Улица, улица - мой дом и семья. 4

     Мальчишки моего поколения очень рано взрослели – жизнь заставляла. Мне пришлось очень рано действовать самостоятельно. Круг моих интересов ограничивался родственниками и улицей. Затем появилась школа. Эти три составные части-фундаменты и стали основой формирования моего внутреннего мира и характера. Моими главными учителями, кроме мамы и бабушки, были школа в лице учителей, улица и книги. Какие-то знания я получал во время учебы, но главным моим учителем сначала была улица, лишь потом книга, когда узнал, что существуют библиотеки, где можно брать на время книги, читать, возвращать и брать новые книжки.

     Многие мои черты характера сформировала улица. Приехав в Джамбул, я стал искать сверстников для игр. Сразу стал знакомиться с окрестными домами. Увидел на улице Сталина, недалеко от своего дома группу пацанов, которые играли монетами. Я подошел, стал смотреть, изучать правила этой иг-ры. Это была игра, которая называлась «чика».  Начало этой игры я не видел, не знал, как она начинается. Застал момент, когда игрок бил своей монетой по другой. Если она переворачивалась орлом, то игрок забирал себе: он выиграл. Начинал бить следующую монету. Если монета не переворачивалась, начинал играть, бить другой игрок. Когда все мальчишки прошли в игре по кругу, а на земле ещё оставались монеты, я решил, что тоже могу принять участие в этой игре. Я присел на корточки, достал свою трёхкопеечную монету и хотел ударить по монете. Тут меня толкнул белобрысый пацан, я упал на спину:
    –  Ты куда лезешь? Кто ты такой? – закричал он и пнул меня в бок.
    –  А ты что? Лежачего бьёшь? Убью! – я вскочил и бросился на обидчика, зажав свою монету в кулаке. Завязалась драка. Все столпились вокруг и были явно не на моей стороне: я же был для них чужаком. Обидчик мой был по виду старше меня, он был выше ростом на полголовы. Меня ничто не могло остановить. Врёшь, не возьмёшь! Тумаки сыпались с обеих сторон. Я изловчился и ударил его головой прямо в лицо. Из носа и рта моего противника показалась кровь.

     Сразу между мной и белобрысым встали другие пацаны. Нас разняли. Лицом ко мне стоял чернявый мальчонка. Во время игры все его звали Витёк.
–  Ты откуда взялся? Где живёшь? – спросил он. Я махнул в сторону своего дома.

     Улица учила меня жить по её законам. Над врунами можно было насмехаться и даже жестоко издеваться. Врать можно было, если защищаешь своих перед родителями или учителями. Так нами понималась верность дружбе. Улица ценила и признавала честность в поступках и личную честь. Отстаивались эти качества в драках. Не можешь драться или боишься, тогда сиди и молчи в тряпочку. Не лезь. Как новичка меня проверяли на прочность: практически каждый из кодлы дрался со мной. Дрался почти каждый день, часто из-за какого слова или выражения, которое прозвучало оскорбительно. И я дрался до первой крови или до полной победы. Таковы были условия и правила нашего детства. Драка проходила при свидетелях. Иногда приходилось драться и с теми, кто был старше, физически более развит. Страха у меня не было. Чем старше был соперник, тем злее я дрался. Меня ничто не могло остановить. Дрался всегда до своей победы, не признавал поражения. Если появлялась кровь, драка прекращалась, приходилось признавать победу соперника. Было обидно, когда у меня первым появлялась кровь, чаще на губах. Синяки под глазом были обычным делом. Незаметно, за месяц в нашей кодле чаще стали принимать мои просьбы и предложения без обсуждений: никто не хотел со мной связываться. Драться можно было один на один, открыто, честно, отстаивая свою честь или отвечая на оскорбления и обиды. Нельзя было использовать свинчатку или другие вещи. Драться только кулаками. Ногами нельзя бить. Если противник упал, то переставали бить, потому что было правило: лежачего не бьют. Если он вставал, то драка продолжалась.
 
     Никогда два-три пацана не нападали на одного, даже если он был из другой кодлы или улицы. Драка два-три человека против одного считалось подлостью, нечестностью. Это потом, в середине-конце 50-х годов, возникла тенденция: обиженный звал на помощь нескольких пацанов со стороны, которые мстили. Таких все считали бандитами, то есть людьми, не имеющими чести и совести. Другое дело, если шла драка кодла на кодлу, улица на улицу, использовали всё, что попадало под руку. Могли вооружиться свинчатками, взять железный прут и даже нож. Когда шла такая драка, то своих надо было защищать безоговорочно всеми способами. Это был неписанный закон. Обязательный для всех. Кто отступал от этого правила, тот считался трусом, почти предателем и даже фашистом. Он изгонялся из среды своих: никто не играл с таким мальчишкой. Даже близко к себе не подпускали.

     Я вёл обычный образ жизни мальчишек послевоенного времени. Мальчишки моего поколения, особенно среди узбеков, таджиков, казахов, в большинстве были лишены многих вещей, обыденных уже в конце пятидесятых – начале шестидесятых годов. Так, я понятия не имел о таких видах отдыха, как пионерский лагерь. А когда узнал про Артек, то знал, что меня некому туда посылать. В первый год своей учёбы не знал еще про различные кружки по интересам в Доме пионеров и про спортивные секции.
 
     Я был предоставлен самому себе. Болтался на улице, где попало, с такими же сорванцами, как и я. Подружился с Агаповым с улицы Советской.  Быстро вошел в уличную кодлу – тесную группу мальчишек из ближайших домов и улиц. Кодлой мы называли свою кучку ближайших друзей, потому что держались в играх и драках всегда вместе. Но фактически мы были малолетними хулиганами – не брезговали налётами на чужие сады и огороды, хотя они были почти у всех. Но было ощущение, что фрукты из чужого сада всегда казались вкуснее, слаще. Налёты чаще совершали не столько ради своего пропитания, сколько из желания досадить тем жителям, которые чем-то обидели кого-то из кодлы.

    Бывало, что мы организовывали кражу дынь и арбузов на базаре. Один из нас отвлекал продавца, приехавшего из села на продажу своего выращенного урожая, а другой заходил сзади горы арбузов или дынь и, схватив что-либо, быстро убегал. Стащить на виду, под носом у торговца яблоко, грушу с прилавка вообще считалось невинной забавой.  Схватил, и поминай как звали. Никто не побежит догонять тебя из-за одного яблока. А ещё мы часто изображали из себя покупателя и пробовали на вкус, например, виноград. У разных продавцов отрывали от кисти по ягодке и ели. Так можно было наестся, что уже можно было терпеть до вечера без еды. Такие вещи мы проделывали чаще на Зеленом базаре, он был большой, там было много торговцев раз-ной снедью. Да и знакомых или соседей могли не встретить. В ту пору я не знал, что такое обед. Днём максимум, что ел, это был чай и кусок лепёшки. Раздобыв арбуз или дыню, мы усаживались в укромном месте у кого-нибудь в саду, чаще это происходило у нас, так как мой дом был ближе всего к базару. Да и проулок от нашего дома до улицы Сталина всегда был пустынным, там мы играли.

     Набор игр в то время был невелик: играли альчиками, в отмерного, в ножички. Различные игры с монетами были не всегда, так как мы не имели карманных денег. Могли сэкономить две копейки, если нас посылали за хлебом в магазин. Чаще играли в «чику», «орлянку». Самым распространённым занятием было соревнование с лянгой. Каждый день выявляли победителя. На каком-нибудь пустыре или дворе все садились на землю кружком, а в середину выходил один из нас. Все по очереди показывали свое умение, пока не ошибёшься в очерёдности приёмов или лянга не упадет на землю. Главное в игре не только разные приёмы, но не дать упасть лянге на землю. Она должна была быть всё время на весу, в воздухе. Каждый знал неимоверное количество приёмов этой игры. Это было не только удовольствие, но возможность показать свою ловкость, силу, умение.

     Ходить в кино за плату не было возможности – денег никогда не было. Неоткуда было брать. Никто и не давал. У бабушки не просил – она всё тратила на еду. Никогда не видел денег в её руках. В нашей кодле осуждали воровство. Считалось это недостойным, нечестным занятием. Хитростью проникнуть в зал кинотеатра – это да, это было высшим пилотажем. Был я заядлым киношником: не пропускал ни одной кинокартины. Особенно летом. Летними вечерами, когда стемнеет, залезал на дерево и смотрел на экран летнего кинотеатра в городском парке. На дереве был не только я. Много было даже взрослых парней, сидевших на ветках, как воробьи.  Жизнь на деревьях и игры мы называли тарзанить. В этот период был популярным американский фильм «Тарзан». Мы устраивали гнёзда, подобие жилища на деревьях, привязывали толстые веревки, чтобы быстро спуститься на землю и даже перелететь на соседнее дерево. Такие верёвки у нас были вместо лиан, мы их называли «тарзанки», сматывали и держали на ветках дерева, поэтому никто не видел.

     Недавно кончилась война, и любимыми игрушками были пистолеты, оловянные солдатики. Играли в войну. Никто, естественно, не хотел быть фашистом, немцем. Ненависть к фашистам была так велика и естественна, что даже в игре никто не хотел носить это клеймо. Поэтому чаще делились на белых и красных. Не знаю почему, но считали, что быть белым можно, только не фашистом-немцем.

     Все мальчишки любили и хотели иметь оружие. Помню, кое у кого были почти настоящие алюминиевые белые револьверы, к которым продавали специальные пробки-патроны. При стрельбе они издавали настоящий звук боевого пистолета, а из дула вылетало пламя. Очевидно, такие игрушки продавались. Но мало кто из нашей кодлы мог себе такое позволить – купить. Чаще мы сами изготовляли самодельный пистолет. Из обрезков досок выпиливали, строгали себе форму пистолета, а затем к нему приделывали медную трубочку, один конец которой сдавливался при помощи молотка, а с открытой части, что служило дулом, мы засыпали серу из спичек, затем приделывали боёк из гвоздя, головку которого обвязывали резинкой. Этот боёк можно было оттянуть, а затем нажать на крючок. Один конец резинки прикреплялся к этому бойку. Остриё гвоздя соскальзывало и с силой било по спичечному порошку внутри трубочки. Раздавался хлопок, из дула вылетало пламя. Это и был выстрел.

     У каждого мальчишки в карманах были рогатки. Собирали мелкие ка-мешки, служившие нам пулями. Соревнования на меткость мы проводили где-нибудь на пустыре или у кого-нибудь, если был большой двор. Стреляли по пустым банкам. Чаще охотились на воробьёв, ворон. Иногда мы ощипывали ворон и варили. В то время это считалось вполне нормальным явлением.

Продолжение: http://www.proza.ru/2019/09/14/1072