Надрыв

У нашей помойки с утра до вечера дежурит бабушка.  Взгляд мутный и беспокойный одновременно.  Когда подходишь, она встрепенется и заглядывает  в контейнер:  что же выбрасывается. И всегда спрашивает: «Папочка, нет ли в  пакете что-нибудь для голубей?». А если перед ней женщина, то она говорит «мамочка».  И  радостно семенит на бульвар Культуры, где голубей пруд пруди.
   Недалеко от Веера есть так называемая Калиновка – лесопарк. По утрам туда подтягиваются старушки с мешочками. Это они ходят ублажать бездомных собак, каждой из которых  «присвоена» кличка.  Бабушки кормят их, сюсюкают и смотрят умильно. Если кто-то бежит по дорожке и, видя стаю собак, останавливается, то они дружно кричат, что собаки не кусаются. Среди старушек есть бабушка, у которой двое внуков. Мальчики. Один в четвертом классе, другой еще дошкольник. Но собак она любит больше внуков. Я не оговариваю:  мать детей – подруга моей Кати. 
   Одна моя знакомая дама «полюбила» Маяковского. Стены ее квартиры увешаны его портретами. Полки ломятся от книг с его стихами. Другие книги не нужны. Потому что они написаны не Маяковским.  В папках покоятся вырезки с публикациями о его творчестве. Если вы вдруг скажете что-нибудь неодобрительное о ее кумире, то можете и «в морду получить» - ее выражение.  И это продолжается  не одно десятилетие.
   Что-то странное есть в дамской психологии. Что-то надрывное. Наверное,  это только в русских женщинах, из которых, как писал Достоевский, часто получаются кликуши. И фанатки какого-нибудь певца или актера.  Видя впереди своего кумира, они готовы все снести на своем пути. Такие дамочки  могут пойти на самоустранение, самозабвение, самоуничтожение, как Галина Бениславская, что застрелилась на могиле Сергея Есенина.  Или уверовать до фанатизма, из которого выпадает Господь.