Глава 11. Коварный план

В горах начались сумерки и всадники замолчали. Но вдруг послышались конский топот и стук колес о каменную дорогу. Всадники оглянулись. Их нагоняла тройка лошадей, запряженных в роскошный экипаж.
Догнав наших путников, представительная дама средних лет велела кучеру ехать вольным шагом. Густав поклонился даме, а та, подозвав его поближе, спросила:
– Далеко едет пан офицер?
– О, да, далеко, на самую границу.
– Так значит, нам по пути. Остановись, Онуфрий, – приказала она кучеру, – Пан офицер, садитесь к нам в экипаж, будем ехать и познакомимся. Ты, Лёля, пересядь к Онуфрию, а на лавочку сядет пан офицер, – и добавила, – Вот, пожалуйста, садитесь, будем ехать и разговаривать, а стоять в горах опасно, здесь уже сумерки. Эвелина Ружицкая, а это моя дочь Леонтина Ружицкая. – отрекомендовалась дама.
Эвелина Ружицкая выглядела весьма представительной, элегантной и несомненно красивой дамой. Зато ее некрасивая дочь показалась Густаву почти уродом: нос трубой, глазки маленькие, зелено-желтого цвета, губы толстые, как у негра, а вдобавок она была еще и заметно болезненной. Врачи, по словам матери, говорили, что ей надо жить в Швейцарии, там климат для нее подходящий. Наверняка, у нее чахотка. Но при хорошем уходе она, в общем-то, неплохо жила. А вот замуж только мечтала, ибо никто не хотел жены болезненной, а вдобавок, еще и уродливой.

Познакомившись, дама спросила:
– Вы из отпуска?
– Нет, пани, я из Варшавы еду. Ездил по служебным делам.
– Но Варшава отсюда далеко, да и граница тоже. Вы, наверно, устали, а уже ночь. Где же вы думаете ночевать?
– Не знаю, пани. Может, тут между этих гор есть какой-нибудь заезжий дом.
– Здесь никакого дома нет, только волки и разбойники. Вот что, будете ночевать у меня. Солдат ваш отдохнет и лошадок покормит. Ну, как, хорошо?
– С благодарностью принимаю ваше любезное приглашение. А далеко еще к вам ехать?
– Нет, часам к двенадцати будем дома.
– Значит, через два часа? Как же мне повезло!
– Нам тоже. С такой охраной не будем никого бояться. Правда, Лёля? – обращаясь к дочери, спросила мать.
– Да, мамочка, я тоже рада.
Девушка все время молчала. Она знала, что не нравится мужчинам и в отношениях с ними была сдержанной.
– Панна Леонтина, а вам нравятся горы, или лучше лес? А может, равнина? – спросил Густав.
– Я всю природу люблю, но равнина монотонная, в ней глаза скоро устают. А в горах или лесу разнообразнее, там не соскучишься.
– Ой, вы заговорили с Лёлей на ее любимую тему. Она целыми днями пропадает, если не в горах, то в лесу. Я так боюсь, чтобы на нее лесной зверь не напал.
– Мама, ты преувеличиваешь. Звери в лесу довольно далеко.
– А зверей у нас много. Бывает, даже к нашему парку подходят.
– Мама, это было один раз, когда медведица пришла в наш парк.
– Ее, наверно, собаки загнали? – спросил Густав.
– Нет, не собаки. У нее детеныша украли. Вот она его искала, – объяснила девушка.
– И что, медведица нападала на людей? – спросил Густав.
– Нет, она боялась близко подходить. Возле дома много людей, собак. Она стояла вдалеке и ревела, звала своего ребенка. Она просто плакала. Я не могла смотреть на ее печаль и велела немедленно выпустить медвежонка. О, если бы вы видели, какая у них была радостная встреча. Я их нарисовала. Вот, посмотрите, – протянула девушка тетрадь.
– Вы художница, панна Лёля.
– Да, немножко рисую.

Помещица была очень богатой, ей принадлежали тысячи десятин пахотной земли и много леса. Это ей досталось от мужа. Муж умер год назад, и вдова еще носила траур. Эвелина была бедной девушкой, и хотя помещик Ружицкий был очень некрасивый, замуж за него она вышла добровольно. Ей надоела бедность. Она прожила с ним двадцать четыре года. У них родилась дочь Леонтина, такая же некрасивая и болезненная, как и отец. Дорого обошлось богатство мужа Эвелине. Она не имела покоя ни днем, ни ночью, ни с мужем, ни с дочерью. В дом бесконечно ездили доктора то к мужу, то к дочке, и эти бесконечные курорты. Лишь благодаря большому богатству Ружицкого и очень честному управляющему, имение сохранилось. Пани Эвелина, приняв во внимание положение дел имения и наружность мужа и дочери, детей больше не хотела. Она боялась, что все они будут больными или уродами.

В поместье Ружицких Густав погостил три дня, приказав Кудыме молчать и никому не рассказывать, что у него есть невеста. И Кудыма затаился, стал прежним внимательным денщиком, угождал своему господину, а в сердце носил обиду и желание отмщения. Только не мог найти подходящей мести. И когда поручик стал поучать своего денщика, как себя вести и что говорить, тот ему ответил:
– Какое мне дело до вашей жизни. Что прикажете, то и буду говорить.
– Молодец, Кудыма! Вот тебе четыре злотых на вино. Будешь все время таким, еще получишь.
“О-о-о”, – подумал Кудыма, – “Мой господин поручик на что-то клюнул. Ничего, Кудыма потерпит, подождет”.
А Густав все три дня не отставал от Леонтины. Он расхваливал ее картины и гулял с ней в парке, в лесу, в поле, подбирал красивые ландшафты для полотна. Говорил, как здесь красиво, и ему всегда хотелось бы здесь жить. Но, служба превыше всего, даже личного счастья.
– А долго вам еще служить? – спросила пани Эвелина за обедом.
– Еще, пани, два месяца. Уже никак не могу дождаться конца своей службы. И тяжело, и опасно. Вы не имеете представления, как там тяжело. Иной раз хочется все бросить и убежать, куда глаза глядят.
– О, пан Густав, как это великолепно. Два месяца не два года, не двадцать лет. Значит, в мае вы уже свободны. Так сразу и приезжайте к нам, мы теперь с Лёлей будем вас ждать.
– Мама, пан Густав поедет домой к своим родным, ты знаешь, как такого долгожданного гостя ждут. Ну, и он по своим соскучился. Правда, пан Густав?
– К сожалению, панна Леонтина, меня никто не ждет, я одинок. В моем маленьком домишке живет чужая бездомная женщина, и та уже от старости еле дышит.
– О, пан Густав, так не о чем больше говорить, мы вас ждем. Как хорошо, будем праздновать Пасху вместе. Вот, Лёля, неожиданный сюрприз, а то мы обе так скучаем.
– А разве у вас нет знакомых, что вы скучаете?
– Почему же, есть. Но, я ношу глубокий траур по своему мужу, и на этот период никого не приглашаю и сама нигде не бываю.
– И долго вы будите носить траур?
– Еще два года. Я мужу обещала, он этого стоит. Он меня вырвал из нищеты и дал богатство. Я ему благодарна и буду помнить всегда.

Густав, погостив у случайных знакомых, уехал в хорошем настроении и полным надежд. “Ну и повезло же мне. Вот счастье валит со всех концов. В доме невеста-красавица не бедная. А здесь? Куда тебе, Янина, равняться с Леонтиной. Ты, по сравнению с ней, нищая. Так же, как и я перед тобой. Но я мужчина, гол как сокол, а на богатой женюсь. Это же очевидно. Правда, барышня с такой трубой, что можно сбор трубить, но это чепуха. Зато я буду в экипажах разъезжать. А что же делать с Яниной? Отдать Роману? Ни за что! Вот если бы Янина была умна, я бы так дело повернул, что комар носа не подточил бы. Но это обдумаем позже, вперед не будем забегать”, – размышлял поручик.
А в Тарновке жениха ждали со дня на день. Пани Агата велела из своего хозяйства привезти два кабана и их откармливали для свадьбы. Когда ей говорили, что свадьба будет в Казимировке, она ответила, что Маревич захочет и здесь пригласить соседей и их угостить. Все уже знают, что он оставил невесту-хозяйку. Не поставит же он им на стол чесноку и хлебного квасу. За пару дней до Пасхи, Янина получила коротенькое письмо:
“Дорогая моя, ненаглядная Яня!
Я уже честно отслужил свою военную службу, и мог бы вовремя приехать домой, но меня задержали, как опытного пограничника, и теперь даже не знаю, когда отпустят, но надеюсь, скоро. Не скучай, моя дорогая. Займись книгами, рукоделием, и время пройдет незаметно. Целую крепко. Твой Густав”.
– Что там пишет Густав?
– На, тетя, читай.
Пани Агата пробежала глазами по листку и возмутилась.
– Какая несправедливость, и до каких пор они будут его мучить? Довольны, что он им с юности служит, так нет, еще мало. Не дают человеку устроить свою жизнь.
– Ну, так пусть женится и дальше служит, – сказала Янина
– Как же это понять? Ты будешь дома, а он на службе? И раз в году приедет жену навестить? Что же это за жизнь.
– А зачем навещать? Я буду с ним жить, как другие женщины живут.
– Что ты, Янина, говоришь. А хозяйство твое?
– Хозяйство я передам Зосе.
– Что? Чужому человеку отдать все? Ты и так глупо поступила, пообещав отдать половину своего добра.
– Тетя, зачем ты так говоришь? Ты помнишь, что отец, умирая, сказал, чтобы Зосю не обижать и считать ее своей сестрой.
– Да, помню, – немного остыв от негодования, ответила пани Агата, – Ну, хорошо, пусть даже так. А как же ты будешь жить на голеньком жаловании мужа?
– Почему, тетя, на одном жаловании. Вы будете мне присылать из моей части хозяйства.
– Ну, это другое дело. Но, пока это будет, поедем, Яня, домой. Что тут делать? Там Павлина без меня хозяйничает, она теперь с мужем, и ей не так интересно.
– Да, тетя, ты поезжай, а я буду его ждать. Свяжу скатерть, занавески. Я найду себе работу. Вечером буду выходить за село на перекрестную дорогу. Буду гулять и его встречать.
Пани Агата уехала, а Янина осталась дожидаться Густава.

А Густав тем временем разгуливал с дочерью помещицы и прикидывал в уме: сколько же такое хозяйство дает дохода за год.
– Вы что так задумались, пан Густав, тоскуете по своей местности?
– Да нет, панна Лёля, я смотрю на ваши горы и любуюсь ими. И думаю, что пора гостю и честь знать. Пора мне уже ехать.
– Ну, куда же вы поедете, оставайтесь у нас.
– Если бы у вас для меня была должность, я бы остался, а так жить дармоедом неловко.
– Вот смешно вы говорите. Один человек или два-три для нас не ущерб. Живите, сколько вам понравится.
– Спасибо панна Лёля. Вы очень любезны и гостеприимны, – сказал Густав.
Однажды управляющий и приказчик договорились с дровосеками. Их посылали на порубку дуба. Густав спросил, можно ли ему поехать с ними, он хочет увидеть, как пилят дерево. Управляющий сказал, что даже хорошо, если он поедет. И поручил Густаву смотреть за дровосеками и записывать, сколько они за день спилят деревьев. Густав отправился вместе с рабочими. В пять часов вечера дровосеки ушли домой. Густав остался в лесу один, но проезжая по одной просеке, увидел вдалеке какую-то крышу. Ему стало любопытно, кто там живет среди леса. Подъехав к зданию, увидел старые развалины бывшего дворца, а в ста шагах от него внушительную башню, сверху почти развалившуюся.
И он подумал: “А что, если эту башню отремонтировать. Наверху сделать комнатку, а по всему видно, что она там и была. Я бы преподнес это Леонтине в виде сюрприза. Было бы приятно и мамаше и девице. Но, как это сделать?”
Вечером состоялся деловой разговор с хозяйкой и управляющим. И Густава приняли на службу на должность помощника управляющего. После принятия должности Густав предложил построить маленький домик в лесу, на одну большую комнату для лесорубов.
– Знаете. У вас рубить лес будут целое лето, А рабочим ходить утром и вечером тяжело. А там и пила заработает, распиливая бревна на доски, а погода-то бывает разная. Вот бы люди имели угол.
– Вы правы, пан Маревич, – согласился управляющий и поручил постройку дома Густаву.

Чтобы о работах по ремонту башни никто не знал, Маревич нанял каменщиков из другого села, и свой тайный замысел исполнил.
Густав был доволен службой у Ружицкой и ясно понимал, что стоит ему сказать хоть слово девице, та сразу согласится выйти за него замуж. Но он не хотел делать предложения немедленно, чтобы не подумали, будто он падкий на чужое богатство. Он долго и мучительно думал, как ему поступить: жениться на уродливой богачке или на бедной, в сравнении с Ружицкой, но красивой Янине.
“Наверно, оставлю Янину в покое, пусть делает, что хочет”, – размышлял он ночью, выкуривая папиросу за папиросой, и так и не придумав ничего конкретного, уснул.
Но, вскоре его одолели другие мысли: “А ведь Роман тоже ушел со службы. Где он теперь? Может, приехал домой и сейчас обнимает Янину?”
Густаву стало жарко. Ему вдруг захотелось сию же минуту помчаться домой и размозжить Роману голову. Он еле дождался рассвета.
Утром Густав попросил управляющего отпустить его домой на несколько дней.
– Хорошо, поезжайте. Я дам вам экипаж.
– Нет, не надо, я привык к верховой езде.
Кудыма держал оседланную лошадь, а Густав пошел попрощаться с дамами.
– Вы уезжаете и отказываетесь у нас работать? – беспокойно спросила пани Эвелина.
– Нет, пани Эвелина. Я прошу вас отпустить меня на несколько дней. Все-таки свой угол. Я даже не беру с собой денщика.
Попрощавшись, Густав уехал.

Янина вязала скатерть, ей осталось лишь довязать бахрому
– Тетя Марта, посмотри, хорошая скатерть?
– Очень красивая. Где ты научилась так вязать? Я еще не видела таких узоров.
– Меня и мою молочную сестру научили монашки. Мы обе были два года в пансионате при монастыре.
– А почему твоя сестра никогда к тебе не приедет? Пусть бы с тобой немного пожила до свадьбы, тебе одной скучно.
– Она, тетя, не хочет сюда ехать. Говорит, стыдно девушке жить у холостяка. А ты как скажешь?
– А мне какое дело, как хочешь, так и поступай. Но, я бы своей дочери не разрешила.
Их разговор был прерван стуком в дверь.
– Пожалуйста, войдите, – отозвалась Янина.
Дверь медленно отворилась, и порог переступил улыбающийся Густав. Янина с криком приветствия подбежала и припала головой к его груди.
– Как долго тебя не было, я уже думала, ты меня бросил.
– А если бросил, что бы ты сделала?
– Убежала бы от стыда.
– Куда?
– Не знаю. Наверно в монастырь. Там всех несчастных принимают.
– А может, назло изменнику, вышла бы замуж за другого?
– Я еще за тебя не выходила. Так что мне незачем думать о другом.

Густав смотрел на Янину и любовался ее красотой. Поток светлых чувств захватил его темную душонку. Он вдруг подумал: “Нет, всё же я, пожалуй, откажусь от Леонтины и ее богатств. Лучше иметь рядом такую Янину, чем ежедневно смотреть на уродливую Лёлю”.
– Яничка, ты до сих пор жила тут одна и меня ждала?
– Не совсем одна. Немного с тетей Агатой, а теперь с тетей Мартой. Вот видишь, какую скатерть связала на стол в нашу гостиную.
– И никуда с тех пор не уезжала?
– Никуда. Как ты мне советовал в письме, так я и сделала. Каждый день встречала тебя на перекрестной дороге за селом, а сегодня не доглядела.
– Моя ты, дорогая красавица, – осыпая поцелуями лицо и руки Янины, говорил Густав, – А что это за птица бегает по нашему двору?
– А, это мы с пани Агатой развели цыплят, и в сарае есть еще два кабанчика. Это мы приготовили для нашей свадьбы.
Густав скривил губы. Стайка этих, еще не поросших пером цыплят, показалась ему такой жалкой, в сравнении с огромным хозяйством Ружицкой, что он с кислой улыбкой процедил Янине:
– И хотелось тебе, милая, с этой мелочью возиться. Лучше бы литературу читала, в голове было бы богаче. А в сарае, говоришь, тоже что-то есть?
Янина не ответила, пораженная его насмешливым тоном. Ей на мгновение стало стыдно, что она жила у холостяка и действительно разводила эту дребедень.
– Ты что, дорогая, обиделась? Я же пошутил.
– Ты, Густав, прав, насмехаясь над моей мелочностью. И вообще, глупо, что я здесь. Ты меня отрезвил.

Густав пожалел, что так глупо обошелся с Яниной. Он завертелся, как уж на сковородке, и, с трудом вспоминая старые смешные анекдоты, стал рассказывать их, выдавая за забавные случаи якобы из своей жизни, высмеивая, при этом, нелепые мелочные поступки собственной персоны. Как, он, например, покупая пуговицы у еврея, торговался с ним за каждую копейку, хотя пуговицы эти и гроша ломаного не стоили. Кое-как ему всё же удалось рассмешить Янину и даже убедить, что она хорошо сделала, приобретая хозяйство.
Густав просидел дома три дня. Пора возвращаться на новую службу, а он не знал, что делать. “Как же осуществить этот неимоверный замысел? Нет, она, наверно, не согласится, обидится и уедет домой. Очень даже легко, ведь ее любимая лошадь с ней. Она привыкла к верховой езде. Дочь фермера, ничего не поделаешь. Но, я попробую. А вдруг получится”, – размышлял Густав.
А Янина в это время думала свою думу: “Почему, интересно, Густав постоянно молчит и про свадьбу ничего не говорит. Зося обиделась на меня из-за этого хвастунишки-сержанта и ко мне не едет. Надо бы всё-таки прислушаться к словам Павлины и приглядеться к Густаву получше, а то, порой, он начинает мне не нравиться. Какой-то он вроде бы двойной. Интересно, где Кудыма? Наверно, кончил службу и ушел домой. А обо мне теперь бог весть, что можно подумать. Невеста без венца живет у одинокого жениха”. От последней фразы Янина покраснела, как кумач. Она решила твердо, сейчас пообедает с Густавом и уедет. Он, наверно, тоже с ней поедет, если, конечно, захочет её проводить.

Янина и Густав пообедали. Густав ушел в свою маленькую комнатку, лег на кровать и уснул. А Янина собрала все свои немногие вещи и рукоделие в баульчик и пошла на кухню поговорить с тетей Мартой.
– Тетя Марта, я уже собралась домой. Мне теперь нечего тут сидеть, хозяин приехал.
– Ты уезжаешь, а мне что делать с хозяйством?
– Это не мое дело, раз хозяин дома, его и спрашивайте.
Поспав немного, Густав пришел на кухню к женщинам.
– О чем хозяйки говорят?
– Да вот, спрашиваю, что делать с хозяйством? – сказала Марта.
– А что делать с хозяйством? – переспросил Густав.
– А где взять корма, раз хозяйка уезжает?
– Янина, ты хочешь уехать?
– Да, Густав, я уже собралась. Думаю, ты меня проводишь.
– Конечно. Ты посиди, а я пойду с тетей Мартой в сарай и посмотрю, что там делается. Я скоро вернусь.
Густав и Марта вышли.
– Вот что я вам скажу, тетя Марта, если корма выйдут, и никто из Казимировки не приедет забрать свиней, вы их продайте. Скажете, что я так приказал. А цыплят сами ешьте.
– А ты разве не к ней едешь?
– Я еще не знаю, куда мы поедем, к ней или в другое место.

Садясь на лошадь, Янина сказала Марте:
– До свидания, тетя Марта. Помните, на свадьбу ко мне обязательно приезжайте.
– Спасибо. Раз приглашаешь, обязательно приеду.
Выехав за село, Янина вспомнила про Кудыму.
– А где Кудыма? Он больше у тебя не служит?
– Нет, Кудыма со мной.
– А где же он, я его не видела.
– У него здесь знакомые и он попросился к ним в гости, пока я буду с тобой. Ты здесь подожди, а я подскочу и его позову. Я мигом.
Густав постоял немного за чьей-то усадьбой и вскоре вернулся.
– Знаешь, Яня, а Кудыма уже уехал. Где-то на дороге нас подождет.
– Интересный он человек, Тебя не очень-то слушает, а ты ему все прощаешь.
– Да, ты сама знаешь. Недаром я тогда дал ему пощечину. Но, сегодня я с тобой, и он такой счастливый, что Кудыму наказывать не буду.
– Хорошо, что наказывать не будешь, а то мне показалось, что ты немного злюка.
– Ну, что ты, Яничка, если солдат исполнительный, никто его наказывать не будет.
Кончив разговор про Кудыму, Янина обратила внимание, что они едут не той дорогой.
– Густав, где это мы едем? Что, заблудились среди белого дня в поле? Ха-ха-ха! Вот интересно.
– Нет, Яня, мы не заблудились. Я нарочно сюда поехал. Нам, ведь, дорогая, некуда спешить. Я хочу с тобой немножко попутешествовать. Покажу тебе очень красивые места.
– Почему же ты мне дома ничего не сказал? Я бы не брала с собой всякого барахла.
– Это не мешает. Если что, можем заночевать в дороге. А не сказал потому, что испугаешься и не поедешь.
– Что-то Кудымы не видно. Ты сказал ему, куда мы поедем?
– Конечно, сказал. Он где-то впереди, скоро нагоним. Ты посмотри в поле. Видишь, как интересно. Три дерева растет: два дуба, а посередине небольшая сосенка. Как будто, два кавалера и одна девушка. Правда, интересно?
“Два офицера и одна глупая Янина”, – невольно подумала девушка.

– Вон там дорогу видно, вьется, как лента. Спустимся немного вниз и увидим небольшой лес. Наверно, там Кудыма нас и ждет.
Дорога проходила рядом с лесом, но Кудымы нигде не было. Густав вроде как возмутился.
– Вот, каналья, ну как тут не рассердиться. Почему же он меня не ждет?
– Густав, прошу тебя, не наказывай его. Ты обещал. С ним, наверно, что-то случилось.
– А может, и так, – будто бы смягчаясь, сказал Густав и, обращаясь к Янине, участливо спросил, – Дорогая, очень устала?
– Нет, Густав, я привыкла много ездить верхом.
– А есть хочется?
– Немного, но у меня ничего нет.
– Зато у меня есть. Ты еще спала, а я встал и попросил Марту зажарить курицу и напечь коржей. Вот проедем этот лесок и немного поля, а потом начнутся горы. Между гор длинная дорога, но зато очень красивая. Вот там мы и сделаем привал.
– Нет, Густав, мы в горах останавливаться не будем. За лесом поищем ночлег, там должны быть сёла. Видишь, солнце уже склоняется к земле.
– Сёл за лесом нет, но ты не беспокойся. До ночи мы доедем, куда я собрался. А завтра покажу тебе что-то интересное.

И действительно, по этой дороге они никаких сёл не встретили. На фоне неба уже постепенно вырисовывались горы. Янина задержала лошадь и с восхищением посмотрела на живую картину.
О, если бы она знала, куда едет и что ее ждёт, она бы повернула лошадь назад и помчалась бы без оглядки.
Подъехали к горам. Густав слез с коня и пошел куда-то между скал. Через десять минут вернулся, и, взяв лошадей под уздцы, повел в то место, откуда пришел.
– Куда мы едем, Густав?
– Я нашел хорошее место для отдыха. Там протекает узенькая речушка, вода чистая, как хрусталь. Наверно, рядом есть ключ. И долина небольшая, вся в зелени. Лошадки отдохнут и пощиплют травку.
Янине очень понравилось место, где они остановились. Она прыгала через речушку и благодарно поглядывала на Густава.
– Ох, как хорошо, как здесь красиво. Вот бы поселиться в этих горах. Как было бы волшебно сказочно. Я жила бы в пещере, а на камнях стоял черный котел, а в нем кипели волшебные зелья. Я бы их помешивала длинной ложкой, а ты, рыцарь, пришел бы ко мне и просил, чтобы я приколдовала принцессу. Что, интересно?
– Очень интересно. Но, можно колдовать и в лесу. Еще больше будет волшебства.
Густав порезал на кусочки курицу. Янина нашла в сумке лук, чеснок, соль и огурцы.
– Запасла нас Марта едой, как будто мы едем за море. Хорошая она женщина, берегла меня, как свою дочь.
– Да, она хорошая, и ты хорошая, моя красавица. Янина, скажи, ты меня по-настоящему любишь?
– А ты сомневаешься?
– Мне иногда кажется, что ты другого любишь.
– Если другого, то почему я здесь с тобой?
– Да, ты права. Будешь во всем меня слушаться?
– Добрая жена во всем мужа слушает.
– Вот это умно сказано. За то, что ты такая умница, я тебе открою одну тайну. Эта тайна сулит нам с тобой большую роскошь, о которой ни ты, ни я раньше и не мечтали.
– Интересно, ты что, здесь в горах клад нашел?
– Нет, не в горах. И этот клад в иной форме.
– В иной форме? Так что же это? Разве что пойдем ночью резать людей и сколачивать свой клад? – заливаясь смехом, спросила Густава Янина.
– Янина, ты не смейся, я серьезно говорю, что у меня созрела одна идея, за которую ты мне в скором времени будешь благодарна, если, конечно, будешь умницей.
– Ну, я уже не смеюсь и слушаю тебя серьезно. В чем заключается эта идея, и что я должна делать?
– Хорошо, я скажу, но только не здесь.
– А где же?
– Это такая вещь, что сначала надо посмотреть.

Вдруг послышался топот копыт, гулко усиленный горным эхом. Густав насторожился, а Янина спросила:
– Что это?
– Янина, быстро собери в сумку остатки еды. Беги к своей лошади, и спрячься вон там, за тот выступ, а я пойду и посмотрю.
Янина испугалась и попросила Густава спрятаться вместе с ней, но он замахал руками и крикнул:
– Иди, я тебе сказал! Сюда могут прийти, и все может случиться.
Густав сел на коня и выехал на дорогу. Он увидел четверых всадников, впереди скакал вороной конь, его грива развевалась по ветру. Всадник сидел грациозно. Издали, на фоне гор, выглядел, как на картине. Так и хотелось одеть его в шлем и кольчугу , а в руки вложить щит с алебардой.
– Ах, гадюка, какой красивый, – невольно проговорил Густав и поехал навстречу опознанному им всаднику.
– Здравствуй, Роман, ты куда?
– Да вот еду по дороге.
– Вижу, что не по воздуху. А куда направляешься? Может, домой?
– Дома, как такового, у меня нет. А куда еду, еще не знаю.
– Что же, так и будешь ездить по дорогам, как блуждающий рыцарь из поэмы?
– Может и так.
Во время их короткого разговора три солдата подъехали близко к своему капитану и внимательно слушали. Такая вольность солдат взбесила Густава, и он крикнул:
– Брысь, собаки! Разинули рты и слушают. А ну!
Солдаты попятились.
– Стоять на месте! – приказал капитан – А ты, поручик, не смей кричать на моих людей. Кто собакой обзывает, сам собака.
Густав побледнел и выхватил пистолет, Роман тоже вынул из-за пояса свой. Солдаты, как по команде, загородили собой капитана, сердито нахмурив брови. Увидев такую защиту, Густав не проронил ни слова, вонзил шпоры в бока лошади и поскакал вперед. Когда Роман скрылся, Густав вернулся и испытующе посмотрел на Янину, не подглядывала ли она, кто проехал по дороге, но убедившись, что она ничего не видела, облегченно вздохнул.
– Кто там был? Ты взволнован?
– Немножко. Я встретился с опасными людьми. Как хорошо, что ты меня послушалась и спряталась.
– В горах опасно ездить. Правда, Густав?
– Да не так уж опасно, но бывает. В общем, чепуха. Едем, и не бойся, у меня есть пистолет, так что бояться нечего.

Дорога в горах извилистая и действительно опасная. Здесь в любом месте может выскочить грабитель, швырнуть камнем в голову, и человека нет. Хорошее настроение Янины исчезло, как не бывало. Часто оглядывалась, не догоняют ли их плохие люди, доставившие Густаву неприятность. Но вокруг царила мертвая тишина, только где-то далеко-далеко еще слышался топот копыт чужих лошадей.
– Густав, далеко нам еще ехать? – шепотом спросила Янина.
– Нет, Яничка, горы уже кончились, начинается поле. Ты обрати внимание на это поле и на массив леса, там, вдали. К нему отсюда тянется вся эта земля с посевами. Видишь?
– Да, вижу. Это громадная площадь. И лесу я не вижу конца. Так, что ты об этом поле хочешь сказать?
– Хочу сказать, что весь этот массив принадлежит одному хозяину.
– Не может быть. Кто же это такой?
– Представь себе, всем этим владеет женщина. Помещица, у которой всего одна только дочь.
– Что же она с таким богатством делает?
– А что богатый человек делает? Что хочет, то и делает. Уж, во всяком случае, не встает по утрам к лошадям и в ясли корма не кладет. Вон там, справа, белеет её дворец. Янина, а ты хотела бы быть такой же богатой?
– Наверно, нет.
– Почему же?
– Боялась бы, чтобы за то богатство меня не зарезали.
– Вот смешно, возле таких людей есть охрана.
– О, за богатство и охранники могут ночью задавить.
– Какое ты еще дитя, Яня.
– Густав, солнце уже спустилось до самой земли, а села все нет. Не будем же мы тут, в поле, ночевать, и к помещице тоже не пойдем.
– И что ты так тревожишься. Заночуем в этом лесу, там есть надежное место. Я там уже был.
Янина замолчала, но на сердце вдруг стало тревожно. Она-то думала, что Густав покажет ей что-то интересное, они вернутся и поедут в Казимировку, домой. А он тащит ее куда-то, все дальше и дальше. И зачем она согласилась ехать. В лесу уже темно, а Густав всё ехал и ехал вперед. Два раза они повернули направо, а потом чуть налево и стали подниматься на бугор. Лошади фыркали и боязливо озирались по сторонам, почуяв, очевидно, какого-то зверя.
– Густав, я боюсь, – шепотом сказала Янина, наклоняясь к нему.
– А я не боюсь, и ты не бойся.
– Как же не бояться? Дороги не видно, такая темень, и кони от чего-то шарахаются. Здесь, похоже, зверей полно. Так и гляди, на нас нападут.
– Что зверя много, то правда. Но, мы не сидим на месте, а движемся, тем более на конях.
– А я все время боюсь. Мне кажется, еще минутка, и с дерева прыгнет рысь, прямо мне на спину.
– Если ты так боишься, иди ко мне.
Густав остановил лошадей и перетащил Янину к себе. Она поневоле прижалась к нему, обняв руками шею, и причитала. Густав был в восторге. Янина была в его объятиях без всяких уговоров, и он больше не скупился на слова:
– Не бойся, моя крошечка, моя дорогая девочка. Я тебе заменю отца и мать, брата и сестру. Моя ты, дорогая сиротка. Видишь, как получается, ты сирота и я тоже. Будем жалеть друг друга и любить. Ты только слушай меня во всем и будешь плавать в добре. Хорошо, моя дорогая, будешь слушать?
– Да, Густав, буду слушать. Я действительно одинокая. Одна тетя у меня есть, и то не такая, как у людей.
Так, жалея друг друга, они оказались возле забора. Это был необыкновенный забор, высокий, в десять аршин, частокол. Не доезжая до ворот, кони попятились, фыркая и храпя. Янина и Густав глянули в сторону, где стояла густая тьма. Там горели четыре пары огоньков.
– Тихо. Наклонись, держись крепко руками за седло и не мешай мне.
Густав соскочил на землю, взял обе лошади под уздечки и медленно двинулся к воротам. Возле ворот остановился и выстрелил в светящиеся точки. Точки исчезли. Тогда он стремительно открыл ворота, впустил лошадей и также быстро их закрыл, подперев изнутри найденным в темноте камнем. Облегченно вздохнув, он сказал Янине:
– Вот мы и в безопасном месте. Ты еще жива, Яничка? Очень перепугалась?
– Да, очень. Но, ты молодец, не растерялся.
– Вот уж молодец. Какой же я пограничник, если бы волка испугался, – самодовольно ответил Густав, – Ну, слезай, моя красавица, и будем готовиться к ночлегу.
– Густав, а где мы находимся? Что это за сооружение? Вроде, какая-то башня.
– Да, ты угадала. Это старинная башня. Наша прапрабабушка.

Башня была высотой в четыре этажа. В верхний этаж входных дверей не было. Густав сказал:
– Жаль, у меня нет свечки. Я не думал, что приеду сюда сегодня, но уже поздно, а дальше ночью ехать опасно. Так вот, я постелю тебе тут с краю у дверей. Уж извини, что постель будет неудобная, зато безопасная. Волк не достанет, а я буду отдыхать на травке возле лошадей.
– Я боюсь одна отдыхать в башне. Туда за день могла залезть змея или ядовитый паук.
– Тогда ляжем вместе.
– И вместе не хочу.
– Тогда, что мне с тобой делать? И в поле не бери, и дома не оставь, как говорит пословица.
– Я сама скажу, что делать. Ты ложись и спи, а я покараулю лошадей, а потом, под утро, ты будешь караулить, а я спать. Хорошо?
– Хорошо придумала. Так и сделаем.
Постелив плащ на траву, Густав лег, подложив вместо подушки свою ладонь. Янина прикрыла его концом плаща, а сама закуталась в свой плащ-пыльник и села возле него стеречь лошадей.

Среди бесконечного леса чернела ограда частокола и черной массой стояла башня. Янина смотрела и думала: “Как таинственно и красиво, но как же страшно”. Из леса доносились какие-то шорохи, стоны, пронзительные крики и вой волка. Пару раз она слышала, как волк царапал когтями ворота, лошади в это время переставали щипать траву и подходили ближе к ней и спящему Густаву. Янина, осмелев, поднималась и, нащупав ногой камушки, бросала их по воротам. Волки отходили дальше и терпеливо ждали удобного случая. Лишь под утро, когда воздух стал прохладный, и на землю упала роса, в лесу стало тихо. Янина почувствовала усталость и немного замерзла. Она закуталась в свой пыльник, прижалась к спине Густава, и сладко уснула.
Густав проснулся от сопения лошади. Он открыл глаза и увидел свою лошадь. Она лежала на боку, и, положив голову на свои копыта, дышала прямо ему в лицо. Он осторожно встал, лошадь открыла глаза и тоже хотела встать, но Густав погладил ее по голове и приказал ей не вставать, прижав ее голову к ногам.
– Спи-спи, моя скотинушка, ты всю ночь не спала от страха, я знаю.

Густав обошел изнутри всю ограду, убедился, что в частоколе нет дыр, и пошел в башню. В башне весь пол был усеян деревянной стружкой. Когда плотники делали лестницу внутри башни, они не убрали мусор.
“Вот хорошо, – подумал Густав, – Постелю вместо тюфяка и приведу Янину, пусть спит, а я поеду, явлюсь своей госпоже и принесу девушке поесть”.
– Янина, девочка моя, встань!
– Я хочу спать, я очень устала, ты уж посиди, а я немного посплю.
– Встань, девочка, я тебе лучшую постель приготовил. Ну, пойдем, дай руку, чтобы ты не упала.
Янина поднялась на четвертый этаж и сон у нее прошел. Она спросила:
– Зачем я туда должна идти? Поедем уже домой, я спать не хочу.
– Слушай, Яня, я тебе еще не сказал, зачем мы сюда приехали.
– Так садись на приготовленную мне постель и говори, я послушаю и поедем. А можно и в дороге рассказать.
– Если бы можно, я бы вчера тебе рассказал. Ты вот присядь, а я принесу чего-нибудь поесть.
Не дожидаясь больше, что еще скажет Янина, Густав выбежал. Девушка спустилась по лестнице вслед за Густавом, желая поехать с ним но его в ограде уже не было. Не подозревая ничего плохого, Янина обошла весь двор, заглядывая между кольев в лес. Обошла пару раз башню и опять поднялась на четвертый этаж, прилегла на свою необычную кровать и уснула. Сколько она спала, трудно сказать, но проснулась оттого, что ей приснилось, будто бы ее догоняют волки.
– Яня, встань, – будил ее Густав.
Янина окончательно проснулась, озираясь в недоумении.
– О, это ты. А мне приснились вчерашние волки.
– Смотри, Яня, что я принес.
На столе стояла большая корзина, от нее пахло обедом.
– О, где ты взял столько еды, да еще и горячей?
– Это волшебный лес, в нем все есть, только надо уметь брать.
Наевшись досыта, они оба сели на постель и стали весело вспоминать вчерашнее путешествие, дневное и ночное.
– Густав, долго мы здесь будем? Давай уедем отсюда засветло, чтобы опять не спотыкаться ночью.
– А если я тебя не отпущу отсюда?
– А что, будем здесь жить, как в сказке?
– Как в сказке. Например, один рыцарь – это я – похитил прекрасную девушку. Завез ее в глухие дебри. Она плакала. Просила отпустить ее домой – это ты, – но он стойко терпел все ее крики, неудовольствие, отчаяние, и однажды завел ее в прекрасный дворец. Слуги бегали вокруг нее и угождали во всем. А она, убедившись, что все это рыцарь приготовил только для нее, полюбила его и была ему благодарна.
– Красивая сказка. Но этот рыцарь, случайно, не дракон или оборотень?
– Какой же это оборотень? Самый настоящий человек. Только сумел построить себе и своей возлюбленной роскошную жизнь.
– Да, Густав, я хотя и неопытная в жизни, но подозреваю, что ты задумал что-то невероятное.
– Ну, хорошо, сказки кончились. Теперь вернемся в действительность. Слушай, Яня, меня внимательно и постарайся понять правильно и толково. Ты видела вчера громадную площадь земли и громадный массив леса?
– Да, видела. И знаю, что этим всем владеет вдова-помещица с ее уродливой дочерью. Ну, и что с этого?
– Ну вот, помещица не молодая, еще не больше десятка лет, и она старушка. Дочь-уродка и вдобавок чахоточная. Протянет не больше года, от силы трех. Кому все это достанется?
– Ну, так что делать, чтобы это добро осталось тебе?
– Вот-вот. Ты правильно спросила. Мне надо жениться на чахоточной.
– Тогда, зачем ты меня сюда привез? Можно было и дома рассказать.
– Нет, дома ты не увидишь все своими глазами. Я продолжаю. И вот я на ней женюсь. А ты будешь, якобы, моей сестрой. Я тебя устрою возле нее в качестве компаньонки, чтобы она не скучала, потому, что я буду занят большим хозяйством. Тебе понятно?
– Иначе говоря, я буду нянькой и три года ждать ее смерти? И еще буду смотреть, как мой возлюбленный разъезжает с уродливой женой, а я, бывшая его невеста, буду её прислугой? Очень заманчиво. Не надо такой позорной ценой приобретать богатство, я не нищая. И даже нищей на такое не пойду. Выведи меня, Густав, из этого лесного лабиринта, а дальше я поеду сама. Где моя лошадь? Давай поедем, пока еще день.
– Вот, глупая девчонка, а я думал, ты умнее.
– А я думала, ты честный человек, а ты оборотень. Где моя лошадь?
– Лошадка твоя в конюшне. А ты посиди, и как остынешь, здраво обдумай мое предложение. А я ухожу. Пока. Позже приду.

И Густав стремительно выбежал. Когда Янина спустилась вниз, его уже не было. Она опять стала прохаживаться рядом с частоколом: “Как мне выбраться отсюда? Вот, хитрец, оставил меня без лошади, зная, что я далеко пешком не уйду. Лес набит зверями. И почему я не послушала Павлины, она просила не оставаться у Густава дома. Я послушала тетку Агату, дуру старую. И Зося, оказалась умнее меня. О, как жутко одной, пойду в свою тюрьму и сегодня же прикажу ему отвезти меня домой”.

Вечером приехал Густав и привез Янине пять книг для чтения, тюфяк, набитый сеном, перину, подушку, простыни, одеяло и еды на несколько дней.
– На чем ты столько вещей привез, у тебя есть телега?
– На запасной лошади. И вода, там внизу, в бочонке есть, тебе хватит на пару дней.
– Густав, оставь все это в лесу лисицам, а меня отвези домой. Или дай мне мою лошадь, я сама уеду. Мне не надо охраны.
– Я сегодня не могу. Я на службе.
– А как же я здесь буду одна, как преступница в заключении?
– Нет, почему же преступница? К тебе ежедневно будет приходить человек. Если захочешь, можешь с ним побеседовать. И что тебе будет надо, он принесет.
Утром явился человек. Это был мужчина средних лет, среднего роста, крепкого телосложения, на вид серьезный, угрюмый. Янина услышала стук и вышла посмотреть, кто стучит, и увидела, что какой-то человек прибил на воротах два железных крючка и повесил большой замок снаружи ворот. Кончив с воротами, он поднялся наверх в башню и прибил к двум дверям такие же крючки и навесил замки.
– Зачем вы это делаете? – спросила Янина.
– Управляющий приказал.
– А как управляющего зовут? – допытывалась Янина.
– Не знаю. Может, вам чего надо, барышня?
– Занесите мне воду на третий этаж.
– Хорошо, а что еще?
– Больше ничего. И передайте управляющему, что он негодяй.
Человек кивнул головой и ушел, заперев ворота на замок.
“Вот теперь нет сомнений, что я по-настоящему в заключении. Что же он со мной будет делать? Неужели будет держать меня здесь, пока чахоточная не умрет? А может, она будет жить двадцать лет? И я буду здесь столько же? Тогда, я наверно, с ума сойду”, – размышляла Янина.

А Густав стоял за деревьями и наблюдал, как Янина будет себя вести. Не попытается ли бежать. А человек тот, был одним из рабочих. Густав с ним сговорился, пообещав подарить ему кусок земли и леса на постройку дома. За это тот должен держать в секрете заключение Янины в башне, и помогать ему ухаживать за ней. Человек охотно согласился, тем более, что никакой ответственности на нем не будет.
– А барышня тебе говорила, что ей надо? – спросил человека Густав.
– Ничего ей не надо, только сказала, что управляющий негодяй.
– Пусть девка попрыгает, покичится. Надоест сидеть в одиночку, согласится на мои условия. Правда, Андрей?
– А мне-то, какое дело. Что хотите, то и делайте.