Реки Накъяры часть вторая глава двадцать вторая

По дороге к «Спящему псу» Инга рассказывала, чем они займутся на следующий день. Миранда слушала, украдкой наматывая на палец пряди своих новообретенных волос и, будто случайно, поднимала руку. Ее желание наконец-то исполнилось. Не всесильным Варугом, и не так, как хотелось бы, но волосы поменяли цвет. Теперь можно было ходить без ненавистного платка, ведь девушек с черными волосами было полным полно в этом городе. Инга шагала чуть впереди и говорила о завтрашнем дне, и «хлестком» будущем, которое она приготовила для Миранды.

Дел на завтра хватало. Утром они собирались отвести Бурса к мельнику, давнему знакомому Инги. По возвращению в город, у Миранда начиналась новая жизнь в роли главной помощницы Инги. Как только в порту пришвартуется фрегат или, как выразилась Инга, «другое приличное корыто», Миранда поднимется на борт и, отыскав капитана или старшего офицера, представится служанкой талуканского градоначальника. От имени своего хозяина она пригласит достопочтенных путешественников отобедать и в знак уважения подарит им коробку калийских сигар. На обратном пути она «заблудится» и попытается проникнуть в грузовые трюмы, где разузнает, не привез ли корабль чего-нибудь ценного. На всякий случай, под платьем у нее будет мужской костюм, ну, а волосы можно будет подобрать под шапку.

— А если они меня поймают? — спросила Миранда дрогнувшим голосом.
— Да кому ж придет в голову, что такая хорошенькая скромница в наводчицах гуляет?
— В чем гуляет?
Инга остановилась и, рубя ладонью воздух при каждом слове, добавила:
— Зяблик, если тебя кто-нибудь пальцем тронет, то сразу лишится руки по самую шею, понятно?
— Да, — растерянно ответила Миранда, представляя, как может исполниться такая угроза Инги.

Луна светила так ярко, что дымка ночного зрения появлялась только тогда, когда Миранда смотрела вдаль. Вдруг, накатили тучи, и все осветилось бледно зеленым. Инга тут же стала тучи проклинать, которые вместо того, чтобы спасать город от дневной жары, являлись, когда не надо. Миранда с улыбкой смотрела на дорогу, хорошо заметную, и очерченную по краям домиками и частоколом. Захотелось признаться, что она может видеть в темноте, поделиться с Ингой. Ведь тогда новообретенная подруга зауважает ее еще больше. Да, как-же, зауважает. Обзовет ведьмой и бросит. Вот и все «хлесткое» будущее. Едва от красных волос избавились, теперь вот это...

По прежнему идущая впереди Инга, вытянула вперед голову, и осторожно ступала. На дороге, хоть и устланной булыжниками, местами зияли выбоины, да такие, что наступив в одну можно было вывихнуть голень. Вдобавок, тут и там лежали горки лошадиного навоза.

 — Стой, — сказала Миранда.
Инга остановилась. Впереди была одна из таких, еще не втоптанных в дорогу куч.
— Чего запаха не чувствуешь? Давай я первой пойду, ты, наверное, устала. — предложила Миранда и объяснила от чего только что сберегла Ингины ноги.
— Беее, — замахала руками разбойница, — ладно, топай вперед.


***

Увидев Миранду в компании Инги-Стрекозы, хозяин «Спящего пса» насторожился. Кажется, Портовое Братство узнало, что у вдовы есть деньги. Погоди-ка… Какой вдовы? Платка-то на голове не было. Так. Обманули. Как же он сразу не догадался, что девчонка была подослана. Черт дернул прошлой ночью пересчитывать при ней выручку.
Продолжая клясть себя за невнимательность, трактирщик лихорадочно соображал, как расстаться с меньшим количеством серебра, ведь с девчонкой пришла не кто-нибудь, а сама Инга-Стрекоза, хоть и единственная женщина среди портовых разбойников, но по нраву хуже всех мужиков этой шайки. Кое-кто из лавочников и трактирщиков даже пробовал жаловаться на нее в Братство. Челобитные доходили до Инги, та повышала ябедникам плату, да вдобавок обязательно что-нибудь ломала.
— Ну что, старый боров, много ли серебра содрал с бедной девушки? — крикнула с порога Инга.
— Я… я же заплатил на прошлой неделе, — начал оправдываться хозяин.
— Приставал к девчонке, а? Говори, приставал, кобель похотливый? — напирала Инга.
— Помилуй, Стрекоза, как же можно, у меня жена, дети, — запричитал трактирщик, — я все сейчас верну.
Отсчитав пять монет и сунув их в замызганный холщовый мешочек, хозяин положил деньги на прилавок и, обратившись к постоялице, сказал:
— Вот, красота моя, все твои деньги. Приберег, как и обещал.
Девчонка посмотрела на мешочек и что-то шепнула Стрекозе на ухо. Та ухмыльнулась, и сказала:
— Ай, ты жадный боров, давненько у тебя тут ничего не ломалось. Ну-ка, гони еще три.
Хозяин действительно не помнил сколько заплатила прошлой ночью девчонка. Но зная Ингу, оправдываться не стал, а вернул монеты так быстро, на сколько позволили дрожащие руки.

***

Несмотря на назойливое кукареканье, Миранда продолжала спать. Проснулась же от громкой ругани и жестяного звона под окном. Кто-то споткнулся, и кляня все на свете, кажется пинал пустое ведро.
Проснулась и Инга. Всю ночь она провела на полу, заложив под голову клубок из скомканного верхнего платья Миранды. Рядом с ней лежал соломенный тюфяк, что покрывали единственную в комнате кровать. Разбойница напрочь отказалась спать на тюфяке, сославшись на то, что только на досках, земле и камнях можно отдохнуть «не потеряв головы.»

— Ты чего под ноги бросаешься, дьявол тебя подери, прорва ты ненасытная! — донеслось с улицы.
— Бараны. Что бараны, что люди, все одно бараны, — протирая глаза, сказала Инга. Напившись воды из деревянного кувшина, она подцепила ногой лежавшее на полу платье и ловко перекинула его Миранде:
— Пошли.

У столба, где еще вчера кормился привязанный Бурс, топталась кобыла, издали похожая на быка. Миранда еще никогда такой не видела. Огромная, а на копытах — густая шерсть. Лошадь громко фыркнула и стала пить воду. Миранда забеспокоилась, завертела головой в поисках Бурса, едва не побежала к Инге, но тут из конюшни донеслось протяжное «Иа».
Конюшня делилась на четыре стойла. В трех из них стояли статные жеребцы, ну а в четвертом голосил Бурс. Кони фыркали и мотали головами, видимо не желая делить пространство с ослом.

Появился трактирщик:
— Я его сюда перевел. Думал, чего ему на жаре-то маяться.
Миранда промолчала. Накинув на Бурса холщовое седло, кем-то старательно вымытое прошлой ночью и еще влажное, она повела ослика во двор. Ее поджидала Инга, почему-то окруженная гусями и курами.
— Че так долго, гы-ы? — хохоча спросила она, — я от скуки помогаю тут.
Отобрав у хозяйки сумку с овсом, разбойница щедро осыпала зернами головы обезумевших от радости птиц. Бедная жена трактирщика качала головой, едва слышно повторяя:
— Такой расход, такой расход, это ж для цельной лошади было…

Узнав, что Инга с Мирандой отправляются в дальний путь, хозяин трактира собрал котомку с хлебом и кувшин с водой, привязал все это к седлу Бурса и пожелал подругам счастливого пути. Миранда хотела было предложить трактирщику деньги, но Инга не позволила, и хозяин с грустью проводил глазами руку Миранды, отправившую серебряный обратно в кошелек.

Шагая по оживленным улицам, Миранда вдруг почувствовала, будто живет в этом городе давно. Незнакомый шум больше не беспокоил, а жители, такие странные и недружелюбные, в начале, теперь казались обычными, не хуже рыбаков из ее деревни. У городских ворот стояла очередь из людей и обозов. Инга объяснила, что торговцы должны заплатить дань с продажи и что любая очередь ее не касается. И действительно, стражники пропустили Ингу, Миранду и Бурса, обменявшись лишь приветствиями.

Дорога за воротами едва отличалась от той, что вела к причалу. И здесь на потрескавшейся от солнца колее грелись ящерицы, а вдалеке парила над землей голубая дымка. Бурс послушно цокал сзади, изредка останавливаясь, чтобы полакомиться клевером. Инга то и дело предлагала обучить Миранду искусству владения мечом, но Миранда отнекивалась, ссылаясь на слабые руки. На самом деле она боялась притрагиваться к оружию. Вспомнилось чувство, когда она выдернула кинжал из груди бездыханного Тарбена, чтобы обрезать шнурок державший зеркальце. Сколько раз она держала в руках ножи. Большие, кривые, одним ударом отсекавшие рыбью голову величиной с кулак. Поработал ножом — бросил. Но кинжал Тарбена словно притягивал, не хотелось отпускать рукоятку. Хотелось… Хотелось, чтобы рука стала точно такой же. Несгибаемой, сокрушаемой, наводящий страх… Миранда отмахнулась от мрачных мыслей, и остаток пути думала о Бурсе, вспоминая его проделки. К горлу подкрадывался комок, но каждый раз отступал, не давая просочиться слезам.
Наконец добрались. Мельник, пожилой, плотный человек, с круглым лицом поклонился Миранде и обнялся с Ингой. Кажется даже всплакнул. Все присели за стол под тенистым навесом, оплетенным виноградной лозой. Тут же появились щедро нарезанные ломти хлеба, кувшин вина и плошка меда. Инга, разговаривая с хозяином, обнимала его за плечо и изредка целовала в щеку. Тот называл ее «стрекозулечкой» и краснел после каждого поцелуя.

Мельница была ветряной, но в дни затишья работала с помощью особого устройства. Из земли торчал столбик, к которому сверху было прилажено колесо. Хозяин объяснил, что колесо вращает столбик, а тот соединен с другими, меньшими колесами и столбиками, соединенными между собой и в конце концов вращающими жернова. Работа Бурса — ходить по кругу и крутить колесо.
После, хозяин показал каменный сарай, служивший одновременно сеновалом и хлевом. В одном углу повизгивали поросята, в другом — пила воду из жестяного ведра гладкая лошадь. Мельник пообещал, что огородит рядом с нею место для ослика.
Пора была возвращаться. Инга вновь обняла мельника, а Миранда потрепала Бурса по загривку и, прильнув к его шершавому боку, тихо произнесла: «Прощай, мой ушастый».

Шли молча. Убедившись, что Бурс попал в хорошие руки, Миранда думала о том, как будет помогать Инге. Ей не хотелось лазать по душным трюмам кораблей, но признаться в этом она не могла. Инга спасла ей жизнь, и быть может спасет еще не раз. Миранда вздохнула и посмотрела на идущую впереди подругу. Та напевала что-то под нос и срубала мечом колоски придорожной травы. Вдруг она остановилась и, приложив руку козырьком ко лбу, процедила:
— Тридцать два подснежника...

Вдалеке над дорогой поднималось облако пыли. Через некоторое время показались всадники. Инга достала второй меч и сказала:
— Зяблик, бегом в траву, падай на землю и не дыши.
— Кто это? — спросила Миранда.
— Дура, беги в траву, делай что говорю.

Показались конные, — десяток вооруженных людей. От топота копыт задрожала земля и это колебание передалось Миранде, разбудив знакомое, но все еще непривычное чувство. Загорелись корни волос. Жарче, жарче. Огонь ринулся вниз, охватив тело невидимым пламенем. На мгновение, земля под ногами отдалилась, словно Миранда воспарила или сделалась выше ростом.

— Я с тобой. — Сказала она твердо, больше не воспринимая ругательства и просьбу Инги бежать.

 Всадники остановились. От группы отделился один и продолжил скакать. В нескольких шагах, он осадил коня, спешился и подошел. На нем были черные кожаные латы, такие же как у Инги. С одной стороны пояса свисал меч, а с другой — цепь на конце которой покачивался железный набалдашник с шипами.

— Стрекоза, — начал всадник, — отдай нам девчонку. Губернатор за ее голову мешок золота предлагает.
— Я слышала, что за твою башку сулят дерьма повозку, — сказала Инга.
— О, Сарум, как ты надоела. Надоела хуже вшей. Братьев не уважаешь, вчера на круг не явилась. Купцов беспричинно задираешь, а они потом от страха лавки закрывают.
Всадник сплюнул на землю. Миранда почувствовала, как исчезает, растворяется сквозь кожу охвативший ее жар. Все стало как прежде, только захотелось избавиться от этого обвешенного оружием, назойливого вояки. Мальчишки дразнившие ее в деревне частенько плевали ей в след, и этот звук был обиднее любых кличек. Сначала нужно было оградить от надвигавшейся расправы Ингу.
— Брось свои мечи, — сказала Миранда, тронув подругу за плечо.
Инга процедила что¬-то сквозь зубы, взглянула на Миранду, и… ахнула.
— Что с тобой, Зяблик? — шепотом спросила она.
Миранда догадалась. Наверное что-то происходило с ее глазами, то же, что когда-то испугало Ксея. Она вновь приказала Инге бросить оружие и направилась к всаднику.
«Дзынь-бряк» — услышала она за собой упавшие на землю клинки.

Миранда смотрела на человека перед собой. Он небрежно поигрывал мечом, вращая его вокруг ладони то в одну, то в другую сторону.
— Мы бы тебя живой взяли, да подумали, чего коней зазря мучить, обойдемся одной головой. Да и Стрекозе урок будет. — сказал он.
Его меч замер, и солнечный зайчик, блеснувший на лезвии, на мгновение осветил все вокруг, точно битое стекло. Лошади и верховые позади, яркое небо над головой — все исчезло, и Миранда вновь оказалась в просторной пещере. Видение. Из¬-за расступившихся каменных столбов к ней приближался темный предмет. Еще мгновение, и Миранда его узнала.
— Большое кресло, — сказала она вслух и видение тут же исчезло.
— Чего? — спросил всадник.
В тот же миг из его горла вылез окровавленный наконечник копья. Раненый схватился обеими руками за шею и с хрипом рухнул на землю. Миранда движением головы откинула назад окропленные красной слизью волосы и взглядом отыскала человека, метнувшего копье. Его рука, поднятая в победном жесте, тут же исчезла, начисто отрубленная ударом другого всадника. Началась бойня.

Воины кромсали друг друга без разбора; победившие нападали на того, кто просто был ближе, добивая раненых и ввязываясь в новую схватку. Боевые крики смешались с ржанием коней. Скакуны валились, сбрасывая на землю седоков, поднимались и снова падали под смертельными ударами, часто своих же хозяев.
Наконец, в живых остались двое. Те самые великаны, что вчера говорили с Ингой. Нацелив друг на друга короткие мечи, они двигались по кругу, время от времени делая выпады, рассекавшие воздух пронзительным свистом отточенного железа. Один был тяжело ранен. Он часто оступался, хрипел и размахивал окровавленным клинком.
В наступившей тишине раздался голос Инги: «Бросьте оружие, дурни! Бросьте!»
Раненый опять споткнулся и припал на одно колено. Продолжая держать меч в вытянутой руке, он попытался встать, и тут же рухнул. Голова его оказалась на боку и он смотрел прямо на Миранду. В следующий миг он отпустил меч. Не просто отпустил, а оттолкнул его рукой подальше от себя. Его единственный соперник рассмеялся и занес свой клинок. Удара не последовало. Руки нападавшего дрогнули. Он опустил меч, перевернул рукояткой к земле, приподнял нагрудный доспех, и налег всем телом. Медленно, точно нехотя, двуручный клинок пронзил своего хозяина насквозь.

***

Когда Раас отбросил меч, Инга надеялась, что его соперник Друт-Наковальня поступит также. Произошло то, что никогда не должно было произойти. Все Портовое братство, разбойники целый век державшие Талукан в страхе и покорности исчезли за время, которого едва бы хватило подрубить сосенку. Инга смотрела, как корчился в пыли насадивший себя на собственный меч Друт. Нет ничего больнее, чем заполучить в живот клинок. Боль стонавшего атамана Братства, точно передалась по воздуху, заставив Ингу согнуться и застонать. Друт наконец затих и Инга села на землю.
Кто же эта девчонка? Когда она сказала бросить мечи, зрачки ее расширились, затем сузились, как у кошки и налились кровью. Но не это испугало Ингу. Она вдруг поняла, что по другому не может. Точно слова девчонки превратились в ее собственное желание. Она даже не сопротивлялась, просто сделала то, на что не решилась бы под страхом самой смерти: избавиться от оружия. Может и глаза у нее были обыкновенные. Просто показалось... Надо было что-то делать. Она всегда знала, что делать, разница была лишь в том, как решить проблему: двумя мечами или одним.
Руки тряслись, а в голове точно прошелся ураган и опустошил мысли и волю. Оставалось только наблюдать, будто кошка на подоконнике. Вот девчонка подошла к еще живому Раасу и что-то сказала. Качаясь, он поднялся и вырос над Мирандой головы на три. Она даже не задрала головы, как бы этого сделала Инга, а продолжала смотреть прямо перед собой. Ее волосы, еще недавно лежавшие на плечах и спине, теперь были собраны на голове. Инге показалось, что они двигаются сами по себе, сплетаются в какую-то странную прическу. Миранда говорила, что-то непонятное, похожее на крики птиц. Раас стоял. Когда Миранда закончила, она указала рукой в небо. Раас ответил. Нет, повторил сказанное девчонкой. До Инги донеслись все те же резкие, клокочущие звуки. Затем он рухнул на колени и припал к рукам Миранды так, как припадают к рукам матери. После вскочил и зашагал прочь, будто не был ранен, будто нога его не зияла окровавленной раной. Но ведь рана была. Была… Инга видела эту красную брешь своими собственными глазами.
 
Несмотря на то, что Раас удалялся, фигура его становилась все больше и больше, удлинялись руки и одновременно разъезжались в стороны плечи. Поравнявшись с единственной оставшейся после бойни лошадью, он попытался схватить ее под уздцы. В ответ лошадь вздыбилась и ринулась прочь. К этому времени Раас уже потерял человеческий облик. Лицо сменилось продолговатой, не то волчьей, не то медвежьей мордой, а едва прикрытое клочьями рваной одежды тело, чернело густой шерстью. В два прыжка чудовище нагнало лошадь и, ухватившись за шею, повалило бедное животное на землю. Высокая трава скрыла то, что происходило дальше. Но было слышно… Отчаянное ржание сменилось хрипом, и когда все стихло, тело лошади начало медленно подниматься над высокой травой. Раас, нет, зверь, в которого он превратился, выкрикнул «Так’ахпу Атс;би!», бросил мертвую лошадь перед собой, точно та была мешком с соломой, и пошел прочь.

Инга смотрела ему вслед, до тех пор, пока где-то вдалеке не закуковала кукушка. Привычный голос лесной птицы втиснулся в обомлевшее сознание и разогнал морок. Разбойница тряхнула головой, подняла с земли меч и попробовала вставить его в ножны. Годами отработанное движение руки теперь сбилось, и наконечник то и дело проскальзывал мимо устья, звонко чиркая по серебряной обшивке ножен. Инга отбросила меч и заплакала. Отвыкшее от слез лицо загорелось, и Инга тут же его обтерла. Одна из клепок запястника до крови расцарапала кожу. К мокрым глазам прибавился еще и окровавленный нос.

Подошла Миранда. Она выглядела по-прежнему: скромная улыбка и широко раскрытые глаза. В них не было ни злобы, ни радости, ни страха, ни отчаяния. Скорее растерянность, мольба ребенка о прощении. Кто же она? Инга почувствовала, что этот естественный вопрос задавать не стоит. Быть может потом. Когда-нибудь... Никакие объяснения не вернут Портового Братство. Никакие передряги не сломят ее.
— Куда он ушел? — спросила Инга.
Ничего не ответив, Миранда, указала вверх. Инга последовала жесту: там, на сумеречном небе, уже мерцала алая точка Южной Звезды.