Создатель

 (отредактированный вариант)
Он шёл, не разбирая пути, напуганный безлюдными улицами, тёмными окнами домов и звенящей тишиной. Холод растекался по венам стылой кровью. Никого. Ни зверя, ни человека, ни птицы. Ни одного горящего фонаря, лишь тусклый свет в конце переулка из-под чуть приоткрытой двери маленького кафе.

Внутри, за дальним столиком, над дымящейся чашкой склонился худощавый мужчина в чёрном блестящем плаще.

— Привет. Ты местный?
— Не совсем. Я пришёл закрыть город
— Почему?
— Таковы правила. Тебя, как путника, они не касаются.
— Путника?
— Путник или бродяга, — не сложно догадаться, — осколки сумеречного тумана, растерянность и страх в глазах.
— Ладно, угадал, - я не отсюда и на самом деле шёл по едва видной тропинке в сумерках. Дойдя до площади сообразил – город пуст, — страшновато.
— Гораздо интереснее как ты вообще сюда попал.
— Так же как и всегда.
— Бывал здесь раньше? Это невозможно.
— Почему ? Правда, я и сам до сих пор не всё понимаю.
— А нельзя поподробнее и с самого начала?


Ещё никому он не рассказывал об этом месте. Не поверили бы или сочли бы психом, а тут, словно прорвало. В конце-концов здесь всегда всё было неожиданным, и стало вдруг наплевать за кого его примут. Не он начал, а раз так, — слушай, любезный.


— В юности, накануне дня рождения мне не спалось. Зачем-то полез проверять будильник. Включил, а там всё по нулям: ноль часов, ноль минут, ноль секунд. Что-то потянуло меня к двери. Вот просто жуть как захотелось выйти из дома, пройтись по ночной улице.
— Интересно.
— Ничего интересного. Я-то вышел, а вот улицы не было. Густой туман, холодный, влажный воздух и дурацкая тропинка, как-будто я выскочил в лес. Иду и думаю: "Сейчас, ещё пара шагов и доберусь до обычного асфальта", —только всё вышло иначе. И шёл не знаю сколько, и пришёл непонятно куда. Никогда не видел этого города и ничего о нём не знал.
— Здесь кто-то был?
— Был? Да здесь столько всего было. День ярче яркого, все улыбчивые, радостные, а ещё шары. Разноцветные, большие, летящие в небе. Понятия не имею, что это был за праздник, но атмосфера пьянила: всё нравилось, поднимало настроение . Потом целый год после возвращения меня не покидало летящее состояние. Плюс события вдруг стали происходить те, которые я мельком видел здесь, вроде «дежа вю». Не веришь? Зря. Я-то знаю, что всё так и было, как знаю, что этого города нет ни на одной карте мира — везде смотрел.
— И сегодня решил вернуться?
— Не догоняешь. Я бывал здесь каждый год много лет подряд. В начале не так-то просто оказалось ещё раз сюда попасть, но я не терял надежды. Выходил ночью, бродил под дождём, ездил в лес – ничего. Пока…

— Ноль часов, ноль минут, ноль секунд, — накануне дня рождения.

Этот странный незнакомец не смотрел на него как на идиота, не ухмылялся, а наоборот слушал с большим интересом. И тогда вся скованность спала окончательно. Рассказывать стало проще.

— Никогда не считал сколько времени я здесь проводил, знал одно: там – минуты, здесь — часы. Каждый раз город менялся: атмосфера, настроение горожан. Я так ни с кем и не познакомился, ни с кем не разговаривал, просто наблюдал, слушал.
Сколько всего я здесь видел. Однажды весь город превратился в деловой центр. По улицам сновали люди; хлопали офисные двери, за которыми светились мониторы. Машины подъезжали, выбрасывая одних, загружая других с визгом уносились прочь. Город погрузился в работу, словно накануне сдачи годового отчёта.

В другой раз – дети с сердобольными мамашами и нянями; свадебные фотографы, рассаживающие публику для семейных портретов на фоне уличных пейзажей. А! Тогда ещё было много клоунов, весёлых артистов, музыкантов и даже танцоров.
— Ты случайно не женился в тот год?
— Собирался – не сложилось. А почему ты спросил?
— Не суть, продолжай.

— Долго рассказывать, - и дня не хватит, а я ещё не выяснил главного. Знаешь, ведь увидев тебя я ошалел от радости. Ну-ка, пройти чуть ли не весь город, с ужасом вслушиваясь в хруст битого стекла под ногами, оглохнуть от желания услышать хоть один звук; почти отчаяться и найти живого человека в единственном освещённом помещении. А за минуту до этого задыхаться от страха, не понимая, куда все подевались, почему темно, холодно, промозгло и так одиноко. Ещё немного и я бы сошёл с ума.

— Да и ты для меня величайшая неожиданность. Не мог понять, что здесь не так. Что мешает закрыть городок и перейти к следующему объекту. Теперь всё ясно.
— Ты мэр?
— Кто?
— Ну градоначальник, глава администрации. А жители эвакуированы? Война? Катастрофа? Что произошло?
— Боюсь, не смогу ответить. Все вопросы задавай себе.
— Не понял.
— А что тут понимать. Ты — создатель.
— Кто-кто?
— Тот, кто создал этот город. Видишь-ли, проживая земную жизнь, люди иногда создают новые миры.
— Города?
— Не только. Мне довелось видеть целые галактики, планеты; встречались острова, страны; дома, квартиры, сады или один единственный цветок.
— Не понимаю. Я не строил ничего даже в мечтах. Я не архитектор, не художник, не писатель…
— Творческие миры – отдельный разговор и не мой профиль. Я закрываю миры самых обычных людей. Они зарождаются, формируются из их планов, намерений, чувств, стремлений. Проще – из мыслеформ и энергетики, вложенной в них.
— Будущее?
— В каком-то смысле, - да, но чаще – возможное будущее.

— Что-то я в конец запутался.
— Распутаешься, а мне пора. Рано пришёл: ты пока ещё есть и город закрывать нельзя.
— Пока есть?
— Именно. Я закрываю миры ушедших людей, ибо они либо будут существовать самостоятельно, либо остановятся. В первом случае, закрывая, я отрезаю созданное от создателя, и всё что произойдёт с таким объектом далее, - не в моей компетенции. Во втором варианте я фиксирую точку остановки. Дальше ничего нет: такой мир останется предельным до конца времён и ему найдётся место во вселенной. Есть и ещё один тип миров…
— Ты ведь не человек?
— Нет. Это ты видишь меня таким, каким смог увидеть. Моя видимая форма - ещё одно твоё творение.
— Ладно. Пусть я и не всё понимаю, но давай уточним главное: ты не закроешь этот город пока я жив?
— Нет — правила конкретны.
— Тогда почему он пуст, чуть ли не мёртв.
— Опять твой вопрос. Могу, лишь предположить.
— Валяй.

— Ты жив только физически. Сломался, потерял себя, нечто похожее на духовную недееспособность, если ты понимаешь о чём я, — оболочка и только.
— Живой труп?
— Если угодно.
— Не угодно!
— Зря злишься, я-то здесь причём? Говоришь обошёл весь город и нигде никого? Значит, поставил на себе крест: тебя больше ничего не привлекает, не интересует.
— Да я просто устал!.
— Неужели? Настолько, что в душе давно нет ни одного порыва. Считаешь, что живёшь? Мечтаешь, любишь, переживаешь, стремишься к чему-то? Ты помнишь когда в последний раз хоть что-то чувствовал? Не физически, а как вы люди называете, в глубине души?

— Хватит! Никто не в праве меня судить.
— Я не сужу – отвечаю на вопросы, хотя и не обязан, ведь я пришёл сюда не на свидание с тобой, а закрыть очередной объект.
— Так и закрывал бы.
— На улице, пусть и еле-еле, но горели фонари, и чуть-чуть трепетал воздух. Пустынно, но ничего безжизненно-застывшего; темно, но это не абсолютный мрак. Вот что озадачивало и удерживало. Что-то было не так. А у меня нет права на ошибку, - в мироздании их не бывает.
— Город единственный и неповторимый?
— Если бы. Таких много — это миры распада.
— Что с ними бывает? Куда ты их распределяешь?
— Я ничего не распределяю. Есть разные печати, которыми я обозначаю объекты. Что будет с таким, когда я поставлю печать распада? Ничего, потому что в таком мире нет искры жизни. Он не способен развиваться дальше сам по себе, но он и не завершён, дабы быть зафиксированным на последней точке: не подлежит консервации, — только распад.
— Развалится на метеориты, космическую пыль.
— Что-то похожее.
— А с теми, кто здесь жил что будет?
— Понятия не имею.
— Я не хотел их создавать, и уж точно не хочу быть за что-то в ответе.
— О чём ты?
— Проехали. Лучше скажи, такие миры есть у каждого?
— Всё дело в жизненной энергии, как я теперь понял. Полагаю, всё взаимосвязано. Возьмём, в качестве примера тебя. На своей планете ты совершаешь поступки, испытываешь массу чувств и эмоций, рождаемых в твоей душе. Это миллиарды энергетических волн, проецируемых в твой завтрашний день на Земле. Но сила жизненной энергии самой личности, я говорю о духовной личности, сидящей внутри каждого из вас, различна. Один живёт на слабом энергетическом потоке, а другой на всю катушку. Вероятно так. Тогда мыслеформы, энергетические волны у некоторых идут гораздо дальше их завтрашнего дня и всей планеты в целом.
— Переходя вот в такие города. Кажется я понимаю о чём ты.
— Чудесно. Только учти, мои умозаключения субъективны. Я лишь наблюдатель и исполнитель, очень далёкий от абсолютного знания.
— Ты сказал, что не закроешь пока…
— Уже сто раз сказал. Не могу. Твоя душа ещё тлеет. Да, ты всё завалил безразличием, равнодушием, но ты жив.

— И всё ещё можно возродить?
— Возрождай – твоё право, но и твои силы. Ты проживал пустые сегодня, получая пустые завтра. И это длится уже давно. Итог сидит передо мной и если судить по тому, где мы сидим и что за дверью, — шансы вспыхнуть есть, а хватит ли сил взлететь?
— Сколько пафоса.
— Из ваших миров набрался.
— Крутой божий замысел?
— Чей?
— Бога. Чей же ещё.
— Это мне не ведомо.
— А Бог, действительно, есть?
— Понятия не имею. Мироздание безмерно, многогранно. Я делаю то, что должен и знаю то, что знаю.
— Темнишь. Но в одном ты прокололся, объясняя откуда берутся такие миры. Утверждаешь – не человек и отлично знаешь людей: всё по полочкам мне разложил.
— Предположения и только. С начала ваших времён я сталкиваюсь с подобными мирами. Хочешь не хочешь – начнёшь задумываться, снимать с них информацию, делать выводы. Вроде бы мне это не нужно, только ваши мысли, ваша энергетика столь удивительны и необычны, что их невозможно не заметить. Так я научился вас чувствовать. А с тобой – удача: давно хотелось поговорить с создателем.
— Шутишь?
— Нет. Ты первый и скорее всего единственный, с кем мне довелось вот так встретиться. Не знаю что получил ты, а я узнал многое о чём, лишь догадывался.

— Доволен? Считай это моим подарком. А теперь проваливай, парень, и не смей сюда возвращаться. Ты в курсе — я жив, ничего закрывать нельзя. Но ты не в курсе, что я смогу всё восстановить, ибо как бы бредово для тебя это не звучало, я чувствую себя в ответе за жизнь своего города. Мне наплевать в каком краю вселенной он есть. Я хочу, чтобы моё нечаянное творение стало бы самостоятельным и смогло бы продолжить жить и без меня в вечности; смогло бы творить уже свои миры и свою историю.
— Запомни, ты ни за что не отвечаешь.
— Думай что хочешь. Как я понял, тебя не очень-то посветили в детали. Значит, это моё личное право возложить на себя ответственность. Может будет отличным стимулом. Я потерял смысл жизни — или мне так казалось, - зато теперь он у меня есть.
— Но…
— Заткнись! Это ты космическая пыль, а я человек способный создавать миры. Заметь, живой человек и, в отличии от тебя, ещё и наблюдательный, — стало светлее. Перед кафе-то уже не едва тлеют, а слабо, но светят уличные фонари, чуть скрипит дверь. Как думаешь, – почему? Слышишь - это ветер пробежал по улице.
— Всего лишь твоя вспышка гнева или отчаяния. Ты слишком далеко зашёл в саморазрушении.
— Милосердие тебе от нас явно не передалось, как и вера в лучшее.
— Привык работать по фактам, а тут всё не в твою пользу.

***
На улице, подставив лицо под чуть заметный ветерок, он вгляделся в небо. Тёмное, беззвёздное. Боль разносила каждую клетку тела. Но больнее всего было там, где, вроде бы, должна была быть душа.
«Почему была?». – улыбка скользнула по сухим губам: «Раз болит – значит есть».

Он вспоминал последние годы жизни. Как же они на самом деле были похожи на глубокую спячку. Мелькали туманные картинки, лишённые каких-либо эмоций, чувств. Как же получилось, что он перестал нормально жить. Тупо валялся на диване в захламлённой комнате или шёл по самым необходимым делам.
« Во что же я превратился? Сколько мне? Сегодня исполнилось сорок восемь. Этот козёл прав: последние годы я не жил, а существовал, став жалким подобием самого себя.
Многое потерял? И что? Разнылся, лапы сложил, жить расхотел, не знал как быть дальше. Так прыгал бы с крыши. Интересно, а есть ли миры самоубийц, и что с ними бывает. Надо спросить, пока есть у кого».

Кафе было пустым. На том столике, за которым они сидели, ничего не было: ни чашки, ни даже кофейного пятна на скатерти. Вновь накатила волна страха. Вспомнилась насмешливость недавнего собеседника, его недоверие.

"Ну уж нет! Он не человек и замечательно, что уже исчез. Сам разберусь. Не хочу больше сдаваться. Вспышка? Я бы тебе сейчас ответил! Откуда тебе знать, что чувствует тот, кого ткнули мордой в его же дерьмо, кто понял, что тонет.Ты не можешь знать на что способны люди. У тебя правила, а у меня чувства и я настоящий. Я смогу всё изменить, хотя мне и страшно, и придётся всё начинать заново. Придётся вновь учиться жить, но я буду стараться, а через год мы увидим, что получится".

Он уходил по той же тропинке, бегущей сквозь сумерки. Предрассветный молочный туман, липкая сырость.
Откуда-то пришла отчётливая мысль: «Не видать мне больше моего города. Не пройтись по его улицам. Почему? Не справлюсь? Или же впредь не должен знать ничего? Вселенная поделилась секретом, а теперь закроет все входы?
Пусть. Возможно так даже лучше".

Он уходил всё дальше и не видел, как прямо над горизонтом, на тёмном небе, появилась маленькая светлая, мерцающая точка – утренняя звезда, смотрящая в спину уходящего Создателя с надеждой.