Джон Гаджет Ваня

Лонг-лист Всероссийского конкурса современной прозы имени В.И. Белова «Всё впереди»

Лонг-лист конкурса "Исходное событие"



комедия в 2-х частях





место действия _ деревня, театр
время действия _ сегодня








персоны:

ДЖОН, 17 лет, выпускник гимназии
МОДЕСТ, 17 лет, его френд
ФИЛ, 17 лет, его френд
НЕЛ, 17 лет, подруга Модеста
ЛИНА, 17 лет, травница
ДЖУЛИЯ, 19 лет, родная сестра Лины
РИК, 28 лет, родной брат Модеста
АНТОН, 27 лет
ЛИОНЕЛЛА, мать Модеста
БЕРТА, мать Антона   
МАРС, пенсионер










Часть 1

ТЕАТР
В креслах чатятся друг с другом Джон, Фил, Модест и Нел. Нел отвлекается на телефонный вызов.

НЕЛ. Але, здесь Нел. Кракозябра, салют. Инет завис!? Кошмарная ты моя, соболезную. С френдами тусуемся. Впервые живая стрелка, ну, в реале. Чатимся, ясный пень. Чего? Сделаем, сейчас напишу им, жди. (Пишет сообщение.) Френды, селфи! (Фотографируется с ребятами, делая радостное минутное селфи.) Але, здесь Нел. Кракозябра, лови! В театре сидим, ждём, когда начнут. Артисты бузеют, без звука не хотят. Фонограмму посеяли, ищут. У меня же тут тётя служит, держит в курсах. Все под плюсовку живём, иначе нельзя. Народ сидит, ждёт. Как что – чатимся. Сделаем. Народ, селфи! (Фотографируется со зрителями.) Але, здесь Нел. Кракозябра, лови! Диктуй громче, здесь все галдят, как на базаре, а как ты хочешь – театр. Так, ну, Модеста моего ты видела. Зреет-зреет, он везде зреет. Я вот тоже ещё чуток созрею и всё будет по полной. Слева – Фил, он запасной Модеста, они лучшие френды. С одного года все, отвечаю. Ну, Фил давно созрел, раннее яблочко, даже жалко иной раз, что он не первый. Очередь для меня – святое, пусть стоит, я верная, ты знаешь. Особенно, первому. А Джон свободен, могу подогнать. Слышала? Да он же тот самый Джон – Гаджет, что все школьные олимпиады брал, мультичемпион интеллекта. Живая энциклопедия, мы все от него в ауте, в Инете шарит, как Бог в Библии. Нет, он мне по анкетным параметрам не подходит, не нашего уровня, и семейный бюджет не катит. А так-то бы нормалёк, если по-человечески. Но ты же знаешь: нравится – не нравится, а дружить надо с умом, а не с умником-разумником. Подогнать тебе Гаджета? Ой, да знаю я весь твой ЕГЭ наизусть, Джон - для тебя. И по формату. Конечно, мягкий. Мужчины в юности все мягкие. Податливые. Матрацы. Хочешь валяйся до одурения, хочешь прыгай до потери пульса. Джон большой, как ты любишь. Правда, маленький. Ну, в смысле он - ребёнок. Нет, мой круче, Модест с пелёнок вундеркинд. Ой, Кракозябра, отмена зрелища, тётя смс-нула. Возврат денег в кассе, надо первыми к окошку успеть. Кракозябра, чего? Ура. Давай в чат, жду. Эй, Джона берёшь? Сегодня же и оформим, с бантиком. Чмок! Мадик, ребя, делаем вид, что не при делах, молча, тупо валим, за мной.

ЭЛЕКТРИЧКА
В вагоне - Джон, занятый интернетом и Фил, оценивающий обстановку. 

ДЖОН. Всё, пропал сигнал.
ФИЛ. У меня минут пять как накрылся.
ДЖОН. Фил… Фил?
ФИЛ. Фил-Фил. Привет, френдище!
ДЖОН. Салют! На картинках чуть не то, ты другой.
ФИЛ. И ты! Надо всё же встречаться в жизни, иногда, для уточнения визуализации.
ДЖОН. Количество пикселей излишне детализируют объект, подчёркивая, в основном, части. Наяву же общее впечатление скрадывает нюансы, глаз подаёт объект общее, абстрактнее, что зачастую привлекательнее. Как авто в салоне отличается от него же в чертежах.
ФИЛ. Сам Джон Гаджет, лично…
ДЖОН. Сам Джон есть, а Гаджет весь вышел, нет сигнала, гаджет – железка, пустышка, чистый череп, сам знаешь.
ФИЛ. Всё равно, круто. Да мы, с тобой, и не чистые черепа, напичканные же чем-то. Говорим вот, видимся, слышимся… Говорили, стук колёс поезда усыпляет, а меня наоборот вставляет.
ДЖОН. А мы что, одни в вагоне? Неуютно.
ФИЛ. Меня тоже напрягает. Прикинь, сюда никому не надо, а мы едем. Главное, где едем, вот заморочка. Когда выходить.
ДЖОН. Я впервые в электричке.
ФИЛ. В курсах. Потому и трясёмся по железке, нет бы взять машину.
ДЖОН. Триста км по местным дорогам… это улёт.
ФИЛ. Вот и летели бы.
ДЖОН. Это лес такой? Настоящий…
ФИЛ. Окна замызганы, не рассмотреть.
ДЖОН. Остановки, разве не объявляют?
ФИЛ. Некому, диктор заболел, радио на свалке. Мрачновато, не?
ДЖОН. Замедляемся, не?
ФИЛ. Схема маршрута ничего не даёт.
ДЖОН. Связи никакой.
ФИЛ. Тормозим или стопоримся?
ДЖОН. Остановка в лесу? Что Модест рассказывал?
ФИЛ. Повылетало… На фиг, едем до упора, там высадят и – обратно. Как?
ДЖОН. Жутковато.

Вбегает Модест.

МОДЕСТ. Вещи – в руки, выбегаем, стоянка – одна минута.
ДЖОН. Ты – Модест?
ФИЛ. Он-он, бегом!
МОДЕСТ. Машинист всегда медлит, если встречают, но лучше марш, марш!

НАСЫПЬ
железнодорожная, неподалёку от леса. Здесь Джон, Фил и Модест.

МОДЕСТ. Отдышались? Пошли, транспорт ждёт.
ФИЛ. Отлично, хоть посидеть на мягком, а-то сиденья в электричке всю задницу измозолили.
ДЖОН. Ещё чуть-чуть, ребя, минутку. Тихо как… Одуреть, с ума сойти можно.
ФИЛ. На чём едем?
МОДЕСТ. На тракторе. Мы не одни, женщина - в кабине, с грузом, сама под центнер, а мы – в кузове. В прицепе. Нормально, свежий воздух.
ФИЛ. Трактор – это как?
ДЖОН. Транспортное средство. Предназначено для перемещения и приведения в действие прицепляемые к ней разнообразные сельскохозяйственные механизмы.
МОДЕСТ. А также для перевозки людей по бездорожью. До села дорога укатанная, а вот дальше, до деревни, там уже чисто поле. Пять километров. Не так, чтобы чисто, но красиво. Всё, пора.
ФИЛ. Как я понимаю, мягкого места не будет?
МОДЕСТ. Здоровее ехать стоя.
ДЖОН. Пять км… ого. Прогуляемся! Не ближний свет. Аж дух захватывает, так чудно всё вокруг.
МОДЕСТ. Был бы свет, доберёмся. Глаза боятся, а жизнь-то делается!
ФИЛ. Такой ты у нас, оказывается, афористичный, аж дух захватывает. Ещё ржёт…
ДЖОН. Тракторы бывают гусеничные, колёсные…
МОДЕСТ. У нас колёсный, не танк, не бойтесь. Вперёд.
ФИЛ. Колёсный комфортнее?
МОДЕСТ. Хрен редьки не слаще, Фил, однако, и то, и другое – еда. Здоровая и питательная.
ДЖОН. Эй, меня подождите! Куда вы так торопитесь…

ДВОР
Марс перед домом окучивает картофельную грядку. От леса подходят Берта и Антон.

АНТОН. Честь труду.
БЕРТА. Привет, Марс.
АНТОН. Вы тут побалакайте, я осмотрюсь. Блокнот есть, ручка… вот. (Уходит за дом.)
МАРС. По-хозяйски.
БЕРТА. Прости, такой и есть. Как можется?
МАРС. Через пень колоду, а в целом замечательно. Прям, боцман, твой-то.
БЕРТА. Так мне здесь всегда плакать хочется. Мамка, дед Серёжа, прабабка Форофонтовна. Детство голоштанное.
МАРС. Эротика.
БЕРТА. Да уж не порнуха.
МАРС. Чего он?
БЕРТА. Пусть его, захотелось осмотреть дом предков. Антошки здесь толком никогда не было, для него наша Копоть, навроде какой-нибудь Каир, только что без верблюдов. Меня как выдали за моего Знатнова в Чивилихино, так я здесь толком сама не бывала, чего про сына говорить. В пелёнках приносила показать.
МАРС. Рассказывала не раз. Колись, Берта, что происходит?
БЕРТА. Ничего, малец тешится, пусть его. А я к тебе пришла, пообщаться, парочку пузырей прихватила, «Перцовочка», между прочим, как ты любишь, с плавающими перчиками. Антоха увязался, хоть лопни.
МАРС. Мальцу тридцатник, небось, какие забавы в чужом доме?
БЕРТА. Ну, не чужой же.
МАРС. Я здесь живу.
БЕРТА. Да живи, кто не даёт. Ой, гля, кто там?

Из-за поворота выходят Модест и Фил, с сумками и Джоном на плечах, направляются к соседнему дому.

МАРС. Модест друзей, вроде, встречал.
БЕРТА. Третий-то напился, едва ноги волочит.
МАРС. Модест! Помочь чего!?
МОДЕСТ. Нет-нет! Сами!
МАРС. Ну, сами так сами.

Из-за дома выходит Антон, записывая в блокноте.

АНТОН. Чего кричим?
МАРС. Тебя не спросили.
БЕРТА. Сынок, всё?
АНТОН. Ну, я не калькулятор, сразу не скажу. Дома на машинке перепроверим. А так, да, дело выгодное.
МАРС. Какое?
АНТОН. Не сказала?
БЕРТА. Нечего говорить, не будет по-твоему.
АНТОН. Посчитаем, посмотрим.
МАРС. Мне что, из вас признание выбивать или сами?
АНТОН. Больно грозный.
МАРС. Не смотри, что я гнилой и кашляю, из таких салабонов я и во сто лет дух вышибать буду.
АНТОН. Надолго же ты тут собрался.
МОДЕСТ. Здравствуйте! Френды мои… друзья приехали в гости. Непривычные к деревне.
АНТОН. Мам, глянь, чё-то он совсем бледный аж позеленел.
ФИЛ. Добрый день.
БЕРТА. Я сейчас. А ну, положьте парня в траву, посмотрю.
АНТОН. Кислородное отравление – сто процентов.
МАРС. Ты мне зубы не заговаривай.
АНТОН. Не сердись, дядя Марс. Выходит, выгоднее разобрать дом, чем дрова покупать в этом году. Тут на пару лет хватит.
МАРС. Мой дом – на дрова!?
АНТОН. Дом не твой, не пыли. Ты здесь только проживаешь.
МАРС. Берта!
БЕРТА. Обожди, Марс! Говорить можешь?
ДЖОН. Нет.
БЕРТА. А сам говорит. А ну, глаза посмотрим. Что-то съел, может?
ФИЛ. Да его мама паковала, ничего со стороны, всё у него – своё.
БЕРТА. Мама – это всегда правильно. Патологии есть?
ФИЛ. Чего?
БЕРТА. Врождённый порок сердца, печень там, почки, другие органы? Есть?
ДЖОН. Есть.
БЕРТА. Не хватало. Что?
ДЖОН. Всё.
БЕРТА. Что всё-то?
ДЖОН. Органы.
БЕРТА. Какие?
ДЖОН. Всякие.
БЕРТА. Что всякие органы?
ДЖОН. Есть.
БЕРТА. Пульс, конечно, еле-еле. Здоровый, вроде, на вид, а такой тюфяк. Физкультуру делать надо. Да… Ну, что, дело не очень, ребятки. Отнесите на задний двор лучше всего, где тень, в траву положите. Постелить не забудьте. Водичкой попаивайте. А я сейчас мотнусь в село, за лекарствами. Приглядывайте за ним. Может, сама фельдшерица придёт. Антон, уходим, живо!
МОДЕСТ. Два часа туда-обратно, и то, если в темпе.
ФИЛ. Позвонить надо!
ДЖОН. Фил…
ФИЛ. Что?
ДЖОН. Сигнала нет.
ФИЛ. Какая задница!!!
БЕРТА. Я же зоотехник, не медик, что могу.
АНТОН. За задницу можно и схлопотать по жопе, понял, фраерок? Глухомань – да, чем и гордимся, подальше от вашего мира живём, по-человечески. Свежим воздухом дышим, а не травимся.
БЕРТА. Замолчи уже. По хорошему, дружка надо в село.
МОДЕСТ. Транспорта нет, а на руках…
АНТОН. Гля, мам, они от одной только мысли позеленели! Городские пижоны.
МАРС. Берта! Что с домом!?
МОДЕСТ. Фил, уносим.
БЕРТА. Забудь, Марс, не думай.
ФИЛ. Джон умрёт!?
БЕРТА. Да нет, не должен.
ДЖОН. Я сам пойду.
АНТОН. Молодца тебе за это.
БЕРТА. Родной дом не отдам, на мне записан.
АНТОН. Да бросьте вы сумки, придурки.
МОДЕСТ. Точно. Фил, помогаем идти, помогаем.

Джон, Модест и Фил уходят за дом.

АНТОН. Модест, я лучше Линку пришлю, и толку больше, чем от медицины, и быстрее будет.
БЕРТА. Живи, Марс, спокойно. Загляну на днях, пообщаемся. Тут с парнем не очень, а ты слушаешь моего засранца. Антон, кому я сказала, марш отсюда! Только людей изводит, что за выродок, марш за мной, марш! (Уходит в лес.)
АНТОН. Всё равно по моему будет, дядя Марс. Не обижайся, жизнь такая, расчётливая. Бывай. (Уходит в лес.)
МАРС. Врёшь… Полундра! Вот порода… Врёшь, не возьмёшь. Врёшь.

СЕНОВАЛ
По лестнице выбираются Лина и Джон.

ЛИНА. Осторожнее, стой здесь, сейчас расстелю обоим.
ДЖОН. Я с тобой спать не стану!
ЛИНА. Да раздельно, раздельно стелю. И прекрати уже орать, надоело.
ДЖОН. Извини.
ЛИНА. Одеяло и – всё, на простыни не надейся. Видишь хоть что-то?
ДЖОН. Почти.
ЛИНА. Дай руку, иди сюда. Здесь ляжешь, я – там. Постарайся успокоиться. Сам себя уговаривай, как если бы дома был, детёнышем, и мама тебя успокаивает. Понимаешь?
ДЖОН. Аутотренинг. Не дурак. (Укладывается.)
ЛИНА. Не дурак, не дурак. (Укладывается.) Если что, кликни, поговорим.
ДЖОН. Кликнуть?
ЛИНА. Ну, по-вашему, позвать.
ДЖОН. Надо же. По-компьютерному кликнуть – это нажать клавишу мышки…
ЛИНА. Знаю. По-простому, на сеновале тоже можно нажать на мышку, если поймаешь.
ДЖОН. Не понял?
ЛИНА. Мышка – это животное такое.
ДЖОН. А. Видел на картинке. Где!? Здесь!?
ЛИНА. Да не кричи ты, ещё подумают, что я тебя насилую. Живые мыши не кусаются, а крыс у нас нет, они все в город перебрались, за вами. Всё, замолчали оба. Стараемся успокоиться и заснуть.
ДЖОН. Извини меня…
ЛИНА. За что?
ДЖОН. Закатил истерику.
ЛИНА. Хорошо, выкричался, выплеснул псих, хорошо.
ДЖОН. Мне так стыдно.
ЛИНА. Заткнись.
ДЖОН. Ага.

Пауза.

ДЖОН. Здесь кто-то есть!
ЛИНА. Только мы.

Пауза.

ДЖОН. Я слышу шорох!
ЛИНА. Не бойся.
ДЖОН. Меня колотит.
ЛИНА. Ладно, иди ко мне.
ДЖОН. Зачем?
ЛИНА. Обниму, легче тебе станет.
ДЖОН. Нет-нет, спасибо.
ЛИНА. Пожалуйста.

Пауза.

ДЖОН. Я не могу сдвинуться.
ЛИНА. Ладно, сама приду. (Перебирается к Джону.) Иди ко мне.
ДЖОН. Куда?
ЛИНА. Так, ясно. Голову – сюда, руку – сюда, ногу лучше сюда. Удобно?
ДЖОН. Да. Мне что-то делать надо теперь?
ЛИНА. А ты можешь что-то сделать?
ДЖОН. Нет.
ЛИНА. А хочешь?
ДЖОН. Нет-нет! В другой раз, если можно, ладно?
ЛИНА. Как скажешь.
ДЖОН. Я так устал, так устал…
ЛИНА. Спи.
ДЖОН. Сейчас… сейчас.
ЛИНА. Спи-спи… спи.

Пауза.

ЛИНА. Самоуверенный болван. Потом уговаривать же будет, жалеть, что уснул… Эх, пацаны-пацаны… Телята. Сидели бы по домам, за мамами с папами… Спим.

ДВОР
За околицей, из-за поворота выходит Нел, пробираясь через грязь и колдобины.

НЕЛ. Ужас! Не проехать, не пройти. Почему я не летаю. Мадик, возьми меня на ручки… Все ноги переломать же можно. Модест! Боже, как здесь люди ходят… Мадище, ты где! Я приехала, встречай любимую! Модест! Мадулик… Мад!

Из дому выходит Фил.

ФИЛ. С приездом, Нел!
НЕЛ. Фил?
ФИЛ. Узнала. Ты же здесь бывала, Модест говорил, располагайся, он на работе, скоро будет. Когда обратно?
НЕЛ. Привет. Помятый такой. Какая работа, сегодня суббота, и вообще мы уезжаем. Пьянствовали или гудели?
ФИЛ. Ура, уезжаем. Надеюсь, нас, с Джоном, увезёте?
НЕЛ. Перегара нет…
ФИЛ. Жизнь помяла.
НЕЛ. С девицами?
ФИЛ. Я тебя умоляю.
НЕЛ. В моём вездеходе места хватит.

Из-за дома выходит Джон.

ДЖОН. Лина?
ФИЛ. Протри глаза, это же Нел.
НЕЛ. Лина? Лина-Лина-Лина…
ДЖОН. Нел! Ты на машине?
ФИЛ. Да-да.
ДЖОН. Забери меня отсюда, ангел!
НЕЛ. А, это дочка знахарки, что ли?
ФИЛ. Джона в чувство приводила.
ДЖОН. Нел, увезёшь?
НЕЛ. В чувство?
ДЖОН. Увезёшь!?
ФИЛ. Увезёт-увезёт.
ДЖОН. Ура!!! Ура…
НЕЛ. Кракозябра привет передавала, скучает.
ФИЛ. Нел, никаких таких всяких разных чувств и отношений, о которых ты подумала, и близко не было. Джон плохо себя чувствовал. Кракозябра – это твоя новенькая френдесса, с котиками?
ДЖОН. Кракозяброчка…
ФИЛ. Сексуальная.
НЕЛ. Сексапильная, профан. О сексуальности можно говорить только после секса, да и то не виртуального.
ФИЛ. Джон, вы встречались наяву?
ДЖОН. Ну, что ты, рано, ещё не время, надо выждать.

Из-за поворота выходит Модест, в рабочей спецовке.

МОДЕСТ (на ходу, издалека). Нел! Нел, я увидел твой джип и побежал! Бегу, бегу, а ты как притопила по полю…
ДЖОН. Надо вещи собрать.
ФИЛ. Как спалось?
ДЖОН. Не знаю, как-то.
ФИЛ. Сеновал сильно кололся.
ДЖОН. Сеновал? Что это. Не помню и вспоминать не хочу. Меня здесь вообще не было. Никогда! (Уходит в дом.)
ФИЛ. Когда едем, Нел?
НЕЛ. Покушаем, в баню сходим и – домой.
ФИЛ. Вы с Модестом ходите в баню?
НЕЛ. Фил, не будь занудой. А главное, не суй свой нос. Твоя очередь ещё не подошла.
ФИЛ. Ёлки-моталки, я поставлен в очередь?
НЕЛ. Разве я не сообщала? Ты – второй. Сразу за Мадиком. Есть возражения?
ФИЛ. Никаких. Есть вопрос: за мной кто-нибудь стоит?
НЕЛ. Стоит-стоит.
ФИЛ. Джон?
НЕЛ. Нет, не хиляет, он в другой очереди, не ко мне.
ФИЛ. Ты всерьёз?
НЕЛ. Абсолютно. Ты мне нравишься, а Модест очень нравится. И он был первым.
ФИЛ. Во всех смыслах?
НЕЛ. Тайны моих смыслов надо заслужить.
ФИЛ. Должен же я знать, за чем очередь.
НЕЛ. За кем. Радуйся и надейся, можешь даже верить.
ФИЛ. Он знает?
НЕЛ. Конечно.
МОДЕСТ. Об очереди к тебе, моя Нел?
НЕЛ. Ну, да.
МОДЕСТ. Маленькая ты ещё. Дай, поцелую.
НЕЛ. На, мой великан.
ФИЛ. Модест, да здравствует автомобильная промышленность, мы возвращаемся по домам. Я тоже вещи соберу. Мы, с Джоном, в доме, если что. (Уходит в дом.)
МОДЕСТ. Радость моя, солнышко. Яркая такая, как попугайчик на сером фоне стены в зоомагазине.
НЕЛ. А, Марс топит баню, судя по дыму! Обожаю. Почему ты в робе? Ты должен пчёлкой кружить по-хозяйству, в ожидании своей единственной. Хоть вещи собрал? Созванивалась с твоими, просили настоятельно, чтобы ты сегодня же вернулся домой.
МОДЕСТ. Мой дом здесь. И тебе здесь нравится, правда же!
НЕЛ. Мне везде хорошо, где ты. Но в Висбадене мне нравится больше, даже без тебя. Согласись, Бавария удобнее Копоти. Папа сказал, что, возможно, подарит нам на свадьбу домик в Альпах. А, как я хочу замуж!
МОДЕСТ. Я оформился на постоянную работу.
НЕЛ. С ума сошёл, тебя ждёт Рейнско-Вестфальский технический университет Ахена!
ФИЛ (из окна). Ничего себе!
ДЖОН (из окна). Модест, ты же намеревался в Мюнхенский?
НЕЛ. Они подслушивают и подглядывают, завистники.
ФИЛ. Больше в Копоти нет ничего занимательного.
ДЖОН. Есть! Джип Нел, нам – туда.
ФИЛ. Аминь. Но баню я не пропущу ни за что. Ни разу не мылся!
ДЖОН. Джип, только джип, и – ванна.
НЕЛ. Ну их. Что за работа? Удалённая, конечно?
МОДЕСТ. В МТС.
НЕЛ. Как мелко, Мадя, даже не думай.
ФИЛ. Мобильники будешь продавать? Не получится из тебя торгаш, физиономия не та.
ДЖОН. Точно, за прилавком должен быть хитрован с оплывшей физией бесстыжего неуча.
МОДЕСТ. МТС – это машинно-тракторная станция. И ничего смешного.
НЕЛ. Прекрати, Мадище, хорош хохмить.
МОДЕСТ. Это не хохма и не блажь. Это моё решение. Мужское.
НЕЛ. Стоит мне позвонить твоей маме и она тебя отсюда одним махом выметет. Причём, завтра же. Да и сегодня ещё успеет. Всё, балаган закрывается. Мужчины, блин, идите, погуляйте отсюда на фиг, куда-нибудь подальше, влюблённые давно не виделись. Ферштейн? Я кушать хочу!
МОДЕСТ. Здесь взрослые люди, Лена, не смей нами командовать.
НЕЛ. А то что?
МОДЕСТ. Я сказал: остерегись.
НЕЛ. Слов-то каких нахватался: остерегись… блажь… Свихнулся на деревне. Ничего, мы с твоей мамой тебя вылечим. Она ещё твоего брата подключит. Ты вообще в курсе, что ваш дом выставлен на продажу? Мне френды вчера ссылку сбросили, гляжу – точно.
МОДЕСТ. Да ладно!
НЕЛ. О чём это говорит? О том, что пошатнулось благосостояние твоей семьи. Так что, не выпендривайся, а-то и я тебя пошатну. Ты знаешь, мне нищеброд не нужен, хоть трижды любимый. Нет, конечно, ты мой самый главный мужчина в жизни, после папочки, конечно, и мы вместе всё преодолеем. Я ради нас пойду на горести и тревоги. Но ради нас, а не ради тебя. Наша семья – это не по-твоему, а по-нашему. По обоюдному. Мне твой Копоть на фиг не сдалась, и тебе тоже. Просто перестань блажить. Современная жизнь – в мегаполисе, а в деревне – прозябание. Только в городе возможно правильное общество, необходимые люди, реальный успех.
МОДЕСТ. Общаться ради успеха перед теми, с кем общаешься ради успеха? Ты слышишь, что говоришь? При чём здесь Копоть и вообще деревня? Речь о человеческой жизни, а не бесконечном представлении на подмостках.
НЕЛ. Всё! Хватит! Я устала слушать, ещё больше устала говорить! Фил, Джон!
ДЖОН. Что?
ФИЛ. Я знаю, где нас ждут. Джон, за мной. (Уходит в дом, с Джоном.)
НЕЛ. Не парься, еду я прихватила, всё, что ты любишь. Сначала перекусим, ладно? На улице или в доме?
МОДЕСТ. Руки хотя бы помыть.
НЕЛ. Любимый, я так соскучилась по тебе! Да, Копоть мне по душе, но нам отсюда судьба уехать. Прощайся с малой родиной, больше ты сюда не сможешь приехать даже летом. Кушать будем в доме.

Из дому выходят Фил и Джон, с рюкзаками.

ФИЛ. Мы – к Марсу, на живого петуха с курами смотреть.
НЕЛ. Мадуля, я жду. (Уходит в дом.)
ДЖОН. Куры-то хоть не мёртвые?
ФИЛ. Здесь всё живое, Джон, если по чесноку.
ДЖОН. Кроме деревни. Деревня мертва без людей.
МОДЕСТ (у рукомойника). Здесь живут люди. Мы, с Марсом. А вы чего с рюкзаками?
ДЖОН. Чтоб в любое мгновение уйти отсюда.
МОДЕСТ. Чудаки, здесь сказочно.
ФИЛ. Люди для природы роли не играют, если приспичит, она нас одним махом стерёт с лица планеты…
ДЖОН. Строго говоря: сотрёт.
ФИЛ. Что?
ДЖОН. Сотрёт, а не стерёт, грамотей.
ФИЛ. Всё, нас, с этим умником, уже здесь нет, мы – в зоопарке. Или строго говоря: на деревенском подворье. (Идёт с Джоном во двор Марса.)
МОДЕСТ. Кстати, ребята, я реально остаюсь здесь. Жить, работать. Потом пообщаемся. (Уходит в дом.)
ДЖОН. Стоп. Голова кружится.

Из-за поворота выходит Джулия.

ФИЛ. Модест свихнулся.
ДЖОН. Плевать. Я здесь посижу, больше ни шагу.
ФИЛ. На сырой земле не сиди, вон пенёк. Возможно, он и механизатор по призванию, но прежде всего – цивилизованный вундеркинд.
ДЖОН. Нел вправит мозги.
ФИЛ. Классная девчонка, просто закачаешься. Я у неё, оказывается, второй парень после Модеста. Или уже первый? Неужели Модест по-взрослому? Не верю. Нел очередь из претендентов организовала! Представляешь? Непостижимая дамочка подрастает…
ДЖОН. Неприлично, конечно, но, строго говоря: разумно.
ФИЛ. Как сам?
ДЖОН. Сидя, нормально.
ФИЛ. Ну, и сиди. Тогда я пошёл. Хозяин! Можно в гости? Вы сами разрешили, дядя Марс! Тук-тук-тук… Ау! (Уходит в дом Марса.)
ДЖОН. Тяжко как… невыносимо.
ДЖУЛИЯ. Привет.
ДЖОН. Опять ты… отстань.
ДЖУЛИЯ. Ты кто?
ДЖОН. Наелась своего дурману? Ой. Я думал, вы – Лина, только раздетая.
ДЖУЛИЯ. Я - к Модесту, в МТС сказали, он домой пошёл.
ДЖОН. Дома.
ДЖУЛИЯ. Я не раздетая, я нарядная.
ДЖОН. Он не один.
ДЖУЛИЯ. Да в курсе, что у него друзья. Как звать?
ДЖОН. Джон.
ДЖУЛИЯ. А по-человечески? По нашему?
ДЖОН. Джон – Гаджет.
ДЖУЛИЯ. Спросим иначе: по паспорту как имя твоё?
ДЖОН. Иван. К нему невеста приехала.
ДЖУЛИЯ. Вот чёрт. Врёшь. На чём?
ДЖОН. На джипе.
ДЖУЛИЯ. А я напрямки пошла. Ясно. Линка – моя сестра.
ДЖОН. Ясно. Младшая.
ДЖУЛИЯ. Заметно, что ли?
ДЖОН. Конечно.
ДЖУЛИЯ. Ну, тогда пошёл ты в пень, Джон. Гад же ты.
ДЖОН. Гаджет. Это прибор такой…
ДЖУЛИЯ. Я и говорю: гад же ты, Гаджет. Думаешь, в глухомани живём, компьютеров не нюхали.
ДЖОН. А чё психовать тогда?
ДЖУЛИЯ. Болван.
ДЖОН. Понял, виноват. Строго говоря, вы правы, я вашу сестру толком не разглядел, то в глазах темно, то на улице.
ДЖУЛИЯ. Меня Джулия зовут. Передашь, что приходила?
ДЖОН. Да, да. Юля?
ДЖУЛИЯ. Джулия! Заруби себе на переносице: Джулия. Только, чтобы его краля не слышала, ага?

Со двора входит Марс.

МАРС. Привет, молодёжь.
ДЖУЛИЯ. Здорово, дядя Марс.
МАРС. С нами – в баньку, Жулька?
ДЖУЛИЯ. Свою некем занять, за вашу ещё беспокоиться. Я тебе не собачка, понял? И никому. Нашёл Жульку, ещё скажи Джульбарс. Пойду, не-то всех тут покусаю или загрызу. Прогуляться решила. Линка из лесу не выходила? Да, она могла и через болото в село махануть. И собирает свои травы, и собирает, зелья всякие варит и варит, вроде людям на здоровье, а сама комаров с пиявками своей кровью кормит. Дура. Паспорт получила, сразу школу бросила. Мне, говорит, знания нужны, а не болтовня. Вообще ненормальная. А у меня аттестат зрелости в комоде лежит. Я в любую секунду, в любой город подорвать могу. Весь мир мой, если захочу. Товар-то у всех баб – один и тот же, формы только разные. А продать надо. За хорошую цену. Да хоть всучить, лишь бы устроиться в комфорте. Не для того наряжаемся, чтобы раздеться, а для того, чтобы представиться, мол, вот она, природа моя, скрывать нечего, всё как на ладони. Только где она, та ладонь. Что, не так, что ли, дядя Марс? Не все же, как ты, от людей бегают. Наоборот, стараются прибиться друг к другу, скучиться. Может, ты беглый преступник. Или просто злодей. Ну, ты-то нет, по тебе видно, что мужик. Был когда-то. Жаль, что старик, я тебя вернула бы в общественную жизнь, подперла бы. Сил у меня о-го-го. И подопру, будьте покойны. Так подопру, что всё село попадает от зависти, когда сюда принц на белом коне явится, а на его шее – я. А у Линки впереди одни болота. И п позади, и вокруг. Не выбраться без корочки об образования. Документов не хватит на городское царство жизни. Выйдет замуж за какого-нибудь лешего. Или землероба немытого, с заскорузлыми пальцами, с грязью под ногтями и вонью из-под мышек. Так про что это я… Лёгкого пара, мальчики. (Уходит из деревни.)
МАРС. Пьяненькая Юлька. Для храбрости. Джулия она, видите ли. Как и ты – Джон Как и твой друг, небось, не Фил. А?
ДЖОН. Не знаю. Человек вправе выбрать себе интернациональное имя, чтобы всем было ясно, с кем имеют дело.
МАРС. Скажи: Иван, и весь мир сразу сообразит, с кем имеет дело.
ДЖОН. Вот и я о том же.
МАРС. Какой колючий малыш. Твои родители ёжики? Или помесь гадюки с колючей проволокой?
ДЖОН. Я отказываюсь разговаривать в данном тоне.
МАРС. А вот Модест – точно имя по паспорту. Мамаша у него любительница экзотика. Уж я знаю. Старшего назвала Ричардом. В просторечии: Рик. А себя переименовала в Лионеллу. Всё детство была Лилька, по прозвищу Лилёка, а выбилась в миллионерши: Лионелла. Детский сад, а не народ. Пяткой в грудь колотят, мы самые патриотичные патриоты среди прочих патриотов, а имена берут зарубежные и при первой же возможности: шмыг – в загранку, и ну, крокодильи слёзы лить, мол, ностальгия замучила… А чего тосковать по Родине, приезжай да живи. Правда, сначала надо прибрать за собой, беглецами. Потом построить дом, огород вскопать, да хоть и сад разбить. Ну, и родить по-человечески, для кого дом в саду с огородом обустроен. Ой, ладно! Хватит тут меня провоцировать. Я человек одинокий, мыслей много, и ни одной из них коллективной не отыщешь. В стаи сбиваются собаки, чтоб выжить, а человеку, чтоб жить по-человечески, нужно одиночество. С семьёй. Модест с девчонкой своей?
ДЖОН. Кушают.
МАРС. А то. Друг друга. Соскучились по обмену жизненной энергией.
ДЖОН. Семейное одиночество? Интересная идея. Но у вас-то ведь тоже имечко, скажем так, не местное…
МАРС. Ха-ха! Марс – это коллективная забава давать друг другу клички. Фамилия моя Марсов, вот и получился Марс. А звать меня Лёха. Алексей Алексеевич. Моего папашу назвали Лёш Лёшич. Просто Марс короче. Кличка.
ДЖОН. И как мне теперь к вам обращаться?
МАРС. Марс. Просто Марс.
ДЖОН. Марс – имя одного из римских богов.
МАРС. Разрешите представиться: бог, просто бог. С кем имею честь?
ДЖОН. Джон Гаджет.
МАРС. По имени Ваня.
ДЖОН. Пожалуйста, хватит.
МАРС. Амба так амба. Жулька прогуляться вышла, туда-обратно десять километров. Про неё сказано: бешеной собаке семь вёрст не крюк. И нарядилась, как на танцы. А, да, сегодня в клубе как раз у них тряски. Обломилась, красавица. Чего у Линки только нет, всё при ней, кроме женского счастья. Много их таких здесь. И в городе полно, только там все по каютам жмутся, а у нас всё – на виду. Что за народ, живут в раю, солнце светит, Бог любит, цвети, плодись и радуйся. Эдем! Нет, им в ад хочется, там сатана развесил разноцветные лампочки, иллюминации с фейерверками. И все знают, что это так, но больно уж лампочки разноцветные нравятся.
ДЖОН. Тоже мне – Эдем.
МАРС. Что ты понимаешь в колбасных обрезках, цуцик. В Эдеме тоже пахать надо, работать. Ой, да что с вами говорить, молодёжь.
ДЖОН. Фил где?
МАРС. Завис как интернет. Ладно – куры с петухом, у меня ж там ещё утки. И то ничего бы, но как вывалились из сарая мои индюки! Всё, парня не стало. И ведь, что, зараза, интересно, ни гуси вашего Фила не кусают, ни индюк! Модесту при первой же встрече ноги общипали.
ДЖОН. Если проанализировать все профили Фила, то можно прийти к однозначному выводу: строго говоря, Фил – зоолог. Сам того не подозревая. Я бы даже сказал, что он – зоофил. Но в буквальном смысле этого слова, а не в психиатрическом, имеющем ввиду сексуальное извращение.
МАРС. Чего-чего! Правильно я понял, что любовью к животным назвали скотоложество?
ДЖОН. Да.
МАРС. В наше время таких, как Фил, называли юннатами. Юные натуралисты.
ДЖОН. Ладно, Джон – юный, а если натуралист в возрасте?
МАРС. Умники! Ну, что за времена настали, что за люди пошли, всё заврали, всё испоганили. И ведь нарочно же, чтобы сознание человеческое извратить. Неуважение к слову – это же неуважение к человеку. В Библии словом зовут самого Господа Бога, а слово не ценят. Я лично в Бога не верю, но какая-то справедливая уважительность должна же быть. В моё время тоже хватало дряни, но хрен с редькой не путали. Между людьми тоже придумали: всякую случку называть любовью! С ума попадали? Животный инстинкт называть самым замечательным в жизни чувством. По-вашему получается, что те же верующие, если любят Бога, то хотят его в постель затащить, что ли?
ДЖОН. Так принято считать, все и называют. 
МАРС. Не все! Много грязи принято, много, вместо чистоты. Ладно, чёрт с вами, люди, живите себе, как хотите, мне, слава богу, не долго ждать того света. Может, хоть там не будет этой вашей мерзопакости.
ДЖОН. Не по-нашему, по-научному. Строго говоря, так и есть. Верующие же спят с нательными крестиками, с амулетами. Можно сказать, что да, тащат в постель.
МАРС. Ха! У ты какой… зануда, схватил за язык.
ДЖОН. Сами же призываете к объективизму.
МАРС. Молодца. Уважаю. Страшно подумать, что будет, когда вечером я пригоню козу. А тут Фил.
ДЖОН. А когда у коз течка?
МАРС. Зимой.
ДЖОН. Радуйтесь. Главное, без последствий.
МАРС. Точно, а-то понарожались бы козофили. Говоришь, Фил сам не знает, что любит животных? Так разве бывает?
ДЖОН. Бывает, даже слишком часто. Наше детство принадлежит взрослым, они решают, что мы хотим, что нам нужно, что мы любим.
МАРС. Как-то ты неодобрительно отзываешься о воспитании.
ДЖОН. Нет, я максимально объективен. Стараюсь быть таковым. Строго говоря, учусь.
МАРС. Интересные вы ребята. Почему с рюкзаком?
ДЖОН. Мои личные вещи.
МАРС. Сменное бельё есть?
ДЖОН. Конечно, мама говорила, что положит.
ДЖОН. В жилу. Суббота идёт, а пар уходит. Ну, чего сидишь, пошли в баню.
ДЖОН. Я!?
МАРС. А что?
ДЖОН. Я не хочу.
МАРС. Почему?
ДЖОН. Ну, по многим причинам…
МАРС. И все они субъективны?
ДЖОН. Ну… как-то так, да.
МАРС. Предпочитаешь жить грязным, потным, вонючим?
ДЖОН. Это не так. Скоро домой.
МАРС. А я тебе сейчас приведу одну чрезвычайно объективную причину, которая сама собой приведёт тебя в баню. Если не пойдёшь своим ногами, вырублю одним ударом и отнесу на руках.
ДЖОН. Вы не смеете!
МАРС. Поверь старому моряку и шахтёру в запасе, будет так, как я сказал. Шагом марш, Джон.
ДЖОН. Не пойду!
МАРС. Считаю до пяти.
ДЖОН. У меня голова кружится…
МАРС. Три… два…
ДЖОН. Да иду я, иду.
МАРС. Давай, поддержу, болезный.
ДЖОН. Я сам…
МАРС. Тебя ветром качает.
ДЖОН. Диктатура. Произвол. Так нечестно.
МАРС.  Я здесь взрослый, мне решать. (Уходит с Джоном во двор.)

ПРЕДБАННИК
Марс с улицы подталкивает Джона и Фила – входят.

МАРС. Марш-марш…
ДЖОН. Да хватит уже, всё тело, наверное, в синяках.
ФИЛ. Вот-вот, и в ссадинах. Изранены мы с тобой, френд, нам бы в госпиталь, под присмотр врачей и медсестричек…
МАРС. Дверь запирается, чтобы не сбежали. Раздеваемся.
ДЖОН. Я не стану.
МАРС. Раздеваться, я сказал.
ФИЛ. А я лучше разденусь, не хочу в реанимацию. (Снимает одежду.)
МАРС. Шайки там есть. Венички мочатся.
ДЖОН. Шайки?
МАРС. Тазики для помывки.
ФИЛ. Или для помойки. Как правильно?
ДЖОН. Ещё один филолог!
МАРС. Снимай свою потную одежду и не фырчи.
ФИЛ. А кто первый?
ДЖОН. Вон он, деспот и тиран. (Снимает рубаху.)
МАРС. Не беси меня, салага. Снимай портки!
ФИЛ. Опять я второй. (В трусах.) Куда идти?
ДЖОН. Портки?
МАРС. Штаны.
ДЖОН. Не буду.
МАРС (схватив рукой за шею Джона). Шею сломаю.
ДЖОН. Всё-всё! (Снимает штаны.) Палач!
МАРС. В армию бы вас. А лучше к нам, на флот. Поговорили бы. Снимаем трусы.
ФИЛ и ДЖОН (хором). Нет! Ни за что! Это насилие!
МАРС. У меня две руки, обоих поломаю, одновременно.
ФИЛ и ДЖОН (хором). Ужас. (Снимают трусы.)
МАРС. Нижнее бельё можно не складывать, постираемся. Вот так. Отлично. Зрелищно. Богатыри цивилизации. А чего руки сложили не там, где надо?
ФИЛ. Не понято…
МАРС. Девчонки оберегают передницу, а настоящий мужик должен оберегать задницу. Слушаем правила поведения в помывочной зале. Заходим, разбираем шайки, моемся. Помывка тела производится снизу вверх. Сначала драим колокола, потом маковки. Парилка – отдельно. Я всё покажу и объясню. Шаг в сторону – побег и расстрел на месте. Разговоры исключительно про пьянку, работу и футбол. Допускаются другие виды спорта. Про женщин – ни слова.
ФИЛ. Почему?
МАРС. Техника безопасности.
ДЖОН. Не понял.
ФИЛ. Я врубился, после бани объясню.
МАРС. Не рассуждать или зажарю в печи. Салаги, слушай мою команду. Открой дверь, кто ближе. Вот так. В залу, правое плечо вперёд, шагом марш. Бестолочи… (Уходит, подталкивая ребят, в баню.)

ДВОР
Модест накрывает на стол обед. Со двора Марса выходят Фил и Джон.

МОДЕСТ. А, намылись, горожане, теперь-то уж охота жить или хотя бы кушать.
ДЖОН. В городе.
ФИЛ. А я так долго ждать не стану, готов к еде и к питью в полном объёме.
МОДЕСТ. Прошу к столу.
ДЖОН. Баня, строго говоря, вещь серьёзная, жёсткая, но к жизни возвращает.
ФИЛ. Марс сказал, что через полчаса баня будет готова, можете приходить.
МОДЕСТ. Рюкзаки теперь части ваших туловищ? Бросьте куда-то, потом занесёте. Ешьте без меня, я – уже, пойду к Марсу, помогу.
ДЖОН. Когда выезжаем?
МОДЕСТ. Если утренней электричкой, то подъём в четыре утра, но уже во вторник.  Потому что в МТС завтра выходной, а мне транспорт взять больше неоткуда. В понедельник закажу трактор или что-нибудь. Если вечерней электричкой, постараюсь организовать в понедельник. Но для этого всё равно придётся вставать рано, вместе со мной идти на работу и там ждать оказии. Попутки бывают чрезвычайно редко. Зато в селе частенько ловит интернет, не соскучитесь. Столовая в хозяйстве сказочная, тётя Фрося готовит на печи.
ФИЛ. Отлично, заодно на живность поглазею. Ты мне, помнишь, свиней живых обещал показать.
ДЖОН. Где джип!
МОДЕСТ. И овец увидишь, и коров. И кого там только нет. И лошадей. Нел уехала.
ФИЛ. Я так и знал, что поругаетесь. При встрече передай ей, пожалуйста, чтобы вычеркнула меня из списка очереди. Никакие богатые папочки лично меня не соблазнят на такую скандальную жизнь, как у вас. И ведь это она ещё даже не жена, да и не женщина в полном смысле. Младше нас ведь?
МОДЕСТ. На год.
ФИЛ. О, совсем малявка.
ДЖОН. Что! Что вы творите? Как она посмела уехать без меня!
ФИЛ. Началось…
ДЖОН. Что началось, что! Элементарная вежливость должна быть? Я же настроился, Мысленно уже ехал, дома был… в интернете. Никакая психика таких пыток, как здесь, не выдержит. Я не могу здесь оставаться. И не хочу, да, не желаю. За что вы меня сюда? Что я вам сделал? Я требую!
МОДЕСТ. Что?
ДЖОН. То.
МОДЕСТ. Например?
ДЖОН. Немедленно вернуть меня домой!
МОДЕСТ. Каким образом?
ДЖОН. Не знаю, ты здесь главный, хозяин – ты, вот и придумай.
МОДЕСТ. А не пошёл бы ты? Щенок. Достал. Сопляк. Распустил нюни. В обмороки падает. Тебя сюда затаскивали? Заманивали хотя бы? Я тупо запостил рассказ о моей родной Копоти. Ты, сидя у мамочки под мышкой, у папочки за пазухой, пискнул: хочу. Между школой и вузом захотелось единения с природой. Типа, последнее лето детства. Ну, пискнул и – ладно, забыли, так ведь нет, поехал. Да ещё на электричке. Баран тупоголовый. Я же честно написал, что здесь жизнь не сахар, а за сахаром здесь ездят на личном транспорте. Так, Фил? Так!?
ФИЛ. Так. Только я не Нел, нечего на меня наезжать, могу и отмахнуться.
МОДЕСТ. Давай, махальщик, ну? Хотя бы попробуй. Вставай из-за стола и взмахни тут своими цивилизованными крылышками! Авось взлетишь и усвистаешь отсель. Только не забудь прихватить с собой этого писклю. Ну, что, желаешь испробовать пролетарского кулака? Правильно, даже не дёргайся, я – механизатор, такие железки каждый день тягаю, что вам, соплявчикам, вдесятером не поднять.
ФИЛ. Прекрати.
МОДЕСТ. Согласен. Перегнул палку. Считай, сломал. Что лучше, чем отходить ею ваши заплывшие жиром туловища. Виноват. Прошу прощения. Я всё объяснил насчёт того, как отсюда уехать. Если желаете, скатертью дорога. До села – пять км, плюс девять до железнодорожной насыпи с минутной остановки электрички, которая бывает дважды в день, расписание у вас есть. Покушайте и можете выдвигаться. Меньше народу, больше кислороду, которого вам много, а мне мало. Это для вас – последнее лето детства, а для меня – первое лето самостоятельности. Мужества, если угодно. Не в смысле отваги, а в смысле становления мужчины. Всё, мой спич кончен, я – в баню. (Уходит во двор Марса.)
ФИЛ. Лицо ему набить надо было. Неловко, хозяин всё-таки. А словечки-то какие, выражения, блин, нахватался. Деревня! Все виноваты, кроме него.
ДЖОН. Строго говоря, Модест прав.
ФИЛ. В чём это!
ДЖОН. Да во всём. Сами навязались, сели на шею настоящему мужчине да ещё капризы устраиваем. Модест прав.
ФИЛ. А я бы его отфрендил, не задумываясь. Забанил бы даже.
ДЖОН. Не в Сети, не кликнешь. Вот это и есть реальная жизнь. Глаза в глаза, лицом к лицу. Как надо. А не как нам в городе понапридумывали. Нас сюда никто не звал.
ФИЛ. Ты, может быть, тоже решил порвать Сеть и вырваться на свободу, в Копоть?
ДЖОН. Нет. Кишка тонка. Пискля и сопляк.
ФИЛ. Нельзя же так говорить о себе самом!
ДЖОН. А если о ком-то, тогда можно?
ФИЛ. Так принято.
ДЖОН. Я пойду. Не могу здесь оставаться. И совестно, и унизительно. Ты со мной?
ФИЛ. Джон, ты обалдел? Или не расслышал трафик отсюда?
ДЖОН. Будь, что будет. Ты выносливее меня, захочешь – догонишь. (Уходит со двора.)
ФИЛ. Джон! Джон Гаджет! Дурак сумасшедший! Да идите вы все, куда хотите, я хочу кушать. Вкусно. Питательно. Обворожительно. Одно сплошное здоровье. Вот как пронесёт с такой экологической пищей, будешь знать. Хватит жрать. Модест! Модест, Джон ушёл! Его надо догнать, вернуть. (Уходит во двор Марса.)

ОКОЛИЦА
Джон падает в траву. Из лесу выходит Лина. В сапогах, одетая для хождения по лесу, голова закутана в платок, через плечо – мешок, с травами и кореньями, объёмный, но лёгкий. Присаживается рядом с Джоном.

ЛИНА. Вань… Ваня. Джон, очнись!
ДЖОН. Лина…
ЛИНА. Посмотри на меня. В глаза. В глаза мне смотреть, сказала! Ничего, вроде. Чего развалился?
ДЖОН. Голова, что ли, закружилась или просто обессилел.
ЛИНА. Как нарочно, задержалась и не пошла через болото.
ДЖОН. Закутанная, одни глаза. Сколько ж в них света…
ЛИНА. Защита от кусачей заразы.
ДЖОН. Инопланетянка.
ЛИНА. С вещами, на выход?
ДЖОН. А я тебя сразу узнал, даже в скафандре.
ЛИНА. В скафандре! Точно, так и есть.
ДЖОН. Обними меня, как вчера, мне грустно!
ЛИНА. Иди ко мне, болезный. Малыш двухметровый. Колыбельную спеть?
ДЖОН. Ага. Только старинную, со слезой. Так плакать хочется!
ЛИНА. Молодца тебе за это. Честный. Чистый. Так и надо. Не даром мне понравился. Мужики зря выставляются, гонорами меряются, мужчины, мол, не плачут. Вот и мрут как мухи, раньше нас, плаксивых женщин. И остаёмся мы одни, безмужние, бесхозные. Колыбельная так колыбельная. Со слезой…

ТЕАТР
В гримёрке Нел интересуется своей внешность. Телефонный вызов.

НЕЛ. Але, здесь Нел. Кракозябра, салют. Опять Инет не фурычит? По-хорошему, поменять бы тебе квартиру с районом, нельзя жить с такой связью, все нервы насмарку. Я в театре. Тётя запустила в гримёрку примы, покуда та на съёмках. Обалдеть! Я здесь, во всём этом, такая крутая. В театральный – зачем? Захочу сняться в сериале, меня папа легко устроит. А театр и кино меня не интересует. Кино – отстой, в театре – пыль, духота и ежедневность. Тоска. Модест? Одна я, представляешь. Совсем одна. Мама его, со старшим сыном, поехали, привезут, как миленького. Ой, да куда мы в этом мире без денег, я тебя умоляю. Вернётся. И Джона твоего привезут. Но если честно, Кракозябра, надоели мне ровесники. От них одна нервотрёпка. Папа предложил нам, с мамой, отправиться на корпоративчик. Куда-то в горы, самолётом, потом вертолётом. Где-то в Европе. Между нами, папин начальник, овдовел. Прикинь, а ему ещё и шестидесяти нет. Да хоть семьдесят! Подожди-ка, смс-ка. (Читает.) Але, здесь Нел. Кракозябра, тётя сказала. надо уходить. А, точно, селфи в актёрской гримёрной, один момент. Але, здесь Нел. Кракозябра, лови картинку!

КРЫЛЬЦО
дома Марса. Марс поливает грядки. В калитку входит Лина, с упаковкой.

ЛИНА. Привет от мамы.
МАРС. Гип-гип, ура! А я уж, было, забоялся, поставили на мне крест. Гляжу, кончаются лекарства…
ЛИНА. Здесь всех снадобий на месяц. В августе наказала тебе прийти.
МАРС. Как в поликлинике, раз в год профосмотр. Благодарю, благодарю, чрезвычайно и архимножественно благодарю! Ох, как подумаю, что опять очередь к ней отстаивать. Всё те же километры?
ЛИНА. Всё больше. В городе теперь даже неотложка, говорят, платная.
МАРС. Да иди ты!
ЛИНА. А толку чуть.
МАРС. Может, по-свойски, поможешь?
ЛИНА. Не наглей, дядя Марс. Лекарство – на дом, так ещё и без очереди? Не нравится, поезжай в город, где там твоя квартира пустует, и шагай в поликлинику. Пенсии подкопил за годы, что здесь живёшь, на таблетки, как раз, будет, на хирурга, на сиделку, на похороны. Да в поликлинику и ходить не надо, включи телевизор, смотри рекламу, там все их рецепты показывают. Пойду.
МАРС. Благодарность матери передай, не забудь. И тебе спасибо!
ЛИНА. На здоровье. А благодарить надо Бога, сам знаешь.
МАРС. У нас с ним нормальные отношения, ровные, договоримся. Небывальщины моряки любят.
ЛИНА. Опять ворчишь на веру? Дядя Марс, знаешь ведь, плохо станет.
МАРС. Знаю, проходили. Я и не сомневаюсь, что его нет. Есть твоя мама, знахарка от Бога, вот ей и благодарность.
ЛИНА. Что ты несёшь. Сам же говоришь: от Бога, значит, Бог есть.
МАРС. Да это просто так говорят, идиоматическое выражение. Что за жизнь, яйца курицу учат.
ЛИНА. А что было раньше: яйцо или курица? Кто кого должен учить?
МАРС. Линка, замолчи: уважай старость! Мало мне твоего Джона, вечно за язык хватает, достал уже за неделю, жду-не дождусь, когда уберутся уже восвояси эти умники безмозглые.
ЛИНА. Чего моего-то.
МАРС. Ишь, освоились. Один из села не вылезает, чуть не поселился на скотном дворе, скоро родит, наверное, от какой-нибудь свиньи. Другой решил освоить мужской деревенский труд, страдает весь израненный на полях трудового фронта.
ЛИНА. Что в этот раз?
МАРС. Ножовкой палец на правой ноге пильнул.
ЛИНА. Что с пальцем?
МАРС. Пришивать не пришлось, послюнявил оно и склеилось.
ЛИНА. На ноге-то ножовкой?
МАРС. Я тоже удивлялся, а Фил, как узнал, ржал, как жеребая кобыла. Представляешь, парень присутствовал при конских родах! Сумасшедший зоофил этот Фил.
ЛИНА. Всё, бывай, пошла.
МАРС. На сеновал собралась, дружка проведать? Ах, да, доктор побежал на медосмотр.
ЛИНА. Старик он, как же… Привезли сюда – да, на носилках, а через полгода пошёл по селу баб окучивать. Дом себе за мужскую ласку отхватил. Какие претензии донжуан на пенсии?
МАРС. Как бы не отобрали.
ЛИНА. Пенсию?
МАРС. Дом.
ЛИНА. А что такое?
МАРС. Да мутит воду сынок Берты.
ЛИНА. Антоха?
МАРС. Он. Нашла Антоху, он тебя лет на десять старше.
ЛИНА. Двенадцать.
МАРС. И Антоха?
ЛИНА. Пошла я.
МАРС. Никак не могу усвоить деревню, суропистый замес, уважают на ты, любят на вы, с детства к смерти готовятся и радуются ей, как празднику. Случаем, Антон не сватается к тебе?
ЛИНА. Случаем не живут, кусочничают. Будь здоров.
МАРС. Линк, он здесь. Джон, говорю, здесь, в доме. Спит ещё, всю ночь трудовые раны бередили, под утро уснул. У себя поселил. А что, всё равно целыми днями у меня пропадает. Мастер на все руки. В спальне, там его место. А мне твоя мать всё равно приказала спать на жёстком. Так что, я в комнате себе лежак давно соорудил, а переселяться не хотелось из мягкой кровати. А этот твой чертяка решил и эту проблему. Отличный человек может получиться. Только как вы решите проблему смычки города и деревни?
ЛИНА. Отстань, я сегодня живу, а не завтра. Можно пройти?
МАРС. Да на здоровье, лишь бы избушку мою не расшатали. Я – на двор, птице корму задать, да мало ли дел у мужика по хозяйству.
ЛИНА. Болтун. (Уходит в дом.)
МАРС. Когда под шестьдесят, только и остаётся, что болтать, главное, чтоб было с кем. Цып-цып-цып… (Уходит за дом.)

СПАЛЬНЯ
в доме Марса. Джон спит в кровати, местами забинтованный, в ссадинах. Входит Лина.

ЛИНА. Эй, спящая царевна. Просыпайся, день проспишь.
ДЖОН. Лина… Где я? А, вспомнил. Как ты меня нашла?
ЛИНА. Очередное ранение, работничек? А ну, покажи.
ДЖОН. Нет. Марс перевязал, всё нормально.
ЛИНА. Мне лучше знать, я – лекарь. Вставай.
ДЖОН. Уже.
ЛИНА. Чего?
ДЖОН. Мне неловко. Не понимаешь, что ли.
ЛИНА. Нет…
ДЖОН. Лекарь. Гормон счастья радости просит.
ЛИНА. Гормон…
ДЖОН. Как увидел тебя, так и поднялся навстречу.
ЛИНА. Да иди ты к чёрту со своими сказками, заумник, показывай, сказала, рану на ноге.
ДЖОН. Подожди минутку! Другую. Или вообще не жди.

В окне появляется Антон.

АНТОН. А, вот ты где. Выметайся оттуда и марш за мной. Правду люди говорили, а я не верил. На выход, говорю!
ДЖОН. Эй, ты кто!
АНТОН. Ко мне, я сказал, повторять не стану! Или мне войти?
ЛИНА. Выхожу.
АНТОН. Рот не разевай. Таракан. Раздавлю, не замечу.
ДЖОН. Лина, марш отсюда!
ЛИНА. Так я пошла?
ДЖОН. А он кто?
АНТОН. Кто-кто, Дед Пихто.
ЛИНА. Мой жених.
ДЖОН. Да ладно…
АНТОН. Потому и не трогаю, что не знал. Линка!
ЛИНА. Ваня?
ДЖОН. Я в растерянности…
ЛИНА. То есть, мне идти?
ДЖОН. Не знаю.
ЛИНА. Будь здоров. Антон, тронешь, травану. (Уходит.)
АНТОН. Между вами было?
ДЖОН. Что?
АНТОН. Что-что, Тесть Перепихто! Было, спрашиваю, нет?
ДЖОН. Я не могу обсуждать подобные личные вещи.
АНТОН. Я – не про вещи. Ничего не говори, не надо. Как же я вас презираю, шваль городская, всех. Плевать. Я люблю Линку, значит, уважаю, значит, доверяю.
ДЖОН. А она?
АНТОН. Ты что, ненормальный? Я с ней не шляюсь, я с ней женюсь. Какая разница, что жена себе думает, главное, чтоб муж любил.
ДЖОН. Я нормальный. Строго говоря, ваше утверждение в корне неверно.
АНТОН. Я сейчас в окно войду и твой корень выкорчую, и суд меня оправдает, потому что все права на Линку – у меня. И не вздумай появляться на селе, прибью.
ДЖОН. Я не боюсь вас!
АНТОН. Дело хозяйское, я предупредил. Отдыхай… радуйся, гормон счастья. (Уходит.)
ДЖОН. Стой, Лина, стой! Подожди, я оденусь… Лина! В окно ближе. (Выбирается в окно, падает.) А! Больно!!!










Часть 2

ДВОР
дома Марса. В калитку входит Рик, с костылём.

РИК. Хозяин, гостей принимаете? Дядя Марс!

В глубине двора, из-под окна, поднимается Джон.

ДЖОН. Марс птицу кормит.
РИК. А ты?
ДЖОН. А я не птица.
РИК. Я – Рик, брат Модеста.
ДЖОН. А, слышал. Ваня… то есть, Иван. В смысле, Джон.
РИК. Гаджет, который?
ДЖОН. Типа того, только в нерабочем состоянии.

Из-за дома выходит Марс.

МАРС. Слушаю вас?
РИК. Не узнаешь?
МАРС. Рик? Точно. Здорово. Изменился. Матёрый стал. А чего с клюкой?
РИК. Травма.
МАРС. Спортивная жизнь, понятно. До свадьбы заживёт.
ДЖОН. Пойду, мне надо. Ой, больно…
МАРС. А ты чего здесь делаешь?
ДЖОН. Через окно вышел, думал, короче.
МАРС. Конечности у тебя станут короче, если будешь ломать. Или я тебя укорочу, сверну бошку, если по грядкам будешь шастать.
ДЖОН. Прости, случайно.
МАРС. Где Лина?
ДЖОН. Ушла. Всё, я побежал. (Уходит.)
МАРС. Побежал он, бегунок. Ковыляйка.
РИК. Модеста у тебя нет?
МАРС. Они, с Филом, с утра по грибы пошли. Должны уже быть. Сейчас приехал?
РИК. Да. С мамой.
МАРС. Зайдёшь? Суббота же, я уже баньку затопил.
РИК. Да я на дым-то и пошёл. Мама пошла прилечь с дороги.
МАРС. Как она?
РИК. По-разному. Приходи, сам увидишь. Ой, да она придёт, сама вспомнила про банный день – субботу.
МАРС. Замечательно, всех примем, всех обмоем. А сейчас  накатим бражки? Скоротаем ожидание парилочки, потрещим за жизнь.
РИК. С баней у меня – всё, алес капут. Врачи строго запретили. Сами сердце посадили, пока лечили, а бочку на меня катят, мол, спорт и здоровье – вещи несовместимые.
МАРС. Что-то произошло?
РИК. Сломали меня. Зажить зажило, и клюшка больше по привычке. И свадьба будет. А спортивная жизнь кончилась. Навсегда.
МАРС. А может, к нашей знахарке? Она чудеса творит.
РИК. Меня в Германии не смогли восстановить, а ты тут про наших знахарей байки травишь.
МАРС. Зря отмахиваешься. Хотя дело хозяйское. Сочувствую от всего сердца.
РИК. Дело швах.
МАРС. Да, бражка тут не катит. Самогоночка – самый раз.
РИК. У тебя, помнится, настойка была, крыжовенная…
МАРС. И была, и есть. И ещё с десяток всяких-разных. Айда в дом. (Уходит.)
РИК. Айда. (Уходит.)

ГОРНИЦА
в доме Модеста. Входят Модест и Фил, из лесу, с грибами.

МОДЕСТ. Мыть будем на заднем дворе.
ФИЛ. Всё, как вчера?
МОДЕСТ. Как положено. Так, а где я лыко положил…
ФИЛ. А чего в дом заходили?
МОДЕСТ. Тупо переодеться и прихватить плиту.
ФИЛ. С баллоном, что ли? Опасно…
МОДЕСТ. Фил, ты же взрослый парень, аттестат зрелость получил. Ну, что тут опасного? Переодевайся.
ФИЛ. Боюсь я этих газовых дел, с детства. По телевизору чуть не каждый день показывали взрывы бытового газа по всей стране.
МОДЕСТ. Не дрейфь, товарищ, всё равно умрём.

Из спальни выходит Лионелла.

ФИЛ. Здрасьте…
МОДЕСТ. Мама!?
ЛИОНЕЛЛА. Грузди. О, мыть лыком собрался? Прям, реальная деревня.
ФИЛ. Так я предлагал шампунем, но ваш сын уверяет, что химия помогает только душевнобольным горожанам.
МОДЕСТ. Не ври, я сказал, что грузди лучше драить земляничным мылом, а у нас только хозяйственное.
ЛИОНЕЛЛА. Засаливать собрался. Запасы делаешь. Ни к чему, в маркете купишь.
МОДЕСТ. Началось…
ЛИОНЕЛЛА. Вздремнула полчасика, так хорошо. Юноша, кто вы?
МОДЕСТ. Юношу зовут Фил. Мою маму – Лилия Борисовна.
ФИЛ. Приятно.
ЛИОНЕЛЛА. Врёт, меня звать Лионелла. Бросай грибы, собирай вещи.

Входит Джон.

ДЖОН. Добрый день.
ЛИОНЕЛЛА. Лионелла.
ДЖОН. Джон.
ЛИОНЕЛЛА. Я приехала с Риком, на двух машинах. Заберём всех.
ФИЛ. О, небеса! Спасибо, Лилия… Лионелла… мама Модеста, ура.
МОДЕСТ. Ребята собирались ехать электричкой, во вторник. У нас были совместные планы. Но как хотят, я справлюсь.
ДЖОН. Сегодня баня, я остаюсь.
МОДЕСТ. Куда тебе в баню, со всеми твоими ранами.
ФИЛ. У него фельдшер всегда под боком. Линка где на твои раны свежие повязки наложит, в предбаннике или сразу в бане?
МОДЕСТ. На сеновале.
ДЖОН. У Лины жених. И он не я. Баста.
МОДЕСТ. И кто?
ФИЛ. Ишь ты, лямуров без треугольника даже в глухомани не бывает.
ДЖОН. Антон.
МОДЕСТ. Сын Берты!
ФИЛ. Он же старик. Лет тридцать, точно, а ей! Средневековье. Джульетта выходит замуж за короля Лира.
ДЖОН. По Джульеттам у нас другой специалист…
МОДЕСТ. Сегодня дискотека.
ЛИОНЕЛЛА. Поедем утром, без проблем, я тоже собралась в баню. Ладно, переодевайтесь тут, собирайте вещи, а я навещу Марса. Всё же я – женщина и скопом мыться даже с детишками не стану. Модест, можешь прихватить ягод там, картошки, грибов, места хватит.
МОДЕСТ. Я не еду. Где Рик?
ДЖОН. У Марса. С палочкой.
ЛИОНЕЛЛА. Ты едешь.
МОДЕСТ. Не еду.
ЛИОНЕЛЛА. Да.
МОДЕСТ. Нет.
ЛИОНЕЛЛА. Сын, время увещеваний кончено. В среду тебе назначен приём у академика Серова. Радуйся, сразу по поступлении тебя берут на работу в его институт. Правда, поступать тебе придётся в наш университет. Мы обсудили с Нел, она не возражает. Европа обождёт. Тем более такого вундеркинда, как ты, сын мой.
МОДЕСТ. Обсудили с кем? Ха, ещё один решальщик выискался на мою голову. Какое счастье, что она не возражает. Всё за меня решила, мамуля. И где я буду учиться, и кто станет моим покровителем, и кто женой. Вот, где Средневековье.
ЛИОНЕЛЛА. Не паясничай.
МОДЕСТ. Паясничают паяцы. Или я уже в актёры отдан? Или в другое какое заведение наложником?
ФИЛ. Наложницей. Ой, простите, сорвалось.
ЛИОНЕЛЛА. Чтоб больше не срывалось, берите грибы, плиту и марш на задний двор.
ДЖОН. Верно. Хозяева разговаривают, Фил, мы только мешаем. Что мне взять, кроме грибов?
ФИЛ. Баллон, я возьму плиту.
ДЖОН. Ага. Марс интересовался как-то, как твоё имя, Фил, по паспорту. Чего молчишь?
МОДЕСТ. Тайна. Он шпион.
ФИЛ. Не поверите, вспоминаю. Две версии: Филипп и Филимон…
МОДЕСТ. Филимон – приличнее.
ФИЛ. Джон?
ДЖОН. Иван.
ФИЛ. Что?
ДЖОН. Иван меня зовут.
МОДЕСТ. Я – Филимон. Зваться Филиппом в нашей стране действительно неприлично. А Филимон означает «любимый».
ЛИОНЕЛЛА. Нельзя же так долго уходить!
МОДЕСТ. Давайте, пацаны, мама боится пыл растратить.
ФИЛ. В пыль.
ЛИОНЕЛЛА. Хватит болтать!
ДЖОН. Я ушёл. (Уходит, с грибами.)
ФИЛ. Модест, а как твоё имя по паспорту? Я на полном серьёзе.
ЛИОНЕЛЛА. Моего сына зовут Модест. И наяву, и по паспорту. В переводе означает «скромный», а ты хамишь!
ФИЛ. Надо же, как не подходит. Я думал, Модест что-то типа модерна или там модификация. Но всё равно имя редкое. Мне вчера в селе кабанчика подарили, упоротого такого свина. И наказали придумать кличку, чтоб ни с кем не спутать. Я всю ночь не спал, сочинял, а имя-то, оказывается, на соседней кровати, редкое: Модест.
МОДЕСТ (озорничает). Прибью гада! (Гоняет Фила.)
ФИЛ (озорничает). Ой, боюсь-боюсь-боюсь. Всё-всё, ушёл.
МОДЕСТ (схватив Фила за горло). Уйдёшь после казни.
ФИЛ. Пожалуйста, оставь меня в живых.
МОДЕСТ. При одном условии дарую пощаду, если крёстному папе достанется шейка кабанчика Модеста.
ФИЛ. Аминь.
МОДЕСТ. Казнить нельзя, помиловать. Тем более, грузди мыть надо. Свободен.
ФИЛ. Йес, сэр. Искренне говорю, никого ничем не желал обидеть. Только заберите меня отсюда, подальше от свина Модеста! Пожалуйста!!! (Убегает, с грибами и плитой.)
ЛИОНЕЛЛА. Шут гороховый.
МОДЕСТ. Фил классный. И Джон.
ЛИОНЕЛЛА. Не про них речь. Итак.
МОДЕСТ. Итак. Смена дислокации моего будущего вуза, как я понимаю, того же порядка, что продажа дома?
ЛИОНЕЛЛА. Откуда ты знаешь…
МОДЕСТ. Нел видела в Сети объявление.
ЛИОНЕЛА. Вот не думала, что она в курсе. Значит, любит. Если такая продуманная девочка, как она, всё же готова быть с тобой.
МОДЕСТ. Мама.
ЛИОНЕЛЛА. Вот уже год, как я не работаю. Враги. Особенно, один. Министр. В городе устроиться на работу по профилю я уже не могу. Ричард получил травму, несовместимую с продолжением карьеры. Никакой работы в футбольных структурах ему не предложили.
МОДЕСТ. А он просил?
ЛИОНЕЛЛА. Я просила. Ничего. Ты теперь единственная надежда нашей небольшой, но дружной и крепкой семьи на сохранение благополучия.
МОДЕСТ. Рик мог бы преподавать физкультуру в школе.
ЛИОНЕЛЛА. Ты с ума сошёл! Мастер спорта, член сборной и – физрук? Это же позор.
МОДЕСТ. А ты вновь стать участковым терапевтом.
ЛИОНЕЛЛА. Эй!
МОДЕСТ. Вон, в селе врача нет, только фельдшер. Кандидат медицинских наук работает сельским врачом, замечательно.
ЛЕОНЕЛЛА. Полегче!
МОДЕСТ. Правда, у тебя не было бы ни единого шанса в конкуренции с местной знахаркой.
ЛИОНЕЛЛА. Чего-чего..!
МОДЕСТ. Сколько раз ты говорила пациентам сакраментальное: «Медицина бессильна». Да вон, хотя бы Марсу. Его ведь из твоего кабинета практически вынесли на носилках. Хорошо, в коридоре мой отец тебя поджидал, шепнул Марсу адрес реального лекаря.
ЛИОНЕЛЛА. В случае с Марсом медицина действительно оказалась бессильна.
МОДЕСТ. А вон он, живёт вприпрыжку, хозяйство тянет в одиночку. Потому что настоящий знахарь всегда силён, ведь за ним Бог.
ЛИОНЕЛЛА. Бога нет!
МОДЕСТ. Строго дяденьки с бородой, может, и нет, но природа-то вот она, вокруг. Ну, называют природу Богом, Аллахом, не знаю, там Яхве, или Вицлипуцли у ацтеков, какая разница, если это всё имена одного и того же истока жизни. Ты сама здесь родилась и выросла, здоровая и сильная. Разве нет?
ЛИОНЕЛЛА. Разговорился, сосунок! Яйца курицу учат!
МОДЕСТ. Что было прежде: яйцо или курица? Ab ovo Ledae incipere, мама.
ЛИОНЕЛЛА. Выучила на свою голову, караул!
МОДЕСТ. Караул устал, прошу прекратить заседание.
ЛИОНЕЛЛА. Что?
МОДЕСТ. Вот, Ванька, баллон не взял. Мам, прости, туда-обратно, пять секунд. Не злись. Ты всю жизнь на всё злишься. Скучно. Что касается Серова, то это единственный тип учёного, с кем я сотрудничать, мало, что не желаю, так ещё и зимой отказал.
ЛИОНЕЛЛА. Серов – директор ведущего института страны! Академик!
МОДЕСТ. Вот я в медицине полный профан, в отличие от тебя и пенсионеров. Поэтому мне и в мозг не приходит давать тебе, врачу, советы или рекомендации.
ЛИОНЕЛЛА. Как ты смеешь…
МОДЕСТ. Ты навестила могилу папы?
ЛИОНЕЛЛА. Успею.
МОДЕСТ. Так и знал. И не командуй, пожалуйста, у нас не армия, а дружная крепкая семья. (Уходит, с баллоном.)
ЛИОНЕЛЛА. Унижаться перед собственным дитём! Родила потомка! Кормильца в старости! Проклятая нищета… Подкраситься? Разнюнилась. (Уходит в спальню.)

УЛИЦА
На бревне сидит Рик. От околицы входит Джулия.

ДЖУЛИЯ. Здрасьте. Вы к Марсу или к Модесту?
РИК. Вам-то.
ДЖУЛИЯ. Да так. Мне Модест нужен. А там, за поворотом, два джипа огромных таких стоят.
РИК. И что?
ДЖУЛИЯ. При людях неудобно в дом заходить.
РИК. Зачем вам Модест?
ДЖУЛИЯ. Вам-то. Позовёте?

Со двора выходят Джон и Фил, с полотенцами и сменным бельём.

РИК. Не видите клюку? Я инвалид.
ДЖУЛИЯ. Жаль.
ФИЛ. Джулия! Привет. Модест в бане.
ДЖУЛИЯ. Ну, ладно.
ДЖОН. Рик, с нами?
РИК. Нет.
ФИЛ. Вот, Рик, какие девушки в сельской местности процветают.
РИК. Какие.
ФИЛ. Роскошные. Из-за таких настоящие рыцари бросают всё – и дом, и семью, и город. Правда, Жулька?
ДЖУЛИЯ. Сейчас получишь.
ФИЛ. Всё?
ДЖУЛИЯ. По всему.
ДЖОН. Пар уходит, трепач. Я пошёл. (Уходит.)
ФИЛ. Я ж любя и завидуя, не обижайся.
РИК. Так вот из-за чего братишка завис в Копоти?
ФИЛ. Тут любой зависнет, если дадут подержаться.
ДЖУЛИЯ. Язык заправь, сказала!
ФИЛ. Не сердись. Модя в бане. Будешь ждать?
ДЖУЛИЯ. Не знаю даже. Посмотрим.
ФИЛ. Сказать, что пришла?
ДЖУЛИЯ. Всё равно.
ФИЛ. Тогда как пойдёт. Привет. (Уходит.)
ДЖУЛИЯ. Вы брат Модесту?
РИК. Родной. Старший.
ДЖУЛИЯ. Вижу, что не младший. Что с ногой?
РИК. Да так. До свадьбы заживёт.
ДЖУЛИЯ. Все вы так говорите.
РИК. Все хромые?
ДЖУЛИЯ. Все мужские. Сегодня приехали?
РИК. Да.
ДЖУЛИЯ. А вторая лайба зачем?
РИК. На второй мама.
ДЖУЛИЯ. Так много колёс-то зачем, одной не хватает.
РИК. Надо много места, брата с вещами и друзьями надо разместить.
ДЖУЛИЯ. Модест уезжает, что ли?
РИК. Да.
ДЖУЛИЯ. На воскресенье?
РИК. Насовсем. Домой.
ДЖУЛИЯ. Не, ему в понедельник на работу. Здесь у него дом.
РИК. И ты?
ДЖУЛИЯ. А чего сразу ты-кать-то.
РИК. Молода больно.
ДЖУЛИЯ. Больно будет, если сделают больно, а так-то нормально. А что, из-за меня нельзя остаться, что ли?
РИК. Не знаю.
ДЖУЛИЯ. Вот именно. Вот и не говорите. Ладно, если у вас тут семейный сход, не буду мешаться. Пойду.
РИК. Счастливо. Одной не страшно через лес?
ДЖУЛИЯ. Пусть лес меня боится.
РИК. Проводить, может, всё же?
ДЖУЛИЯ. Безногий же только что был.
РИК. Ничего, ради прогулки с лесной королевой отрастим обратно.
ДЖУЛИЯ. А чего сразу королевой-то. Правда, что ли? Похожа?
РИК. Вылитая.
ДЖУЛИЯ. Королев, что ли, видел?
РИК. И видел, и говорил. С голландской, например.
ДЖУЛИЯ. Врёте!
РИК. Зачем. Я – футболист. Профессиональный.
ДЖУЛИЯ. Из телевизора, что ли, конкретный?
РИК. Модест не рассказывал?
ДЖУЛИЯ. Да нет чего-то, нам и так всегда есть про что говорить. Ну, проводи немного.
ДЖУЛИЯ. Голландская королева… ишь ты, сурово.
РИК. Да нет, она милая.
ДЖУЛИЯ. Мне медленно идти?
РИК. А куда спешить. (Уходит, с Джулией.) 

БАНЯ
Моются Джон, Модест, Фил и Марс.

ФИЛ. Как раны?
ДЖОН. Не спрашивай.
МОДЕСТ. Распарил, конечно, больно.
МАРС. Фил, переезжай сегодня ко мне, пусть там семья без свидетелей разбирается меж собой. С Джоном положим.
ФИЛ. Только не это.
ДЖОН. Там есть мебель, у противоположной стены.
МОДЕСТ. Не бойся, Филя, у него сил до тебя добраться нет.
МАРС. Значит, завтра уезжаете. Я думал, во вторник, прикидывал там то да сё, а теперь и времени нет сообразить, какие гостинцы собрать. Да на троих, чтоб никто не обиделся.
ФИЛ. Я в принципе не обидчив, Марс, не комплексуй, грузи меня, а этим я по прибытии мороженое куплю.
МОДЕСТ. Я остаюсь.
МАРС. Точно?
МОДЕСТ. Я уже остался, месяц назад.
ДЖОН. Ещё разборки не было.
МОДЕСТ. Едва начнётся, уйду.
ФИЛ. По-моему, ты не прав. Как я понял, от твоего возвращения зависит благополучие семьи. Да и это бы ничего. Но мать сказала! Я представить не могу, чтобы делать поперёк родителей.
МОДЕСТ. И не представляй, не надо. Честно сказать, мерзкое ощущение.
ДЖОН. Поедешь.
МОДЕСТ. Нет!
ДЖОН. Молодца. Если поедешь, тоже будет молодца тебе за это.
ФИЛ. Сдалась тебе эта глухомань.
МАРС. Пойду. Пару добавить?
ФИЛ. Ага!
ДЖОН. Совсем?
МАРС. Нечего мне в ваши мозги вникать, свои покоя не дают.
МОДЕСТ. Взрослые любят повоспитывать, покомандовать.
МАРС. Командовать мне тут некем, мы не родня. А насчёт воспитания один мудрый человек сказал так: Взрослые молодых не воспитывают, но только опекают, воспитанием же молодых занимаются сами молодые.
ДЖОН. Кто этот мудрец?
МАРС. Я.
ФИЛ. Марс, у меня больше нет сил сдерживаться, хочу спросить про тату на твоём многострадальном туловище.
МАРС. Тату? Тату делают себе тётеньки и спортсмены, а мужчина делает наколки или имеет чистую кожу. Какая наколка интересует?
ФИЛ. Сзади.
МАРС. Точнее.
ФИЛ. На заду.
МАРС. Это память о моей шахтёрской деятельности. Всё же пятнадцать лет стажа. Картина посвящена углю. Называется: «Паровозный кочегар на трудовой вахте».
ФИЛ. Кочегар – это кто?
МАРС. Что, никто не знает? Модест, ты же нормальный парень, должен знать.
МОДЕСТ. Своими словами. Кочегар – это рабочий, осуществляющий подачу твердого топлива в топку печи.
МАРС. Или котла, или другого теплового аппарата. Чаще всего – паровоза, судна или котельной. Твёрдым топливам, как правило, является уголь, который я и добывал. В данном конкретном случае, рабочий кочегарит топку судна - амфибии имени старшины второй статьи в отставке, а также бывшего горного рабочего очистного забоя шахты «Капитальная», ныне пенсионера деревенского значения Алексея Алексеевича Марсова. Кстати, встречный вопрос. Картина не сильно морщинит?
МОДЕСТ. Всё путём, поверь, я мылся в общей сельской бане.
МАРС. Это обнадёживает, значит, всё ещё впереди. Счастливо оставаться. Особенно-то не парьтесь, берегите здоровье. (Уходит.)
ДЖОН. Странный Марс. Скрытный.
ФИЛ. Скрытный!? Я вас умоляю.
ДЖОН. Такая насыщенная судьба, а ничего не рассказывает. Не поучает.
ФИЛ. А чего поучать, сила есть – ума не надо, как он нас с тобой принудил трусы снять в бане, без комментариев, чуть шею не свернул.
МОДЕСТ. И ведь оказался прав, мыться действительно надо голым. 
ДЖОН. Зачем приехал Рик?
МОДЕСТ. Мать уверена, что старшие для младших являются авторитетами просто в силу возраста. Хотя Рик в жизни добровольно не прочитал ни одной книжки. А Серов, к примеру, самый учёный из учёных потому, что он академик. Хотя он, с точки зрения науки, бесполезный карьерист. А ей самой я должен только потому, что она родила меня. Как будто жизнь – это раздача долгов. Но, ёлки-палки, я в долг не брал. Я даже рожать меня не просил.
ФИЛ. Родители кормят нас, одевают, тратят на нас молодость, жертвуют собственными интересами. Согласись, они растрачивают личный капитал и вправе ожидать дивидендов.
МОДЕСТ. Без проблем, я готов вернуть всю сумму с дивидендами, но как вернуть маме молодость? Научи.
ФИЛ. Не надо придираться к словам.
МОДЕСТ. Надо! Нужна полная всеобщая ревизия всего человеческого общежития. Это же элементарная мысль. Хочешь иметь свой дом, расчисти место. Заметь, строители оперируют точными формулировками, иначе дом стоять не будет. Терминология – основа основ любого дела. Как таблица умножения. Не стоит жить по принципу: дважды два равняется пяти, твоя жизнь тут же оборвётся, ведь мир построен на постулате: дважды два – четыре.
ФИЛ. Кончай умничать! Что ты меня за дурака держишь? Я говорю про обыкновенную вещь, которая тоже постулат: родителей надо уважать и слушаться.
МОДЕСТ. Как в армии?
ФИЛ. Да, если угодно. Родители тоже не виноваты, что мы родились.
МОДЕСТ. Какая революционная мысль.
ФИЛ. Рождение и смерть от человека не зависит. Так устроена природа. Искусственное бесплодие приводит к вырождению одной расы, но не всего человечества. Не будет этой породы, её место займёт другая. Вот и вся таблица умножения. Или рожай, или вымирай. Третьего не бывает. Разве не так? И, наконец, самое главное, если человек всё же родился, значит, он нужен. Если не родне, не человечеству, то планете уж точно. А коли так, то зачем ребёнку тратить время на изобретение колеса, если оно уже есть. Вывод: слушай взрослых. И не просто слушай, а услышь. Чем большее количество людей тебя поучает, тем больше знаний ты получаешь. По ходу, конечно, фильтруй, сопоставляй, комбинируй. Для того и придумана система образования, чтобы человек имел возможность тренировать интеллект.
МОДЕСТ. Интеллект – не фильтр, а генератор.
ФИЛ. Для кого – как.
МОДЕСТ. Для меня – так.
ФИЛ. И всё равно не отмахивайся от старших, не задвигай.
МОДЕСТ. Я не петух, разгребающий кучу навоза, чтобы, возможно, найти жемчужное зерно. Возможно! Да, я обязан почитать родителей. Старших родственников. Не возражаю. Или любить. Тут с терминологией потёмки. Но отставим родственные связи. Возьмём этих же персонажей, отставив чувства. Объективно. Рочева Лилия Борисовна, будучи способным врачом, выбирает путь администратора. Как выясняется, путь выбран ошибочно. Потому что её вышвырнули из системы. Итог: опыт администратора впредь не годится, врачебного опыта нет. Результат: гражданка Рочева к пятидесяти годам оказалась безработной и нищей. Теперь Рочев Ричард Сергеевич. Похерил даже намёки на учёбу какому-либо ремеслу, посвятив себя жизни гладиатора. Ладно, не так громко. Профессионального игрока в спорт. На потребу капиталисту, на радость толпе. При этом, отлично зная, что игроцкий век короче молодости, не то, что жизни. Травма. Финансирование закрыто. Результат: гражданин Рочев к тридцати годам оказался безработным и нищим. И вот, вместо того, чтобы сделать инвентаризацию самих себя, чтобы найти выход, скажем, приобрести профессию, они приезжают к младшему родственнику, выпускнику гимназии, и требуют, чтобы оный кормил их, одевал, далее по списку. Молчу о справедливости и даже о логике. Но совесть-то где!
ФИЛ. Они тебя в публичный дом отдают, в рудники или в бандиты? Нет, тебя просят выбраться из дыры и занять место на горе. Джон! Чего молчишь, как воды в рот набрал? Ты же у нас всегдашний третейский судья, давай, выходи из тени.
МОДЕСТ. А он буквально воды в рот набрал, пьёт человек.
ДЖОН. Строго говоря, Модеста реально отдают в публичный дом, этапируют в рудники и загоняют в бандиты. Это и есть три кита человеческого общества. По моему разумению. Модест прав во всём.
ФИЛ. Набирай воду, Джон, и пей дальше, молча.
ДЖОН. Фил тоже прав. По моему разумению. Строго говоря, во всём.
МОДЕСТ. Джон, тебе воды налить?
ДЖОН. Вы оба отстаиваете одно и то же: существование в общественных рамках. Я понимаю, почему Модест хочет остаться. Вряд ли нормальному человеку может нравиться реанимация старых сельскохозяйственной техники. Но ему нравится радость.  Вот убитый комбайн оживает и выезжает на поля что-там косить и сеять. Радость здесь и сейчас. Его, как реаниматолога, уважают и ценят. Хотя он всех младше и никого из коллег и начальства не рожал. Его уважают за дело, а не за должность. Он должен остаться. Если объективно. Более того, его упрямство поможет и брату, и даже маме. Они задумаются. Над своими проблемами. А если не задумаются, то со временем Модест их подберёт и накормит, и обогреет. То есть сделает ровно то, чего они от него требуют сейчас. Единственная разница, из-за которой, собственно, и весь сыр-бор, заключается в том, что и мама, и старший брат не желают уезжать из города. Они пока не могут даже вообразить, что вместо миллионов долларов, им предстоит ворочать миллионами копеек. По моему разумению, так.
ФИЛ. Но я-то, по твоему разумению, тоже прав?
ДЖОН. Однозначно. Ни убавить, ни прибавить: дети обязаны заботиться о взрослых. Просто ты считаешь, что это надо сделать немедленно, в ущерб своим интересам, а Модест убеждён, что на свои интересы он имеет не только право, но даже обязанность отнестись к ним бережно и с уважением. Если учесть, что вы оба убеждены в своей правоте, то полезны и продуктивны обе позиции. По моему разумению.
МОДЕСТ. То есть, мы, с Филом, две стороны одной медали?
ДЖОН. Ну, или одной монеты, если хотите. Ведь люди всё продают и покупают. Весь мир – это торговая площадка. Для кого-то он – торговый центр, для кого-то – толчок.
МОДЕСТ. А ты?
ДЖОН. А я ничто. Точнее, пока никто. А после стану ничтожеством. И сделаю для этого всё возможное и невозможное. Постараюсь всю жизнь просуществовать в Сети.
МОДЕСТ. В Интернете, что ли?
ДЖОН. Аминь.
ФИЛ. Невозможно.
ДЖОН. Всякая объективность объявлена обществом невозможной. Даже придумано выражение, мол, у каждого человека своя правда. Но я решил максимально приблизиться к объективности. А объективность такова, что есть всего лишь две реально смысловые точки: рождение и смерть. Между ними – прочерк. Обратите внимание на могильные плиты, там эта формула жизни буквально задекларирована. Жизнь бессмысленна, если неизвестно, откуда она взялась и куда уходит.
МОДЕСТ. По-твоему, жизнь человека – набор информации, которая не имеет ровно никакого отношения к знанию.
ДЖОН. Верно. И не только человека, но всего человечества. Книгохранилища, науки, технологии – всё есть только лишь информация, до которой мы допущены. Ничего фундаментального, ничего истинного. Возможно, фейк. Причём, преднамеренный.
МОДЕСТ. В детстве я думал так же. Если честно, и сейчас думаю так же.
ФИЛ. Те же мысли, только в профиль. Но это непродуктивно.
МОДЕСТ. Точно.
ДЖОН. Продуктивность – торговая категория. Если я произвожу продукт, то мне надо его сбыть и я иду на рынок, где мне за него дадут монету. Если я не научился производить, а монетку хочется, я обращаюсь к природным ресурсам, включая воспроизведение.
МОДЕСТ. Паразитизм.
ФИЛ. На лесе, воде, детях? Ну, ты хватил.
ДЖОН. Точно, хватил. Существовать надо прочерком. Не стоит искать смысла в начале и в конце, они вне нас, и, может быть, вместо нас. Однако, дело не в молчаливом поиске. А в том, чтобы не высказываться. Не говорить о смысле. Молчать о нём. А как отмолчишься, если ты среди людей и они спрашивают. Потому-то лично мне лучше бултыхаться в Сети и не высовываться. Я – гаджет. Не с прописной, а с маленькой буквы «г». Без начинки я – обычная железка, ничем не отличаюсь от старого ржавого механизма. Пустышка. Ничтожество. Вот, высунулся. Оказался здесь, в Копоти. Ощутил, что человек. Со страхом, с радостью. Нормальный! Кинулся в одно, в другое, а в ответ – порезы, ушибы, ссадины. И всё бы ничего, да только от того, что я нащупал себя, никому дела не оказалось. И прежде всего лично мне самому.
ФИЛ. Бред какой-то. Чушь.
ДЖОН. Так и я о том же. Как хотите, я пойду.
МОДЕСТ. Тебя не деревня очеловечила, а Лина.
ДЖОН. Да. Лина… Лина была.
ФИЛ. Что значит «была», есть!
МОДЕСТ. У неё жених.
ФИЛ. Подумаешь! Жених – не стена, отодвинь.
МОДЕСТ. Поставь себя на его место.
ФИЛ. Не могу. Ему тридцать лет, а он лапает наше поколение, старпёр.
ДЖОН. Меня она не человечила. Нечего человечить.
МОДЕСТ. Иван, ты неправ.
ФИЛ. Ну, и не лев.
ДЖОН. Джон Гаджет. Пустышка. Лина есть, меня нет. Нет меня, нет. Завтра – домой, в город, в Сеть. К чёрту. (Уходит.)
ФИЛ. Считаешь, мне действительно надо перебраться к Марсу?
МОДЕСТ. Нет, не считаю. Решай сам. Баня остывает. (Уходит.)
ФИЛ. Жаль, в городе нет общедоступных бань, уж я себе точно наколол бы кочегара. (Уходит.)

ДВОР
дома Марса. Подходит Лионелла.

ЛИОНЕЛЛА. Хозяин. Марс!

Из-за дома выходит Марс.

МАРС. Полдня ковыляла.
ЛИОНЕЛЛА. Что значит «ковыляла»!
МАРС. С приездом, красавица.
ЛИОНЕЛЛА. Модест у тебя? Привет. Постарел.
МАРС. С ребятами пошёл куда-то после бани, не знаю. Взрослый человек, сам себе хозяин.
ЛИОНЕЛЛА. Нашёл взрослого.
МАРС. Постарел – не подряхлел.
ЛИОНЕЛЛА. Погуляла в лесу, прошлась по деревне. Что-то меняется, в природе, в погоде, восприятие меняется, может возраст, а может действительно меняется. Я, когда была до восьми лет, очень хорошо понимала: солнце высоко, колодец далеко. Зной понимала. Тропинки через поля. Травки всякие. Стрекотание кузнечиков, звук пролетающих стрекоз мерцающих в полуденном солнце крыльями, реактивный полет шмеля, сухая, тёплая к босым ногам тропинка, дикая гвоздика с маслянистым стеблем, травка редкая и высокая, на грани высыхания под знойным солнцем. И вот это звучание полуденного зноя. Может, слух не забит был посторонними звуками? Я почему-то не вижу сегодня разнотравья. Не заросшего травой луга, а редкого, на сухой земле разнотравья, каждая травинка которого не похожа на рядом стоящую, полусухие после недельного пекла, отдающие запах лета, кишащие жизнью, стрекотом, жужжанием. Стрекозы, божьи коровки, кузнечики, жуки-пожарники, шмели. Паутов не было! Не докучали. И запах. Запах пыли и разнотравья. И бабушка. Мы встречали её на подходе к деревне. Она появлялась из зарослей с ведром парного молока, после дневной дойки нашей коровы. Деревенские ходили доить к пастбищу. Коров в самый зной загоняли к опушке соснового леса, в тень. Там и доили собранное с рассвета разнотравье.

Подходит Джон.

ДЖОН. Добрый день.
ЛИОНЕЛЛА. Виделись.
ДЖОН. Я – гаджет, а не виджет.
ЛИОНЕЛЛА. Что?
ДЖОН. Посплю, Марс, ага? Как-то всё сегодня не ладно.
ЛИОНЕЛЛА. Где Модест?
МАРС. Разморило после бани. Давай, отдыхай.
ДЖОН. Заснуть бы до утра, проснуться и – дома. Ваш сын, с Филом, домой пошли. Всех благ. (Уходит в дом.)
ЛИОНЕЛЛА. Грубиян какой-то.
МАРС. Чем вечер займёшь? Телевизор не ловит, до клуба шагать и шагать.
ЛИОНЕЛЛА. А что.
МАРС. Могли бы скоротать, у меня-то же те же проблемы с вечерним досугом.
ЛИОНЕЛЛА. Ты давно себя в зеркало видел, старый хрыч.
МАРС. Столько лет для тебя старый хрыч, а всё же утром уходить не торопилась.

Вбегает Фил.

ФИЛ. Там Модест с братом дерутся!
МАРС. Вот ещё не хватало. Лилёка, я – с тобой.
ЛИОНЕЛЛА. И давно длится бой?
ФИЛ. Я сразу сюда, за подмогой.
ЛИОНЕЛЛА. Сейчас придём. Иди.
ФИЛ. Там такой махач! Чума. (Убегает.)
ЛИОНЕЛЛА. Ничего, пусть старший поучит сопляка, зря ехал, что ли.
МАРС. Уверена, что не наоборот? Сопляк здесь не веночки плетёт, многопудовые железяки в МТС тягает.
ЛИОНЕЛЛА. Что ж ты в гости зовёшь, а у самого гости.
МАРС. Мне мягкое противопоказано, знаешь ведь, сплю на досках. Так что, ваш сеновал для меня будет просто периной.
ЛИОНЕЛЛА. Со мной – ко мне? Ловкач. Наглый шахтёрик. Ладно, пошли пресекать братоубийственную войну. Модест за месяц как-то на самом делел очень уж окреп. Весь в отца. (Уходит.)
МАРС. Земля ему пухом. (Уходит, с Лионеллой.)

ТЕАТР
Нел обходит сцену. Телефонный вызов.

НЕЛ. Але, здесь Нел. Кракозябра, салют. Ты всегда звонишь, когда я в театре. Стою на сцене. Одна…Тётя запустила. Какой Джон? Ах, твой. Ну, приедет Модест и приедет, видно будет. Да брось ты об ерунде, я – на сцене! Что-что, а вот и то. Завтра участвую в прослушивании. Я стану певицей, Кракозябра! Прикинь! Какой-какой, телевизионной, конечно. Ну, формально называется эстрадная. Да, попса. Да, поющие трусы. Зато я на сцене! Одна… одна из всех! Селфи? Легко. (Фотографируется.) Але, здесь Нел. Кракозябра, лови! И не прикольно даже, а круто! Папа сказал, что прослушивание я пройду, но исполнить песню надо. Повиси-ка, смс-ка пришла. (Читает.) Але, здесь Нел. Кракозябра, тётя написала, что она в радиорубке и сейчас можно прогнать песню. Прогнать, значит, исполнить. Прямо сейчас! Хочешь? О, кей, сделаю прямую трансляцию. Толком не знаю. Музыка какого-то члена комиссии, что прослушивает, а слова какого-то Вагантова. Не знаю, написано поэзия вагантов. Похоже на кавказскую фамилию. Ещё познакомлюсь. Мне нравится, такая шняга, полный вперёд! Сейчас. Да, я готова! Всё, начинаем. Кракозябра, слушай меня, я – в эфире! (Исполняет).
«Эй,— раздался светлый зов,—
началось веселье!
Поп, забудь про Часослов!
Прочь, монах, из кельи!»
Сам профессор, как школяр,
выбежал из класса,
ощутив священный жар
сладостного часа.
Будет ныне учрежден
наш союз вагантов
для людей любых племен,
званий и талантов.
Все — храбрец ты или трус,
олух или гений —
принимаются в союз
без ограничений.

Выходи же, стар и млад,   песню пой на новый лад,   пляши до упаду!

«Каждый добрый человек,—
сказано в Уставе,—
немец, турок или грек,
стать вагантом вправе».
Милосердье — наш закон
для слепых и зрячих,
для сиятельных персон
и шутов бродячих,
для отцветших стариков,
для юнцов цветущих,
для богатых мужиков
и для неимущих,
для творцов заумных книг,
правых и неправых,
для горбатых и прямых,
сильных и убогих,
для безногих и хромых
и для быстроногих.

Выходи же, стар и млад,   песню пой на новый лад,   пляши до упаду!

От монарха самого
до бездомной голи —
люди мы и оттого
все достойны воли,
состраданья и тепла
с целью не напрасной,
а чтоб в мире жизнь была
истинно прекрасной.

Выходи же, стар и млад,   песню пой на новый лад,   пляши до упаду!

СПАЛЬНЯ
в доме Марса. Горит лучина. Джон – в кровати. Входит Фил, идёт к деревянному дивану у противоположной стены.

ДЖОН. Не стесняйся, я не сплю. С таким грохотом Марс раскладывал тебе постель.
ФИЛ. Ну, извини, кто знал, что ты весь день спать собрался.
ДЖОН. И ночь.
ФИЛ. Меня тоже рубит.
ДЖОН. Лучину не забудь погасить. Что там, с братской любовью?
ФИЛ. Боевая ничья. Но я сказал бы, что победил наш. Морально уж точно. (Гасит лучину, укладывается.) Во темень в доме, на дворе светлее.
ДЖОН. Надо же, драться с профи, это сильно.
ФИЛ. И я в ауте! Вроде наш, а пару раз так впаял Рику, что тот подолгу очухивался. Мамаша с Марсом растащили по углам. Но вот, что я тебе скажу. Не мешаю заснуть?
ДЖОН. Выспался, просто валяюсь.
ФИЛ. Так вот, какое моё наблюдение. Конечно, нам до Модеста далеко, на селе мы не работаем и вместо бицепсов имеем в наличии кисель, а вместо трицепсов - манную кашу. Но секцию по мордобою он точно не посещал. А вот порядок движений Модеста, точнее выразиться, рисунок его поведения во время боя, напомнил мне игру-рукопашку. Помнишь, мы с тобой рубились?
ДЖОН. В «Емелю», что ли?
ФИЛ. Точно.
ДЖОН. Всегда был мой верх.
ФИЛ. Не выдрючивайся, просто ты раньше освоил «Емелю».
ДЖОН. Ну-ну.
ФИЛ. А что «ну-ну», с ним-то мы тоже рубились. И посетило меня озарение.
ДЖОН. Думаешь, Модест, по ходу событий, применил на практике виртуальную драку?
ФИЛ. Скучно с тобой, быстро соображаешь, договорить не даёшь. Одно существенное дополнение в форме резюме: ты, как чемпион по «Емеле», мог бы легко навалять Линкиному жениху.
ДЖОН. А непосредственная причина драки?
ФИЛ. Ну, тут вообще ни в какие ворота. Старшенький послушал-послушал, посоображал-посоображал и сделал вывод, что Модест влюбился в Джулию, потому и не хочет возвращаться в город. И придумал гениальный вариант победы, совместил приятное с полезным. Соблазнил девушку в лесу и сообщил об этом брату. С комментом, что такая потаскушка не стоит чувств Модеста.
ДЖОН. Ну, ничего себе! Если ногу травмировать, поддержит костыль, а если голову?
ФИЛ. Думаю, топор.
ДЖОН. Те же мысли, только в профиль. 
ФИЛ. Модест и вступился за честь невинной девчонки.
ДЖОН. Так уж и невинной.
ФИЛ. Дело не в физиологии, дело в психике. Зато вся семья сбросила напряжение и нашла консенсус: Модест остаётся. Вердикт: время покажет. Марс разрулил. Классный мужик. Правда, Рик уехал домой. Лионелла сказала, что её грузовика на всех хватит.
ДЖОН. Кто-то во двор вошёл.
ФИЛ. Марс, наверное, с сеновала вернулся. Всё, я срубился.
ДЖОН. Спим.

После паузы, входит Берта, снимает одежду, ложится к Джону.

ДЖОН. Ой.
БЕРТА. Что с тобой… Чёрт! Ты кто?
ДЖОН. А ты?
ФИЛ. Ой!
БЕРТА. Ещё!? Где Марс?
ДЖОН. В гостях. Я – Джон.
ФИЛ. Я – Фил.
БЕРТА. А, друзья Модеста. Одного из вас я осматривала по приезде.
ФИЛ. Вы безошибочно попали именно в его постель.
БЕРТА. Проказники. Я трогаю, думаю, что-то не так, а оно вот так.
ФИЛ. Крайне интересно, что у Джона не так?
ДЖОН. Заткнись.
БЕРТА. Ладно, поржали и – будет. Во, вляпалась старая тётка. Марс в село пошёл, что ли?
ДЖОН. Нет, он у Модеста.
БЕРТА. Стоп-стоп, там на обочине два джипа стоят, с городскими номерами. Кто-то приехал?
ДЖОН. Кто-то, да.
БЕРТА. Кто?
ДЖОН. Брат. Старший.
БЕРТА. На двух джипах одновременно? Блин-банан, Лилёка здесь, что ли? Мамка Модеста здесь, спрашиваю?
ДЖОН. Не знаю точно.
БЕРТА. Я – зоотехник, малыш, могу тебя сейчас так потрогать…
ФИЛ. Да, Лионелла приехала.
БЕРТА. Мне в село возвращаться лесом, на ночь глядя, не резон. Может, вам вместе лечь?
ДЖОН. Ни за что.
БЕРТА. Но спать-то мне где-то надо!
ФИЛ. А что вам мешает остаться там же, Джон безобидный, я думаю, весь израненный.
БЕРТА. Всё, я сказала, прекратить зубоскалить.
ДЖОН. Лягте, где Марс спит. В той комнате. Там и постель заправлена.
БЕРТА. Вернётся же. Противно. А куда денешься. Ладно, спокойной ночи. Пошла.
ФИЛ. Спокойной ночи.
БЕРТА. Вот облом так облом, кому расскажи. Сделала сюрприз на уикенд… Ну, Марсик… ты у меня взлетишь на орбиту. (Уходит.)
ФИЛ. Что-то мне подсказывает: фестиваль единоборств утром продолжится.
ДЖОН. Фил, ты не представляешь, как я хочу обратно, в город… к себе!
ФИЛ. Спим.
ДЖОН. Спим.

ДВОР
дома Марса. В калитку входит Марс. Из дому выходит Берта.

БЕРТА. С добрым утром. Как спалось? Не надо, не рассказывай. Мне тоже было отлично, и я тебе тоже ничего не расскажу. Пора домой. Что-то я тебе хотела сообщить… Ой, кто-то идёт?

Из дому выходит Джон.

ДЖОН. По нужде. С добрым утром. (Убегает за дом.)
БЕРТА. Хороший мальчик.
МАРС. Берта, солнышко…
БЕРТА. Зашло твоё солнышко, закатилось. У нас был уговор: в моём доме, чтоб баб не было.
МАРС. Ну, и жила бы в своём доме, со мной…
БЕРТА. Я тебя уже прощала. И неоднократно.

Из дому выходит Фил.

ФИЛ. Невмоготу. Доброе утро. (Убегает за дом.)
БЕРТА. Тоже хороший мальчик.
МАРС. Какая ты добрая.
БЕРТА. Лилёку не прощу никогда и ни за что, тем паче вдругорядь. Короче, милок, сроку на сборы тебе три дня, в среду за домом приедет тягач.
МАРС. Берточка, дорогая, ну, что ты с плеча рубишь! Давай, поговорим, решим наши затянувшиеся вопросы…
БЕРТА. У меня вопросов нет, проблемы решай с хозяином дома, с моим сыном Антоном.
МАРС. Дома? Или поленницы?
БЕРТА. Я женщина взрослая и, если я решила, меня не переубедить. Собирай манатки. Гляди мне, оскоплю, не поморщусь. (Уходит со двора.)
МАРС. Всё.   

ОКОЛИЦА
Джон и Фил, с вещами, останавливаются.

ДЖОН. Давай, дождёмся Модеста.
ФИЛ. Как там Марс?
ДЖОН. Не видел, что ли?
ФИЛ. Мои вещи-то у Модеста же были.
ДЖОН. А, ну, да. Жуть. Выхожу, думал, попрощаемся, а Марс сидит, плачет.
ФИЛ. Этот железобетон!? Армагеддон.
ДЖОН. Махнул, как попрощался. И я ушёл. Тронул, правда, Марса за плечо, а сказать ничего не смог. Он мне как отец стал. Едва не больше. За неделю был рядом больше, чем папа за всю жизнь.

Из лесу выходит Джулия.

ФИЛ. Да ладно считаться.
ДЖОН. Я не считаюсь, так сказал, для аргументации. Джулия?
ФИЛ. Привет.

Из деревни выходит Модест.

ДЖУЛИЯ. Уезжаете?
ДЖОН. Да.
ДЖУЛИЯ. Насовсем?
ДЖОН. Да.
ФИЛ. Вон, Модест идёт, наконец, встретитесь.
ДЖУЛИЯ. Ой, да нужны вы все мне больно. А где Рик?
ДЖОН. Уехал.
ДЖУЛИЯ. Когда?
ФИЛ. Ещё вчера вечером.
ДЖУЛИЯ. Обманули, что ли. (Уходит в лес.)
МОДЕСТ. Рика спрашивала?
ФИЛ. Не тебя же. Чего так долго.
МОДЕСТ. Марс попросил козу забрать. Его хозяйка из дому выгнала, знаете?
ФИЛ. Нет.
ДЖОН. За что!
ФИЛ. Какая разница.
ДЖОН. Зачем ей дом в заброшенной деревне!
МОДЕСТ. На дрова.
ДЖОН и ФИЛ (хором). Что!?
МОДЕСТ. Женщины умеют наказать мужчину.
ДЖОН. Вот почему Марс плакал.
ФИЛ. А я, было, подумал, из-за нас, что уезжаем.
МОДЕСТ. Прихожу за козой, а на заднем дворе всё – в крови. И топор окровавленный. Порубил всю птицу.
ФИЛ. Марс!?
МОДЕСТ. Безголовые валяются везде. Коза упирается, не хочет через трупы соседей, по плахе шагать. Пришлось на руках выносить со двора.
ДЖОН. А Марс что?
МОДЕСТ. Нет нигде. Кричал-кричал, не отзывается. Ушёл, наверное.
ФИЛ. С козой умеешь управляться?
МОДЕСТ. Откуда.
ФИЛ. Я тебя сейчас расскажу.
МОДЕСТ. Обойдусь, завтра сведу в село, пристрою.
ДЖОН. Что там… Дым.
МОДЕСТ. Пожар! Парни, бегите, скажите маме, она знает, чтобы заехала в пожарку. А мне надо мой дом спасать.
ДЖОН. Марс пустил красного петуха.
ФИЛ. Петух-то при чём?
ДЖОН. Поджёг.
МОДЕСТ. Всё, бывайте. Я рад, что вы были.
ДЖОН. Мы есть.
МОДЕСТ. Добрый путь! (Убегает в деревню.)
ФИЛ. Один может не справиться. И с козой я не успел ему объяснить. Давай, Джон, беги, Лионелла ждёт. Пожарные важнее твоих ловких рук. Я во вторник, электричкой поеду. До встречи в Сети, Джон Гаджет по имени Ваня. Будь! (Убегает в деревню.)
ДЖОН. Счастливо! Эх, Марс… попрощались. По-честному, назвали отчий дом дровами, вот и получите отопление. Деревня Копоть может стать реальной копотью. Пока, парни. Пока.

ТЕАТР
В креслах Джон, в интернете и Нел. Нел отвлекается на телефонный вызов.

НЕЛ. Але, здесь Нел. Кракозябра, салют. Ты где зависла, френдюха? Впервые встречается с парнем на земле да ещё в таком тусовочном театре, а у неё – пробки. Выбей их. Ой, сколько примеров, когда опаздываешь и не успеваешь. А чего сама в чат не зайдёшь? Сейчас напишу Джону, жди. Вот, прям, хоть планету меняй, во всех странах связь такая ненадёжная. И селфи? О, кей. (Пишет сообщение.) Джон, селфи. (Фотографируется с Джоном, делая радость на лице.) Але, здесь Нел. Кракозябра, лови! Пять минут до начала. Ох, Кракозябра! Кто к нам пришёл… Всё, включаю прямую трансляцию, гляди, комменты в горле стрянут!

Подходит Фил.

ФИЛ. Эй. Джон. Привет, Нел.
НЕЛ. Как сам?
ФИЛ. Вытащи ты этого перца из Сетки.
НЕЛ. Джон, Джон, к тебе пришли.
ФИЛ. Здорово.
ДЖОН. Фил… Фил! Сколько лет, сколько зим…
ФИЛ. Только одна осень прошла, не выдумывай.
НЕЛ. Где ты?
ФИЛ. В Тимирязевке. Зоолог я, бойся меня, забодаю.

Подходит Модест.

НЕЛ. Модест!?
ДЖОН. Не то слово.
МОДЕСТ. Рад тебя видеть, Джон. Привет, Нел.
НЕЛ. Здравствуй.
ДЖОН. Вернулся?
МОДЕСТ. Нет, приезжал оформить кое-какие документы.
ДЖОН. Марс не проявлялся?
МОДЕСТ. Нет. С концами.
ФИЛ. Ни слуху, ни духу, как и не было, одно пепелище с жареным красным петухом.
ДЖОН. Был Марс, был.
МОДЕСТ. Эй, я не один. Вон, гляди, кто идёт. Так-то бы она за тобой.

Подходит Лина.

ЛИНА. Пойдём, Ваня.
МОДЕСТ. Фил, ты с нами?
ФИЛ. Сто пудов.
НЕЛ. Селфи, ребя…
ДЖОН. Нел, это моя Лина…
НЕЛ. Привет.

Ребята уходят.

НЕЛ. Але, здесь Нел. Кракозябра… Видела? Слышала? Селфи не захотели, вообще с ума посходили. Дикий народ. Они пошли вместе. А я здесь, одна. Зрители? А что – зрители, они, ещё не в курсе, что я уже звезда, не замечают. Сижу, мерцаю себе полегоньку. Пока, Кракозябра, пока.