Говорящий с травами. Книга вторая. Глава 20

…Серко под боком глухо заворчал, и Матвей резко открыл глаза. В свете полной луны поляна с тлеющими костровищами была хорошо видна. Матвей положил руку на загривок пса и тот послушно притих, но был готов к броску – мышцы под жесткой шкурой закаменели, готовясь выбросить поджарое тело из-под телеги навстречу…кому? Матвей вглядывался в ночь, пытаясь уловить движение. Этой хитрости его отец научил – в тайге и в темноте хорошо видно именно движение. И Матвей скользил особенным «рассеянным» взглядом, пытаясь заметить хоть что-то отличное от ночного пейзажа.
Серко снова глухо заворчал. Матвей осторожно, стараясь не потревожить маму, подтянул винтовку и выбрался из-под телеги, присел за колесом и посмотрел в сторону тайги. По ночной дороге шел человек. Шел со стороны теснины, пошатываясь и припадая поочередно на обе ноги. Матвей пару минут наблюдал за ним, раздумывая – выйти навстречу или просто окликнуть? Люди вокруг спали, благо время такое, предрассветное, самый крепкий сон в эту пору, и он решил не шуметь. Просто подошел к их костру, подбросил пару сушин и принялся раздувать угли. Огонь вспыхнул сразу, жадно набросившись на сухое дерево и осветив изрядный участок поляны, одновременно погружая в непроглядную тьму все, что была чуть дальше. Матвей отошел в сторону и посмотрел на человека. Тот заметил костер и сразу свернул к нему, пошел не разбирая дороги. Не дойдя до Матвея с пару десятков шагов, он споткнулся обо что-то в темноте и упал с тяжким стоном. Матвей шагнул к нему, помог подняться, подхватил тонкое, почти невесомое тело и подтащил поближе к огню. Усадил, оперев спиной на тележное колесо, всмотрелся – вопреки ожиданиям тот был молодым парнем, едва ли старше самого Матвея. Длинные спутанные волосы, костистое скуластое лицо с глубоко посаженными глазами и сросшимися на переносице густыми бровями, волевой подбородок – незнакомец был крайне изможден. Глаза горели лихорадочным блеском, с губ срывалось какое-то бессвязное бормотание… Серко обнюхал его, чихнул смешно сморщив нос, и отошел в сторону – чужак явно не мог причинить вреда никому, кроме себя самого.
Матвей еще раз взглянул в лицо пришельца и пошел к своей телеге доставать мешок с припасом – парня нужно было срочно покормить. Тот же, пригревшись, безучастно смотрел в темноту своими кажущимися в ночи угольно черными глазами. Мама проснулась, заслышав возню:
- Сынок, что такое – вскинулась заполошенно, прижав рукой сбившийся во сне платок.
- Да ты спи, мам, все хорошо.
- А чего тогда ты не спишь? – голос уже не сонный, собранный.
- Человек к огню вышел, худо ему – он достал наконец мешок и понес к костру.
- Что за человек-то? – мама решительно выбралась из-под телеги и поспешила следом за ним к огню. Подошла, посмотрела на парня и молча принялась за готовку. Уже скоро над поляной потянулся вкусный запах сытной похлебки. Матвей же пока налил парню немного оставшегося с вечера чая, протянул кружку:
- Попей пока чаю, сейчас поешь.
Тот никак не отреагировал, и, казалось, спал с открытыми глазами. Матвей осторожно тронул его за плечо, и парень дернулся вдруг, сжался в комок, лицо его некрасиво скривилось, руки вскинулись, готовясь ударить…
- Паря, ты чего, успокойся – Матвей отдернул руку и заговорил успокаивающе-монотонно. – Все хорошо, все свои, никто тебя не обидит. Все, все, на вот, чаю тебе…
Чужак внимательно слушал и смотрел на него немигающим взглядом, а затем нерешительно протянул руку за кружкой, зажал ее обеими ладонями и сделал судорожный глоток…
Допив чай, парень успокоился и смотрел на Матвея хоть и настороженно, но уже без страха. Батя говорил Матвею – хочешь человека успокоить, дай ему напиться. Человек когда пьет, отвлекается от всего остального.
- Тебя как зовут? – Матвей сидел напротив парня. Костерок потрескивал и время от времени стрелял в ночь искрами, мама в их разговор не вмешивалась, признавая за Матвеем право главного вести беседу.
- Петро – голос у него оказался сиплый, будто надорванный. Ответил и замолчал, глядя уже не на Матвея, а в огонь.
- А меня Матвеем кличут, знакомы будем – Матвей улыбнулся широко, открыто, и парень нерешительно улыбнулся в ответ. – Откуда идешь, Петро?
Петро ответил не сразу, заворожено глядя в костер и крутя в руках пустую кружку.
- Оттуда – он махнул рукой куда-то себе за спину – деревенька там у нас…ну как деревенька – кордон...
При этих словах Матвей подобрался, впился в лицо парня взглядом, а тот продолжал все тем же бесцветным сиплым голосом:
- Десяток домов, почти бабы сплошь. Из мужиков я да еще двое парней. Остальные мужики кто помер, кто в город на заработки подался…
Мама сняла с огня котелок с похлебкой и поставила его перед парнями, достала из мешка остатки хлеба и солонины…
Петро смущенно посмотрел на Матвея:
- У меня это…ложки нету…
Матвей хмыкнул – в тайге без всего парень неспроста оказался. Протянул ему свою ложку.
- А ты как же? – Петро не спешил принимать протянутую ложку.
- У меня еще есть – Матвей принял от мамы ложку и принялся за похлебку. Есть он особенно не хотел, но спать теперь все равно не ляжешь, а так они раньше выйти смогут, если не станут тратить время на завтрак после того, как солнце покажется из-за гор. До теснины им еще четыре дня пути, так что три из них они пройдут не дожидаясь попутчиков. А там уже затаборятся и подождут.
Петро тоже взялся за еду, обжигаясь и поначалу торопясь. Через время щеки его разрумянились, и он ел степенно…
Когда ложки заскребли по дну котелка, Петро отстранился и сказал окрепшим голосом:
- Спасибо вам. Я уж думал не дойду, но теперь…
- А куда идешь? И почему…такой? – спросил его Матвей, имя ввиду и то, что пришел он к их костру обессиленный, без припаса и даже без ножа.
- В Уймон иду…А почему такой?...- он замялся, но потом сказал все же – К нам в деревню бандиты нагрянули. Пару седьмиц тому. Немного их, трое всего, но уж больно лютые! А нас трое парней всего, что мы можем? – он зачастил, словно бы оправдываясь.
Матвей не перебивал его, слушая очень внимательно и внутренне ликуя – вот оно! Это точно Ухов со своими головорезами, некому больше. А Петро все частил, словно спеша выплеснуть на Матвея все:
- Старший у них…не помню, как зовут – самый страшный. Когда Ванька их на двор не пустил, он ему прикладом винтовки зубы вышиб. А сам спокойный такой, ничего на лице не дернулось. Те двое с ним Ваньку попинали немного и собаку пристрелили. Так и заселились они в Ванькин дом, мамку его с малыми в сенник выселили. Мы с парнями думали им козню какую учинить, да только у нас кроме вил нет ничего. Как с вилами на винтовку? И я пошел в Уймон за подмогой, там дядья живут – Петро умолк, выжидательно глядя на Матвея.
- А как он выглядит, старший этот? – Матвей внутренне сжался – вот сейчас, вот прямо сейчас…
- Да такой…не знаю даже. Аккуратный какой-то, подтянутый, и взгляд такой…холодный. Посмотрит и будто снега за шиворот сыпанет – Петро даже плечами передернул.
Над поляной повисла тишина. Матвей лихорадочно обдумывал что делать дальше. Отправить маму с попутным обозом в деревню, а самому взять Петро и в ту деревеньку? Довести маму до деревни самому и потом за Уховым? В том, что Петро рассказал именно про Ухова, Матвей не сомневался – каким-то внутренним звериным чутьем он знал, что это точно он, его кровник. И упускать его в планы Матвея не входило…
- Слушай, Петро, а они как, надолго там у вас?
- Да нешто я знаю? – удивился парень. – Я не знаю. Но в доме он основательно заселились и вроде как не спешат никуда. Те двое, которые Ваньку пинали, между собой перешучивались, мол, хорошее место, глухое, можно осесть... Но что там у них в головах?
Мама подошла, присела рядом, уставилась в костер, помолчала. А затем спросила Матвея, все так же глядя в огонь:
- Ты что это задумал, сынок? – голос ее не предвещал ничего хорошего. – Знаю я, что. Посчитаться с ними хочешь, да?! – она повернулась к нему и уставилась в глаза взыскующим взглядом.
Матвей не выдержал, отвел взгляд, но потом вскинулся упрямо, посмотрел маме в глаза:
- Да, посчитаться. И посчитаюсь. Мам, да ведь они… нельзя их безнаказанными оставить, никак нельзя. Батя не простил бы, и я не прощу.
Над костром повисла напряженная тишина, Петро смотрел на них непонимающим взглядом.
- Ты знаешь, сын, если я еще и тебя потеряю…я не переживу. Незачем станет. Пусть ими власть новая занимается, но не ты. Ты не сможешь! Они оружные, им человека убить раз плюнуть. Не пущу!
- Мам, да как ты не поймешь?! Их надо найти и наказать – он голосом выделил слово «надо». – Нельзя им по земле ходить. Я жить спокойно не смогу, пока они живые будут ходить. Я не один пойду, я с собой ребят возьму, Иванов…
- Больно твои Иваны воевать умеют? Кузнецы оба, им с медведями бороться, а не супротив бандитов.
- Ну девчат же как-то отбили, а бандитов там поболее было…
- Однако Остальца упустили, не смогли взять. Не пущу - она сказала это таким тоном, что Матвей не стал спорить. Что совсем не означало, что он отказался от своих планов. Просто теперь это будет еще сложнее.
И тут подал голос Петро:
- Так а вы их знаете что ли? – удивлению его не было предела.
- Знаем – Матвей теперь был спокоен.
- А откуда? – Петро не унимался.
Матвей досадливо поморщился и обрубил:
- Спать пора тебе. Ложись, вон глаза уже соловые…
Петро и вправду клонило в сон. Видно было, что он измотан до предела, а тут сытная еда да тепло костра… Он просто кивнул и свернулся тут же на земле у костра. Мама подхватилась, принесла от телеги тулуп:
- На-ка, подстели себе, нечего на земле спать. Земля она все тепло из человека вытягивает, так что…
Петро послушно постелил тулуп, улегся и укрылся второй его половиной. Через мгновенье он уже спал…
- Сын, ты меня понял? – мам смотрела Матвею в глаза строго, прямо.
Матвей не отвел глаз и ничего не ответил. Все было понятно.
- Сын. Пообещай мне, что не пойдешь за Уховым. Пообещай – они требовала от него, именно требовала.
- Нет, мам, я не стану тебе этого обещать – Матвей отрицательно покачал головой. – Их нужно наказать. Мы их схватим и отдадим под суд, в город.
- А как стрелять начнут?! – голос ее задрожал, она упала ему на грудь – Сынок! Не ходи, сынок. Заклинаю тебя сынок, не ходи…Сгинешь, и я тогда сгину. Мы папку уже потеряли, сынок…Он не для этого там остался, он хотел, чтобы мы оба жили, понимаешь? – она вскинула на него мокрые глаза…
Матвей смотрел на маму очень серьезно, и она поняла – не отступится.
- Мам…проснется Петро, все у него вызнаю, уговорю с нами остаться. Он нас к своей деревне выведет осторожно, а там мы справимся, точно справимся. Не получится живьем взять…ну тогда как с волками – он сказал это спокойно, уверенно, хотя внутри вовсе не был уверен в том, что сможет хладнокровно застрелить человека.
Мама кивнула горько и молча ушла под телегу. Матвей же остался у костра – до рассвета осталось совсем недолго…
Утром глава приютившего их небольшого обоза удивленно посмотрел на спящего у костра Петро:
- Откуда взялся-то?
- Ясно откуда – из тайги. Вышел ночью к огню – Матвей налил деду и себе чай и сейчас пил маленькими глотками, сдувая в сторону налетевший мелкий сор.
Дед хмыкнул неопределенно и гаркнул во всю мочь своих легких:
- А ну подъем, лежебоки! Солнце к обеду скоро покатит, а вам все спать.
От этого крика проснулись, наверное, даже белки в лесу. Во всяком случае все дедовы домочадцы тут же заворочались, а Петро так и вовсе подскочил и уселся, ошалело крутя головой и глядя по сторонам ничего не понимающими глазами.
Дед развеселился, глядя на парня:
- Эй, малой, выспался?
Петро наконец сосредоточил взгляд на ухмыляющемся старике и отрицательно мотнул головой. Матвей молча протянул парню исходящую паром кружку:
- Пей, собираться пора.
Парень благодарно принял кружку, сжав ее ладонями, и сделал осторожный глоток. Потом глянул на Матвея вопросительно поверх кружки:
- Куда собираться?
Дед с интересом прислушивался к их разговору, явно не торопясь уходить.
- Ты вроде в Уймон собирался? Так вот, шел ты не в ту сторону совсем.
Петро нахмурился и ничего не сказал. Да и что тут скажешь?
- А мы как раз в ту сторону идем – Матвей продолжал, словно не заметив его помрачневшего взгляда. – Вместе оно всяко сподручнее, да и безопаснее.
- Дело говоришь, вместе лучше – дед вмешался в разговор – лютуют нынче на дорогах-то.
На этих словах Петро совсем помрачнел, уткнулся носом в кружку и сделал вид, что очень увлечен чаем. Но молчал недолго – допил чай, отставил в сторону кружку и заговорил:
- Я вчера может что не так сказал… Я не сбежал, понял? – он вперил в Матвея ставший колючим взгляд.
- Понял, чего не понять – Матвей поворошил палкой угли в костре. – Да только мне не важно, сбежал ты или нет. Живой и ладно…
Но Петро перебил его:
- Это тебе не важно. А мне важно. Там мамка с сестренкой у меня, мне их выручать надо.
Матвей все ворошил угли и думал о том, что теперь, наверное, много кому родных надо выручать. Время такое настало, дикое, все друг другу враги.
- Выручим – он кинул быстрый взгляд в сторону мамы – слышит ли? Но мама, похоже, не услышала – продолжала что-то искать в телеге. – Ты вот что, Петро – Матвей посмотрел парню в глаза – возьмешь меня с собой в свою деревню?
Дед при этих словах поднялся кряхтя и зашагал к своей телеге – там уже вовсю суетились его родовичи. Петро же сплел в замок узловатые пальцы, опер на них подбородок и спросил:
- А тебе зачем это?
- Счеты у меня к этим…гостям захожим.
Петро кивнул и замолчал окончательно. Сегодня он совсем не походил на того изможденного отчаявшегося парня, еле вышедшего к костру. Сейчас он был собран, возле губ пролегла жесткая складка, брови сошлись на переносице. Взглянешь и не подумаешь, что вчера он шел только на характере…
Собрались быстро, попрощались с расположившимся на завтрак семейством с дедом во главе и тронулись в путь. Петро мерно шагал рядом с телегой, и на предложение сесть в телегу только отрицательно покачал головой. Матвей пожал плечами и хлопнул Пчелку вожжами по крупу…
…Телега бухала колесами в намытые дождями ямы, заставляя ульи сухо стукаться бортами и рассыпать эхо по окрестным горам. Утро выдалось ясное и безветренное, наполненное запахом росных трав и тишиной. Где-то в тайге закуковала кукушка, и ее звонкий клич далеко разносился по горам. Матвей все крутил и крутиk в голове мысли об Остальце и его сообщниках. Как их взять? Пойдет ли Петро проводником? Хотят тут ясно – пойдет конечно. Ему своих выручать надо. Матвей повернулся к шагающему рядом с телегой парню – тот шел, придерживаясь рукой за борт и напряженно о чем-то думал.
- Петро, а парни, которые в деревне остались, они как – надежные?
Петро отвлекся от раздумий, глянул на Матвея искоса:
- А это смотря для какого дела.
Матвей оглянулся на маму – она дремала, свернувшись калачиком и подложив под голову свернутый тулуп – и заговорил, понизив голос:
- Бандитов тех, к примеру, взять.
Петро оглядел Матвея с сомнением:
- Как ты их брать будешь? Там мужики взрослые, с оружием и без страха...
Матвей хмыкнул:
- Всем бывает страшно, Петро. Они ведь не от хорошей жизни в крепь забились, прячутся. А раз прячутся, значит боятся. И брать их просто, брал уже таких.
Сомнений во взгляде Петро прибавилось, но он ничего не сказал. Матвей же продолжил:
- И брать мы будем их вместе. Доберемся до нашей деревни, подмогу возьмем и пойдем. Ты нам все про свою деревеньку обскажешь да про бандитов этих – как себя ведут, осторожничают ли, ходят ли на охоту… А мы и подумаем, как их половчее брать.
Петро глянул уже с интересом:
- А как стрелять начнут, тогда что?
- Тогда и мы начнем – Матвей сказал это жестко, без малейших сомнений, и Петро поверил – так и будет. – Но не хотелось бы, они должны до суда дожить.
Помолчали немного. Петро все так же мерно шагал, вновь погрузившись в свои мысли, Матвей правил Пчелкой, не забывая поглядывать по сторонам.
- Матвей – Петро замялся, не решаясь спросить, но потом все же задал вопрос – что за счеты у тебя к этим бандитам?
Матвей ответил не сразу, силясь придумать, как всю свою ненависть уместить в один ответ, потом сказал глухо:
- Они всю деревню мою убили. Всех. Баб, детей, стариков… Никого не пожалели…
Петро смотрел на него расширившимися от ужаса глазами:
- Так это значит…они и моих могут…так же…
Матвей жестко посмотрел парню в глаза и сказал:
- Могут. И, скорее всего, убьют. А потом уйдут дальше. Они – звери, для них человеческая жизнь – ничто.
Петро сцепил зубы, глаза сузились, на щеках заходили желваки:
- Так чего мы тогда тут…тележимся? А ну поворачивай!
- Куда  поворачивай-то? С ума ты сошел, не иначе. Вдвоем мы там много навоюем? А мама моя? Ее тоже прикажешь с собой тащить туда?
Петро ничего не ответил, только сопел зло.
- Нет, Петро, ты и так шел в Уймон, а до него далеко и когда бы ты еще до него добрался…особенно учитывая, что шел в другую сторону – Матвей не собирался жалеть парня, тот на эмоциях мог наделать глупостей.
Петро залился краской:
- Но хоть идти быстрее мы можем?
- Ты – можешь. Иди. Я телегу не брошу, а с телегой вскачь не погонишь, сам понимать должен.
- А что я там один делать буду?
Матвей посмотрел на Петро с удивлением:
- Как что? Народ поднимать. Пока мы доберемся, ты уже всех соберешь и навстречу нам выйдешь.
- Нет, я не смогу – Петро замотал головой.
- Как тебя за подмогой-то отправили? – Матвей не на шутку разозлился.
Петро ничего не сказал, просто отстал и шел теперь позади, глотая поднимаемую телегой пыль.
Мама за его спиной уселась, потянулась, поправила выбившиеся из-под косынки волосы и перебралась к нему поближе:
- Зря ты так, сынок. Пошто парня обидел?
Матвей нахмурился:
- Так взрослый уже вроде мужик, а туда же - что я один делать буду да не  смогу, тьфу – он сплюнул зло.
Мама потрепала его по волосам:
- Как же ты на отца похож. Тот тоже ничью слабость признать не мог. А люди разные, сынок. Сильные и слабые, смелые и нет, злые и добрые…разные. Нельзя всех одним аршином мерить.
Матвей не ответил. Он подумал о том, что на месте Петро уж точно не ушел бы из деревни, оставив мать и сестренку с бандитами. Однажды его уже не было в деревне, когда туда пришли эти звери… Но с другой стороны, если бы Петро не вышел к ним, он бы не знал, где именно искать Остальца, так что…
- Петро – окликнул он парня – ты это…не серчай.
Парень просиял и, в несколько шагов догнав телегу, запрыгнул на борт, свесив ноги.
- Матвей, а ты откуда так уверен, что это твои бандиты?
- А некому больше. Да и похож их главный на Остальца.
…Шли до самого вечера, лишь несколько раз остановившись размяться – от долгого сидения в тряской телеге у Матвея затекла спина. Он с большим уважением подумал о купеческих возницах, которые всю жизнь проводили в дороге – тяжелая у них работа.
Первую остановку сделали в очень красивом месте недалеко от дороги. Небольшая окруженная кедрами и залитая солнцем полянка под скальным выступом, поросшим поверху можжевельником. Со скалы на камни падал небольшой водопад с ледяной до ломоты в зубах водой. Вся поляна была усыпана разноцветными цветами, и к шуму воды примешивался неумолчный гул пчел. Матвей не удержался, обмылся в водопаде до пояса, ухая от восторга, а затем вытянулся на теплой шелковистой траве, глядя на плывущие в ярко-синем небе легкие облака. Мама быстро собрала обед – запеченную с вечера картошку и солонину, и сейчас с грустной улыбкой смотрела на сына. А он с интересом наблюдал за большим пушистым шмелем, что с басовитым гудением пытался устроиться на цветке, но тот не выдерживал его тяжести. Матвей протянул к шмелю руку, и тот с готовностью опустился на его ладонь. Пополз по руке, оставляя на коже след из пыльцы и деловито ощупывая все вокруг усиками. Матвей погладил его кончиком пальца, ощущая шелковистую шерстку. Шмель недовольно загудел и улетел, сделав на прощание круг возле лица Матвея.
Петро наблюдал за этой картиной с мрачноватой улыбкой. Ярко-синие глаза под сумрачно сведенными бровями улыбались, но в глубине угадывалось беспокойство – оно гнало его вперед, не давало спокойно сидеть на месте.
Пообедали быстро и тронулись дальше – до места ночевки еще долгий перегон. Солнце в безоблачном небе висело раскаленным белым шаром, сгущая воздух и заставляя все живое искать спасительную тень. Но им спрятаться было негде, и они спасались как могли – покрывали голову мокрыми рубашками. Пауты липли к потным спинам и донимали несчастную Пчелку, мелкая мошкара висела плотными облаками в тени деревьев и над водой. Дорога повернула и пошла в тени вдоль скального прижима. Пчелка приободрилась и зашагала веселее, а они задышали полной грудью, наслаждаясь краткой передышкой. Дважды Серко поднимал копалух, а один раз под копыта Пчелки выкатился серый зайчишка, заставив лошадь испуганно всхрапнуть и шарахнуться в сторону…
К месту стоянки они вышли уже в полной темноте. Матвей думал было выбрать место для ночевки и остановиться, когда увидел впереди отблеск костра. Добрались.
…У костра спиной к ним сидел молодой парень. Что-то в нем показалось Матвею знакомым, но в неверном свете, да еще и со спины ошибиться проще простого. Серко привычно подбежал познакомиться…и вдруг закрутил хвостом, обернувшись к Матвею и будто говоря: «Смотри, кого я нашел!». Парень воскликнул радостно:
- Серко! – и стремительно обернулся. Глаза его встретились с глазами Матвея, улыбка озарила осунувшееся лицо с едва пробившейся щетиной…
- Лешка! – Матвей соскочил с телеги и облапил друга – ты как здесь? А Колька где?...