсия не оставляла мальчишкам иного шанса на образование, как бесплатное обучение в том же кадетском корпусе.
И десятилетний Пётр вслед за старшим братом Николаем отправился постигать военную науку в Нижегородский кадетский корпус (26 августа 1897 года).
В «кадетке» у Нестерова отмечали такие качества, как смелость и отзывчивость.
Он был с тонкой лирической душой, обострённым чувством прекрасного. Неплохо рисовал, пел, играл на мандолине. Композитор Александр Глазунов, услышав однажды Нестерова, участвовавшего в концерте, настойчиво убеждал его поступить в консерваторию. Он предсказывал ему большое вокальное будущее.
Пётр много читал. Его интересы были разнообразными. С увлечением проглатывал он книги, повествующие о дерзновенных путешествиях и мореплаваниях, о фантастических приключениях и легендарных полководцах прошлого.
Много внимания уделял он точным наукам.
Учение давалось ему очень легко.
Он овладел несколькими иностранными языками.
Именно в те годы учёбы и проявилась его настойчивость и умение добиваться своего, невзирая ни на какие препятствия.
В 1904 году Пётр Нестеров закончил Кадетский корпус по 1-му разряду.

•    Широко известна характеристика, которую кадету-выпускнику Петру Нестерову дали в корпусе:

«Кадет 7 класса Нестеров… обладает острым умом, любит математику, физику, черчение. Чрезвычайно настойчив в принятых решениях, проявляет динамичный характер…
Кадет Пётр Нестеров — идеальный тип будущего офицера с ярко выраженными моральными качествами и храбростью, могущего увлечь за собой своих подчинённых в бою».

Всё это было правдой и очень точно описывало характер молодого военного.

* * *

По окончании кадетского корпуса Нестерова в числе шести выпускников направляют для продолжения учёбы в Михайловское артиллерийское училище в Санкт-Петербурге. Это - одно из лучших военно-учебных заведений Российской империи.
Но он, однажды увлёкшись небом, по-прежнему интересовался авиацией. Читал все новинки о воздухоплавании,  о первых успехах братьев Райт, о достижениях французских и особенно русских пилотов.
 Юный Петр Нестеров и в училище был одним из лучших.
Хорошая теоретическая и практическая подготовка, полученная им в стенах этого столичного учебного заведения, в очередной раз выдвинула его в первые ряды юнкеров.
Серьёзно изучивший опыт применения артиллерии в период Русско-японской войны 1904—1905 гг. Нестеров блестяще сдал все выпускные экзамены.
И снова выпуск по 1-му разряду…

* * *

Блестяще окончив училище, Нестеров получил право выбора места службы.
И… выбрал Владивосток!
Хотя мог остаться в столице, поступить на службу в конную артиллерию, считавшуюся привилегированным родом войск.
 Но вместо этого отправился далеко за Урал. И всё потому, что не хотел отказываться от своей любви.
Современному молодому человеку решение, принятое Нестеровым, может показаться удивительным. А вот для его однокашников и сослуживцев оно было совершенно естественным.
Ведь молодые офицеры того времени имели право вступать в брак только по достижении 23 лет. Нестерову же едва-едва исполнилось 19. И чтобы жениться, ему требовалось разрешение начальства.
А чтобы получить его, нужно было доказать свою финансовую состоятельность:
-   представить документы на недвижимость, которая приносит ежемесячный доход не менее 250 рублей, или
-    сделать банковский вклад на сумму 5000 рублей – колоссальную по тем временам сумму.
Избежать этого можно было, только если годовой доход офицера составлял более 1200 рублей. На такой заработок могли рассчитывать, прежде всего, офицеры, служившие в дальних гарнизонах.
Вот молодой подпоручик и выбрал 9-ю Восточно-Сибирскую стрелковую артиллерийскую бригаду во Владивостоке (29 октября 1906 года).
Но зато к месту службы он отправился с молодой женой Надеждой.

К своим служебным обязанностям он приступил 31 декабря 1906 года.
От многих офицеров он выгодно отличался не только познаниями, но и своим отношением к подчинённым. Воин-интеллигент запретом в своём подразделении ругани и рукоприкладства снискал большое уважение солдат.
Вскоре его артиллерийский расчёт вышел в учебных стрельбах на 1-е место.

* * *

Но в артиллерии Нестеров пробыл недолго.
Случай резко повернул его судьбу.
Как-то внимание Петра Николаевича привлёк аэростат, находившийся во Владивостокской крепостной воздухоплавательной роте.
 Познакомившись с офицерами роты, он высказал мысль о применении аэростата в качестве наблюдательного пункта для корректирования артиллерийской стрельбы с воздуха.
Нестеров добился в августе 1909 года временного прикомандирования к наблюдательной станции воздухоплавательного парка.
 И в качестве наблюдателя-корректировщика неоднократно поднимался на аэростате в небо. Видимо, те первые полёты навсегда заставили Петра Николаевича влюбиться в небо.
Он разработал правила корректировки артиллерийского огня с аэростата.

Пробные артиллерийские стрельбы с применением привязного аэростата превзошли все ожидания.
 И в сентябре 1909 года подпоручика Нестерова назначают преподавателем бригадной учебной команды.
Кроме прочего, Нестеров всерьёз занялся… слесарным делом.
Дело в том, что на заре авиации большинство пилотов сами конструировали аэропланы и обслуживали их.
Более того, в январе 1910 года Петру Николаевичу удалось добиться назначения по совместительству на должность начальника бригады слесарной мастерской.
 Вскоре солдаты, знающие толк в этом деле, стали восхищаться умением «их благородия» профессионально владеть любым инструментом.
Грамотный, тактичный, общительный артиллерийский офицер Петр Нестеров быстро стал своим человеком и в узком кругу Владивостокских воздухоплавателей.
Однако вскоре воздухоплавательную роту расформировали.
 И Нестеров был отозван в бригаду...

* * *

В 1910 году не обладавший крепким здоровьем Пётр Николаевич заболел.
 И был переведён в Кавказскую резервную артиллерийскую бригаду «по климатическим условиям сроком на один год».

Ехал он к новому месту службы через родной Нижний Новгород.
 Вот там и довелось ему увидеть 1-й самолёт – французский «Фарман» легендарного авиатора Сергея Уточкина.
 Случилось это 6 августа 1910 года.
В этот день на нижегородском ипподроме Уточкин провёл показательный полёт. А среди множества зрителей был и Пётр Николаевич.

•    Впоследствии Нестеров напишет:

«Начал я свою авиационную деятельность в 1910 году, после того как первый раз увидел полёт одного из наших известных авиаторов. Авиатор летал на «Фармане», делая поворот совершенно без кренов. Каждый поворот аэроплана заставлял сжиматься моё сердце: я боялся, что аэроплан опрокинется в наружу кривой».

Новое увлечение небом окрепло, когда на Северном Кавказе (во Владикавказе) Нестеров познакомился с Артемием Кацаном - пилотом-авиатором.
Уроженец Северной Осетии, Артемий учился живописи, но променял её на небо. И в 1909 году он стал 29-м дипломированным лётчиком в России.
Вот этот  Кацан и заронил в Нестерова мечту о покорении неба, попутно познакомив с основами создания летательных аппаратов тяжелее воздуха. Как раз в то время несостоявшийся художник строил во Владикавказе планёр собственной конструкции.
Нестерова очень заинтересовали эксперименты Кацана.

•    Как вспоминал впоследствии сам лётчик, он также задался целью соорудить летательный аппарат:

«Я поставил себе задачу построить такой аппарат, движения которого меньше всего зависели бы от окружающих условий и почти всецело подчинялись бы воле пилота».
«Мне казалось, что только соблюдение этих условий и только такой аппарат могут дать возможность человеку свободно парить. Только тогда… авиация из забавы и спорта превращается в прочное и полезное приобретение человечества».

Однако проект Нестерова был отклонён главным инженерным управлением.
Это не охладило пыл настойчивого поручика. Его решение стать лётчиком и конструктором только окрепло…

* * *

Год спустя, получив двухмесячный отпуск, поручик Нестеров приехал на родину - в Нижний Новгород.
Там в июле - августе 1911 года Пётр Нестеров познакомился с учеником профессора Николая Егоровича Жуковского - Петром Петровичем Соколовым.
 На Нестерова, с детства увлекавшегося техникой, а во время службы соприкоснувшегося с аэростатами и на Кавказе познакомившегося с планёром, эта встреча произвела большое впечатление. И определила его дальнейшую судьбу.
И вскоре он вступил в Нижегородское общество воздухоплавания.

В сарае, принадлежавшем семье Петра Соколова, молодые люди построили планёр. А обшивку для него сшила Маргарита Нестерова - мать будущего авиатора.
 Испытать его  решили в поле.
Планёр запустили с помощью лошади. В телеге сидел Соколов, держа верёвку, привязанную к планёру. Лошадь разбежалась. И аппарат, набирая скорость, вместе с испытателем Нестеровым поднялся в воздух на 2-3 метра. Пусть невысоко, всего на 2-3 метра, но поднялся!
 В принципе, это был 1-й полёт Нестерова как лётчика.
Впоследствии Нестеров считал, что именно с этого короткого полёта начался для него путь в небо.

• Впоследствии сам лётчик отмечал:

«Очень  приятно  вспомнить  мои  опыты  с  планёром  и  вообще  начало моей авиационной практики в Нижегородском обществе воздухоплавания».

«Нижегородский листок» 3 августа 1911 года отмечал, что «проба оказалась весьма удачной».

Вместе с Петром Соколовым и механиком Г. М. Нелидовым, Нестеров приступил к разработке 2-го самолёта.
 Проект его был готов к 31 августа (13 сентября) 1911 года.

* * *

Уже в начале осени 1911 года Нестеров окончательно решил связать свою дальнейшую судьбу только с воздухоплаванием.
 Но все его попытки переучиться «на лётчика» потерпели крах – армейское начальство не дало положительных резолюций на его рапорты. Оно смотрело на это как на чудачество. И не хотело отпускать способного поручика-артиллериста.
Нестеров сделал тогда отчаянный шаг – поехал на квартиру к товарищу военного министра генералу от инфантерии Алексею Поливанову.
Приложив немало труда и упорства, он осуществил свою мечту. И 7 октября поступил в Петербургскую офицерскую воздухоплавательную школу. Это - старейшее военно-учебное заведение, готовившее специалистов по воздухоплаванию.
Кстати, во время учёбы в школе - 18 августа 1912 года - молодой офицер совершил 13-часовой учебный полёт на аэростате, пролетев 750 верст.
Полёт проходил на высоте 3400 метров.
Это было серьёзным достижением отечественного воздухоплавания того времени.
Во время учёбы Нестеров находил время и для творчества. Он работал над проблемами живучести самолётов, повышения безопасности полётов, тактики воздушного боя.
Некоторые его предложения значительно опережали время. К примеру, наброски моноплана с изменяющимся углом наклона крыла.
 Нестеров успешно окончил Офицерскую воздухоплавательную школу в Петербурге.
 И добился зачисления в военно-авиационную школу в Гатчине - 29 августа (11 сентября) того же 1912 года.
Свой первый самостоятельный вылет на самолёте Нестеров осуществил 12 (25) сентября.

А уже 28 сентября (11 октября) 1912 года Нестеров успешно выдержал экзамен на «пилота-авиатора».
Уже тогда командиры и товарищи обращали внимание на смелость и незаурядные способности Нестерова в технике пилотирования.

А 5 (18) октября он был аттестован как военный лётчик.

•    В характеристике отмечалось, что:

 «Поручик П. Н. Нестеров закончил школу по первому разряду, требователен к себе, инициативен, решителен и, кроме того, имеет выдающиеся качества исследователя и экспериментатора».

* * *

Нестеров был назначен в формируемый авиаотряд при 7-й воздухоплавательной роте.
Став в Гатчинской школе пилотом, Нестеров занялся и конструкторской деятельностью.
На основе изучения полёта птиц он разработал проект оригинального самолёта без вертикального оперения.
Он занимался проектом самолёта, в котором решал задачу устойчивости и безопасности полётов. Работы П. Нестерова над проектом самолёта объяснялись его стремлением обеспечить устойчивость и безопасность полёта летательных аппаратов.
Эта машина не заинтересовала Военное ведомство.
 Но Нестеров продолжал совершенствовать свою идею.
И спустя год его проект получил одобрение.

Надо сказать, что слабая техническая грамотность авиаторов в то время, незнание ими важнейших законов устойчивости самолёта вызывало у них боязнь виражей и кренов. Как говорится, летали по прямой.
Человек ищущий, патриот, искренне болеющий за успехи отечественной авиации, П. Нестеров не был удовлетворён современными методами пилотирования.
 Он пришёл к выводу, что поворот самолёта всегда должен сопровождаться соответствующим креном и что «как бы ни был велик крен аппарата, он не опасен, если угол крена соответствует крутизне поворота».
«В воздухе везде опора», - были его слова.

•   Нестеров вспоминал:

«Я много спорил об этом с опытными лётчиками, но все мои доказательства оставались без внимания. А порой приходилось выслушивать даже насмешки».

•    Однажды в цирке Нестеров увидел поразивший его номер. Назывался он «мёртвая петля»:

«Артист стремительно съезжал на велосипеде по наклонной дорожке. Затем она круто шла вверх, сворачивалась в огромную спираль. Артист мчался по спирали. В какой-то момент он оказывался вниз головой, но не падал. При быстром движении возникла сила, которая удерживала его от падения».

Пришли и новые убеждения, что военный лётчик должен владеть самолётом так, как гимнаст владеет своим телом.
 Пётр Николаевич теоретически обосновывал идею поворота аэроплана с креном и «мёртвую петлю».
Нестеровскую идею поворота аэроплана с креном, не говоря уже о его высказываниях, что самолёт может сделать в воздухе «мёртвую петлю», не только конструкторы, но и товарищи считали сумасбродством.
Нестеров терпеливо ждал своего часа для критического воплощения этих идей…

* * *

В составе авиационного отряда поручик Нестеров был переведён из Петербурга в Варшаву.
 Там с октября 1912-го по февраль 1913 года на Мокотовском аэродроме тренировался на самолёте «Ньюпор-ІV», поскольку этот моноплан поступал на вооружение русской армии.
И там же зарекомендовал себя как лётчик - экспериментатор.
 Стремясь повысить боевую эффективность самолёта, он проводил смелые эксперименты:
-    планирование с выключенным двигателем с большой высоты,
-    пикирование,
-   сложные маневрирования.
Так, во время одного из полётов он набрал высоту 1600 метров (что уже было достижением) и, выключив мотор, кругами, восьмёрками спланировал над Варшавой, чем «привёл товарищей в трепет».
Стоит отметить, что начальство не приветствовало проводимые им эксперименты. Потому как они часто шли вразрез со сложившимися правилами пилотирования и боевого применения самолётов. Но эффективность применяемых им приёмов была очевидна.
Кстати. Нестеровская система планирования с выключенным мотором и исключительное самообладание помогли ему 25 января 1913 года избежать неминуемой гибели, когда во время очередного полёта загорелся бензин в карбюраторе и мотор остановился.
 Это нагляднее всего доказало лётчикам и начальству превосходство нового метода управления самолётом.
 Его первые в мире изыскания в технике маневрирования моноплана в горизонтальной плоскости, исследования в осуществлении виражей заставили приглушить сомнения скептиков.
 Пришло и первое признание.

•    В его характеристике за январь 1913 года указывалось:

«Пётр Нестеров: лётчик выдающийся. Технически подготовлен отлично. Энергичный и дисциплинированный. Нравственные качества очень хорошие…»

* * *

После окончания курса авиационного отдела ОВШ 31 мая 1913 года Пётр Николаевич получил чин штабс-капитана и назначение в Киев.
Сначала его прикомандировали к 7-й воздухоплавательной роте, а затем к 2-му авиационному отряду.
Нестеров с семьёй поселился на Печерске, на улице Московской, 5.
 Дом был гостеприимным – дважды в неделю там собиралось многочисленное общество. Велись дискуссии об авиации, литературе, искусстве. Звучали фортепьянная музыка и украинские песни.

В Киеве состоялась лётная карьера Нестерова.
Здесь нужно отметить, что в начале ХХ века, то есть, как сказали бы теперь свидомиты, «под гнётом Российской империи», Киев считался в Европе ведущим центром по подготовке лётчиков и авиаконструкторов.
Именно здесь начинали свою деятельность известные на весь мир авиаконструкторы И. Сикорский, Е. Касьяненко, А. Карпека.
Вскоре Нестеров стал активным членом Киевского общества воздухоплавания.

Располагая глубокими знаниями в области математики и механики, имея достаточный пилотажный опыт, П. М. Нестеров теоретически обосновал возможность выполнения глубоких виражей и осуществил их на практике.

•    Десятилетия спустя Виктор Георгиевич Соколов - сослуживец и друг Нестерова -  написал:

«Вначале он ничем не отличался от других гатчинцев, усердно собиравших свои «Ньюпоры-IV», тогда как мы, севастопольцы, были уже в воздухе, но первый же его взлёт привлёк наше внимание и вызвал оживлённые споры. В то время как мы согласно указаниям наших школьных инструкторов делали повороты, как мы говорили, блинчиком, то есть с большим радиусом и не давая крена, Нестеров, взлетев, смело загнул большой вираж, сильно нас испугавший. А затем его крены в последующих полётах уже вызывали всеобщий восторг.
Вскоре в нашем офицерском собрании на Печёрске (рядом с Киево-Печёрской лаврой, где стояла 3-я авиарота) и в комнате дежурного офицера на Святошинском аэродроме начались нескончаемые горячие споры, в которых затрагивались вопросы теории и практики полёта.
Нестеров, сделав из бумаги модель самолёта, доказывал нам, что в авиашколах нас обучали неправильно и что для резкого, крутого поворота надо делать большой крен. Если же крен перейдёт 45 градусов, то рули поворота и высоты меняют своё назначение. Многим из нас эти высказывания первое время казались непозволительной ересью.
— Военный лётчик должен владеть своим аэропланом в совершенстве, — горячо говорил Пётр Николаевич. — Ему во время войны, может быть, придётся вести воздушный бой, а для этого он должен уметь выходить из любого положения.
В воздухе везде опора!
Вскоре мы узнали от гатчинцев, что ещё в авиашколе Нестеров говорил об этом и даже утверждал, что на аэроплане можно сделать «мёртвую петлю». В школе его подняли на смех. Нужно сказать, что первое время мы также не верили тому, что говорил Нестеров о «мёртвой петле», и многие открыто насмехались над ним. Но когда нам стало известно, что профессор Николай Егорович Жуковский, учёный с мировым именем, «отец русской авиации», как впоследствии назвал его Ленин, также считает выполнение «мёртвой петли» вполне возможным делом, голоса оппонентов Нестерова смолкли».

 С 29 июня 1913 года по 20 ноября 1913 года Нестеров исполнял должность начальника 11-го авиационного отряда.
Он добивался того, чтобы пилоты в совершенстве знали материальную часть самолёта. Лётчики занимались по составленной Нестеровым программе.

В 1913 году Пётр Нестеров разработал исследовательскую конструкцию семицилиндрового двигателя воздушного охлаждения. Занимался строительством одноместного скоростного самолёта. Но закончить его помешала война…

* * *

Пётр Нестеров вошёл в историю как основоположник высшего пилотажа — и это не случайно.
В погожий день 27 августа (9 сентября) 1913 года, в 18 часов 10 минут, нестеровский «Ньюпор» вновь взмыл в небо над Сырецким военным аэродромом.
Набрав высоту 800 - 1000 метров, лётчик, как явствует из рапорта начальства, выключил мотор и начал пикировать.
Используя набранную скорость, на высоте примерно в 600 метров снова включил мотор. И самолёт, послушный уверенным рукам пилота, устремился вертикально вверх. Затем лётчик «положил» машину на спину и, описав петлю, снова вошёл в пике.
При выходе из пике мотор снова был выключен.
Аэроплан выпрямился и плавной, красивой спиралью благополучно коснулся земли…
 
Вот так в небе над Киевом на глазах многочисленных зрителей именно Нестеров впервые в мире выполнил знаменитую «мёртвую петлю», которая со временем стала называться «петлёй Нестерова».

•    В статье «Как я совершил мёртвую петлю» (была опубликована в «С.-Петербургской газете» от 4 и 5 сентября 1913 года) автор выдающейся фигуры высшего пилотажа рассказал об этом так:

 «Получив недавно аппарат «ньюпор», сборки завода «Дукс», и сделав на нём не более 10 часов, я решился наконец выполнить свою мечту.
О своём опыте я никого не предупредил, хотя все знали, что я вообще собираюсь его сделать.
27 августа вечером, привязавшись предварительно ремнём (тропом) к сиденью, я поднялся на высоту 1000 метров, с которой решил планировать. Когда я последний раз посмотрел на анероид (прибор для определения высоты, в виде часов), мне пришло в голову, что в случае неправильного поворота этот приборчик должен будет выпасть из кармана куртки, когда я буду летать вверх ногами. Но… я решил рискнуть им для большей убедительности.
Вот, собственно говоря, всё, чем я рисковал, то есть на 13 рублей 50 копеек казённым имуществом. Было жутко только решиться, а как только я закрыл бензин, чтобы перейти на планирование, мне сразу стало легко, и я занялся своей работой.
Наклонив «ньюпор» почти вертикально, я начал планировать, следя за высотой, чтобы иметь запас высоты на случай неудачи.
Примерно на 600 метрах я начал выравнивать аппарат и, когда он начал переходить горизонт, открыл бензин.
Мотор очень хорошо заработал, аппарат полез в небо и начал ложиться на спину. Моя левая рука находилась всё время на бензиновом кране, чтобы точнее регулировать работу мотора, хотя мне очень хотелось рукой опереться, как при спуске, о кожух. Одно мгновение мне показалось было, что я слишком долго не вижу земли, но… чуть больше потянул за ручку и увидел землю. Закрыл бензин опять и, выровняв аппарат, начал планировать к ангарам. За всё время этого… полёта я чувствовал себя так же, как и при горизонтальном повороте с креном градусов 70—80, то есть ощущаешь телом поворот аэроплана, как, например, лёжа в поезде, чувствуешь телом поворот вагона.
Я очень малокровный: стоит мне немного поработать, согнувшись в кабинке «ньюпора», и в результате от прилива крови сильное головокружение. Здесь же я сидел несколько мгновений вниз головой и прилива крови в голове не чувствовал, стремления отделиться от сиденья тоже не было, и ноги давили на педали. Мой анероид не выпал из кармана куртки, и инструменты в открытых ящиках остались на своих местах. Бензин и масло также удерживались центробежной силой на дне бака, то есть вверху, и нормально подавались в мотор, который великолепно работал всю верхнюю половину петли.
В общем, всё это доказывает, что аэроплан сделал обыкновенный поворот, только в вертикальной плоскости, так как всё время существовало динамическое равновесие.
С этим только поворотом воздух является побеждённым человеком. По какой-то ошибке человек позабыл, что в воздухе везде опора, и давно ему пора отделаться определять направления по отношению к земле…»

О необычайном полёте российского пилота газеты известили весь мир.
 В адрес Нестерова «посыпались» восторженные телеграммы.
 А Киевское общество воздухоплавания даже наградило его специально учреждённой золотой медалью.

* * *

21 февраля 1914 года Нестерова назначили начальником 11-го корпусного авиационного отряда.
 
После назначения командиром отряда Нестеров ввёл обучение полётам с глубокими виражами и посадку с отключённым двигателем на заранее намеченную площадку.
Понимая, что война не за горами, Нестеров продолжал совершенствовать лётное мастерство.
Он настойчиво обучал своих подчинённых, готовя их к предстоящим боям.
Предвидя разноплановые возможности авиации на войне, Нестеров проводил интересные эксперименты.
А именно:
 -    разведку (даже разрабатывал применение ацетиленового прожектора на монопланах для ведения ночной разведки),
-   фотографирование и бомбардировку,
-    воздушные бои (ещё в сентябре 1913 г. на военных маневрах Киевского округа Нестеров осуществил 1-ю в мире атаку самолёта противника),
-   ночные полёты (практиковал взлёты и посадки в темноте).
 Разрабатывал вопросы взаимодействия авиации с наземными войсками.
 Предсказывал необходимость дальних перелётов.

У Петра Николаевича созрела мысль совершить длительный перелёт в составе отряда без всякой подготовки в условиях, максимально приближённых к боевым. 
   Он осуществил такой перелёт 10-11 августа 1913 года по маршруту Киев - Остёр - Козелец - Нежин - Киев.
А через несколько дней повторил его уже во главе группы из 3-х самолётов.
Это был 1-й в мире групповой перелёт строем, с четырьмя посадками на выбранных с воздуха, не подготовленных заранее площадках.
На самолёте Нестерова был также кинооператор Владимир Добржанский с камерой. Отснятый им 30-минутный фильм несколько дней с большим успехом демонстрировался в лучшем киевском кинотеатре Антона Шанцера на Крещатике, 38.

Чтобы продемонстрировать истинные возможности самолётов, им в 1-й половине 1914 года были проведены несколько дальних перелётов.
В том числе:
-    Из Киева в Одессу (за 3 часа 10 минут).
Случилось это 1 марта 1914 года. Нестеров осуществил этот перелёт с механиком Руденко на самолёте «Ньюпор-ІV».
 А через несколько дней – до Севастополя.
-   Из Киева в Гатчину (1250 вёрст за 9 часов 35 минут). Этот перелёт Нестеров совершил 11 мая.
Он вылетел из Киева около 3-х часов утра, захватив с собою в качестве пассажира унтер-офицера киевского авиационного отряда Нелидова.
Всё время Нестеров летел на высоте 600 метров со средней скоростью 125 вёрст в час.
Этим своим перелётом Нестеров побил все русские рекорды на продолжительность полёта, на скорость, на скорость с пассажиром и т. д.
Даже бывалые авиаторы удивлялись тогда: «За один день из Киева! Нет, это невероятно!»
Штаб Киевского военного округа объявил благодарность штабс-капитану П. Н. Нестерову.

•    В приказе говорилось:

 «Утром сего мая начальник 11-го корпусного авиационного отряда шт.-капитан Нестеров вылетел с аэродрома по направлению на Петербург и к вечеру того же дня достиг г. Гатчина. За лихой и умелый перелёт благодарю от лица службы шт.-капитана Нестерова. Надеюсь, пример такого перелёта возбудит соревнование среди других офицеров 3-й авиационной роты и привьёт им сознание, что для успеха дела нужна не только смелость, а также и глубокое понимание, и тонкое знание свойств аэроплана и мотора. Этим и силён шт.-капитан Нестеров…
Начальник штаба генерал-лейтенант Драгомиров».

Пётр Николаевич вынашивал идею о перестройке хвостового оперения в виде «ласточкина хвоста».
Ещё в начале 1914 года Пётр модифицировал самолёт «Ньюпор-4». Фюзеляж воздушного судна был укорочен на 0,7 метра, вертикальное оперение снято, размах рулей высоты значительно увеличен. Таким образом, конструктор пытался решить задачу устойчивости и безопасности полёта.
Кроме того он занимался строительством одноместного скоростного самолёта, закончить который не успел.
При этом мечтал выйти в отставку, чтобы целиком посвятить себя любимому делу — конструированию самолётов.
 Но началась 1-я мировая война...

* * *

В 1-й мировой войне Нестеров участвовал со своим отрядом с 26 июля (8 августа) 1914 года.
 Командир 11-го корпусного авиаотряда (3-я авиационная рота, 3-я армия, Юго-Западный фронт) штабс-капитан П. Н. Нестеров за месяц с небольшим совершил 28 вылетов.
Летал он за двух лётчиков сразу: и утром и вечером. Не отличавшийся крепким здоровьем, однажды, возвратившись с разведки, он упал в обморок. В этот день Нестеров выполнил три вылета. Тем не менее, несмотря на требование врача прекратить полёты на месяц, Нестеров уже после двух дней отдыха снова поднялся в воздух.
Он принимал участие в освобождении Львова, выполняя задачи воздушной разведки.
При этом лично осуществил одну из 1-х бомбардировок артиллерийскими снарядами.
Причём настолько эффективно, что австрийское командование пообещало большое денежное вознаграждение тому, кто собьёт аэроплан Нестерова.

Уже первые боевые вылеты показали высокую эффективность разработанных штабс-капитаном Нестеровым методик проведения бомбометаний, воздушного боя и разведки.
Он и его подчинённые воевали прекрасно.

Надо сказать, что до 1914 года всю «огневую мощь» аэропланов составляли личные револьверы лётчиков. Встретившись в воздухе, неприятели обменивались одиночными выстрелами. Или же, поднимаясь выше вражеского самолёта, сбрасывали на него бомбы. Но такой способ ведения воздушного боя был довольно неэффективным.
«Вороны, а не ястребы!» - так отзывался о российских боевых самолётах автор «мёртвой петли».
Осознавая необходимость вооружения самолёта, Пётр Николаевич неоднократно обращался к своим начальникам с просьбой о разрешении ему установить пулемёт на своём аэроплане.
Однако и прямые, и непосредственные начальники всё время ставили на его рапорте одну и ту же резолюцию:
 «По штату авиационным отрядам пулемётов не положено».
Но надо было знать Нестерова, которого подобные ответы удовлетворить не могли.
Не получив пулемёта, он самостоятельно вооружил свой аэроплан - оснастил самолёты своего отряда приспособлениями собственного изобретения:
-    Для разрушения оболочки дирижабля он установил в хвостовой части аэроплана «нож-пилку» (чтобы при его помощи разрезать в воздухе крылья противника).
-   А для поражения воздушного винта самолёта неприятеля привязал к своему аэроплану длинный стальной трос с грузом на конце в виде «кошки». При помощи его он готовился выводить из строя винт самолёта неприятеля и заставлять последнего приземляться на нашей территории.

К тому же Нестеров высказал мысль, что можно принудить противника к посадке различными эволюциями в воздухе и угрозой сбить его живой массой своего самолёта.

•    Считая возможным применение тарана в воздушном бою (из-за отсутствия в то время на самолёте пулемёта), П. Н. Нестеров утверждал:

«Такой манёвр не будет более опасным, чем, например, столкновение конника с конником на земле. Если же при ударе о самолёт противника аппарат и сломается, то это ещё ничего не значит, а жертвенность собой есть долг каждого воина».

•    В. Г. Соколов вспоминал:

«Мысль о таране возникла у Нестерова задолго до войны: во время осенних маневров в 1913 году. Когда в районе города Гадяча, где стоял 11-й авиационный отряд, появился «неприятельский» самолёт («Фарман-VII», на котором летел поручик Гартман), Пётр Николаевич поднявшись в воздух, «атаковал» его. Пользуясь преимуществом в скорости («Ньюпор-IV» давал 100 километров в час, а «семёрка» — 80), Нестеров начал раз за разом перерезать путь «противнику», заставляя его сворачивать с дороги. После четвёртой атаки Гартман погрозил кулаком Нестерову и полетел обратно, не выполнив разведку.
Когда Пётр Николаевич приземлился, ему кто-то сказал, что его атака была возможна только в условиях мирного времени, а на войне такие манёвры вряд ли подействуют на противника. Нестеров задумался и потом убеждённо ответил:
— Его можно будет ударить сверху колёсами.
Впоследствии Пётр Николаевич неоднократно возвращался во время наших бесед к вопросу о таране. Он доказывал его возможность и допускал два варианта. Первый — надо подняться выше вражеского аэроплана, а потом, круто пикируя, ударить колёсами по концу крыла противника: вражеский аэроплан будет сбит, а самому можно будет благополучно спланировать.
Второй — врезаться винтом в хвост противника и раздолбить ему рули. Винт, конечно, разлетится вдребезги, но благополучное планирование не исключено. Следует не забывать, что в то время парашютов у нас не было».

Вскоре Нестерову удалось осуществить этот приём на практике…

* * *

Вечером 25 августа (7 сентября) 1914 года в вестибюле жолковского замка короля Яна Собеского, где тогда размещался штаб 3-й российской армии, состоялось чрезвычайное оперативное совещание. Туда были приглашены и лётчики авиаотряда Нестерова.
Генерал-квартирмейстер Михаил Бонч-Бруевич стал упрекать группу лётчиков за безнаказанные полёты вражеского разведчика.
Когда разговор приобрел характер препирательств и просто обвинений в трусости, штабс-капитан Нестеров дал слово чести, что прекратит полёты австрийца.

• В. Г. Соколов вспоминал:

«В Жолкев, куда перешёл после взятия Львова штаб 3-й армии, наши отряды перелетели 21 августа. И вот каждый день утром над Жолкиевом стал появляться австрийский биплан. Он делал над городом круги и уходил обратно. В штабе нервничали, мы, лётчики, тоже. Но чем же можно было остановить эти регулярные полёты австрийца? Оружия ведь у нас никакого не было. Но, тем не менее, некоторые офицеры Генерального штаба, служившие в штабе 3-й армии, считали, что мы должны сделать невозможное: прекратить полёты австрийского лётчика. Особенно настаивал на этом генерал-квартирмейстер армии генерал-майор Бонч-Бруевич, ведавший разведкой и контрразведкой и по роду службы стоявший близко к лётчикам…
Я особенно чётко запомнил разговор Бонч-Бруевича с группой лётчиков вечером 25 августа 1914 года в вестибюле Жолкиевского замка, где помещался в то время штаб 3-й армии. Из лётчиков присутствовали: 11-го отряда — Нестеров, Передков и Кованько, накануне прибывший в отряд; 9-го отряда — Войткевич и я.
Мы выходили из отдела разведки и в вестибюле встретили Бонч-Бруевича, остановившего нас. Начавшийся разговор быстро принял обычное направление: Бонч-Бруевич стал нас упрекать в недобросовестном отношении к нашей работе, в том, что мы выдумываем всевозможные предлоги, чтобы не летать, в то время как австрийцы летают ежедневно. Мы, зная, что командующий армией генерал Рузский нашей работой доволен, — о чём он неоднократно говорил, — отмалчивались, но Пётр Николаевич не выдержал и стал возражать. Во время спора генерал Бонч-Бруевич, указывая на регулярные полёты австрийца — это был Розенталь, — сказал:
— Вот летает, а вы только ушами хлопаете и на него смотрите.
— А что же мы можем сделать?
— Напасть на него!.. Дать бой!.. Мы на войне, не на манёврах!
— Но у нас нет оружия, что сделаешь с одними пистолетами Маузера?
— Это всё отговорки!.. Надо придумать способ атаки. А вы просто боитесь! Не хотите рискнуть!
Нестеров вспылил:
— Хорошо! Мы примем меры и остановим полёты австрийца.
— Какие же это вы меры примете? — насмешливо спросил Бонч-Бруевич. — Ведь это одни слова и втирание очков. Так я вам и поверил!
— Я даю вам честное слово русского офицера, ваше превосходительство, что этот австриец перестанет летать! — воскликнул глубоко оскорблённый Нестеров.
— Это как же? Что же вы думаете предпринять?.. Помните, капитан, честным словом русского офицера нельзя бросаться легкомысленно!
— Я, ваше превосходительство, никогда не давал повода обвинять меня в легкомыслии. Разрешите идти?
— Ну-ну, посмотрим… Хорошо. Можете идти!
Боевые товарищи поняли всё буквально. Нестеров собирался таранить неприятельский самолёт.
— Погибнешь! — говорил ему Кованько и предлагал атаковать австрийца вдвоём. Все поддержали эту идею. И вроде бы Нестеров согласился…»

* * *

26 августа (8 сентября) 1914 года в Галиции под городом Жолква (ныне Львовская область) Нестеров поднял свой «Моран» в последний полёт.
 В этот день он уже дважды пытался догнать австрийский «Альбатрос», проводивший разведку русских позиций.

• В. Г. Соколов вспоминал:

«А буквально на следующий день австрийский аэроплан появился над Жолкевом рано утром.
Нестеров и Кованько поднялись за ним в погоню, но у Нестерова при подъёме оборвался трос с грузом, которым он хотел попытался разбить винт у австрийца, а затем в воздухе мотор стал давать перебои, и Пётр Николаевич сел. Вслед за ним опустился и Кованько.
Нестеров приказал спешно отремонтировать мотор, а сам сел в автомобиль и поехал в казначейство армии, где он получил деньги для нужд 11-го отряда.
Когда он возвратился в канцелярию отряда, расположенного рядом с аэродромом, в воздухе показался австрийский самолёт, производивший вторичную разведку. Нестеров подъехал на автомобиле прямо к «морану», около которого уже стоял Кованько, и спешно сел в самолёт. Кованько хотел занять место наблюдателя, но Пётр Николаевич сказал ему:
— Не надо, Саша, я полечу один.
— Но что же ты будешь делать? Возьми, по крайней мере, хоть браунинг, — сказал Кованько.
— Ничего, я как-нибудь обойдусь, — ответил Нестеров и поднялся в воздух».

Барон Ф. Розенталь дерзко летел на тяжёлом «Альбатросе» на высоте, недосягаемой выстрелами с земли.
Нестеров смело пошёл ему наперерез в лёгком быстроходном «Моране».
Его маневр был быстр и решителен.
Барон заметил приближение «Морана» и пытался скрыться.
Но Нестеров настиг его, зашёл сзади и сверху.
И врезал свой самолёт в хвост «Альбатроса».

•    Свидетель тарана писал:

«Нестеров зашёл сзади, догнал врага и, как сокол бьёт неуклюжую цаплю, так и он ударил противника».

Громоздкий «Альбатрос», пролетев несколько метров, повалился на левый бок и стремительно упал.
Упал и самолёт Нестерова.
Парашютов в то время у лётчиков не было…
Впоследствии оказалось, что тараном Нестеров уничтожил австрийский экипаж в составе унтер-офицера Франца Малина и лейтенанта барона Фридриха фон Розенталя.
В этом бою погиб и сам Пётр Нестеров.
Погиб, совершив 1-й в истории авиации воздушный таран…

* * *

За свой подвиг П. Н. Нестеров был посмертно удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени:

«За то, что в бою 26-го августа 1914 г., заметив в воздухе над г. Жолкевом неприятельский аэроплан, производивший разведку, по личной инициативе, поднявшись на аппарате, протаранил неприятельский аэроплан, упавший с двумя лётчиками около д. Вола-Высоцка, при этом сам почил славной смертью героя».

Этот орден стал 4-м и последним орденом П. Н. Нестерова.
 До этого он был награждён орденами:
-    Св. Станислава 3-й степени (25. 12. 1912 года),
-   Св. Анны 3-й степени (07. 03. 1913 года),
-   Св. Владимира 4-й степени (09. 08. 1914 года).
 
* * *

Хоронили отважного пилота как национального героя 31 августа (12 сентября) в Киеве при громадном стечении народа.
 В Никольском военном соборе было проведено отпевание.
Затем траурная процессия направилась к Аскольдовой могиле.
 Там под залпы артиллерийского салюта и траурные звуки военных оркестров состоялось погребение.
Позже могилу Нестерова перенесли на Лукьяновское кладбище.

О его бессмертном подвиге писала не только русская, но и вся мировая пресса.

* * *

Уже в том же 1914 году в городе Жолква был сооружён монумент памяти Петра Нестерова.
В советское время этот городок носил имя Нестерова.
Там был создан мемориал и музей героя-авиатора.
И был установлен памятник лётчику.
Но теперь здесь чтут других «героев».
Сегодня на нестеровском постаменте возвышается скульптура основателя Организации украинских националистов (ОУН) Евгения Коновальца.
А известный тысячам туристов многих стран комплекс сегодня превращён в руины.
Музей полностью разграблен, от него остались лишь стены.
 Гранитная стела лишилась и плит из чёрного мрамора, и барельефа воздушного аса.
Вырублены вечнозеленые ели.
 Тщетно искать теперь и плиту с напоминанием потомкам о подвигах лётчика.
В 1992 году город Нестеров был переименован «новыми» украинцами, восстановившими «историческую память», в Жовкву.
Таковы ветры русофобской «незалэжности»…

 * * *

Совсем другое отношение к памяти героя в России.
В наши дни в Нижнем Новгороде в самом красивом месте города - на Верхне-Волжской набережной, на бульваре его имени в одном ряду с памятником другому выдающемуся лётчику-нижегородцу В. П. Чкалову - воздвигли 4-х метровый памятник Петру Нестерову.
Его имя носят лётные школы и авиаклубы.
 Памяти Петра Нестерова посвящаются престижные международные соревнования по авиаспорту. А победители первенства мира по высшему пилотажу получают переходящий приз - кубок Нестерова.
В 1994 году в Российской Федерации была учреждена государственная награда – медаль Нестерова.

* * *

Петр Николаевич Нестеров прожил всего 27 лет.
Ну а его яркая,  подобная метеору жизнь военного лётчика составляет всего лишь года три.
И за столь короткий срок Нестеров вырос из безвестного провинциального артиллерийского офицера в национального героя, овеянного немеркнущей славой.
Имя же великого аса осталось в пантеоне русской славы на века.
Своим талантом лётчика-новатора он открыл новую страницу истории авиации.
Он подал пример полётов в условиях «нелётной» погоды.
 1-м практически испытал некоторые виды военного применения авиации.
Он раздвинул рамки полётов далеко за пределы границ аэродромов.
Но самым главным памятником Петру Нестерову стала, безусловно, его знаменитая «петля».
Его воздушный таран многократно повторили советские лётчики в годы Великой Отечественной войны, сражаясь с нацистскими стервятниками...