Паромщик

   Есть такие люди – пограничники. Только  служат они не на границе государства. Они существуют на стыке миров. И сознание у них тоже пограничное – не норма и не патология. Сознание, позволяющее жить одновременно в разных измерениях.
Одного из таких, иных, звали Тимофей. Красивое и одновременно странное имя. Доброе имя, пахнущее душистыми травами, которые ласкает ветер на фоне предзакатного солнца, досталось суровому человеку. Возможно, вселенная задумывала его как положительного героя с яркой судьбой, но потом что-то пошло не так.
   Тимофей был паромщиком. Так красиво братва назвала человека, который переправлял неугодных или отслуживших в мир иной. Неугодными и отслужившими могли быть свои и чужие, конкуренты и бывшие жены, опостылевшие любовницы, мелкие сошки и крупная дичь. По-простому он был убийцей, палачом. Но это были страшные слова. Поэтому энергию тьмы загасили красивым словом с размытым значением «Паромщик».
  Тимофей практически всегда молчал. И только однажды, на стрелке авторитетов в живописном месте, Тимофей заговорил. Инициатором был я. И на ответ, а тем более на исповедь, не надеялся. Но видимо, человека жмут грехи и ему необходимо хотя бы единожды излить кому-то душу.
   Мы сидели возле озера. Тимофей смотрел на водную гладь, а я задал вопрос.
- Ты испытываешь что-то к людям, которых убиваешь?
Тимофей вздрогнул и посмотрел на меня взглядом полным интереса. Затем улыбнулся вполсилы и снова уставился на озеро.
- Нет. В кино предсмертной агонии одни и те же кадры. Люди испытывают однотипные эмоции – страх или отчаяние. Они не думают о том, что  совершили. Не требуют священника. Не проводят ревизию ценностей. Они просто бездумно и отчаянно цепляются за жизнь. Жизнь, которая к этому моменту уже не представляет никакого значения ни для них, ни для окружающих.
-Но ведь это страшно…Человек же не животное…Таракана иногда задавить противно, а тут человек.
- Если ты о физиологии то в этом и состоит мастерство палача и милость заказчика – сделать смерть максимально быстрой и легкой. А что до физиологических подробностей….Смерть –это не долго. Иногда это несколько конвульсивных движений, вздох или хрип. А затем глаза становятся безжизненными и руки больше не хватаются за суету.
-Но ведь это люди! Они ценны сами по себе.
-Ты ошибаешься. Ничто не может быть ценным само по себе. Ценность необходимо приобрести или раскрыть. А эти обычно ценность приобретают только после смерти в имени на могильном памятнике. Ты ведь понимаешь, что если бы у человека был потенциал и он не израсходовал энергию, его бы не призвали к мир иной.
-Ты веришь в мир иной? Не боишься?
-Чего?
-Хотя бы смерти.
-Только дурак ничего не боится. Страх – это защитная реакция. А смерти бояться глупо. Она приходит ко всем. И не мы назначаем ей встречу. А знаешь….смерть на самом деле очень красивая и настолько глубокая, что иногда тянет прыгнуть в эту пустоту. Поэтому важно не смотреть ей в глаза. А еще я заметил, что печать смерти на лице равна полному отражению приговоренного в глазах смерти…
-И как ты с этим живешь?
-Просто. Ты же тоже как-то живешь со своими скелетами: брошенными женами, отвергнутыми детьми, обиженными родителями, руками, просившими подаяние и не увидевшими даже мелкой монеты. Я всего лишь делаю свою работу. И надеюсь, делаю ее хорошо. В мире нет только белого. Все придумано за нас и не нами. Мы просто служим.
- Так можно оправдать все, что угодно. Но есть же принципы добра и зла…
-Можно убить медом человека с аллергией и вылечить малыми дозами яда. Все относительно. А ты, кстати чего интересуешься? Рази праздного любопытства или статью пишешь?
Тимофей расплылся в улыбке.
- Просто интересно.
-Интересно – это хорошо….Интересуйся…Динамичнее…..Потому, что когда-нибудь я приду и за тобой. Или не я…..
Тимофей расхохотался. А я поежился то ли от ветра, то ли от здорового и честного цинизма.    
  В озере что-то булькнуло и мне показалось, что за камышами стоит Смерть. Но я тут же отвел глаза потому, что тот, кто отразится в глазах Смерти полностью,  уже приговорен. А у меня еще много планов….