Злая Шутка Судьбы

Планета движется, день сменяется ночью и наоборот, жизнь не стоит на месте, но бывают моменты, когда ты просто застываешь на месте, выбиваясь из общего ритма. Ты хочешь забыть человека, но его образ всё равно таится далеко в подкорке твоего мозга, как бы ты не старался. Мы не властны над своим сердцем и душой, мы можем отторгать кого-то разумом, но наши более чувственные органы продолжают хотеть именно его. Как будто без него мир остановится, и всё живое погибнет.

Как будто ты перестанешь дышать.

А бывает ещё хуже — когда ты видишь этого человека перед собой, как живое воспоминание, которое за твоей спиной достаёт из потайного кармана тонкое лезвие и раздирает старые раны, оставляя всё новые и новые шрамы. Вся соль этого мира и всего человеческого существования в том, что ты никогда не знаешь, что творится внутри у другого. Ты видишь его эмоции, но кто знает, где правда, а где полнейшая ложь? ну вот почему просто нельзя вырвать ненужные, нежеланные куски из своей памяти и выбросить куда подальше?

Мелания знала, знала, мать его, что вернувшись в Колумбию, она обязательно встретит Ролана, она ведь чёртова счастливица. И вот спустя три года она забыла его, затолкала в самый дальний угол мозга и заперла на три замка, и вот она здесь, видит его и чувствует, как цепи внутри рвутся.

И вот если это и называется судьба — когда ты просто не можешь не видеть его перед собой, закрывая глаза, то пошло оно всё. Она на эту хрень не подписывалась.

Но вот они в компании людей, вежливо поздоровались, Мел даже не дрогнула, когда коснулась его ладони своей. Она держит спину прямо, чувствуя полное безразличие, которое сама же себе внушила. Она знает, что через пару дней вернётся в Вену, загрузит себя работой и будет в порядке. Жизнь вернётся на круги своя, и он точно будет лишь воспоминанием, потому что возвращаться сюда она больше не собиралась. Оставит этот город позади вместе со своей памятью.

Было шумно, музыка гремела, люди веселились, и Мелания не собиралась сдерживаться лишь из-за того, что там присутствовал Ролан. К тому же, его давно не было видно, не то чтобы она следила за ним. Риана рядом, кажется, давно была в дрова и, судя по всему, собиралась совершить заплыв в бассейн. Мелания, возможно, и попыталась бы её остановить, да знает, что это бессмысленно. Вот это и есть самый настоящий пример сильной и независимой женщины. Ну как, вообще-то у неё есть парень, но… да, так считала Мел.

Она перестала считать стаканы где-то после пятого. Или это был шестой? Мел уже едва могла расслышать музыку, лишь ощущала ритм, который отдавался вибрацией по всему телу. Было хорошо. И так тепло. Беззаботно. И так знакомо. Она предпочитала не вспоминать, что провела так первые недели после побега переезда из Южной Каролины.

В какой-то момент ей всё надоело, поэтому она встала и направилась в одну из комнат. По дороге несколько человек ей что-то сказали — то ли поздоровались, то ли пригласили потанцевать — кто знает. Кажется, если бы Мел нахрен послали из-за того, что она наступила на ногу, ей было бы, в общем-то, похрен.

Добраться до второго этажа было проще, чем она думала. Если бы она только вспомнила на утро, что чуть дважды не столкнулась носом с полом и трижды задела плечом стены. Мелания зашла в первую попавшуюся комнату, перед этим убедившись, что эта не занята, как две предыдущие первые попавшиеся. Кровать, казалось, находилась в километрах от двери, поэтому она просто опустилась у стены и подобрала к себе колени, обвив их руками. Она задрала голову назад и посмотрела в потолок, сглотнув. Хотелось… чего-то. Возможно, она сходила с ума и чересчур накручивала себя, но внутри, казалось бы, за долгое время, было пусто.

Ни обиды, ни зла, ни любви.

А ещё Мел знала, что рано или поздно Ролан зайдёт в эту дверь. Потому что она знала его. Знала, но никогда не понимала. Всегда такой… Ролан. Она никогда не могла подобрать прилагательные, которые в достаточной мере описали бы его. Просто Ролан, и всё на этом.

И вот боковым зрением она заметила, как он зашёл, как и всегда держа руки в карманах джинсов и в наполовину расстёгнутой белой рубашке с закатанными рукавами. Он, просто молча, опустился неподалёку от неё и также устремил взгляд наверх.

Вам знакомо ощущение, будто бы вы встречаете свою тень? Она всегда с вами, рядом, сопровождает вас везде, но прячется позади, а тут вы сталкиваетесь лицом к лицу, будто мир перевернулся и поменял ход, а вы что-то упустили, потеряли нить.

— Я всегда любила твои глаза, — прошептала Мелания. Каждое слово, будто ножом разрезало воздух. В ней ещё было достаточно алкоголя — достаточно, чтобы быть смелой. Она видит его в последний раз в своей жизни, какого чёрта ей сдерживаться? Возможно, именно эта не поставленная точка мешала ей всё это время. — Такие золотые… а когда ты злился, они становились совсем тёмными, как будто их заволакивали грозовые облака.

Ну, твою мать, какая-то поэзия пошла.

Она сглотнула и закусила губу едва ли не до крови. Ролан повернулся, и ей хотелось бы, чтобы они были такими, как она их описала, но там не было ничего — будто ему было абсолютно плевать. Они были чистыми, как солнце на восходе в самый ясный день.

Мелания  протянула ладонь и коснулась пальцами места на предплечье, где уютно разместилась татуировка в виде языков пламени. Да, вот так просто и банально. Но…

— Я любила эту татуировку, — она сделала вдох и повела пальцами по его коже до места, где чернила уходили под ткань, но она уже мысленно знала, что там дальше. Видела, закрывая глаза. — Я… — я любила тебя.

Она хотела сказать ещё так много, но… где-то словно был барьер, перепрыгнуть который ей было не под силу. Но Ролан прекрасно знал, как ломать её стены.

— Я знаю, — тихо произнёс он. Его голос… это то, что она не слышала уже вот несколько лет, но он всё равно казался таким знакомым, не резал слух, будто и не было этого времени — этого расстояния. — Ты всегда уделяла ей лишком много внимания, пока не засыпала.

Он помнил.

Он всегда умел нанести удар под дых. И знал это. Но сейчас… кажется, Ролан сам не понимал, что говорил. Будто он, также как и она, хотел сказать то, что никогда раньше по какой-то причине не мог. А потом он сделал то, что и сам не знал, как описать словами.

Мелания посмотрела ему прямо в глаза, когда его ладонь легла на её щёку. И, знаете, не было того ощущения, будто вот она вновь та двадцатилетняя девушка, безумно влюблённая в своего парня. Она чувствовала, что вот они, прямо здесь, несколько лет спустя, их разделяет не только время, но и расстояние. Она уже не та, и он наверняка не тот, кого она запомнила. Но было в нём что-то, что по-прежнему не давало ей свободно дышать, напрочь перекрывало кислород и лишало возможности спокойно жить.

Она смотрела в его глаза… и видела пустоту. Белый лист. Значило ли, что ему действительно было всё равно или он так умело всё прятал? Как он мог произнести те слова и не проронить ни единой эмоции? Он точно был не тем человеком, но осталось ли что-то внутри от него? Бывают моменты, когда… это сложно объяснить, но когда ты делаешь что-то, просто не задумываясь, будто тебя подхватывает какое-то чувство, подсказывающее, что так надо, а что будет потом — будет потом. Ты делаешь это импульсивно, отбрасываешь любые разумные мысли, забываешь о том, что же на самом деле происходит, и кто сейчас перед тобой. Ты просто делаешь это.

Эти губы она запомнила раз и навсегда, и будет помнить до своего последнего дня. И когда Мелания снова едва коснулась их большим пальцем, осторожно очертила контур, она будто ощутила дежавю — это ведь происходило сотни раз и будто сотни лет назад. Этот невероятный поток тепла подхватил её, и уже совсем не от алкоголя, просто… всё не так просто. Мы не властны над собой, когда любим, а когда рядом с этой любовью живёт ненависть и постоянно заходит в гости, не остаётся места светлым незапятнанным чувствам.

Жизнь на самом деле та ещё сука. Уверена, вы это уже слышали.

Мел видит его взгляд, а затем просто закрывает глаза и окунается в этот омут. Она прикасается к его губам, не робко, не осторожно, а настойчиво и уверенно — не потому что слишком самоуверенна, а потому что знает — он ответит. Она будто впервые за долгое время разрешает себе сделать вдох полной грудью и смело выпустить воздух. Его губы, как и тогда, такие мягкие, умелые и сжигающие дотла. Она чувствует, как его руки сплетаются за её спиной, всё ближе прижимая к его телу. Мел на импульсе запускает пальцы в его волосы и яростно сжимает пряди. Она понятия не имеет, как всё это выглядит со стороны, подумать только: они встретились спустя несколько лет на вечеринке, когда-то влюблённые, теперь сидят на полу какой-то комнаты и неистово прижимаются друг к другу, будто подростки, у которых вот-вот назревает первый секс. Да, лучше уж бы ей не видеть, как это всё выглядит.

В какой-то момент, когда Мелания оказывается практически полностью спиной на полу, Ролан легко, как пушинку, подхватывает её на руки, всё ещё не отрываясь от губ, и укладывает на большую кровать. Он нависает над ней, а она кладёт ладони на его уже оголённые плечи, не помня, когда и куда успела исчезнуть рубашка.

«Это полнейшее безумие», — проносится у неё в голове, да и у него, наверное, то же.

Её огненные волосы разметались по постели, вызывая у Ролана непрошеные воспоминания о днях, когда всё было по-другому, когда она была его. Она вся такая крохотная, как фарфоровая кукла, но этот пожар делал из неё ту, кем она есть на самом деле. И он знал, что если она любила, то делала это от и до, по-настоящему искренне и, отдаваясь полностью — как она когда-то любила его. Было нечестно сейчас вновь вторгаться в её жизнь и переворачивать её мир — она достаточно натерпелась. Но сейчас время уходило сквозь пальцы, и он не хотел терять ни секунды на разумные решения и обдуманные поступки — он просто хотел её.

Их встреча не была любовью с первого взгляда, просто… обычно всё именно так и случается — тогда, когда ты этого вообще не ждёшь. Сначала случайные взгляды, потом внезапные прикосновения и странное желание больше не выпускать её крохотную ладонь из своей, несмотря на то, что она продолжала вырываться. Мелания сопротивлялась его обаянию, но он был уж слишком настойчив, и она сдалась. Всё было потрясающе — иногда, конечно, плохо и сложно — но это было полнейшее безумие изначально, пока свет полностью не поглотила тьма, и мир дал трещину.

Можно много раз размышлять о том, почему люди совершают те или иные поступки, но зачем мусолить всё тысячи раз, если это уже произошло, и время назад не вернуть? За годы Ролан понял, что мы живём сейчас — не вчера и не завтра — мы здесь, и каждая минута нашего бездействия проходит впустую, и этого не вернуть. Да, он был законченным эгоистом, но это последний раз, когда он касался её — пусть этот отпечаток останется в его памяти. Пусть она его запомнит.

Он обводил её тело взглядом, касался кончиками пальцев каждого сантиметра её кожи, вдыхал запах её волос и абсолютно точно осознавал, что с каждой секундой становится всё более зависимым. Казалось, что над ними висит огромный маятник, отсчитывающий время до конца всё быстрее и быстрее. В какой-то момент возник вопрос: «А может… сказать стоп?», но он безвозвратно был выброшен в окно.

Он едва помнил, что происходило дальше, да и Мелания с трудом могла оторваться от него, чтобы оценить происходящее. Они отпускали кусочек прошлого, каждый раз соприкасаясь кожей, забывали старые обиды с каждым новым поцелуем и становились свободнее с каждым движением их тел.

Бывает так, когда случается переломный момент — ты встречаешь того, кого когда-то долго и безумно любил. Всё меняется. Вы заново проходите девять кругов ада, отторгаете друг друга, потому что причинили слишком много боли, но, в конце концов, исцеляетесь чувствами.

Но бывают раны, которые оставляют след на всю жизнь, и есть шанс, что она затянется, но шрам остаётся, который всегда будет напоминать об этой ошибке — ты вроде бы забыл, и всё отлично, но приходишь домой и, снимая одежду, вновь видишь его в зеркало, и всё по кругу.

И только тебе решать, сможешь ли жить с этой ошибкой.