Жизнь Лёвки

Странная штука жизнь. То тянется еле – еле, то несётся вскачь, как обезумевшая лошадь или, что ещё хуже, как тяжёлый танк «Армада» или «Меркава», сметая перед собой все преграды и препятствия. Так и жизнь Лёвки Шрайбера . Две третий  её прошли в России с её огромными, бескрайными просторами, с необъяснимо холодным, дождливым или жарким и палящим летом, или вьюжной, промозглой, леденящей зимой, когда казалось, всё живое превращалось в бесформенные куски мутного, грязноватого льда, лежащего вдоль раздолбанных дорог, которые с большим натягом можно было назвать автомобильными трассами.
 Вся его жизнь разделилась на две неравные части, прожитые в двух совершенно разных странах: России и Израиле.
 
Ничего более противоположного в характеристике этих стран и людей, населяющих эти государства, Лёвка нигде в мире не видел. Ему уже шёл тридцатый год и во многих странах он побывал собственной персоной и не только он один. Часто его сопровождала жена, которую он с юношеских лет звал на свой лад «Дара», но по документам она значилась Дарьей Викторовной  Шрайбер.
Женился он рано в двадцать лет, и даже сейчас, по прошествии 10 лет и наличия двух очаровательных детей- пятилетней  Юли и девяти летнего Валерия, он с нежностью, теплотой и мужской снисходительностью, вспоминая свою жену, говорит:
- Не понимаю, что ей не хватало? Может я был к ней невнимателен, так я ни один наш семейный праздник я не пропускал- всегда дарил ей дорогие вещи. А уж на дни рождения и часы, и всякие золотые, дорогие побрякушки дарил ей ежегодно, не пропуская ни один год. Ты же видел, ты же все эти годы был со мной рядом.- сказал Лёвка, обращаясь к своему другу Мише. 
Разговор шёл на балконе трёх комнатной квартиры, которую Лёвка снимал в пригороде Тель- Авива  на улице Шапиро 12.
- Чего это ты вдруг о подарках жене заговорил?- спросил Миша, отхлёбывая глоток пива из красочной банки с надписью «Балтика», которую он достал за минуту до начала разговора из холодильника. На балконе было жарко,душно и даже лёгкий полотняный навес на балконе не уменьшал палящей жары. Да  и Лёвка за все годы жизни в Израиле так и не привык к местной, летней жаре.Он сидел в соломенном кресле и тянул через виниловую трубочку прохладное пиво из такой же красочной банки "Балтики".
- Да знаешь, у меня постоянно голова чешется.
- Ну и что это значит, немудрено, что при такой жаре по всему телу и зуд может начаться?- глубокомысленно заметил Мишка.

-Да какой там зуд? Это значит, что у меня рога растут. Да и бывший друг моей мамы, старый, больной пенсионер, который живёт в Москве,  часто мне звонит по телефону и щебечет : «Доверяй, но проверяй. Ты всю семью тянешь, а она живёт как на курорте».   
- Да что ты обращаешь внимание на старого маразматика.
-Он имеет большой опыт, а это много значит.-заметил Лёвка. – Маразматик сам три раза женат был.
В Израиль Лёвка переехал, когда он познакомился и зарегистрировал брак   с Дарьей. По каким-то причинам её родители считали, что их дочь, да и они сами, должны жить  вне России. Но в качестве первопроходца была выбрана их дочь. Сделано это  было из нескольких соображений:
Папа Дары, человек военный и недавно вышедший в запас,  явно был носителем некоторых секретов, которые не давали ему возможности легко перемещаться по миру, свободно пересекая границы дружественных и недружественных России государств. Папа попросту  был не выездной.

В отличии от папы, мама имела асе права, чтобы покинуть Россию, но чтобы въехать в Израиль как минимум надо быть еврейкой да ещё и по матери (евреи вечно что-нибудь придумают ). По папиной родне всё было глухо и там Дару ждало полное разочарование. Однако мамина родня явно давала вполне определённую надежду. Мамина прабабушка по матери в явном виде (по восстановленному  дореволюционному  свидетельству о рождении), и это было хорошо видна, сквозь синие выцветшие чернила,  папа  прабабушки  был православный, а мама прабабушки иудейка.
- Позиции очень хилые,- вдруг заявил дедушка со стороны папы после изучения документа, - надо бы усилить. -Там в твоей школе, Дарья, что с евреями плохо?
- Не в школе, а в иешиве, дедушка. А во- вторых там все евреи. Это еврейская религиозная школа. Только учимся мы раздельно мальчики и девочки.
- Ну вот и присмотри мальчика. Может он не только тебе, но и всем нам поможет. Главное, чтобы был порядочный человек.
Дарья и присмотрела Лёвку. Окончив иешиву, Лёвка и Дарья зарегистрировали брак и, подав документы на ПМЖ, выехали в Израиль.
-За ними потянулась тётя и мама Дарьи. Когда кончился срок и папа перестал быть носителем секретов, он потянулся за мамой. За тётей потянулся её любовник Толик, который, во-первых, был стоматологом, а в России упорно ходили слухи, что самые богатые люди в Израиле так это стоматологи. И лечить зубы в Израиле очень дорого, а во-вторых,  он, по – быстрому, оформил брак в РФ с тётей Дарьи, тем более, что тётя за год до этих событий,  родила от Толика превосходного малыша Юрочку.
Тут и старшее поколение не стало долго раздумывать. Дарьины дедушка и бабушка с папиной стороны снялись с якоря, и не обращая внимания на потерю столичной надбавки к пенсии в РФ, тоже направились в Тель- Авив.
Правда и Лёвка не терял времени зря: он вывез свою маму, дедушку со стороны мамы и двоюродную сестру в Израиль. Однако, сестра через год вернулась в Россию. Но Лёвка уверен, что она вернётся в  Тель- Авив , когда кончатся деньги, заработанные в больнице, куда она устроилась работать уборщицей по приезде в Израиль. Правда, судя по её смскам, деньги она положила на депозит в российский банк под приличные проценты. По крайней мере таких процентов в Израиле нет. Поэтому Лёвка точно не знает, когда она вернётся.
Единственно, о ком Лёвка вспоминал частенько был мамин друг «маразматик». Звали его Леонард. Отца Лёвка лишился в пять лет и единственный, взрослый мужчина, который занимался с ним  с детства, был Леонард.
Можно сказать во многом он заменял ему отца. Но маме казалось, что он прост и достаточно наивен, а ей хотелось чего- то праздничного, богатого и феерического. По мнению мамы, Леонард проигрывал по всем позициям другим мужчинам. Поэтому он и был оставлен в Москве, так как мама и в мыслях не допускала связать свою судьбу с этим старым, больным человеком, который лет на двадцать был старше её, а она уже имела опыт жизни с Лёвкиным отцом, который на два года был старше Леонарда. Она ещё в молодости получила «большое удовольствие» от жизни с больным человеком. Нет, повторять ошибки она не намерена.

- А с чего ты взял, что у тебя рога пробиваются?
- Да много есть признаков. Вот взять к примеру прошлую пятницу: ты же знаешь нас раньше отпускают и я прихожу на два часа раньше, а она на три часа позже. Спрашиваю: «Где была?» Она отвечает: « С девочками после закрытия магазина  курили и болтали». Это сколько же надо выкурить сигарет за три часа и остаться в живых, если  капля никотина убивает лошадь. Её и этих кобыл из магазина надо в кавалерию в военное время призывать, они любую лошадь переживут.
Лёвка замолчал. Он вспомнил, как Леонард ещё десять лет назад предупреждал его, что переезд в Израиль плох ещё и тем, что израильские мужчины любят «распускать хвост» перед молоденькими иммигрантками, и показать им как шикарно они могут жить и каких материальных благ можно достигнуть, если чуть ослабить жёсткие семейные узы. Некоторые девочки «клюют» на это. И тогда ползут слухи, что приезжие девушки очень доступны, а мужики у них «никакие».
Лёвка всё это знал. Правда, он всегда верил, что его жена не принадлежит к этим легкомысленным  «девочкам». Всё-таки двое детей, его забота о них: утром завтраки, готовка обедов, вечером купание детей и ужин. А уборка квартиры и ежедневные заработки, связанные с развозкой продуктов для школьных завтраков? Это была его каждодневная забота и  работа. 
И вдруг Лёвкой овладела одна навязчивая мысль: почему за эти десять лет его жена ни разу не поддержала его ни в одном из его начинаний. За эти десять лет какую только работу он не взваливал на себя: он перевозил мебель по всему маленькому Израилю, после перевозки работал как грузчик и сборщик мебели. Он занимался перевозкой и перепродажей кошерных продуктов в магазинах, где большинство покупателей были в основном  верующие люди. Лёвка сопровождал  после онкологических операций больных из одной страны в другую. Он блестящий изучил и освоил документооборот при перевозке лекарств и больных. И ни разу жена не помогла ему ни делом, ни словом. За все эти десять лет она так и не удосужилась сказать:
- Чем я тебе могу помочь, Лёва?

Она полностью была занята только собой: бары, парикмахерские, причёски, сапоги, макияжи, массажи, посиделки с подругами после работы. Какие- то встречи с менеджерами и управляющими.  Даже собственную маму с папой она навещала не чаще двух раз  в месяц, хотя и жили на одной с ними улице. А  о своих бабушек и дедушек она даже не вспоминала.
Лёвка уставился на Мишку и с трудом, подбирая слова произнёс:
-Знаешь, до меня только сейчас, впервые за десять лет дошло: какая- же моя жена сука. Завтра же пойду и подам заявление в раввинский суд на развод.

15.07.2019