Как стать членами антипартийной группировки

Черный ящик.  Повести и рассказы офицера Службы специального контроля. Курлаев Михаил Сергеевич.

Повесть о том, как Антимоненко и Федюха сделались членами антипартийной группировки

 Компания собралась из ответственных работников отдела. Тут был сам начальник отдела Федюха, его лучший друг Антимоненко, который тогда еще не был его заместителем, Ширяев, Солдатов – самый младший по возрасту и по положению работник, принятый в компанию, во-первых, потому что сегодня он был хозяином и принимал всех у себя (ему охотно представляли это право старшие и более опытные коллеги), а во вторых, потому что обладая хорошими способностями и склонностями к технике, он во многом способствовал повышению престижа отдела своими рационализаторскими предложениями. Федюха и Антимоненко, который надеялся в скором времени стать заместителем, ценили это качество Солдатова, тем более, он по натуре своей человек компанейский. Солдатов не любил одиночества даже в рационализаторской работе и всегда приписывал к своей фамилии в качестве соавторов фамилии своих начальников. Чаще всего это были фамилии Федюхи и Антимоненко. Но оставим перечисление достоинств и заслуг присутствующих. Не будем описывать будничных, всем хорошо известных сцен прибытия гостей, забот хозяина и хозяйки о размещении прибывших за столом и некоторого замешательства с произнесением первого тоста. Все было как у всех нас, не лучше и не хуже. И стол был накрыт не хуже чем у других. На столе было все, что бы хорошо выпить и закусить: салаты, колбаса, рыба красная и селедка, маринованные огурцы и помидоры, бутылки с пивом и скромный графинчик с тонизирующим напитком (кажется это был гидролизный спирт, умело сэкономленный начальником Федюхой во время очередных регламентных работ).
Как часто бывает в такого рода компаниях, разговор зашел о работе. «И что это Василь Василич к нам придирается, - как о чем-то всем известном высказался Антимоненко. «А у него обязанность такая выискивать недостатки», - вставил Солдатов. Опустив еще ряд реплик по адресу строптивого Василь Василича, который никак не мог войти в положение отдела, присутствующие перешли на другую тему. Ширяев, заместитель начальника отдела в скором времени должен был покинуть коллектив, так как ждал перевода на другое место. Вследствие этого появлялась вакантная должность, которая стала предметом самого серьезного обсуждения не только тех лиц, которые обязаны заниматься этим вопросом, но и тех, которых этот вопрос должен был меньше всего беспокоить. Однако такие дела присутствующими, да что там присутствующими, всеми сотрудниками учреждения принимались очень близко к сердцу. Во время обеда или, где-нибудь встретившись между делом в коридоре, опять-таки обсуждали вопрос, кто получит вакантное место. Каждый пытался высказать свое мнение и поэтому разговоры на эту тему обычно начинались с фраз: «Если бы я был начальником, я бы назначил…» или «Как ты думаешь, кто будет замом? Я думаю и т. д.» Хотя вакантное место намеком уже было обещано Горяеву, но все это было делом будущего, а пока что можно было в тесном кругу высказать свое мнение назначения кандидатов на вакантную должность, критически оценить деятельность старших товарищей. Решительный Солдатов налил очередные бокалы и, как радушный хозяин, побеспокоился, что бы все запаслись закуской. Кто-то предложил тост за то, что бы Ширяев получил удачное назначение и уехав на новое место службы, не забывал старый коллектив.  Все активно поддержали тост. Стук вилок и ножей на некоторое время стал преобладающим над всеми другими звуками.
«Ну, Володя, кого оставляешь за себя? Кого назовешь, за то и буду ходатайствовать», - нарушил молчание начальник Федюха, давая повод высказаться волновавшему по всех вопросу. «Я не знаю, начальству виднее» - ответил Ширяев, которого волновали уже другие проблемы. «А я все-таки думаю, что Горяева надо назначить на его место», - вставил Антимоненко, который думал совсем иначе. «Горяева, - переспросил Федюха и сделал такое выражение лица, как будто подавился горькой редькой. Это оно мог себе позволить, так как Горяева среди присутствовавших не было и поэтому он начал говорить прямо, резко и открыто. «Против Горяева я буду выступать. Мне не нужен заместитель, который не хочет работать в отделе и считаться с мнением коллектива» - явно рассчитывая на поддержку, заявил начальник. – Или я, или он. Я так поставлю вопрос перед директором учреждения. Директор – без головы, если Горяева думает поставить на зама».
Последнее время дела в отделе шли не важно. Федюха получал много нареканий со стороны старших начальников. Однако сам он считал, что добросовестно выполняет свой долг, в поте лица стараясь, чтобы дела в отделе шли в соответствии с его благими пожеланиями. Но так как дела в отделе обстояли не так уж хорошо, а критиковать своих подчиненных в их присутствии да еще за праздничным столом в гостях у одного из них было не в его правилах, то трудно было Федюхе, да и всем присутствующим принципиально и критически отнестись к недостаткам в своем коллективе. Но и молчать о них нельзя. Пришлось искать козла отпущения. Вино и окружение единомышленников устранили всякую осторожность и придали храбрости и желания критиковать всех и вся даже тем, кто вовсе не собирался этого делать. Всем вдруг захотелось сполна и принципиально, не взирая на лица.  «Хорошо им указывать сверху сделай то, сделай это. Попробовали бы сами.  Людей нет, времени в сутках двадцать четыре часа, а работы не впроворот», - эта мысль, которая давно уже как заноза сидела в голове начальника, наконец то была высказана и Федюхе стало легче. «Вот кстати о рабочем месте, - вставил свое слово Солдатов, который любил авторитетное вмешательство в авторитетные дела. – Требуют, чтобы рабочие места приводили в порядок к концу рабочего дня. А если я завтра буду работать и все мне понадобиться снова, что же опять организовывать рабочее место. Ведь это отнимает много времени. Хорошо некоторым, закрыл рот и рабочее место убрано». Трудно угадать назначение всех мыслей, произнесенных и непроизнесенных, но быть может в последней фразе была его маленькая месть в адрес некоторых начальников, которые признавая его технические способности, тем не менее, считали, что для хорошего специалиста это еще недостаточно и, помимо его желания, старались привить ему любовь к политике и трудам классиков марксизма-ленинизма. «Если бы все дело заключалось в рабочих местах, - перебил его Федюха, - тогда бы легче жилось. А вот травма производственная у Трутникова, а я виноват. А сами куда глядели. Если вверху работать не хотят, так я что ли за них буду работать. Птицын грозился привлечь меня к ответственности. А его самого за все его проделки пора привлечь к ответственности». Антимоненко, который услышал такую крамолу по отношению к старшим начальникам, мысленно уже отмежевался от Федюхи, и очень был раз, когда разговор так же незаметно, как и начался, перешел на другие, менее злободневные темы. Затем кто-то предложил спеть. В общем  вечер удался. Кончился он совсем хорошо. Все отношения были выяснены, а на вопрос «Ты меня уважаешь?», ответы были даны положительные. Никто уже не вспоминал ни начальников, ни служебных неурядиц. А если бы и вспомнили, скажем на следующий день, то страшно удивились бы, как они могли такое наговорить. Однако это событие не осталось незамеченным в определенных кругах нашего учреждения. Уже на следующий день стало известно о проведенном коллективом одного из отделов мероприятии и о речах, которые там говорили. Стало так же известно, что участники вечера предстали пред заместителем директора Птицыным и имели с ним серьезную беседу. Однако этим дело не кончилось. Что бы пресечь и впредь всякую критику деятельности старших начальников Птицын на одном из собраний дал резкую оценку поведения некоторых товарищей, во главе с начальником отдела Федюхой. Птицын не стеснялся в выражениях и с трибуны заявил, что группа собравшихся у Солдатова не простая группа людей, а антипартийная группировка, которая в непозволительной форме обсуждала деятельность начальства. Не все участники собрания согласились с таким определением. Даже сам директор учреждения покачал головой в знак того, что не слишком ли хватил через край его зам. Но слово не воробей, его не воротишь. Итак, с легкой руки Птицына начальник отдела Федюха и его друг Антимоненко сделались членами антипартийной группировки. Заместитель директора, по видимому, после собрания то же понял, что погорячился, сказав об антипартийной группировке, ибо это самое большое зло и для его искоренения надо было принимать самые решительные административные и другие меры. Но сказав «а», Птицын не торопился сказать «б». Во всяком случае ничего особенного после собрания не произошло. Начальник Федюха успешно продолжал свою прежнюю деятельность, на а его друг Антимоненко, совесть которого была чиста, так как в тот злополучный вечер он мысленно не одобрял резких высказываний своего шефа, даже получил повышение вместо Горяева. Теперь он лучший друг Птицына и в новой компании сам веселиться и старается передать свое хорошее настроение своему новому другу, что бы тот при  случае учел и этот скромный труд подчиненного. Но если и в этой компании проскальзывает резкое слово в адрес начальников, которые стоят еще выше, то Антимоненко, как и прежде, мысленно занимает сторону тех, кого критикуют.
Даланзадгад 20.10.1974