Позовите Вия!

Это был один из упоительно-чудесных июльских вечеров 2018 года. Если бы тот вечер взялись описывать представители изящной словесности или любители пива, то непременно украсили его ёмким определением «бархатный». Закатное солнце, утратив свою палящую силу, теперь стыдливо пряталось в густых тополиных кронах, даря ласковый золотистый свет.

В теньке, у забора большого коммунального двора на скамейках, обшарпанных венских стульях и древних табуретах чинно восседал «старушечий парламент». Бабушки, приглядывая за играющими внучатами, вели нескончаемые разговоры о рецептах засолки огурцов, внуках и надоевшей жаре, изредка переключая внимание на проходящих мимо пляжников.
 
- Ты смотри, совсем люди стыд потеряли! Идут, себе бессовестные с Волги, практически, в чем мать родила! Ладно бы по дамбе шли, нет же, прямо по центральной улице!

Атмосферу ленивой вечерней безмятежности нарушила Петровна – хрупкая, но громогласная старушка «божий одуванчик».  Как и многие одинокие люди, всю свою нерастраченную любовь и заботу она обрушила на котенка по кличке Зайчик. Иногда, не выдержав гнета её назойливой опеки, Зайчик, сбегал от хозяйки и виртуозно прятался в самых неожиданных местах. Петровна, обнаружив пропажу, организовывала шумные поиски «дезертира», вовлекая в этот процесс всю дворовую детвору. Оказалось, что в этот вечер «паршивец неблагодарный опять убёг».

- Кто и когда в последний раз Зайчика видел? – начала привычный ход расследования Петровна.

- Я видел, как ваш котенок на коленях у дяденьки Вия сидел. Но это давно, ещё после обеда, было! – сообщил, подъехавший на самокате, загорелый до черноты пацанёнок.

- А ну-ка, бесенята, бегите, позовите мне Вия! – грозно воскликнула старушка, указывая сухеньким перстом в глубину двора. Детишки наперегонки бросились выполнять указание.

Вряд ли Петровна в тот момент подозревала, насколько ее реплика и жест комичны в своей схожести с финальной сценой фильма «Вий», роль ведьмы в котором убедительно сыграла Наталья Варлей. Вскоре «бесенята» вернулись, сообщив, что Вий читает на крылечке книжку, и сейчас придет.


За развитием этого провинциального сюжета я наблюдал вместе с одноклассником. Мы долгие годы не виделись, и теперь, встретившись в городе нашего детства, пытались за пять минут рассказать друг другу о «жизни после школы». Оказавшись невольными свидетелями забавной ситуации, с интересом ждали появления человека с таким интригующим  «погонялом».

Когда появился Вий, мы молча переглянулись: со двора пришаркивая, шел пожилой человек, внешность которого можно назвать заурядной и невыразительной, если бы не веки - тяжелые, набрякшие, практически закрывающие глаза. Такие веки, как правило, бывают у серьезно больных, либо у активно пьющих людей. Вий, ну, как есть - Вий!!!

Феноменальное совпадение внешности и прозвища развеселило нас. Сразу припомнилась гоголевская фраза из «Мертвых душ»: «Если уж русский народ кому даст прозвище, то оно становится неотделимо от человека, потому что меткое русское слово «бьет не в бровь, а в глаз».

Впрочем, и последующие события развивались строго по мотивам гоголевской повести. Узнав, что от него хотят, Вий поднял свои тяжелые веки, огляделся, и, указав на дерево пальцем, молвил: - «Вот он!».


Пропажа была найдена, и теперь всеобщее внимание переключилось на Зайчика. Удобно устроившись на массивной ветке, кот никак не реагировал на ласковые призывы и гневные угрозы хозяйки, Мол, глупая, вздорная баба, что с нее взять…
Исполнив свою миссию, Вий подошел к нам, чтобы стрельнуть сигаретку. На мой вопрос, кто этот гениальный человек, наградивший его столь метким прозвищем, Вий усмехнувшись, признался, что… сам себя и наградил, причем давно и невольно!
 
- Когда свой первый паспорт получал, нужно было под фоткой расписаться. К тому моменту я еще не придумал, как должна выглядеть подпись, поэтому неудобной перьевой ручкой накарябал тушью свои инициалы, а к последней букве для красоты приделал закорючку - получилось ВИЙ. Так-то меня Владимир Иванович Исавнин зовут,  - то ли пояснил, то ли представился мужичок. И продолжил рассказ.
 
- Паспорта в те времена вручали на линейке, в торжественной обстановке. Тётенька из паспортного стола, увидев мой автограф, закатилась от хохота. Отсмеявшись, она так и объявила, что, мол, паспорт вручается ВИЮ! Пардон, Исавнину Володе… И продемонстрировала мой автограф.

Этого оказалось достаточно, чтобы прозвище накрепко прилипло ко мне: не только школьники, но и некоторые учителя так называли. Я привык, а это колоритное, понравившиеся мне прозвище, так кочует со мной по всей жизни! Поблагодарив за табачок, Вий ушел. Следующая встреча с этим человеком состоялась пять месяцев спустя.

В последний день уходящего года, мы оказались  рядом с ним в длинной, медленно двигающейся магазинной очереди. Готовясь к новогоднему застолью люди, толкали перед собой тележки доверху нагруженными продуктами и алкоголем. В руках у Вия была корзина, в которой сиротливо ютились несколько мандаринов, коробочка с дешевым паштетом, хлеб, пакет молока и бутылка портвейна, который в народе называют «Три топора».

Когда мы поздравляли друг друга с наступающим праздником, Вий взглянул на меня, и я оторопел, увидев под тяжелыми веками глаза с пронзительным иконописным взглядом. Казалось, что вся вселенская печаль, боль, мудрость и еще много чего, отразились в этих глазах. Я представил, как этот человек будет в одиночестве встречать Новый год, сидя за аскетичным столом.

- Володя, выложи портвейн обратно – это… нельзя пить! Давай, я по-соседски занесу тебе хорошей кедровой настойки, закуски домашней, праздник ведь, - предложил я.

- Приходи, коль не шутишь. Я один живу, дверь всегда открыта. А это, – Вий кивнул на портвейн, - не ради выпивки. Для анестезии.

Когда я перешагнул порог квартиры Вия, то увидел Зайчика, лакавшего молоко из нарядного блюдечка. Котенок изрядно подрос, и теперь своим серым окрасом и нескладным сложением и впрямь был очень похож на кролика.

- Я кошек люблю! Зайчик это чует, и, сбегая от Петровны, всегда приходит ко мне. Так и живет на два дома, как в той поговорке про ласкового телка, - прокомментировал Володя.

Идя сюда, я ожидал увидеть неприглядное жилище одинокого пожилого человека, с немытыми окнами и застарелым табачным перегаром. Однако был поражен идеальной чистотой, порядком и уютом. Квартира была обставлена хорошей мебелью, а все полки вместительной стенки были забиты сотнями книг. Приглядевшись, я увидел атрибуты женского присутствия: халатик на плечиках, незаконченное вязание на полке и еще ряд вещей, которые не могли принадлежать мужчине.

- Ну, вот, сказал, что один живешь, а тут дамские аксессуары, - подмигнув, я кивнул на клубок я вязанием.

- Это от мамы осталось. Она умерла около десяти лет назад, я ее вещи специально не стал убирать: пусть лежат на своих местах. Гляну на них, и на душе спокойно, будто она вышла и скоро вернется.


Из всех принесенных мной гостинцев, Вий больше всего обрадовался земляничному варенью. Открыв банку, вдохнул, с блаженством затаив дыхание, а выдохнув произнес:

- Детством пахнет! Давай-ка я его в вазочку выложу, сейчас чайник закипит, чаевничать будем по-купечески.

Сервируя стол для чаепития, Вий признался, что я у него первый гость за долгие месяцы, не считая визитов Зайчика. На мой вопрос, есть ли у него родные, Вий вздохнул: - Есть, конечно, дочка, внуки, жена бывшая. Только кому нужен старый умирающий человек – у всех своя жизнь и проблемы.

- А чего ты помирать-то собрался? Живи себе не тужи, смотри, как у тебя все благоустроено! – подбодрил я, но Вий качнул головой.

- Пожил. Онкология у меня. Врач отмерил полгода, максимум год. Говорит поздно операцию делать, к тому после операции у пожилых людей эти процессы ускоряться начинают. Я уже и деньги на похороны-поминки накопил, чемоданчик со смертной одёжей приготовил, - Вий указал на антресоль, где я увидел старенький, еще с советских времен, чемоданчик. Обо всем этом он говорил спокойно, без печали, как будто о предстоящем приятном путешествии.

- Когда у меня мама умирала, то рассказывала, что к ней ночами-вечерами приходили умершие сродники, общались с ней, на разные темы… Я в одной книге прочел, что такое пограничное состояние бывает у старых людей, когда «уже не здесь, но еще не там». Сейчас и ко мне иногда «гости» стали приходить: мама, отец, дедушка – так что… нескучно. О чем толкуем, не спрашивай, это личное!
- Володь, как ты с этим живешь, как справляешься? Ведь это же ужасно! – воскликнул я.

– Да хорошо живу, обычной жизнью! Понимаешь, вечно жить – это не нормально, а вот смерть, это нормальный естественный процесс. Ты думаешь, если человеку скажут, что до конца жизни осталось пол года, то он как-то начнет иначе жить, наверстывая упущенное? Нет, будет жить в том же режиме, только может к жизни отношение измениться.
 
На фронте, на передовой, мужики каждый день под пулями ходили, и любая минута могла быть последней – так что же, клюв повесить и сопли на кулак наматывать. Не в русском это характере!

Недавно прочел, что Антон Палыч Чехов, в свои последние минуты попросил холодного шампанского. Выпил с удовольствием, и… отбыл в мир иной. Вот – человек, мужчина!
Я на Северах долгое время работал, пенсия у меня хорошая, мог бы сейчас многое себе позволить, но какой в этом смысл. Как всегда помогал, дочери и внукам деньгами, так и помогаю – им нужнее. К еде равнодушно сейчас отношусь, алкоголь употребляю лишь, когда боль зашкаливает.

Сейчас вот пытаюсь начитаться, видел, какую я роскошную библиотеку собрал, а прочесть все времени не было. Теперь есть… немного правда, поэтому отпущенные дни посвящаю чтению. Телевизор уже забыл, когда включал – это главный вор нашего времени. А хорошие книги – бесценный дар, которым сейчас повсеместно пренебрегают. Вот, что жаль!

Вий был рад неожиданному общению, мы пили чай, разговаривали на самые разные темы, через которые проявлялась жизнь моего собеседника.
- Когда перестройка грянула, выживать надо было, я в дальнобойщики подался, там хоть можно было что-то заработать. Насмотрелся по дорогам всякой жути: бандитизм, рэкет, ментовский беспредел, КамАЗы сожженные на обочинах…


Я когда из рейса возвращался, всегда звонил жене, чтобы щи с тушёнкой сварила – в дороге таких щей не попробуешь! Банки с консервами она никогда не умела открывать. Так, крышку изуродует наполовину, потом ложкой содержимое выскребает. А тут, как-то приехал, что-то хотел в мусорное ведро выбросить, смотрю, банка лежит аккуратненько открытая. Я аж удивился, достал посмотреть, а под банкой, как в аптеке говорят, лежит резиновое изделие №2, естественно, использованное.
Я жене улики предъявил, та отпираться не стала, мол, было дело – исключительно для телесного здоровья, ты-то постоянно в разъездах. Я скандалить не стал, сам не без греха, но спать в нашей кровати уже не мог, как представлю…

Завербовался на Севера, там работал, часть денег всегда посылал дочери, чтоб ни в чем не нуждалась. Потом, через пару лет нас развели по моему письменному согласию. Когда мама заболела, приезжал, ухаживал за ней до последнего дня. Вернулся на Север, думаю, доработаю до пенсии и, наконец,  вернусь! Заживу в родном городке, налюбуюсь природой, голубей, как в юности заведу. Книжки, которые хотел, прочитаю. Ан, не получилось намеченную программу выполнить. Ну да ладно, какова она, земная жизнь знаю, посмотрим, какая она в лучшем из миров, - подытожил Вий.


Провожая меня до крылечка, Вий сказал: - Судя по твоей речи, заинтересованности, умению слушать и задавать вопросы, ты, наверное, в СМИ работаешь.
- Есть такое дело! – признался я.
- Небось, и рассказ задумал написать, типа «Исповедь обреченного человека»?
- Возможно, если не возражаешь.
- Пиши, разве мне жалко. Время и желание будет, заходи в гости, поболтаем, чайку попьем. Поздравив друг друга с наступающим новым годом, мы расстались.
Я часто вспоминал Вия, а вот навестить не получалось. Увы, так бывает. Недавно проходя мимо коммунального двора, увидел сидящую на скамейке Петровну, рядом с ней возлегал возмужавший Зайчик. Поздоровавшись, я спросил про Вия.
- Помер Вий, еще весной. Зайчик по нему сильно тосковал, придет на его крылечко, ляжет на место, где он обычно сидел и замрет. Часами так лежал. Сейчас вроде отошел, со мной крутится. Да, предатель? «Предатель», спрыгнув с лавки, ушел в глубину двора.


Почему-то печали о Вие не было. А было чувство, что он покинул этот мир, чтобы отправился в свое запланированное путешествие в другие, более справедливые миры. Прощай, удачного путешествия, Володя!