История о людях

Предисловие

Не воспринимайте это серьёзно. Не ищите в этом каких-то тайных и глубоких смыслов, потому что таковых здесь изначально нет. Совру, если скажу, что планировала написать это давно, но всё как-то не было времени, а тут оно появилось и хлоп! это чудо появилось на свет. Нет. Этот маленький рассказик родился абсолютно спонтанно. И даже без особых мук.

Я не претендую на какую-то оригинальность. Не собираюсь сражать вас метафорами и монологами-загадками обо всём и ни о чём сразу.

Я просто хочу рассказать небольшую историю о двух людях. Возможно, кто-то из них находится сейчас рядом с вами.

P.S.: потом этот рассказ будет подвергаться дополнительной редактуре, но я хочу показать первоначальный вариант.







Ветер то и дело норовил пробраться своими лапами под одежду. Коснуться тёплой нежной плоти, чтобы отравить её своим холодом. Он завывал, подкидывая иссохшие листы, пытался оторвать объявления с фонарных столбов.
 Грозные тучи наслаивались одна на другую, давя друг друга своими громоздкими тушами, выжимая дождевые капли.

 Вечер был прекрасен. Разве не именно такая картинка рисуется у вас в голове при одном слове «лето»? Нет? Жаль... Впрочем, помимо удивительной для такой поры погоды было в этот день и ещё кое-что крайне интересное. Именно посреди этой бури завязывалась одна из множества историй, которые я видел собственными глазами. В этот день рождалось на свет одно из тех откровений, которыми нельзя жадничать. И потому я расскажу вам о нём.

Двое сидели на качелях. Один грел ладони. Другая ластилась к резким порывам ветра, подставляя заострённое лицо. Её губы корёжились в улыбке, из-за чего с бледно-розовой кожи слетали корки-заплатки. Начинала литься ярко-вишнёвая кровь, которую девица слизывала влажным языком.

Сложно было сказать что-либо об их возрасте наверняка. Если судить внешне, то они, пожалуй, вполне походили на студентов. Возможно, второй курс или около того. Но если проникнуть в черепную коробку и немного покопаться в разуме, то можно было понять, что пережили эти двое уже достаточно много и душами теперь походили скорее на стариков, чем на молодых людей, пышущих жаждой приключений и алкоголя.

- Как долго ты собираешься молчать?

Вопрос, точно вострый меч пронзил тишину. Куполом она висела над ними, ограждая от внешнего мира. Создавала маленький островок покоя, который лишь чудом не тонул в окружающих звуках и запахах.

- Разве ты торопишься? Мне нужно немного времени... Дай мне пару минут. Я не могу сказать то, что хотела, пока мы сюда шли.

Она раздражённо поморщила нос, меж тусклых бровей появилась складка. Тонкая ладонь её легла поверх чужой, отдавая частичку своего тепла. Не просто так. Этот обмен должен быть равноценным. Потом и он сделает для неё что-то. Какую-то мелочь, которая сможет замкнуть  этот кружок взаимопомощи.

Он послушно замолчал, лишь изредка ёжась и выдыхая клубы сизого пара. Их пальцы сплелись. Со стороны можно было решить, что они пара. Возможно, они даже ею и являлись.  Но не в том понимании, как обычно рисуют себе это люди. Не было цветов и конфет. Поцелуи появлялись очень редко, чаще заменяясь укусами. Это было чем-то совершенно диким и инородным. Иногда они и сами не понимали, что же происходит между ними. Но выяснять истинную природу происходящего не особо-то и тянуло.

Он давал ей думать, наблюдая, как тёмные волосы контрастируют с цепью, к которой она прижалась. Словно бы даже само это место таким скромным жестом её изгоняло. Считало лишней...

- Скажи, что важнее: человек или воспоминания о нём?

Тонкая ладонь скользнула к запястью, ноготки впились в кожу, выцарапывая неровные белые линии. Это было не больно. Неприятно. Но привычно.

- Конечно же человек. Ведь это именно он создаёт воспоминания.

- И ты никогда-никогда не жил воспоминаниями о человеке?

- Нет... Люди быстро стираются из памяти, даже если и кажется, что они в твоей голове навсегда. На их место приходят новые. В этом мире нет незаменимых. Сама знаешь это. Пройдёт пара недель и ты уже забыл цвет глаз этого человека. Потом потихоньку вымываются черты лица. Остаётся лишь образ, к которому ты обращаешься крайне редко. Или забываешь вовсе.

Эти вопросы звучали нелепо. Глупо. Он ожидал чего-то другого. Ожидал долгого монолога о жизни. Возможно, о смерти. Да хоть о домашних улитках. Ему нравилось наблюдать за ней в такие моменты. Он поражался той самоотдачей, которой она обладала при любом разговоре. Даже взгляд древесных глаз становился совсем иным.

Она умела говорить. Умела убеждать. Даже если в начале разговора ты имел абсолютно другую точку зрения, то уже под конец, в тебе появлялось как минимум маленькое семечко сомнения: а правильно ли я думаю? И чем дальше ты начинал распутывать этот клубок умозаключений, тем больше убеждался в словах, засевших в твоей голове.

- Знаю...

Прошелестело в ответ. Шевелились ли её губы в этот момент? Или же это сам ветер решил поддержать разговор? Он не знал ответа на собственный вопрос, хватался за чужую ладонь и вновь пытался переплести пальцы. Её кожа обжигала. И ему было не жалко покрыться волдырями от этого жара.

- Ладно, извини, что вытащила. Ты совсем уже продрог. Не подцепи уж чего-нибудь.

Её губы вновь скривились. Они почему-то напоминали постельное бельё, которое закрутилось на верёвке во время сушки. Розовая простыня и пододеяльник, закрученные вокруг себя самым непонятным образом. Измятые, покрытые складками-трещинами то тут, то там.

Улыбка Чеширского кота. Никогда не знаешь, что за ней может скрываться.

Ветер швырнул охапку листьев ему под ноги, словно бы гоня прочь. Качели слишком долго были заняты.






Их знакомство произошло довольно обычным образом, если судить по меркам современного мира. Редко кто сейчас решится подойти к незнакомому человеку с какими-то расспросами. Для этого нужна смелость. Или отчаянье. Для этого нужно смотреть человеку в глаза. Видеть, как он боится, как он насторожен от этой неловкой беседы, быть участником коей он не хотел.

Этим двоим переживать всё это не пришлось. Их скромная беседа началась с одного крохотного сообщения, которое изначально было отправлено по нелепой ошибке. Просто случайность, которая, как оказалась позже, перевернула их жизнь с ног на голову.
Забавно иногда подмечать, из каких глупостей складывается наш небольшой путь. Судьба ли это? Случайности? Кто ж знает... Но так или иначе, приятно порой подумать о том, что та или иная вещь, которую ты сделал когда-то давно или делаешь сейчас, может в будущем совершенно изменить и тебя, и мир вокруг.

Она отправила сообщение. И лишь через пару секунд опомнилась. Было поздно. Адский механизм был запущен. Общение началось.

Первая их встреча случилась спустя несколько месяцев, в самом конце лета. Когда деревья уже тихонько начинают выщипывать свои листочки, дожди обливают прохожих на улице всё чаще, а ночи становятся холоднее и длиннее с каждым днём.

Удивительное чувство, когда видишь человека в живую. Можешь его коснуться, ощутить запах. Осознать, что он реален. Что он не существует лишь в твоей голове, не является твоим вымыслом или чьей-то злой шуткой над твоими чувствами. Он человек. Такой же, как и ты. Из плоти и крови, который умеет плакать, улыбаться и много всего прочего. И разве это не прекрасно?

Сначала идут смущённые улыбки. Взгляды. Попытки рассмотреть своего собеседника как можно лучше со всех сторон, чтобы запомнить больше деталей. Вдруг больше не встретитесь? Сравниваешь живую проекцию интернет-профиля с тем, что ты себе нафантазировал и улыбаешься как дурак. Это ли не самые необычные ощущения в жизни?

И они выглядели именно так. Взгляды, разговоры ни о чём, лишь бы скрыть смущение и ещё целое множество самых разнообразных чувств.

Он пытался смотреть ей в глаза. Она их постоянно отводила, будто бы пряча какую-то свою маленькую тайну, которая могла отразиться в этих омутах, цвета дорого виски. Он пьянел от неё. От случайных касаний. Смешков. Жестов. С каждым её словечком и особой повадкой отдалялся от реальности всё больше, желая создать реальность новую. Только на две персоны. И оставалось лишь надеяться, что она с его блестящим планом согласится.

Но что же мы всё о нём, да о нём... Ей тоже пришлось несладко. Слишком странно это было и необычно: вот так просто взять и вырваться из привычного пространства для того, чтобы скорее всего разочароваться. Чтобы побороть свой страх перед улицей и общением в живую. Чтобы показать всех тараканов, арендующих твою голову, и позволить их вскрыть.

Она не знала, где можно поставить чёткие границы. Не осознавала, друзья они или же просто приятели. О чём говорить можно, о чём лучше промолчать, чтобы не наступить каблуком туфли на мужское себялюбие. Слишком много крохотных нюансов, которые, словно мошкара, облепляли её. Кусали и пищали, привлекая к себе внимание.

Встречаясь с кем-то впервые, всегда есть страх, что ты разочаруешь другого человека. Даже если он видел фото. Говорил с тобой. За пределами чатов всё немного иначе. И даже если ты и не осознаёшь этого страха, не дрожишь и не бледнеешь, он всё равно есть. Глубоко. Настолько, что ты просто не догадываешься о его существовании. Но потом, если всё пойдёт «не по плану» он о себе напомнит. Будет давить. Сдавливать голову, шептать на ушко о твоей неудаче.

Эти двое тоже боялись. Если бы люди вокруг прислушались, то точно бы услышали, как странно бьются их сердца. Ускоряясь и замедляясь.

Он отлично помнил тот день. Специально тогда приоделся: пиджак, рубашка... Только галстука не хватало. Она выглядела обычно. Брюки и кофта. Никакого пафоса. Никакой попытки впечатлить. С первой секунды создалась лёгкая неловкость. Будто тонкий слой льда поверх лужи, который уже совсем скоро сломился с приятным треском после пары минут беседы.

Но помнил он не только это.

Он помнил её смех. Милые жесты. Например, когда она прикрывала рот рукой во время улыбок из-за кривоватых зубов и странных, как ей казалось, губ.  Он помнил лёгкость того дня и свои мысли о том, что это никогда не должно заканчиваться.

И теперь, проходя по тем же улицам, вдоль которых они гуляли впервые, из его головы не выходили эти воспоминания. Он даже кое-как поборол желание зайти на их место. Точнее, изначально оно было только её. Но она милостиво поделилась им. Это был скромный уголок старого парка, в котором редко появлялись посетители. Даже жители ближайших домов редко в него заходили.

Тогда она завела его в самую глубь, осторожно открывая дверь старого потрёпанного здания которое теперь, видимо, было складом, которым никто не пользовался. Он помнил, как поразился тому, что никакие малолетки ещё не разнесли это скромное местечко. Хотя возможность у них была отличная.

Они забрались в комнату без окон. В ней особенно сильно пахло чем-то... Старым? Такой запах появляется на чердаке. Или в шкафу, который никто не открывает уже множество лет.
Но здесь это не было чем-то неприятным. Не возникало желания зажать нос и скорее уйти. Это воспринималось как часть этого странного местечка, о существовании коего уже все давным-давно забыли.

Стены были облеплены старыми плакатами и календарями. Все они потускнели, выцвели от времени, покрылись пылью.

- Я называю это консервной банкой. Потому что тут можно... Ну... Почувствовать то время. Понимаешь?

Она слабо улыбнулась, включая фонарь на телефоне и показывая бюсты вождей, которые когда-то были белыми. Теперь же они казались желтовато-песочными от количества пыли. Ещё там были знамёна, флаги и даже горн, внутри которого какой-то паучок решил сплести паутину.

Это и правда была самая настоящая консервная банка. Со своим особенным уютом. Это было чем-то вроде бесплатного музея, который рассказывал об ушедшей эпохе. Он говорил об этом не прямо. Всё через вещи. Через детали.

Он никогда не заходил в этот домик без неё, хоть этого ему никто и не запрещал. Просто почему-то казалось, что так нельзя. И точка. Будто это нарушит какой-нибудь баланс во Вселенной и всё пойдёт крахом. И не будет больше ни милых вечеров, ни смущённых улыбок, ни переглядываний во время очередной прогулки. Пугала ли подобная перспектива? Несомненно.

Редко встретишь страх сильнее чем тот, который может вызвать мысль о пропаже родственной души. Ведь тогда придётся вернуться в ту серую жизнь, из которой тебя выдернули едва ли не за шкирку. Снова придётся свыкаться с одиночеством и шумом холодильника в пустой квартире. И весь ужас заключается вовсе не в мыслях, что подобного человека больше не найдётся. Это-то уж бред. Найдётся, куда он денется? Пугает само это время между пропажей и обретением, которое наполнено... Пустотой? Наполнено ежедневными мыслями о том, что, может, что-то было сделано не так? Там не досмотрел, тут не подсказал... Всё это создаёт нечто вроде большого кома, который готов с минуты на минуту раздавить своего создателя. Одарить его незабываемыми мгновениями самобичевания и сомнений.

Иногда он подходил к тому самому сарайчику и заглядывал в окна, будто бы пытаясь рассмотреть где-то внутри знакомый силуэт. Но там никогда никого не было. Лишь птицы, которые уютно обустроились под крышей, зачастую выглядывали из своего укрытия и смотрели на него как на дурака своими чёрными бусинками, ожидая, когда же он наконец уйдёт прочь. И он никогда не смел тревожить их слишком долго.

Иногда в голове всплывали странные образы, отрывки воспоминаний, которые нельзя было никак контролировать. Порой от этого начинало щемить сердце.

Думали ли вы когда-нибудь о своей любви, которую по какой-то причине потеряли? Вспоминали ли, с какой нежностью этот человек перебирал ваши волосы и целовал щёки. Осознаёте ли вы, как больно желать ощутить это вновь и осознавать, что никогда это больше не произойдёт?

Порой ему не хотелось просыпаться, лишь бы ещё пару минут побыть в этих блаженных воспоминаниях, перемешанных со сном. Ему было плевать, насколько их искорёжило его воображение. Он просто не хотел выбираться из того мира прошлого.

Открывая глаза он думал о том, что место рядом с ним на постели должно быть тёплым. А ещё лучше, если пальцы случайно наткнутся на чужое тело, лениво потягивающееся и сминающее простыни. Тогда можно было бы запустить пальцы в короткие растрёпанные волосы и попытаться пригладить их. Можно было бы провести целое утро вместе. Даже без слов. Просто касаясь друг друга и обмениваясь взглядами.

Но ничего этого не происходило.

Пальцы касались холодной простыни. Сердце отторгало реальность. И так раз за разом. Без каких-либо изменений.





Бывает такое, что твои ноги заводят тебя туда, куда ты вовсе и не стремился. Но при этом в голове бродит тоскливо обречённая мысль, которая никак не оставит тебя в покое.
А если она сейчас там? Стоит, оперевшись на ограждения и тоже вспоминает. Вспоминает... Первый поцелуй?

Был день, но небо заволокло тучами так, что не было видно даже крохотного солнечного лучика.
Шёл дождь. Хотя даже не так. Был ливень. Будто кто-то включил ледяную воду и решил обдать весь город из душа, чтобы смыть с него всю летнюю пыль. А заодно и понервировать людей, которые по иронии судьбы зачем-то выбрались в такую погоду на улицу. Такой день просто невозможно забыть даже если появится желание.

Они пытались спрятаться под его зонтом, который искренне старался вместить их обоих. Но как это зачастую бывает, что-то да обязательно намокало. Например, плечи. Можно было подумать, что небо кто-то предал и теперь оно таким образом жалуется всем и вся на случившееся, пытаясь сыскать поддержки. Утешения.

Закончилось это природное недоразумение, когда они уже почти подошли к её квартире. Они продолжали держаться за руки, будто бы боясь, что если пальцы не будут сплетены, то одного из них унесёт с новым порывом ветра.

Две их скромные фигурки устроились под кроной какого-то старого дерева, начиная особый человеческий ритуал: прощание. Если вы никогда не видели, как это делают люди, которые не хотят расставаться друг с другом, то вы очень многое потеряли, ибо зрелище это действительно поражает своей эмоциональностью. Они обнимают друг друга крепко-крепко, укладывают свои головы с тяжёлыми мыслями на чужие плечи и стоят безмолвно, боясь спугнуть то особое чувство, которые они делят на двоих в этот момент.

Тогда-то он её и поцеловал, понимая, что потом уже никогда не сможет решиться. Сначала он медленно провёл кончиками пальцев по её мягкой щеке, пытаясь вырвать из дум. Затем склонился ближе и осторожно коснулся сухих губ той, чей образ не выходил из его головы и на пару минут вот уже долгое время.

Бытует в народе мнение, что для того, чтобы впечатлить девушку, нужно целоваться очень хорошо. Прямо таки мастерски. Желательно, чтобы вы являлись как минимум призёром в конкурсе поцелуев и всегда носили при себе почётную грамоту за участие. Но это, как уже очевидно, совершенно не так. Вы можете этого и не уметь. Важны лишь чувства, которые вы вкладываете в это действо. Самоотдача. А уж умение как-нибудь да появится.

Отвечали ему несмело, вцепившись в ногтями в плечи от неожиданности. Тогда ему казалось, что эти полумесяцы останутся на его теле навсегда, будто какая-то метка. След от боевого крещения. Потом, придя домой после всего этого, он ещё долго вертелся перед зеркалом в попытке рассмотреть: осталось ли там что-нибудь?


Естественно когда он подходил к тому самому месту, куда так упорно направляло его тело, там никого не было помимо незнакомых людей. Но всё же он подходил ближе и представлял себя на её месте. Как она кусает губы, морщится, но всё равно перебирает общие воспоминания, будто ведёт пальцами по страницам старого фотоальбома. Как она злится на себя и на него за то, что он так прочно засел в голове что даже щипцами не вытащить. И даже не смотря на всё это, она всё равно рисует в голове его образ. Слабо улыбается, представляя знакомое лицо. Делала ли она так хотя бы однажды? Один единственный раз... Он не надеялся, а тем более не просил чего-то грандиозного. Лишь подумать о нём. Хотя бы разок.


Дни сменялись неделями. Месяцами, похожими между собой, как многоэтажки новых микрорайонов. Он продолжал учёбу, даже нашёл подработку, чтобы мысли были заняты чем-то другим каждую секунду. Он строил в своей голове огромную неприступную крепость, сквозь стены коей не смогло бы просочиться ничего лишнего. Но в этой дряни стабильно, хотя бы раз в пару недель, находилась новая брешь. Он возводил одну новую стену за другой,  создав самый настоящий лабиринт, в котором порой сам начинал теряться. Но иначе отгородиться от этих мыслей он не мог.

Пару раз он думал о том, что сделает, если встретит её на улице. Если она будет улыбаться, будто ничего не случилось. Словно она никому никогда не разбивала сердца. Да и вообще никого в себя не влюбляла.

Он думал о том, что обязательно бы ударил её. И плевать, насколько это низко. Думал о том, что обязательно попробует её задушить. Сожмёт тонкую шею в своих пальцах, будет сдавливать до тех пор, пока её хрипы и метания не прекратятся. Пока она не обмякнет в его руках. В руках, которые она когда-то целовала, после одаривая щедрыми россыпями укусов.  Он думал об этом... Но потом осознавал, что попросту не сможет этого сделать. Будет смотреть на неё и вновь думать, вспоминать... Топить себя в собственном разуме, что стал самой настоящей клеткой.

Он думал о том, что стал жалким. Жалким, потому что не может пересилить самого себя. Забыть. Перешагнуть через воспоминания о человеке, который так внезапно пропал из его жизни, оставляя после себя лишь пару едва заметных следов. Вроде полотенец, которые были бережно подвешены за петли, которые она пришила. Вроде кастрюль, которые он продолжал ставить в том же порядке, в котором это делала она. Этот незримый призрак прошлого, который шёл за ним по пятам и дышал в спину.

Люди не зря говорят, что перед бурей всегда бывает затишье.
У них тоже было это самое «затишье». Время беззаботное, беспроблемное. Наполненное, каким-то особенным чувством. Осознанием взаимного проникновения в душу друг друга. Порой ему казалось, что их буквально сшили между собой незримыми нитками. Возможно потому и было так больно после её пропажи. Эти ниточки торчали из его плоти. Раны начинали гноиться. Но никто не спешил его лечить. Он потерял едва ли не всех, желая стать с ней единым целым. Оттолкнул всех.

Единственная странность, которая тогда произошла — разговор на детской площадке. Летним холодным вечером. Под аккомпанемент скрипучей качели и порывов ветра. Она бросила ему пару вопросов, а потом смотрела на него как на дурака, прежде чем уйти. Было ли это каким-то знаком? Ключом, который так бережно ему вручили, но не объяснили, как же им воспользоваться?

Тогда он сказал, что человек важнее воспоминаний о нём. О том, что на месте любого ушедшего рано или поздно появится кто-то другой. Подобно тому, как песок засыпает вырытую тобой ямку на пляже.

Могло ли тогда это прозвучать для неё как своеобразный вызов? Возможно, она решила доказать свою правоту в этом споре таким жестоким образом?

Нет... Это казалось каким-то бредом. Если уж в голову начинают ползти подобные мысли, то можно смело мастерить шапочку из фольги. А то мало ли, что ещё взбредёт в поражённый мозг.

Он слабо улыбнулся, сидя в своей измятой постели и пытаясь найти хотя бы одну причину для того, чтобы подняться и привести себя в божеский вид. Хотя бы попытаться. А потом запустить колесо рутины заново. Вновь идти теми же маршрутами, говорить с теми же людьми, делать всё то же самое, что и вчера. Позавчера. Неделю назад. Или же месяцами ранее.

Он не подходил к зеркалу, зная, кто на него будет смотреть с той стороны заляпанной стеклянной поверхности. Его блеклая тень. Двойник из какой-то параллельной неправильной вселенной. Двойник с растрёпанными, сальными, отросшими патлами. Тёмными кругами вокруг впалых глаз. Исхудавший двойник без искры. С какой-то непонятной кровяной кашей вместо сердца. Видимо, чьи-то неумелые руки попытались подлатать сию важную мышцу, но сделали лишь хуже. Из этого можно было сделать лишь один вывод: разбитое сердце нельзя починить с помощью скотча и степлера. Даже эти великие вещи были бессильны перед последствиями дел амурных.

С каждым днём из него постепенно вытекали жизненные силы. На грудь давила какая-то особенная усталость, коей он не мог противиться, сколько бы не старался. Ему казалось, что он сходит с ума, когда на улице ему чудились её лица, её голос где-то поблизости. Всё больше времени он проводил в воспоминаниях, находя их своих единственным утешением. Всё больше он отдалялся от реальности, рисуя в голове их встречу. Её страница стала самой популярной вкладкой его браузера.

Сначала он пытался ей писать. Она игнорировала его. Потом и вовсе отправила в чёрный список, видимо, настолько он надоел в тот момент. Потом были письма, даже попытки подкараулить, но ничего не возымело должного успеха. Всё было зря.

В один день, когда прошло ровно полгода с их последней встречи, в его голову пришла идея, которую он принял со множеством сомнений. Но затем поддался ей, решая нарушить  порочный круг, который удавкой повязал на своей шее. Он решил зайти в дом, что так долго не давал ему покоя. Однако перед этим стоило закончить одно маленькое дельце. Совсем крохотное, как могло показаться со стороны.

Ему никогда не удавалось понять девушек, которые отрезали свои волосы при расставании. Или же красили их в какой-то другой цвет.  Но именно сейчас он увидел в этом какой-то странный символ очищения, который со временем стал чем-то подсознательным.
Вместе с волосами, что отправляются в мусорку, туда отправляется и все беды, невзгоды и просто плохие дни, которые подтолкнули к этому действию.
Возможно, он думал об этом слишком высоко, а на деле всё было куда проще. Но именно в тот момент ему нравилось думать, что вместе с этими безжизненными паклями уходят и его мысли о девушке, что так внезапно в его жизни появилась и так же стремительно пропала. Девушка-миф.

Иногда он смеялся до колик, думая о том, что его жизнь стала бы неплохим сценарием для какой-нибудь дешёвой мелодрамы. Или очень плохой книгой, вышедшей из-под пера отпетого графомана. Настолько всё это было глупо и клишировано, что порой ему начинало казаться, будто его и правда снимает камера. Порой он даже мог расслышать команды режиссёра, которые тот отдавал шёпотом. Больно было признавать собственное безумие.

Теперь из зеркала на него смотрел другой Двойник. С гладко выбритой головой. Со взглядом, полным какой-то необоснованной решимости. Видимо, этот был из какой-то другой вселенной. Снова.

Погода была прекрасной. Вот уже пару дней держался лютый мороз. Зато на небе не было ни единого облачка, а дым из труб частного сектора выглядел волшебным. Словно под каждой этой крошечной крышей был ещё более крошечный дракон, который пыхтел в четырёх стенах от негодования.

Он шёл, увязая в сугробах, разваливших свои белые туши на дорогах. Снежные комья летели прямо в лицо. И никуда от них нельзя было деться. Лишь терпеть, уповая на то, что хотя бы через час цель будет достигнута.




К сарайчику вели следы. Их почти замело, но они были достаточно свежими. Сердце начинало предательски сходить с ума, стоило лишь промелькнуть мысли о том, кто мог находиться внутри этой деревянной постройки. Удивительно ужасающее ощущение.

Бывает такое, что ты чего-то ждёшь. И делаешь это настолько искренне и яро, что потом сам же и начинаешь бояться результата, который можно в итоге получить. Потому что всегда есть риск остаться разочарованным. А мало кто хочет, чтобы его мечты разбились, точно мамина любимая фарфоровая ваза. Потому что это больно. Это неприятно, ощущать и признавать собственную наивность и безрассудство.
Было бы прекрасно, если бы все люди резко научились ничего не ожидать от мира вокруг. Если бы все, абсолютно все, стали бы реалистами до мозга костей. Но этого никогда не случится. И каждый день будет появляться новый разочарованный и новый уверовавший в какие-то свои идеалы.
Жизнь штука цикличная.

Он толкнул дверь, поспешно захлопывая её за собой и отряхиваясь. Сначала ничего не было видно, но уже через пару секунд в темноте проступили знакомые очертания. Тьма накрыла их своим необъятным телом, словно огромным непроницаемым покрывалом. С трудом можно было разглядеть лишь что-то на расстоянии вытянутой руки. Зато в соседней комнате вполне отчётливо было слышно дыхание другого человека. Немного сбитое. С хрипами и присвистами. Будто этот человек чем-то тяжело болел и каждый вдох был для него нестерпимой пыткой.

Там была она. И хотя при таком свете едва ли можно было увидеть лицо... Он просто это знал. Чувствовал каждой клеточкой своего проклятого тела.

- Почему-то я знала, что ты придёшь именно сегодня...

Даже сейчас она говорила с усмешкой. Лёгкой. Беззлобной. Даже сейчас, когда её голос звучал, как скрип проржавевших дверных петель которые едва ли хотели поддаваться. Они не давали отворить дверь. Не хотели, чтобы кто-то узнал то, что за ней таится.

- Тебе смешно, да?

- Немного. Не злись.

Это звучало так просто. Словно нет ничего проще в этой жизни. Будто бы все умеют устранять свою злобу одним лишь щелчком пальцев, а ты олух, который так этому и не научился.

- Я не отвечу ни на один твой вопрос. Можешь не пытаться. Я просто хотела тебя увидеть. Подойди ко мне.

Она напоминала одну из тех ведьм, о которых повествуют многие сказки. Та самая ведьма, только без уродливого носа и бородавок. Ведьма, которая позаботилась о вечной молодости тела, но заклятие почему-то начало подводить.

Он покорно подошёл ближе, обнимая, стискивая в своих руках, но тут же одёргивая себя. В его мыслях злобная ведьма превращалась в ту самую мамину вазу, которую может разбить любое неловкое движение.

- Я не имею права знать, где ты была?

Вопрос завис в тишине. Сейчас она была такой густой, что он буквально мог ощутить её собственными пальцами.

- Имеешь. Хочешь, я придумаю трагичную историю про какую-нибудь неизлечимую болезнь? Скажу, что мне осталась пара месяцев. Скажу, что я очень люблю тебя, поэтому решила молча уйти, чтобы не делать тебе больно... Хочешь?

- Нет.

Он слабо улыбнулся, касаясь чужого лица пальцами и медленно ощупывая. Она была холодной, как стекло после осеннего дождя. Она была всё такой же, хоть он и чувствовал какое-то неуловимое изменение. Это было как тот самый запах, который так неожиданно обнаружился на какой-нибудь улице, но не обнаружился в собственной памяти, хоть и кажется таким знакомым. Это было странно. Но странно привычно.

Они сели на пол. Молча глядели на стены. На очертания знамён. Горна. Старых шкафов. Казалось, будто тут ещё остались они из прошлого. Те смеялись, веселились, не зная, что будет дальше.
А дальше была темнота.

Он очнулся в гордом одиночестве. Ладно. Допустим, что оно было не таким уж и гордым, но одиночеством всё же являлось. Голова болела. Всё болело, если быть точным. Но затылок особенно . В руке было что-то странное. Шершавое. Сначала он решил, что меж пальцев остался кусок тишины. Но потом в голову заползла здравая мысль о том, что это лишь бумага. Всего-то.

Позже обнаружилось, что бумага содержала в себе послание.

Много времени прошло, да? Наверное, даже слишком.
Я надеюсь, что рано или поздно, но эта дрянь попадёт к тебе в руки. Я знаю, что ты откроешь эту дверь. Откроешь этот ящик Пандоры. Ты слишком упрям, чтобы вот так просто мириться с чем-либо. Особенно, с правилами, которые кто-то установил без твоего ведома. И это нормально.
Я бы хотела отдать тебе это лично, но мне страшно. Я знаю людей. Я могу предположить, как они поведут себя в той или иной ситуации, но с тобой так не выходит. Ты для меня слишком особенный, чтобы вот так просто равнять тебя со всеми под одну гребёнку.
Мне страшно, что в твоих глазах будет ненависть. Или омерзение. Но на самом деле, всё будет намного хуже, если я увижу безразличие. Это сродни выстрелу в упор. В самое сердце.
Поэтому я выстрелю прежде, чем это сделаешь ты.

Я влюбилась.

Я могла бы сделать из всего этого романтический бред. Могла бы сказать, что думала все эти месяцы и теперь открыла тебя заново. И вот я снова та самая влюблённая дурочка, с которой ты лазал по заброшкам и прогуливал лекции.

Но приготовься, я нажимаю на курок.
Ты уже ощутил привкус крови во рту?

Я полюбила другого человека.
Я сбежала из-за страха, что всё это вскроется само. Что кто-то тебе об этом расскажет.
Как бы ты тогда посмотрел на меня?
Посмотрел ли бы ты на меня после этого вообще?

Теперь ты мёртв. Я остановила твоё сердце. Даже спустя столько времени, я всё ещё тобой владею.

Ненавидь меня. Желай мне смерти. Презирай.
И тогда круг замкнётся.