Нина, Нина, Нина

Очень давно, с тех пор, как мы переехали в эту квартиру, портрет Нины был украшением комнаты наших родителей. На самом деле этот портрет мне совсем не нравился, он был слишком огромен для размеров этой комнаты. На портрете Нине лет двадцать, поэтому он  сильно отретуширован мастером фотографии, который увеличивал его с чёрно-белой открытки. Фотография, с которой был сделан портрет, очень контрастная, какой Нина и была на самом деле. Тонкое точёное лицо, горячие глаза, темные волосы и белая кожа создавали этот Нинин облик. Портрету не хватало невероятного колдовского обаяния, которое Нина всегда «носила с собой». Это чарующее обаяние превращало Нину в волшебную красавицу.
Несколько лет назад, я думала, что смогу в местной газете напечатать о Нине какие-то воспоминания от её друзей, но задуманное так и не смогло осуществиться. Сейчас, накануне  Дня её рождения, я хочу опубликовать те воспоминания, которые мне прислали тогда её друзья. Вот они.

НИНА
Татьяна Чубрикова
Бывший сотрудник, в настоящее время пенсионер ООН
В 1971-1975 гг аспирант Ленинградского государственного университета


Стою на старинном кладбище Монмартра у могилы моей дорогой подруги Нины Порываевой. На надгробной плите стихи Марины Цветаевой «Да здравствует пена, великая пена, высокая пена морская!». Глотаю слезы и как будто слышу голос Нины из далеких семидесятых, где она  читает эти стихи на вечере в аспирантском общежитии Ленинградского университета. 
Общежитие наше – особенное, здесь живут иностранцы-стажеры развитых капстран вперемешку с советскими аспирантами – явление уникальное для того периода. Группы стажеров из США, Франции, Германии, Швеции, Финляндии и т. д. поочередно организуют вечера, знакомят приглашенных с культурой своих стран, читают стихи, показывают отрывки из пьес, поют песни и учат гостей танцевать национальные и современные танцы.
Гвоздем программ всех русских вечеров всегда была Нина. До того, как мы познакомились, я не любила слушать читающих стихи артистов, их интонации мешали мне воспринимать тонкий поэтический смысл стихотворных строк. Нина перевернула все мои, и не только мои, представления о возможностях художественного чтения. То, как Нина читала стихи, невозможно передать словами.
Пушкин, Лермонтов, Брюсов, Цветаева в исполнении Нины открывались совершенно новыми      гранями, наполнялись необыкновенным смыслом, уносили слушателей в совершенно необыкновенный мир великой поэзии.  Это были настоящие театральные поэтические спектакли.
В нашем общежитии Нина стала главным проводником русской культуры. На всех вечерах и встречах в центре внимания всегда были стихи в Нинином исполнении.  Многие иностранцы-стажеры записывали их в свои тетради, учили наизусть, подражая Нине, читали их вслух. Даже те, кто раньше никогда не интересовался поэзией, не оставались равнодушными. У многих из них, благодаря Нине, русская поэзия стала увлечением всей их жизни.
Нинина парижская подруга Мари-Кристин выучила русский язык только для того, чтобы понимать стихи Цветаевой, с  поэзией которой ее познакомила Нина. В прошлом сотрудница французского Сената, выйдя на пенсию, она продолжает изучать русскую поэзию, знакомя с ней своих французских друзей. И таких как Мари-Кристин, полюбивших русскую поэзию друзей и учеников Нины во Франции можно перечислять бесконечно.
В Париже Нина оказалась в конце семидесятых, выйдя замуж за Сержа, который  был стажером из Франции и жил в нашем общежитии. Серж - блестящий специалист русского языка и литературы. Кроме того, он замечательный, очень глубокий поэт. Их с Ниной несомненно сблизила поэзия. Они прожили вместе больше 30 лет. Их дочь Юля стала известным переводчиком, победителем нескольких организованных во Франции конкурсов на лучший художественный перевод.
Мы стоим вместе с Сержем и Юлей на кладбище перед Нининой могилой.  Вот уже два года после ее  смерти с каждой нахлынувшей волной памяти у всех помнящих ее людей воскресает ее светлый образ, неизменно связанный с чтением стихов, с той огромной любовью к русской поэзии, к которой многие из нас прониклись, во многом благодаря Нине. Да святится имя ее!


Робэр Рудэ
Профессор, декан русского отделения
Лионского университета. Лион. Франция


С Ниной я познакомился в далекие времена нашего студенчества, в Ленинграде семидесятых годов. Общались мы по вечерам, когда  собиралась компания – Нина, Таня, Наташа...- в какой-нибудь комате общежития на Васильевском острове. Видел я ее на самом деле не так уж часто, я бывал в Ленинграде только изредка, но помню ее прекрасно. Заметил я, прежде всего ее умение рассказывать о любом происшествии так, чтобы всем стало  интересно и весело: помню к примеру, ее рассказ о том, как она танцевала на каком-то вечере с одним матросом (был ли тот вообще на самом деле матросом? Вот этого я не припомню), а тот держит ее за руку, как будто тянет на корабле канат. Этот эпизод она скорее всего приукрасила разными деталями, не обязательно соответствующими действительности, но нас это, естественно, нимало не волновало: главное, всем было весело.
Но помню я особенно хорошо ее голос, как будто он прозвучал последний раз только вчера. Все ее друзья, знакомые, как и я, помнят, наверное,  ее необыкновенный талант в чтении стихов. И хотя я не большой любитель поэзии, и воспринимаю стихотворение скорее как предмет исследования, до сих пор я слышу, как Нина певучим голосом, сама вся сияя от вдохновения, читает:
- Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет. Живи ещё хоть четверть века — Всё будет так. Исхода нет. Умрёшь — начнёшь опять сначала и повторится всё, как встарь: Ночь, ледяная рябь канала, Аптека, улица, фонарь.
Об этом стихотворении вряд ли кто скажет, что от него веет жизнерадостностью, но для меня оно все равно связано с чем-то светлым, Нина читала его так, что на душе становилось тепло. Помню еще другое стихотворение, которое она читала особенно часто, кажется с особым удовольствием:
- Когда я буду бабушкой — Годов через десяточек — Причудницей, забавницей, — Вихрь с головы до пяточек!
Если бы не Нина, я бы не уделял большого внимания этим стихам, но вот чтение Нины....Это было в далекое время семидесятых годов, но  все это отпечатлелось в памяти так, что несмотря на расстояние во времени, это и теперь еще для меня что-то очень близкое.
И вот потом я ее уже не видел, я узнавал о ней почти только через общих  друзей, изредка с ней говорил по телефону, когда она стала жить в Париже. Я помню, как я узнал, что она заболела. Вести о ней были тревожные, но никогда я не слышал, чтобы она жаловалась, тем более, чтобы она отчаивалась. Она стала мало по малу для меня примером мужества и стойкости: ей бывало очень плохо, и, тем не менее она еще умела радоваться жизни, как только ей становилось легче. Таких людей не так уж много, и поэтому, когда ее самая близкая подруга, Татьяна, меня попросила, не мог ли бы я написать в память о ней одну страницу, я ни секунду не колебался, согласился сразу. Хотя мы общались очень недолгое время, все эти воспоминания не ушли в полузабытое прошлое, и ее образ для меня, как и, не сомневаюсь, для многих других,  не потускнел.

**************
Да, когда-то я была младшей сестрой Нины, а теперь вот оказалась старше ёе. Друзья Нины всегда были мне дороги. Немногих, конечно, я знала или знала только понаслышке. Наверное, что лежит в их воспоминаниях,  мне совершенно не знакомо, но радостно сознавать, что эти замечательные воспоминания есть. Завтра, 17 июля, День рождения  нашей Нины.