Глава 12. Печаль Романа Зарецкого

Оставим пока Янину в заточении и посмотрим, что делает Роман Зарецкий.
Когда Роман встретился с Густавом на дороге возле гор, он еще надеялся увидеть Янину, и от нее услышать последнее слово. Густаву он не верил, и его сообщение помолвке с Яниной счел лживым. И когда они встретились на дороге, Роман даже обрадовался. Он подумал: “Вот хорошо, что Густава в Казимировке не будет, никто не помешает поговорить с девушкой начистоту”.
Какое было разочарование, когда оказалось, что ее там нет. Не доезжая Казимировки, два солдата уехали домой. Только верный ему Марек был еще с ним.
– Марек, тебе тоже пора домой. Там тебя родители ждут и, наверно, девушка.
– Ничего, пан капитан, дождутся. Я сначала хочу вас отвезти на жительство. Хочу знать, где вы будете, только тогда буду спокойный.
– Ах, Марек, ты мой телохранитель. Это мне о тебе надо беспокоиться, я намного старше тебя. А у нас получается наоборот, ты меня бережешь, как мать ребенка.
– Я, пан капитан, не сирота, у меня есть дом, родители, а у вас нет никого и ничего. Вот когда вы устроитесь, и вам будет хорошо, тогда и поеду домой.
– Хорошо, мой друг, я постараюсь поскорее устроить свою жизнь и отпущу тебя. Давай сперва заедем в Казимировку на ферму Раевских, узнаем, нужны ли мы там, а потом подумаем, как нам поступить.

Подъехав к воротам, Роман увидел Павлину возле квартиры Бондарика, она развешивала белье.
– Пани Павлина, здравствуйте.
– О, пан Роман, заезжайте, пожалуйста, будем рады.
– Я только на минутку. Будьте добры, позовите панну Янину.
– Янины нет, она уехала с Густавом, и до сих пор ее нет.
– Это правда, что у них была помолвка?
– Да, правда, сама свидетелем была.
– И обвенчались уже?
– Не знаю. Чего же вы за воротами стоите? Идем в дом.
– Нет, спасибо, я только хотел с Яниной поговорить. До свидания.
Роман уехал. В селе Тарновке он попросил Марека передать записку Янине, только так, чтобы Густав не видел.
– Ты, Марек, пойди и не говори, что я есть. Дай ей записку, и когда она прочтет, забери обратно.
– Я понимаю, сделаю, как надо.
Марек скоро вернулся.
– Ну, как, отдал?
– Некому давать. Она куда-то уехала, а куда, тетка не знает.
– Ну, Марек, значит все. Едем в Краков, я устроюсь где-нибудь на работу, и буду там жить. А ты можешь хоть сейчас отправляться домой, что тебе со мной мучиться.
– Поедем, пан капитан.

В Кракове Роман снял комнатку на постоялом дворе, там же и обедал.
– Ну, Марек, я уже отдохнул. Не буду больше бездельничать, иду искать работу. Ты одобряешь?
– Три дня небольшой срок для отдыха, но лучше чем-то заниматься, чем сушить свою голову и думать о неблагодарных девушках, – сказал Марек.
– Ты это о чем, Марек?
– О чем? Вы прекрасно знаете, о чем.
– Собственно говоря, за что она меня должна благодарить?
– За что? За доброе сердце.
– А если ей это сердце не нравится?
– Тогда она дура, только не сердитесь на меня, что так сказал. И разве на свете нет больше красивых девушек и умных? Да тут в одном Кракове этого добра хватит на полсвета.
– Ну, Марек, ты меня убедил, – смеясь, сказал капитан, – Буду работать, а по вечерам поищу добра. Ты доволен?
– Вечером по улицам ничего путного не ходит.
– Ну, тогда буду искать по воскресеньям в порядочных домах.
– Вот это дело.
Заботливый Марек, спустя две недели, уехал, взяв слово со своего господина, что тот не будет искать счастья на улицах, да еще вечерами.
– Пан капитан, если будет надо, напишите, я все брошу и приеду к вам.

Но Роман работы не искал. Ему ничего не хотелось. Он подумал: “Чем буду здесь валятся, лучше поброжу по нашей стране, наподобие Дон Кихота, Только вот Санчо мой меня покинул. Но, если подумать, лишние деньги тратить не могу. И держать его впроголодь ни к чему. Хорошо, что уехал”.
И пан Зарецкий действительно блуждал от села к селу, от города к городу. Задерживался только на ночь на постоялых дворах и в тавернах. Иногда оставался на сутки-двое, максимум на недельку, не более. Гонимый тоской, он снова отправлялся в путь. Дорог не выбирал, ехал туда, куда его лошадь понесет. В таком бесцельном блуждании прошла вся зима. Был уже апрель, весна благоухала, сады покрылись цветом и белели вдали, словно снег. Зелень светлая и нежная покрыла землю. Люди и природа почуяли новую жизнь. Только Роман был мрачным, похудел, опустился; одежда на нем грязная, воротник и манжеты блестели. Роман своей неряшливости не замечал. Минуты отдыха и забвения находил в книгах. Он покупал их в разных местах, не выбирая, какие попадались: повести, романы, учебные, исторические. Голова Романа обратилась в энциклопедию.
И так, блуждая, Роман попал в большое село под самым Энским городком. В том селе восемь лет назад стояла пограничная застава, где Роман начинал службу.
Тогда он был совсем молодым двадцатилетним парнем. Село раскинулось в двадцати пяти верстах от границы и считалось приграничным. В том селе прятались многие перебежчики. И Роман участвовал в облавах.
Пограничники разместились по квартирам, а Роман и два солдата стояли у пожилых людей. Три их дочери были замужем. Две старшие жили у мужей в своем селе, а младшая вышла замуж и жила в селе по соседству.
И вот однажды младшая дочь пришла навестить родителей. Пришла с двумя детьми, годовалым и трехлеткой, и угодила в облаву. Операция длилась две недели, и всё это время никого не выпускали из села. И молодая женщина с детьми вынуждена была сидеть у родителей. Вернувшись, домой, она рассказала мужу, почему так долго не возвращалась домой. Муж не поверил, сказал, что с маленькими детьми никто держать не будет, а не приходила домой, потому что гуляла с молодым офицером.
– С каким офицером? Да ты его даже не видел. Как же ты можешь так говорить? – возмутилась жена.
– Я его видел и даже знаю, что ты танцевала с ним у соседей на свадьбе.
– Танцевать-то я танцевала. Но, откуда ты знаешь, что я с ним танцевала? И главное, откуда ты знаешь, с кем именно я танцевала и кто он такой. Тебя же не было со мной.
– Я его видел, когда они проезжали через наше село. А о нем мне рассказал Теофалько и говорил, что ты с этим офицером все время гуляла, бесстыжая.
– Теофалько лжец, а с офицером я не гуляла, а только танцевала на свадьбе. Но, он и с другими танцевал, а не только со мной.
Вскоре бедная женщина родила сына. Муж возненавидел ребенка, считая, что это не его сын. Бедная женщина клялась, ходила к священнику просить уговорить мужа, что она не виновата, но ничего не помогло. Ребенок рос несчастным, отец его часто бил, называл офицером, и старшие дети тоже так обзывали. Мать водила за собой ребенка повсюду, чтобы над ним не издевались.
Села располагались близко, почти соприкасались друг с другом. Между ними в промежутке стояла большая корчма. В ней имелась даже пара маленьких комнат для случайных проезжих. И вот, проезжая эти села, Роман решил переночевать в корчме, поскольку было уже поздно.
– Эй! Хозяин! – постучав по воротам, позвал Роман, – Есть там кто?
Из корчмы выбежал человек, уже не молодой. Увидев на коне военного, он любезно раскланялся и пригласил войти.
– А найдется у тебя чего-нибудь поесть, вроде курицы жареной или кролика с чесноком? И есть ли у тебя какая-нибудь конурка, чтобы переночевать?
– Есть-есть, у меня есть все, что хотите, пан офицер. Идите в дом. Лошадку тоже накормят, напоят. Вот, садитесь. А пока я вам дам отменной запеканки с колбаской. Сам делал колбаску и запеканку, чистая, как хрусталь, а крепкая, как спирт. Вот вам тазик с водой, полотенце. Через час будет курица. А постель сейчас приготовит моя жена, можете отдохнуть, пока будет ужин, – суетился хозяин.
Роману понравился хозяин и чистая постель. После ужина Роман спросил:
– Слушай хозяин, а белье есть кому постирать и почистить мой костюм?
– Можно, пан офицер, все сделаем, жалеть не будете.
– А что это у тебя так мало посетителей?
– Потому что будний день. А вот в субботу после обеда и все воскресение людей полно, даже пройти трудно. Хоть десять быков режь, все слопают, – говорил словоохотливый хозяин.
– Значит, прибыль у тебя все-таки есть?
– Есть, пан офицер, жаловаться не буду.
– Еще один вопрос. Не мог бы ты мне достать книгу почитать? Я бы тогда у тебя с недельку пожил.
– Вот за книгу-то я не знаю, но постараюсь. Завтра пошлю свою жену к учителю и попрошу.
– Хорошо, пошли. Книгу прочту и отдам тебе в полном порядке.
Пару книг жена корчмаря достала у учителя. Роман ел, спал и книги читал. У этого простого человека ему было хорошо, никто не надоедал. Роман уже кончал читать вторую книгу. Это было воскресение. Роман вышел в большой зал, людей действительно было полно. Роман сел на табуретку и положил перед хозяином книги.
– Вот, отдаю тебе одолженные книги, спасибо, что не отказал. А это деньги за твою заботу обо мне. Давай, хозяин, твоей запеканки, хочу с тобой и твоей женой выпить на прощание.
– Зачем на прощание? Живи у нас еще, нам с тобой тоже неплохо, несмотря, что ты военный.

Во время их разговора один из посетителей внимательно приглядывался к офицеру и спросил своего соседа по бутылке:
– Слушай, ты этого офицера знаешь?
– Нет, не знаю.
– А мне кажется, что я его знаю. Пойду и удостоверюсь.
Незнакомый человек подошел к Роману.
– Добрый вечер, пан офицер.
– Добрый вечер. Что, хочешь запеканки? Налей ему, хозяин.
– Нет, я пить не хочу, я уже напился. Хочу спросить. Лет эдак восемь тому назад в наших селах стояли две недели пограничники и ловили перебежчиков. Мне кажется, пан офицер, вы тоже были.
– Да, был. А что, не поймали тогда всех перебежчиков?
“Ага, значит, я не ошибся”, – подумал слегка пьяный человек.
– Нет, пан офицер, всех половили и даже вы мою жену поймали.
– Твою жену? Что-то не припоминаю, чтобы между мужчинами была женщина.
– А вы ее не за перебег поймали, а просто так, как бы это сказать? Вы с ней любовались.
– Что ты мелешь, пьяный дурак. Наши хлопцы никого не трогали. Я помню хорошо.
– Хлопцы-то не трогали, а вы потрогали так, что до сих пор видно, – сказал человек.
– Хозяин, что это за идиот ко мне пристал? Уведи его, а то я ему такую порцию выдам, что он будет помнить, как к людям приставать.
– Я и сам уйду.
И человек ушел, даже не рассчитавшись за водку.

Роман, возмутившись, ушел в свою комнату. Наступили сумерки. Хозяин позвал Романа на ужин, специально для него приготовленный, и сел с ним за отдельный столик допивать запеканку. Но, в тот вечер не суждено им было поужинать вместе.
Со двора донесся крик, кто-то бранился, плакала и причитала женщина, и тоненько с надрывом, плакал ребенок. Дверь отворилась, и вошел человек, таща за волосы мальчишку лет семи. Мальчик бежал мелкими шажками и визжал от боли, а женщина бежала за ними, и плача, просила мужа отпустить мальчишку. Мужик, разъяренный, как дикий бык, подтащил мальчика к Роману и швырнул ему прямо на ноги. Мальчик упал Роману на сапоги и рыдал, уткнув несчастную головку ему в ноги.
– Вот тебе отродье, которое ты приобрел во время облавы, – заорал мужик.
Женщина хотела приподнять мальчика, но муж грубо оттолкнул ее так, что она чуть, было, не упала, но ее кто-то поддержал. Роман поднял мальчика, отвел его за прилавок и лишь тогда спросил мужика:
– Слушай, идиот, чего ты хочешь от меня? Я тебя не знаю и твоей жены тоже.
– Не знаешь?! А чужих жен трогать знаешь?! – закричал муж.
Роман больше не стал говорить, а подозвал парня, который обслуживал посетителей, и велел ему принести свою нагайку. Тот принес. В зале стояла мертвая тишина, только слышно было плач женщины и брань мужика.
Получив в руки плетку, Роман велел снять со стены икону и положить ее на прилавок возле хозяйки.
– Вот, смотрите, люди, – положив руку на икону, сказал Роман, – Я перед всеми клянусь, что не виновен. И женщина тоже не виновата, – и, обращаясь к мужику, добавил, – А тебе и так докажу.
Взяв в руки нагайку, он стал наносить мужику удары, один за другим:
– Вот тебе за клевету на меня. Вот тебе за бедную твою жену. А это за невинное дитя.
Роман хлестал его, пока тот не свалился с ног. Когда мужик упал на пол, Роман опомнился:
– Уберите его от меня, а то могу убить. А мне не хочется идти за идиота на каторгу. Будь он проклят, пусть его волки разнесут на куски.
На другой день Роман встал очень рано, в корчме все еще спали. Он потихоньку вышел во двор, оседлал коня и вернулся за своей дорожной сумкой. В зале еще одевался заспанный хозяин.
– Доброе утро, хозяин, зачем вы так рано встали?
– Я услышал, что кто-то ходит и догадался, что это вы.
– Ну и что? Я с вами рассчитался еще вчера и могу свободно ехать.
– Да, вы рассчитались, но я хочу вам дать на дорогу несколько зажаренных цыплят и бутылочку запеканки, вы хвалили, что хорошая. Вот вам узелок, жена вчера поздно приготовила, так что они свежие.
– Зачем было беспокоиться? Но раз даете, возьму. Спасибо. Передайте жене мое почтение. Если буду где-то здесь поблизости, заеду к вам обязательно.
Хозяин ушел досыпать, а Роман, заперев ворота, пустил лошадь медленной рысью и поехал. Проехав не больше четверти версты, он услышал детский крик. За ним бежал мальчик и кричал:
– Папа, остановись, папа остановись, папа!
Роман придержал лошадь, мальчик еле переводил дыхание.
– Ты чего кричишь? Не подходи близко, лошадь может ударить тебя копытом.
Мальчик остановился, и, не переставая рыдать, заикаясь, умолял Романа не покидать его. Потом упал на колени, и, сложив худые грязные ручонки, как для молитвы, продолжал просить Романа:
– Папочка, родненький, не покидай меня.
Роман соскочил с коня, у него потекли слезы.
– Тихо-тихо, не плачь. О, ты замерз? О, Господи, какой ты холодный, ты весь синий и дрожишь, – кутая в свой плащ, приговаривал Роман, – Где же ты был, что так замерз?
– Сидел под забором.
– Как, всю ночь? Почему домой не ушел?
– Я больше никогда домой не пойду. А под забором сидел, тебя караулил. У-у-у, как холодно.
– Успокойся, что же ты еще плачешь?
– Ты не бросишь меня, не убежишь?
– Не убегу. А ты, наверно, есть хочешь, вчера не ужинал?
– Я очень хочу, вчера весь день ничего не ел. Вчера было воскресенье. В этот день чужой папа всегда бывает дома до вечера. Тогда я прячусь, чтобы он меня не бил. Только вечером, когда он уходит в корчму, я прихожу домой, и мама дает мне покушать. А вчера, только я пришел домой, он прибежал, схватил меня за волосы и так потащил в корчму и кричал всю дорогу: “Иди, офицер, к своему папке”.

Роман весь дрожал от волнения, ему хотелось вернуться и убить негодяя. Он достал из сумки узелок с жареными цыплятами, сел на траву возле дороги, и покормил мальчишку, ломая поочередно то хлеб, то кусочки мяса. Накормив мальчика, Роман закутал его в плащ, сел на коня и поехал, держа мальчика левой рукой, чтобы тот не упал. Мальчик убедился, что его родной папа не бросит, и, согревшись на груди Романа, уснул, содрогаясь во сне от пережитого горя. Солнышко уже обогрело землю, было даже жарко. Роман ехал лесом. Через лес протекала небольшая речушка, и Роман разбудил мальчика.
– Вставай, мой офицер, помоемся, подкрепимся.
Мальчик посмотрел Роману в глаза и не по-детски серьезно сказал:
– Папа, не называй меня офицером никогда. Это для меня очень обидное слово. Меня чужой папа только так называл, а потом бил. Ох, как плохо иметь чужого папу, лучше и на свете не жить.
Роман слушал, что совсем не по годам говорит мальчик, и подумал: “За что этот ребенок страдал с первого дня появления на свет? Неужели судьба бросила его в мои руки для лучшей жизни?”
– Ну, малыш, согрелся?
– Да согрелся, мне уже жарко.
– Хорошо, что согрелся. Давай, помоемся, искупаемся, а потом будем обедать. Ну, а как тебя зовут по-настоящему?
– Сташек, – ответил мальчик.
– Сташек. Ага. Станислав, Сташек, Стасик, – называл Роман.
– Да, папочка, так меня мама всегда называла.
– Хорошее имя твое, Стасик. Ну, Стасик, снимай свои лохмотья и пошли купаться, вода теплая. Иди сюда, я тебе спинку помою. Что это у тебя на спине? О, да это синяки. Кто тебя так расписал, чужой папа?
– Да, он.

На время Роман забыл про Янину, у него появилась новая забота. Мальчика он полюбил всей душой. Одевал его красиво, кормил, нянчил, как родная мать. Но все же на одном месте нигде не задерживался долго. Но мало-помалу, словно невзначай, Янина опять завладела всеми его мыслями, и Роман снова стал тосковать. Однажды мальчик сел ему на колени, обнял ручонками и спросил:
– Папочка, о чем ты думаешь, почему со мной не играешь? Ты меня уже не любишь?
– Люблю, мой мальчик, не тревожься, я тебя никому не отдам. Это я так задумался, какую сказку тебе рассказать.
– Знаешь, папа, какую сказку расскажи. Про кита очень большого, который проглотил двадцать четыре корабля. Расскажешь?
– Конечно, расскажу. Только вечером, когда ты ляжешь спать.
– А где мы будем ночевать?
– Я еще не знаю. Будем проезжать и посмотрим, где лучше, там и заночуем.
Так путешествуя, Роман, добрался до Гданьского воеводства, на самый край моря. Это был тихий уголок, несколько рыбацких сел, а самый близкий провинциальный городок в двадцати верстах.
– Ну, что, Сташек, поживем немного у моря? И рыбу-кита увидим, Что скажешь?
– Да, папочка, поживем. Я еще не видел моря.
Роман снял избушку у одного рыбака. Рыбак жил с сыном, молодым парнем. Они мало сидели дома, все время были то в море, то возили на базар рыбу. Так что Роман со Стасиком имели полную волю. Они оба рыбачили, оба обед себе готовили и были все время неразлучны.
Так прошел год. Наступила следующая весна, был март месяц, с моря дул холодный ветер, но дальше от берега, снега уже не было. Дни теплели, люди пахали, сеяли. Роман решил поехать в городишко, он соскучился без книг, море надоело. Роман позвал мальчика:
– Стасик, иди скорее, поедем в город.
– А что, опять будем путешествовать?
– Нет, сынок, путешествовать еще холодно. Поедем в город, я поищу книгу почитать.
– А ты меня научишь читать?
– Научу. И может, попрошу в школе для тебя букварь.
В городе Роман познакомился с заведующим школы, но у того не было лишнего букваря, и книг для чтения тоже не было, но он посоветовал Роману обратиться к старику-священнику.
– Возможно, наш Отец вам не откажет и даст что-нибудь почитать.
Роман поехал к священнику. Старик оказался приятным собеседником, задержал Романа со Стасиком на обед, а потом пригласил и на ночь.
– Кто же ты такой, сын мой, и почему тащишь за собой малыша? Не лучше ли его оставить дома?
– Мы, Отец, бродяги. У нас нет дома.
– Интересно. И куда вы сейчас направились?
– Определенно сказать не могу.
– Так расскажи о своей жизни. Я вижу по твоей одежде, что ты военный.
– Да, Отец, был военным, но уже прошел год, как не служу. Вы хотите, чтобы я рассказал про себя? Расскажу. Это даже хорошо будет. Это будет, как исповедь. Может быть, мне легче станет. Я от своей беды бегаю, бродяжничаю, а беда все равно за мной по пятам ходит. Не имею покоя. Немного забываюсь, только когда книги читаю.
– А с горя случайно не запиваешь? И сына к алкоголю не приучаешь? – участливо спрашивал священник.
– Нет, Отец, к пьянству имею отвращение. Пью иногда в малом количестве. Зачастую, чтобы не обидеть соседа за столом. А успокоения в вине не нахожу.
– Это уже хорошо. Теперь я тебя слушаю. Только сын мой, говори правду. Это действительно будет исповедь.
И Роман рассказал ему всё, с раннего детства до последнего дня. Выслушав Романа, старик сказал:
– Тяжелый у тебя характер, сын мой, ты однолюб. Но, что сделаешь, судьба твоя такая. А вот за мальчика я тебя особенно благословляю, и возможно, спасая невинное дитя, ты получишь еще большую радость. Поживи у меня, Роман, и книги читай. У меня библиотека богатая, я ей очень дорожу. Но она уже почти не моя. Я ее завещал своему младшему племяннику, который тоже имеет пристрастие к литературе. Поживи у меня с мальчиком, сколько хочешь, хоть год. А потом я тебе найду какое-нибудь занятие. Ты, Роман, еще молод и тебе надо трудиться, чем-то заниматься, а то сделаешься странным человеком.

Роман прожил у старика-священника целый месяц. Настал апрель, теплый, ясный, опять зацвели сады. Стасик бегал в небольшом саду старика и ловил сеткой бабочек. Малыш поправился, набрал тела, угрюмость и отпечаток горя исчезли. Ему с родненьким папкой, как он называл Романа, после такого тяжелого детства было очень хорошо. Он своего родненького папку слушался во всем, лишь бы не вернуться к чужому папе.
Однажды старик-священник куда-то собрался. Нашел извозчика, купил в городке тюк полотна, полмешка конфет, много булочек. И все это погрузил у своих ног в экипаж, потом позвал Романа:
– Слушай, Роман, я еду в монастырь, а ты побудь дома и никого не пускай в комнату. Если кому-то буду очень нужен, скажи, пусть подождет возле костела. Я к шести часам вернусь. Пойдешь на кухню, возьми ребенку чего-нибудь поесть.
– Отец, это все я сделаю. Скажите, что это за монастырь, и почему вы накупили столько всего?
– Монастырь находится в тридцати верстах отсюда, почти над морем, в небольших скалах, которые защищают его от ветра и холода.
– Какой это монастырь, женский или мужской?
– Конечно, мужской. Женщины не будут жить в таком безлюдьи.
– Но мужчинам тоже не выгодно жить далеко от людей. А с каких средств они живут?
– Рыбы у них вдоволь, немного скота держат, поле у них есть. Правда, пока живут бедно. Монастырь существует недавно, не больше десяти лет. Но со временем окрепнет.
– Отец, я поеду с вами. Хочу посмотреть. А конфеты, тоже им?
– Конечно, ведь они не курят, не пьют, так пусть конфетами побалуются. Знаешь, взрослые тоже любят, если их угостить. Я им и пару букварей везу. Эти люди неграмотные, только один священник, еще молодой, грамотный, даже имеет высшее образование. Вот, когда будет зима, он с ними будет заниматься.
– А там все монахи молодые?
– Нет, почему. Есть и несколько стариков. В особенности один старик, судьбой немного похож на тебя. Он тоже в молодости любил одну девушку, а перед свадьбой она ему изменила, убежала с другим. Он долго тосковал, потом ушел в монастырь, но от переживания и тоски стал немного не в себе. Все время твердит, что женщина ошибка природы. Говорит, что все зло на земле происходит только от женщины, что женщина хуже чумы. Чума, говорит, напала на человека и ему конец, а если женщина завладеет человеком, то тот не умирает, но и жить не может. Вот такой там твой двойник есть. Давай собирайся. Поедешь, увидишь, и может, поумнеешь и не будешь скитаться по миру, как бродяга. Такой красавец, вдобавок воин, а размяк, как тесто. Эй, Ян! Где ты там? Смотри за всем, я забираю гостя с собой, – сказал священник слуге.
Роману в монастыре понравилось, он там и остался, учил неграмотных, вечерами рассказывал про свою бродячую жизнь, о своей службе на границе, о прочитанных книгах. Только о своих сердечных делах молчал. Роман в монастыре всем полюбился. Он много времени проводил с молодым священником и с ним был всегда откровенен.
На время мы оставим Романа с его названным сыном Стасиком, а сами заглянем, чем заняты в маленьком поместье Раевских.