От Матвея- 2

               
                Часть 2
Второй раз к мудрому старику я поехал не один. Нужно сказать, что мой «осведомитель» из посёлка, где проживал Матвей, оказался порядочным человеком. Он не забыл мои прошлогодние щедрые угощения и по мобильному телефону точно сообщил, что перед пасхальным воскресением отшельник отбыл в свою келью. Конечно, я снова поспешил на аудиенцию, прихватив с собой нехитрый провиант - подарок и к нему молодую начинающую журналистку. Стройная голубоглазая красавица в синем, чуть ниже колен, платье сама напросилась на поездку и обещала внести в наше «монашеское» общество новизну, романтику и свежесть чувств. Кто ж будет против?
Мне было известно, что Матвей не придерживался канонов никакой религии, хоть и терпимо относился к верующим, которые, по его утверждению, практически мало что понимали в сути «этой катавасии». Как бы то ни было, но строгий Пост в наших местах пока никто не отменял. Скорей всего старик не соблюдал его, но, на всякий случай, с собой, кроме сухарей и баранок, мы показательно не взяли других продуктов питания. Впрочем, в двух отдельных больших пакетах съестное и питьё было припасено: для меня с девушкой и для Сан Саныча – ценного «агента». Именно он во время нашего знакомства как-то случайно подсказал идею насчёт того, какой презент мне следовало бы приготовить местному мыслителю. В разговоре о том, как старик своими мудрыми речами бескорыстно помогает всем нуждающимся справиться со своими проблемами, Саныч тогда сказал: «Помню, Матвей не раз повторял фразу, суть которой сводилась к мысли, что нельзя наживаться на том, чтобы люди использовали твоё Слово в своих целях или что-то в этом роде. Он говорил, что сам является учеником какого-то русского философа, кажется, девятнадцатого века». Эта информация была крайне интересна, и я, по приезду домой, без особого труда, благодаря всевидящему оку Интернета, отыскал потенциального Учителя моего знакомого. Особую уверенность в правильном выборе «кандидата» придавал тот факт, что оба они, каждый по-своему, пребывая в относительном материальном достатке, вели «аскетический» образ жизни…       
Сначала мы заехали домой к Сан Санычу. Погода стояла жаркая, сумка-холодильник в дороге поломалась, так что нужно было оставить продукты в надёжном месте. Хозяин встретил нас радушно, предложил попить домашнего кваса с пампушками. От питья мы не отказались, но от еды отказались: негоже ехать в гости к голодному человеку с набитыми животами – взаимопонимания не будет! 
К описанному ранее живописному месту мы подъехали после полудня. Как и раньше я припарковался под кроной разветвлённого дуба. Первым делом мне захотелось испить водички из родника и напоить милую спутницу.
- Ого! – встрепенулась журналистка. – Твой отшельник ездит сюда на велосипеде?
И правда: недалеко от входа в келью стоял обшарпанный велик. Не похоже, чтобы старик делал подобные одиночные заезды. Вероятней всего у него был гость или гостья. Своими догадками я тут же поделился с девушкой.
- О-о-о! Так это может быть надолго! – скисла она. – Что будем делать?
- Вряд ли визит кого-либо будет длиться более получаса! – уверенно заявил я. – У философа такой принцип! Так что переживать нечего.
Не успели мы допить из кружки ключевую воду, как за спиной послышались голоса.
-  Убедили вы меня, спасибо! – выходя из кельи, проговорил невысокий мужчина средних лет. – А то неразбериха какая-то получается: вроде бы и соседи у меня хорошие, но бывают такими невыносимыми, что порой страшно зайти к ним в гости!
  Старик шёл следом, кивал головой, отчего ретро-шляпа непослушно сползала ему на глаза.
- Пойми, Степан,  хороших людей конечно больше, чем плохих! Но у хороших людей тоже бывает плохое настроение, бывают проблемы со здоровьем, с работой, с начальством. У хороших людей, как и у любого живущего на этой земле человека, бывают нелады в личной жизни, непредвиденные трудности в быту или даже во время отдыха. Так вот в этих случаях полезней находиться в обществе плохих, но с хорошим настроением, людей – разочарований не будет! Такие вот дела.
Они пожали друг другу руки, и некий Семён, кивнув нам головой в знак приветствия и прощания, на своём велосипеде отбыл восвояси. Хозяин кельи, наконец, обратил внимание на новых «паломников». В неизменно не новых, но опрятных белых брюках и клетчатой свежей рубахе босоногий старик важной походкой направился к нам. Ему хватило нескольких секунд, чтобы признать во мне старого знакомого. Но руки навстречу он не протянул, а перенёс своё внимание на мою спутницу. Примечательно: пронзительный осмотр производился, не как это делают все мужчины по отношению к хорошенькой девушке – снизу вверх, а наоборот – демонстративно сверху вниз!
Журналистка так же пристально, но как-то хаотично рассматривала старца. Начала с седых волос на большой голове, перенесла взгляд на длинные жилистые руки, после – на пушистую белую бороду, неаккуратно постриженные усы, наконец, на босые запыленные ноги… Неприлично долго глазела на его застиранные светлые брюки и неприлично короткую рубаху…
- «Не гордись, тряпка, завтра будешь ветошкой!» - «нарвалась» она на короткий афоризм мыслителя.
Девушка заметно сконфузилась, а я чуть было себе не зааплодировал! Дело в том, что эту фразу любил повторять тот самый учитель, которого особо почитал наш отшельник. Сомнений не было: мой подарок приятно поразит хозяина кельи.
Только после «смотрин» и довольного кивка головой он протянул мне руку.
- Здравствуй, тёзка! Рад видеть тебя и твою любопытную спутницу у себя в «пещере»!
Гостья поспешила подать ему свою ручку:
- Анфиса! – коротко представилась она. – Журналистка.
- Матвей! – в тон ей отозвался старец, слегка пожимая её ладонь. – Вольный философ.      
После хозяин провёл с нами небольшую экскурсию по своей территории. Нашему вниманию были представлены: несколько клумб с весенними цветами, ухоженные грядки с петрушкой, укропом и ещё не созревшим редисом, некоторые сорта туй и можжевельников. Не меньше чистенького огорода нас удивили «банные апартаменты, находящиеся под низким деревянным навесом. На ровно отпиленных невысоких чурках прочно стояла советских времён чугунная ванна, до половины наполненная водой, и возле неё слегка нависал самодельный стеллаж с моющими средствами. «Хороший Ученик берёт пример со своего Учителя даже в этом деле, - подумал я, - вспоминая, что его великий предшественник тоже очень любил  купаться по несколько раз в день!» На протяжении всей нашей экскурсии Анфиса неоднократно высказывала своё удивление и восхищение по разным поводам.  Я лишь согласно кивал головой, а Матвей сдержанно молчал.   
Наконец, он провёл нас в свою келью. За время моего отсутствия там ничего не изменилось, разве что на краю досок, которые служили постелью,  появилась груда толстых потёртых книг.
- Будем пить чай, пока он ещё не остыл! Усаживайтесь на лавку за столик! – предложил хозяин. – Со своим предыдущим гостем я уже отчаевал, но ничего, как говорится:  Чай не кофе, выпью ещё трохи!
Мы уселись на свои места. Пока я выкладывал из пакета на стол сухарики, баранки и две пачки цейлонского чая, Анфиса быстренько достала из сумочки блокнот и ручку.
Матвей поблагодарил за провиант, налил в кружки чая.
- Насчёт прибаутки с чаем можешь записать, дочка! – обратился он к журналистке. – А вот по поводу тряпки, не стоит! Эта фраза принадлежит моему Учителю…
- Вот этому? – вдруг бесцеремонно перебил я Матвея, вынимая из пакета бронзовую статуэтку, сделанную мастером специально по моему заказу. - Возьмите! Это наш презент Вам, как большому мастеру Слова! Так сказать в благодарность за прошлогодний подарок мне с надписью о возрастной любви и вообще за то, что Вы делитесь своей мудростью с нами и желающими её слушать людьми!
Матвей бережно взял в руки подарок и с ним вышел на улицу. Мы поспешили следом.
По мере того, как узнавались формы, черты, детали одежды худощавой фигуры статуэтки, менялось выражение лица философа. Он то бледнел, то сквозь бороду краснел, то закрывал глаза, то снова открывал их… Да, он узнал Его – Николая Фёдоровича Фёдорова! Это был Он – русский мыслитель девятнадцатого века: в полный рост, немного сутуловатый, почти лысый, но с венчиком вьющихся длинных волос вокруг довольно большой головы, с продолговатой седой бородой, высоким выдающимся лбом, чёрными блестящими пронизывающими глазами, одетый в однобортное пальто - «кацавейку». Старик стоял с невысоко поднятой правой рукой, туго сжатыми пальцами, кроме одного – указательного.
После довольно длительной процедуры умиления Матвей крепко пожал мне руку, а Анфису по-отечески поцеловал в лоб.
- Я уже давно отвык чему-то удивляться, а тем более чем-то восхищаться! – с некоторой дрожью в голосе сказал он. – Но вы меня приятно сразили, наповал! Отныне, если не возражаете, я буду считать вас своими друзьями!
- На любовь с первого взгляда – согласна! – тут же отреагировала на предложение девушка.
Старик согласно кивнул и, увлекая нас за собой, снова зашёл в келью. Статуэтку он сразу прибрал в какую-то нишу, прорубленную в скале.
Было испито всего несколько глотков чая, как хозяин обратился в Анфисе:
- Любовь с первого взгляда – это дурно и даже опасно! Хорошо, если бы она начиналась не со взгляда сладострастного и плотоядного, а с достойного поступка, например, или хотя бы с приличного поведения!
Молодая журналистка в который раз сконфузилась, но записать полезный совет не забыла.
- Вот за такой душевный подарок, который был преподнесён специально мне, можно и полюбить! Но как вы узнали, кто мой Учитель?
   Тогда я рассказал о его смышлёном соседе, о своих догадках и так далее. Спросил по поводу высказывания о бесплатном слове, сказанном Сан Санычем.
Матвей охотно процитировал один из афоризмов Фёдорова: «Идеал наживы состоит в том, чтобы ни одного слова нельзя было заимствовать бесплатно».
Шикарно! Так захотелось открыть шампанское и выпить за бесплатное и полезное слово философа! Но…
- Жаль, что сейчас Великий Пост! – явно с провокацией заметил я. – А то ведь такой хороший повод отпраздновать нашу дружбу пропадает!
Фёдор Павлович отреагировал, как полагается.
- Пост, говоришь? Пост - значит либо воздержание, либо вовсе запрет, верно? А теперь вы оба ответьте: какая польза обществу оттого, что я, например, не ем, не пью или не сплю со своей женщиной? Может люди благодаря этому моему воздержанию станут жить мудрее? Может народы не станут вести войны оттого, что я и мне подобные не съедим по куску мяса?
Мы, конечно, молчали. Анфиса заворожено слушала монолог и даже не пыталась что-либо записать. Зная о её страстном увлечении подобными изречениями, я с самого начала застолья незаметно для всех включил диктофон – пусть девушка пребывает в нирване!
-  Молчите? – входил в раж Матвей. – Так я сам отвечу! Лучше бы вместо этих ничтожных воздержаний и запретов, хотя бы в определённые дни, духовенство объявило строгий запрет на ведение войн, на убийства, на грабежи, на предательство и воровство! Поститься, - утверждали бы они, - значит не  лгать и не лицемерить, значит избавиться от гордыни и всякого рода превосходства, да просто - не ссориться друг с другом! Соблюдать Пост, - убеждало бы духовенство, -  значит уважительно относиться ко всем людям! Только за один такой Закон я первым бы пополнил ряды такой религии!
- Но соблюдение традиционного Поста в итоге как раз-таки и подразумевает благоденствие, о котором Вы только что сказали! – попытался я защитить христианскую догму.
- Вот именно, что только подразумевает, а не прямо на них указывает! – тут же среагировал Матвей. – Трудно себе представить, как можно одновременно  - не есть, не пить, чего требует организм, не придаваться приличным развлечениям и при этом, например, с уважением относиться к тем, кто не постится. Прошу заметить: те люди, которые не желают заниматься подобными религиозными изнурениями, совсем необязательно - плохие люди! Может даже быть, что они - более честные, справедливые и добрые, чем постящиеся!
Вдруг Анфиса спохватилась и раскрыла блокнот.
- Да, скорей всего, Вы, как всегда, правы! – со знанием дела проговорила она. – Кажется кому-то даже выгодно, чтобы все люди имели разное отношение к религиям, наукам или искусству! Тогда снова возникают два извечных вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?»
Старик подошёл к девушке и погладил её по голове.
- Умница! Не по годам и не по времяисчислению – умница! Жаль, что у большинства людей, в особенности молодых современных людей, существует только один вопрос: кто виноват, что нужно что-то делать? Кстати говоря, такой вопрос не подразумевает никакого ответа.
Мы дружно засмеялись. Тихонько.
А тем временем пора было знать честь.
- Спасибо Вам большое за гостеприимство и отсутствие в ваших речах «идеала наживы!» – поднимаясь с места, сказал я. – Позволите нам сфотографироваться всем вместе на фоне кельи?
Матвей оторопел.
- Вообще-то я не приветствую разного рода снимки в этом месте, но ведь вы мои друзья! Как вам откажешь? Тем более мне самому будет приятна память о сегодняшнем дне. Кстати говоря, доложу вам, друзья, что за гостеприимство благодарить, мягко говоря, некорректно. Оно или есть от души или его вовсе нет. Если гостеприимство проявлено, значит здесь так заведено. Если нет, значит, данными людьми по каким-то причинам не приветствуется это дело. Однако сейчас я достану и возьму с собой драгоценную статуэтку, и пойдём фотографироваться!
- Минуту, Матвей! – уже на выходе из кельи раздался мягкий голос Анфисы. – «Ветошка» – это что такое?
Вместо старика под его тихие аплодисменты ответил я:
- Ветошка – это ветошь! Ветошь – это такие лоскутки ткани, которые режутся из старой, изношенной одежды для технических нужд.
Девушка сделала соответствующие пометки в блокноте и положила его вместе с ручкой в сумочку. Потом мы с разных ракурсов сфотографировались на мой планшет, по очереди держа в руке статуэтку с сутуловатой фигурой Фёдорова.
Прощание, как и следовало, было коротким с крепким рукопожатием и дружескими объятиями. Молодая журналистка посмела расцеловать старика в обе щеки.
- Мы к Вам ещё не раз приедем, можно? – раскраснелась от волнения Анфиса. – Вы - очень классный человек, Матвей!
- Тебе точно нравится такая миссия? – хитро прищурившись, спросил её философ. – Мне - очень! Именно такая…миссия.
- И мне нравится! И Сер… И моему коллеге Матвею тоже нравится!
Старик вдруг наклонился к уху девушки и что-то прошептал. Она сначала покраснела, потом прыснула от смеха.
- А наш философ, оказывается, шалунишка! – в шутку пригрозила ему пальчиком девушка. – Но всё равно вы мне нравитесь!
Матвей хитро улыбнулся и покосился в мою сторону.
- Меня зовут Сергеем! – наконец признался я не совсем виноватым голосом. - Сергеем Фёдоровичем! Рад нашему знакомству и нашей дружбе! Надеюсь, Вы не обижаетесь на меня за нечаянную неправду?
- Не обижаюсь! – тут же ответил он. – И спасибо вам за Фёдорова!
На этом наша приятная во всех отношениях встреча закончилась.
На полдороге к Сан Санычу я резко остановил автомобиль.
- Что тебе на ушко шепнул Матвей? – не глуша двигатель, спросил я Анфису.
- Ты ревнуешь, дорогой? – вопросом на вопрос ответила она. – Не надо, ты же у меня единственный и неповторимый!
Девушка лукавила и явно желала со мной поторговаться. К сожалению, она не была моей любовницей и исключительно по моему настоянию. Почему? Потому, что я очень ценил её как молодого специалиста – раз! Она обладала ясным здравым умом – два! Ни с кем из сотрудников, а тем более с руководством редакции, не кокетничала – три! И четыре – журналистка отличалась от других соплеменников старомодной одухотворённостью, воспитанностью, неподдельной склонностью к «тургеневским» типажам. Любое мужское вмешательство в её очарованную душу могло разрушить красивые девичьи фантазии. По жизни мне нужна была отдушина, и я получал её только в общении с Анфисой.
- Чего ты хочешь взамен признания, коварная девица? Всё исполню!
- Ты немедленно пообещаешь, что всегда будешь брать меня в такие командировки! – скомандовала она. – Когда-то я напишу книгу о Матвее! Надеюсь, она будет полезна людям! И все желающие прочесть эту книгу получат её бесплатно!
- Обещаю моей сказочнице, что готов исполнить любой её каприз! Куда ж мне без тебя? Тем более, мы все теперь друзья: ты, я и Матвей!
- Так получи же моё признание, искуситель! - торжественно заявила она. – Когда наш друг на прощание сказал, что ему нужна такая миссия, знаешь, что он имел в виду?
Я молчал.
- На ушко он мне прошептал: «Миссия – это «мисс» и «я!»
Ничего не скажешь, лихо! Мы обменялись понятливыми взглядами, и я, включив передачу, резко нажал на педаль газа.
Мы сюда ещё вернёмся!..