Девяностые. В поисках утраченного времени

(впервые опубликовано в сборнике "Россия без нас")

Ностальгия – забавная штука. На меня лично она накатывает по осени. Каким бы паршивым ни был прошлый год – я обязательно пущу сентиментальную слезу по его ду-шу. Почва настоящего уходит из-под ног, и мне ничего не остаётся, как блуждать по хи-мерическим тропкам прошлых лет. Ба! На исходе 2014 год, и только сейчас начинают нанизываться бусинки воспоминаний о моём детстве, пришедшемся на девяностые. Если не смотреть в окно, за которым бы я узрел подмосковный лес, поглощающий шум авто-страды, мне чудится палисадник, задний двор и футбольное поле, куда выходило окно Воронежской хрущёвки, где прошло детство. Наваждение под стать герою Пруста. 
Когда не читается, а прочие занятия валятся из рук, я пробую себя в роли искателя утраченного времени. Детство, девяностые, тысячелетие со дня Крещения Киевской Руси. Я родился. И если не лукавить подобно герою Мисимы из «Исповеди маски», я ни чёрта не помню из раннего детства, кроме видений, которые, впрочем, я мог и нафантазировать себе позже.
И уж точно я не могу, как Лев Толстой со всей уверенностью утверждать, что пры-гал козлом в какой-то из прошлых жизней. У меня есть девяностые. Они грубы и хрупки, циничны и наивны. Потому и вспоминаются, поэтому и есть за что зацепиться.
 Впрочем, возможно, дело в детстве. Неизбежная ностальгия и поток сентимен-тальных слёз, превращающихся на глазах в бусинки. Впрочем, они не так прозрачны, эти бусинки.
***
Если уж начистоту, то следует очиститься от напластований нулевых и домыслов, именуемых «опытом».
Но из этого ничего не выйдет! Девяностые врастают в мясо  нулевых, они отложи-лись подобно сАлинам в костях сегодняшних дней. Как и нынешнее время оставляет от-печаток на условном бинокле, с помощью которого мы смотрим на то недавнее прошлое.
Девяностые с нами – куда бы мы ни отправились во времени ли, или пространстве. И умрут они вместе с нами. Никто из нас, семи-восьми-девятилетних, всерьёз не помыш-лял тогда, что мы когда-нибудь начнём стареть, плавно превращаясь в своих отцов и ма-терей. От прямого, или от противного. Если родители неумеренно пили, то мы не пьём лишь по той причине, что насмотрелись на «постоянство грязи и веселья» вдоволь. А если пьём, то соблюдаем преемственность. И наоборот.
***
Девяностые грубы и хрупки. Мы не задумывались о развале СССР, о постигшей Россию катастрофе. Советский Союз не рухнул, его признаки (или призраки) можно было отыскать в запахе чердаков и подвалов.
В велосипедах «Салют», «Минск», «Десна», на которых мы колесили по окрестно-стям. Мой лисапед был оснащён «дамской рамой», что, впрочем, казалось мне очень удобным, несмотря на некоторое понижение моего престижа в глазах дворовых пацанов. Впрочем, на такие пустяки вскоре переставали обращать внимание. Гораздо важнее было знать и уметь объяснить, «кто ты по жизни» и обосновать, что я - пацан. Эти псевдозеков-ские штучки молниеносно разнесли спорами по стране, по её городам и дворам и пророс-ли именно в детских головах. Сейчас это кажется наивным и смешным. Сейчас.
В одном из подвалов, куда мы любили лазить в поисках неведомого, я откопал од-нажды туго перевязанную бечёвкой кипу брошюрок а-ля «Как себя вести на случай ядер-ной войны», противогазы и респираторы, а также аптечку со всем необходимым для ока-зания первой медицинской помощи.
Эти пропахшие подвальной сыростью книжечки взбудоражили нам фантазию по-круче любых приключенческих книг. Несколько месяцев ушло на обсуждение того, «как пахнет радиация».
***
От теории переходили к практике.
Насмотревшись фильмов вроде «Рембо», «Коммандос» и других, мы, как подобает мальчишкам, хватали винтовки, автоматы, винчестеры и браунинги и бежали, сломя ноги, воевать. В нелёгком бою получали свои ссадины, шишки, сбитые коленки и синяки от пластиковых пулек, коими стреляло «оружие» made in China.
Китайские «винчестеры» и «браунинги» стреляли вкривь и вкось, и ты рисковал попасть себе же в лоб. К тому же «оружие» постоянно ломалось, восстановлению не под-лежало и наносило уроны семейному бюджету.
Бесконечно покупать всю эту дребедень тебе никто бы не стал, и вот, подобно сверстникам из предыдущих поколений, ты мастеришь самострелы, плюющиеся рябиной. Упоённо, высунув язык, выкручиваешь патрон из светильника в собственном подъезде, натягиваешь на него воздушный шар, или напальчник, или, наконец, пальцы от резиновых хирургических перчаток. И вот уже вы оголтело лупите друг по другу из таких «самострелов» рябиной, безнадёжно пачкая футболки с Микки-Маусами, Терминаторами и прочими рисунками, терпким соком недозревшей ягоды.
***
Меня не допустили до просмотра невзоровского «Чистилища». Слово «Чечня» произносится на каждом шагу.
Мой дядя, перешагнувший черту, отделяющую допризывной возраст от призывно-го. Он в принципе не горел желанием жить в казарме. А мать, сёстры и бабушки, не хоте-ли, чтобы он умирал бессмысленно и беспощадно в каком-нибудь Грозном.
Стук в дверь. Повестки. «Его нет дома». Его, и правда, нет дома. Где-то зависает с друзьми, предаётся культу Бахуса и промискуитету. Выключенный в квартире свет. Гро-бовая тишина. тишина. Вздох облегчения: «Ушли».
Не забрали.
***
В соседнем дворе жила смуглая девчонка. Все её дразнили «чеченкой». Она в ответ грозила кулаком.
***
Одним из излюбленных занятий долгое время оставалось лазанье по крышам высо-ток, от одного вида, открывавшегося с шестнадцатого этажа, характерно покалывало в  пятках, захватывало дух и кружилась голова. Мы плевали на головы прохожим. И часто попадали в цель.
Спуск и подъем по зассанным лестницам сопровождались нерукотворными при-ключениями и препятствиями в виде: наркоманов, сидящих на ступеньках, лютой гопоты более старшего возраста, чем мы, бомжами, бухариками, иногда зловещего вида шлюха-ми. Рукотворные приключения заключались в улепетывании от разъяренных жильцов, не видящих ничего смешного в том, что какие-то ребята позвонили им в звонок и убежали. А мы это называли «Днём открытых дверей». Иногда поджигали квитанции и письма в почтовых ящиках. За это иногда влетало по ушам.
Как и попадало за лазанья по крышами и многое другое.
***
Навоевавшись и налазавшись, мы переходим к вопросам взаимоотношений полов.
Паренька, что был меня постарше, звали Маратом. Однажды некая шавка сношала мою ногу, приняв её за объект страсти, а я, пылая праведным гневом, пытался её скинуть, и Марат загадочно мне подмигнул:
–  А знаешь ли, Славик, что есть такая штука, и называется она «сперма»?
Невинный ещё и наивный Славик покачал головой, хотя и почувствовал подсозна-тельно что-то знакомое в этом слове. Кажется, оно входило  в лексикон взрослых, но явно не предназначалось для детских ушей.
–  А это, Славик, такая штука, из которой получился ты, –  сделал Марат паузу, глядя на моё озадаченное лицо, добавив, –  и я. Она попала в твою маму, когда твой папа её трахал, –  снова сделал паузу Марат, –  впрочем и в мою из моего папы. Это у всех так.
Слово «трахать» мне тоже показалось смутно знакомым. Некие движения, сопро-вождаемые, как мне казалось, искрами и стонами. Я вспомнил, как однажды в школе хва-лился перед товарищами, что видел «вчера вечером» по телеку «тётю с голыми сиськами».
Все заохали восхищённо и завистливо и только Илюха Чурилов скептически про-ронил: «А, это эротика. Х*йня, –  цыркнул слюной в сторону стенгазеты, где красовался он собственной персоной то ли в качестве хулигана, то ли в качестве образцового ученика, –  я смотрел на днях порнуху, так там десять баб один *** сосали. Здоровенный такой, –  совершил Илюха руками такой жест, который обычно делают рыбаки, рассказывающие о рыбе, пойманной ими.
–  Так вот, продолжал Марат, –  сперма попадает в твою мать, и через какое– то время появляешься ты, это ясно?
Кажется я не один слушал этого лектора в тот вечер. Армянин Гарник вставлял ли-рические отступления, вроде: «А я знаю, что такое «любовь по– французски», это когда, –  и показал характерный жест, где указательный палец правой руки (или левой у левшей) совершает фрикции в колечке, составленном из указательного и большого пальца левой руки (правой, соответственно, у левшей). Лектор Марат отмахнулся от нашего армянского друга и продолжил:
–  … сперма есть не только у людей, но и у животных, в том числе собак, –  показал он на пса, уставшего от бесполезных телодвижений и облизывавшего свой член в сторонке. Так вот, –  нагнетая интригу, оглянулся он по сторонам, –  если сперма… –  здесь он переходит на полушёпот, –  если сперма собаки, –  сглотнул слюну, если сперму собаки не смыть с человека, у него, точнее у его жены, народятся щенята. Вот, –  выдохнул.
Мы с Гарником стояли ошарашенные. Я побежал мыть ногу вместе с ботинком, знаток и ценитель «любви по-французски» тоже на всякий случай побежал домой что- нибудь помыть.
 Такие истории, наверное, типичны для всех времён. Их можно встретить у того же Лимонова или Сорокина. Что же типично для эпохи нашего детства? На упаковках из– под гондонов красовались такие надписи как «Desire», «Неваляшка», «Durex», «Contex» и прочее. В некоторых аптечках ещё можно было отыскать резиновые изделия, произведён-ные при Брежневе.
***
–  А знаешь, что получает тот, кто выигрывает в эти карты, –  загадочно картавил мой друг Ярик и показывал мне порнографическую даму пик, найденную в палисаднике, за нашей пятиэтажкой.
–  Что?
Он выдержал соответствующую моменту паузу и выпалил, ещё смачнее картавя:
–  Они тр-р-р-рахаются!
И так далее, и так далее.
И снова искры, столкновения атомов проносились перед глазами, а в ушах стояли стоны счастливчиков, занимающихся неведомым мне сексом. Тогда не покидало ощуще-ние, что трахаются только посвященные, какая– то особая каста, а простые смертные. В 16 лет меня преследовала фобия, что мне так и не доведётся сделать заветное это самое, через год она была вылечена опытным доктором и психологом по имени Алина.
***
Алина, господи, Алина!!! Если бы я знал, что мне придётся ждать тебя, избави-тельницу меня от целомудрия, до семнадцати лет, я бы в те же четырнадцать лет помер от тоски.
Как не исчез Советский Союз в 90-х, так и девяностые не ушли бесследно в нуле-вых. Вопросы секса приобретают новую остроту, поскольку сопряжены с объективными обстоятельствами.
Трахаться!
Вот-вот свершится, так и кажется. Голова кружится от одного взгляда на некото-рых одноклассниц и на разноцветные упаковки презервативов.
В газете читаю интервью с Децлом, где он утверждает, что лишился девственности в тринадцать!
А я? Что я сделал для хип-хопа в свои годы?
Одноклассницы и не смотрят на тебя и других ребят. Нет, на кого-то с затаённым восхищением поглядывают, на особо лихих парней.
Пробуешь курить и давишься от дыма дешёвых сигарет «Альянс».
Пиво нравится больше.
Покупаешь бутылку пива и презервативы, идёшь домой, где никого нет.
Распечатываешь condoms со вкусом бананов, нюхаешь, читаешь инструкцию по применению, возбуждаешься, мастурбируешь, пьёшь пиво и на время забываешься.
Алина, Алина, где ты? Где ты, двадцатипятилетняя сучка, почему так долго я тебя ждал?
Вопросы «Ты кто по жизни» и «обоснуй, что ты пацан» приобретают новую остро-ту. Тебе кажется, что это самые важные вопросы. По-крайней мере, пока ты в школе.
Приходишь домой, и тебя спасает сборник с песнями группы «Кино». Ты представляешь себя героем.
В классе слушают либо русский рэп, либо зарубежную попсу. Слушатель «Кино» не попадает в категорию «рэпер», тебя объявляют скином и обещают прибить.
Драки за школой. Вернись, благословенное детство, забери меня из мира пуберта-тов.
Алина, я устал тебя ждать!

***
Снова начальная школа.
Постигая закон накопления первоначального капитала, ты заводишь копилку. Про-даёшь ровесникам наклейки, стикерсы (в массовом порядке выпускались журналы, в ос-новном – с супергероями, или звёздами футбола, где на каждой странице зияют окошки, куда нужно вклеить эти самые «стикерсы»), солдатиков made in USSR, которых собирал ещё твой отец, картриджи от игровой приставки. Собираешь стеклотару (тогда ещё при-нимали по сносной цене) и цветной металл. Как правило, долго деньги в условной «сви-нье-копилке» не залёживались, и спускались на ту же самую жвачку, картриджи, солдати-ков Made in China самых нелепых цветов. В лучшем случае – приобретались катафоты и ниппели для велосипеда. За исчезнувших бравых советских солдатиков, можно было по-лучить от отца, тоже неравнодушного к своему детству, как я сейчас.
Самая насущная трата, кажется – покупка нового джойстика для пиратской при-ставки Dendy (Sybor, Lifa). От интенсивной игры в какой-нибудь «Mortal Combat» или какую-нибудь «Contra» они быстро приходят в негодность. Разбираешь Joy stick, протира-ешь контакты водкой или одеколоном – иногда помогает. А иногда просишь у родителей деньги на новый.
Есть счастливые обладатели приставки «Sega Mega Drive»(1,2), но их по пальцам перечесть.
«Sony Playstation»? Таких мажоров у нас не водилось.
Мы можем часами спорить о том, кто круче – человек-летучая мышь, или человек-паук, Стивен Сигал, или Чак Норрис.
***
На рубеже тысячелетий, на смену не выдержавшим испытания временем американских супергероев, приходит фанатическая вера в бога, больше похожего на строгого отца, хотя, твой отец не был таким строгим. Катализатором выступает смерть одной из бабушек.
***
Я нещадно мастурбирую в ожидании Алины-спасительницы, которая придёт через три года. Испытываю муки совести, выучиваю кучу молитв, случайно наткнувшись на молитвослов. Ничто не помогает.
Трахаться!
Кто ты по жизни?
Нет!
Лох!!!
«Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть. Ты должен сказать «руки прочь от меня, иначе – зачем тебе быть».
Ностальгируешь ли в четырнадцать по тем временам, когда тебе было десять? Нет! Потому что тогда кажется, что всё лучшее впереди. Там ты взрослый, тебе дают, ни перед кем за пропущенные уроки отчитываться не надо.
Зима. Пьёшь крепкое пиво в тёплом подъезде, пропахшем кошками.
А как домой идти – ведь пахнуть будет. На улице холодно. Покурить? Тошнит.
Будет ли когда-нибудь лучше? Не будет. Не придёт Алина и не спасёт тебя от дев-ственности, не насытит подобно Гудвину смелостью.
«Отче наш, иже еси на небесех, да святится имя твоё…».
– Эй, ты что здесь делаешь? – из дверного проёма одной из квартир высунулось го-лое волосатое брюхо, вслед за ним одутловатая физиономия, – пошёл отседа быстра, шпа-нюга, пока люлей не получил.
Улица.
 У.
Лица.
Мороз крепчал.
***
Кто я по жизни?
Пятый класс. Урок русского. Изучаем глаголы будущее время.
– Дети, – говорит строгая Наталья Артёмовна, учившая ещё моего дядю, – составь-те предложение, где была бы конструкция «я буду». Например, на тему будущей профес-сии.
– Я буду врачом, – отвечает отличница Ксения,
– Я буду юристом, – отвечает очкастый Миша
– Я буду политиком, – подаёт голос брюзга Денис
– Я буду биз-нес-ме-ном! – отвечает Слава.
Это прозвучало очень забавно. Весь класс полёг от смеха.
Слава – это я. Невзирая на неудачи с первоначальным накоплением капитала, очень хочется стать бизнесменом.
Каждая третья или четвёртая квартира торговала водкой и самогоном. Все оголтело шифровались от соседей и опасались милиции, но никому, на самом деле, до этого дела не было. Мои родители тоже пополняли таким способом семейный бюджет. Тогда это казалось мне невероятной авантюрой, полной романтики и флёра опасности. Сейчас, по прошествии лет, понимаешь, что таковыми были будни той провинциальной России. Я собственноручно клеил этикетки с надписями «Столичная» (красненькими), «Московская» (зелёненькими), ещё, кажется была некая а-ля «красное на чёрном» с узорчиками – то ли «Посольская», то ли ещё какая.
***
За окном – дождь. Всё-таки я в Подмосковье, а не в Воронеже. 2014 год. Никакие бусинки ни на какую нитку не нанизываются. Как ни странно, сентиментальность куда-то испарилась. Я недавно прогуливался по местам детства, и остался ужасно недоволен. Разочарован.
Всё пространство двора как-будто скукожилось. А вместе с ним и люди, оставшие-ся там жить. На месте футбольной площадки – уродливая безвкусная новостройка. Вид, открывающийся на палисадник из окна, неизбежно бы упирался в силикатный кирпич.
Гаражи, исписанные во времена детства такими надписями как «Nirvana», «ГрОб», «Летов»», Хой», «Цой», «***», «ЦСКА», «Спартак», «Долой дерьмократию», «РНЕ», «НБП». «АлисА», «Сектор газа», «Чиж и Co» и другим, убрали.
Мы бегали по этим металлическим коробкам и зной, и в стужу. Сражались с не-приятелем из соседних дворов.  В бурьяне валялись шприцы, закопчённые столовые лож-ки и жгуты. Бурьян остался, да и шприцы в нём – тоже.
Пью водку, запиваю грейпфрутовым соком. Всё не в кайф.
Жить прошлым – то ещё убожество.
Но чем жить?
Осмыслить и забыть. Или нет – отпустить.
А что ещё можно вспомнить? Маньяческий бум.
***
1994 год. Год расстрела Чикатило. В родном городе Воронеже тоже в период девя-ностых наблюдался «маньяческий бум». Один мужик в нашем районе поджарил на плите двенадцатилетнюю девочку, которую заманил конфеткой или ещё чем.
В близлежащей лесополосе объявился серийный насильник.
Про онанистов-эксгибционистов я и вовсе молчу. В нашем районе располагался роддом, где работала моя мама. Там от дрочащих на «что-то мелькающее в окнах» мужи-ков, отбоя не было. А может их возбуждал сам факт наличия такого количества беремен-ных женщин. И тут сразу же накатывает наваждение в виде визуализации процесса опло-дотворения женщины (см. выше историю с Маратом). Да и бродящий по утреннему или вечернему лесу некто без исподнего и в пальто, всегда готовый показать достойной жен-щине своё естество во всей красе, ставший уже классическим образом – водился в наших вовсе не девственных лесах.
В конце 90-х местные газеты писали о серийном убийце и насильнике Муханкине, именующем себя учеником Чикатило. Он ещё и поэтом оказался. Вот как. Как и полагает-ся – получил пожизненное.
Педофилы были сплошь и рядом – то ли знамение времени, то ли просто высунули голову, почувствовав свободу и безнаказанность.
«Не бери ничего у незнакомых людей, не открывай дверь незнакомым людям, - наставляла мама, - не доставай ключи от дома при ком бы то ни было, чтобы никто не знал, что взрослые все на работе, и ты дома будешь один».
Бережёного Бог бережёт. Или Спайдермен?
***
Многие из примет времени явились наследством или выкидышем позднего СССР. Например: анекдоты про Вовочку, бесконечный цикл рифмованных страшилок про «Ма-ленького мальчика», как там?

Маленький мальчик гpанатy нашёл.
«Чтo этo, папа?» - к oтцy пoдoшёл.
«Дёpни кoлечкo - yзнаешь и cам!» -
Папа тихoнькo в oвpаг oтпoлзал.
Маленький мальчик был не дypак:
Дёpнyл кoлечкo и бpocил в oвpаг…
Взpыв пpoгpемел, пoлетели калoши -
Мальчик в вocтopге захлoпал в ладoши.

«Старые песни о главном» как первая ласточка ностальгии по всему советскому. Сигареты «Прима» с ликами вождей.
Очереди в магазинах.
Знамения времени: бабушки, торгующие семечками в любую погоду (ныне эти бабки уже вымирающий вид), палёная водка в ларьках, сходящие с ума ветераны чечен-ских войн, неформалы. В нашем дворе (я там прожил до шестого класса) «ниферов» особо не наблюдалось. Если только четырнадцатилетний Вовчик, тусовавшийся с малышнёй. Он слушал Цоя и бегал «задрав штаны» на концерты «Гражданской обороны» в ДК им. 50-летия. «Русский прорыв» тогда был. Воистину, крутое событие. Очень жалею, что был мал и глуп.

***
Вспомнил про Тамагочи.
Эта японская дребедень не одного ребёнка лишила сна и не одну семью заставила раскошелиться на заведомо бесполезную хрень, судьба которой – быть выброшенной на свалку интересов совсем юного создания спустя две недели после покупки. Электронная киска (не та) или собачка, или рыбка, или ещё кто, на экране погремушки размером мак-симум с две спичечные коробки. Её нужно «покормить», «убрать за ней», «лечить», в об-щем – проявлять разного рода знаки внимания. И всё равно это чушь рано или поздно сдыхала, а на экране появлялся холмик с крестиком. Pet sematary, блин. В конце концов, я разбил эту штуку об стенку и вернулся в мир реальный, где меня ждали некормленные кот и пёс, неполитые растения и рыбки в аквариуме, успевшие отметать икринки к тому времени.
***
Господи, это свершилось! Отыскалась незнакомка, решившая меня совратить. Алина, Алина, как долго я тебя ждал!
Я давно завожу разговоры с незнакомыми, особенно с незнакомыми, жизнь вышла за пределы дворика, чья судьба – скукожиться и умереть.
Алина дала, но никаких таких впечатлений ты не получил. Сам факт осознания только. Но она не влила в тебя смелости. Неужели, и тут никакого Священного Грааля? Где же тогда чудеса?
В 90-х верилось в чудеса, но в особые. В первоначальное накопление капитала, что можно запросто научиться драться как Брюс Ли.
Что мама с папой никогда не разведутся.
Что всё лучшее, ****ь, впереди.
Я допил водку. И ушёл оттуда прочь.
Я открыл глаза, выглянул в окно и никакого палисадника и двора детства не увидел. Может, и к лучшем.

2014