Автоскайп Сакраменто бродяги и бомжи

В течении получаса Дит вёз меня через Сакраменто. Центр города позади: там, как обычно, несколько небоскрёбов, т. наз. даун-таун, а теперь по сторонам шоссе малоэтажный широко раскинувшийся город. Высятся то тут, то там роскошные пальмы с султанами перьев, тянутся к безоблачному голубому небу веретёна кипарисов. Сакраменто похож на южные города штатов с их белыми домиками, ресторанчиками, рекламой, автозаправками…Дома огорожены заборами – один из них деревянный, слегка покосившийся напомнил о российской деревне. Однако русские появились в этих краях раньше американцев, до 1848 года, когда здесь разразилась золотая лихорадка. На берегу океана, напротив Сан-Франциско находится деревянный форт Росс, и тут в Сакраменто находились русские ранчо. За гроши были проданы эти земли швейцарцу Зутеру. Он стал законным владельцем этих краёв, но полчища золотоискателей явочным порядком захватили эти земли. Зутер бросился в Вашингтон в поисках справедливости, но правительство Штатов не собиралось ссориться с тысячами вооружённых золотоискателей, Зутера чиновники проигнорировали, и он умер в нищете.
Дит сообщает, что климат здесь замечательный из-за близости океана, нет убийственной жары как в Оклахоме, зимы тут мягкие и как следствие, эти места привлекают бродяг и безработных. Сейчас девять утра и улицы пустынны. А где люди? – все на работе в этот час, да и вне работы жители передвигаются на машинах, а те, кто ходит пешком – это бродяги и безработные. Как раз справа мелькнул высокий негр в красной рубахе переходящий боковую улицу, минуту позже группа белых из трёх человек, движущаяся с неведомой целью по тротуару. «И главное работа есть, – удивляется Дитрих, – за три с половиной тысячи в месяц всегда можно устроиться!» В самом деле, почему они не устраиваются на работу, если она есть? Это значит, что текущее состояние бродяге нравится. Чем же оно может нравится? А вот этим ощущением плавного скольжения по жизни, избегая более или менее глубокого погружения в неё, несколько хмельным состоянием полупраздника, состоянием своеобразной инфантильной мудрости. Для бродяги существует только здесь и только сейчас, вечное настоящее. Если вы вознамерились спасти его душу после того как он нажалуется вам на несправедливость судьбы, пообещав устроить его на работу, назначьте ему свидание, скажем, на завтра – девять из десяти за то, что он не придёт на встречу. Завтра у него или не будет настроения идти (не выспался, голова болит, нога болит и т.д.), или какие-нибудь обстоятельства помешают (погода вдруг испортилась, дождик вдруг пошёл, ветерок задул). Да и куда спешить –  с голодухи пропасть ему правительственное пособие не даст. Будущее ещё не наступило, а прошлого уже не существует и оно от снов ничем не отличимо. Длопустим, он всё же решился идти на назначенную встречу, как вдруг его внимание привлёк красивый цветок за оградой,  да так близко! С этого момента вы перестали для него существовать: у него возникает счастливая идея совершить благородный поступок и подарить этот цветок своей подружке. Это ничего, что вчера она переспала с кем-то из его приятелей, ну было, но в настоящем-то прошлого уже нет, каждое утро предыдущая жизнь счастливо обнуляется! Оглянувшись, он убеждается, что поблизости нет полисмена, срывает цветок, но раздаётся возмущённый крик хозяйки сада, и в этот момент, откуда ни возьмись, появляется полисмен. История заканчивается в полицейском участке, и это уже действительно объективная причина не явится на встречу с вами. «А на Гавайях вообще, – сообщает Дит, – бродяги по семьсот долларов в месяц получают, это не всякий работающий в России получает, и квартиры на Гавайях снимать не надо: ночуют на газонах!». Конечно, есть существенная разница между американским бродягой и российским бомжом: американскому бродяге не угрожает смерть от голода или замерзания, бродяжничество – это его выбор, российский же бомж чаще жертва обстоятельств (бандиты отняли квартиру, на работу не берут), государственной поддержки никакой, ему приходится питаться на помойках, а зимой он почти обречён, что также почти никого не волнует.

Но Дитрих и сам не слишком завидует работающим клеркам, скорее наоборот: «Иногда утром в час пик в поток авто попадаешь и страшно становиться, ведь у них каждый день одно и то же, а я – вольная птица!»