почему ценю

.

Ценю тебя,
Просто потому, что ты такая –
Пугливая, с безымянным пальцем, который движется плохо.
Да и вовсе с детских размеров руками,
Вот еще потому – ты нелепая и темноглазая кроха.
Мне все равно, что там было до этого,
Какие тебя обнимали руки:
Я, как ты видишь, давно не сетую
На то, что в другом вызывало бы скрежет и муки...

Мужья, любовники, кто там в ступе еще,
Всем им желаю единого – бога.
Я простил себя: за единственный свой просчет,
Да, может, это и было убого.
Может, мы бы могли даже
Быть друг с другом – чистые – вместе.
Главного ведь словами не скажешь.
Но, по-моему, тело твое – не самый носитель чести...
И по-моему, с кем душа твоя,
И по ком ты не спишь, и по ком ты плачешь, –
Вот оно главное, жизнь моя,
Вот оно вечное, верное – настежь.
Вся твоя истина, и свет, и любовь – в душе.
А иначе где?.. Не в уюте же, и не в тряпках.
Не в Эрме, не в Диоре, не в Ив Роше,
Не в маникюре на нежных лапках.

Истина – в тех трех тысячах днях,
Когда ты не знала ответа: чего же тебе не хватает...
Это самая вот была западня,
Которая легонько давила тебя, пытая, –
За какой горизонт завалился свет,
Почему стал другой на вкус воздух.
Почему наотрез у стихов дыхания нет,
И зачем исключительно блЕдны звезды.

Ты нашла свой ответ. Ты расставила точки.
И вплелась в мои тесные руки – пьяные.
Полюбила мою пушистую дочку,
И меня полюбила заново.
Что с меня сейчас?.. Да просто все время бдеть и тревожиться:
Как ты спишь и какое твое самочувствие...
Быть счастливым, видя смешливую рожицу
И раздавать ей смешные напутствия.

Правда, ты и сама все знаешь – до "фу ты мне"...
И еще не однажды задашь мне, чубарому, перцу.
Я твои волосы в ворох запутаю
И прижму клобуком: к самому сердцу.