Глава 23. Последняя обитель ифрита

Что натворила ты, о несчастная дочь Шахфаруха?! Как могла забыть, что чистый звенящий огонь Джанны больше не течёт свободно в твоих жилах? Он пленник там! Уж не Иблис ли завладел твоей волей? Как осмелилась ты предположить, что по-прежнему можешь управлять собой?!

Стихия, воспылавшая от крови Зайде, оказалась вовсе не той, что так недавно ласково качала её в своих объятиях — раскалённый вихрь адского безумства вырвался на волю, подобно свирепому хищнику. Он взрывал воздух когтями и не желал подчиняться никаким запретам, он стремился туда, где мог развернуть во всю ширь лепестки тугого бутона, где мог оседлать ветер и устроить кровавое пиршество, а после скинуть весь этот мир в пекло Джаханнама.
Допустить такое было невозможно, на этот раз Зайде постаралась учесть прошлые ошибки, ей даже удалось спрятаться от назойливого любопытства местных жителей.

Пока у неё ещё оставалась последняя надежда на спасение: необходимо было продержаться в огне, как можно дольше, до тех пор, пока какой-нибудь смертный не обнаружит кольцо с её камнем и не наденет на палец.
Её чутким Проводникам поможет внутренняя энергия смертного, тепло его тела, возбуждение и радость от находки, недобрые помыслы и сомнения, мысли, приятные Джаханнаму, — и камень притянет её к себе.
Слабая надежда, но она была, Зайде цеплялась за неё из последних сил. Одна только мысль о том, что скоро она может оказаться в огненном горниле, в лапах Иблиса, приводила её в неописуемый ужас.

Чтобы обуздать непокорный и буйный нрав пробудившегося хищного пламени, ей пришлось снова воспользоваться холодной энергией этого мира и остудить хищный цветок, обозначить ему пределы перемещения.
После этого со лба ифрита посыпалась мелкая крошка погибших Проводников, из височных камней осталось всего два. Ослабленная почти до полного изнеможения, Зайде смогла наконец завернуться в бархатное покрывало усмирённого пламени, ей оставалось только ждать, и вынужденный отдых не был спокойным умиротворением — пекло Джаханнама плясало вокруг неё, дышало в лицо и норовило установить свои границы для молодого огня.
 
Что же ты натворила, неразумная дочь Шахфаруха? И кто теперь поможет тебе?
О великий Пророк Сулейман, повелитель всех джиннов, да пребудет с тобой вечное благоволение Всевышнего! Заступись перед ним за маленькую умирающую рабыню!
О Великий Аллах! Не отворачивай свой лик от Розы Зайде! Укрепи в невзгодах и потрясениях последнюю дочь горного ифрита Шахфаруха, дабы перенесённые испытания не стали для неё окончательным разочарованием и унижением. Подари ей прощение…

* * *

Среди ночи жители Протасовки внезапно были разбужены отчаянным воем собак. Жалобные визги, лай, рычание и тоскливый плач деревенских дворняжек разносились над крышами старых домов, им вторили разноголосые нестройные подвывания породистых охранников за высокими заборами новых каменных коттеджей. Эхо над речкой подхватывало тревожный концерт и придавало ему особенно отчётливое резонансное звучание. Вскоре к нему присоединились голоса новых исполнителей, выводящих душераздирающие рулады среди городских многоэтажек.
 
Псины первыми почуяли беду.
Вслед за собаками взбесилась остальная домашняя скотина: испуганно блеяли козы, свиньи отчаянно визжали, петухи, ни с того, ни с сего, решили, что уже настало утро, решительно взялись распеваться и сгонять с насестов кур-лентяек. В свою очередь несушки были неслыханно возмущены такой бесцеремонностью и принялись немедленно выяснять в полный голос, кто главный в курятнике, а кому лучше постоять в сторонке.
В обычно тихой и спокойной Протасовке в эту страшную ночь поднялся невообразимый гвалт.
Последними в него вступили коты, причём орали не только те, что бродили по крышам в поисках приключений на пушистые хвосты, но также и те стерильные декоративные создания, которые привыкли занимать лучшие места в доме и делили с хозяевами одну кровать.
Естественно, спать в таком кошмаре было невозможно.

Нина Степановна Корытина, заслуженная пенсионерка, сунула ноги в высокие резиновые сапоги, накинула на широкую ночнушку старую дедову куртку, повязала платок и поспешила на двор, где надрывалась коза Манька, но не проделав и половины пути, учуяла характерный запах гари.
— Господи Исусе Христе! Это ещё что такое?!
Она кинулась на кухню — все краны были надёжно закручены на ночь лично ею, никакой утечки не могло быть, к безопасности своего жилища Нина Степановна относилась очень ответственно, и всегда вовремя оплачивала счета за газ, воду и электроэнергию.
Мало ли! Старушка одинокая, заступиться некому, сколько уж таких случаев, когда за долги дома отнимают у беспомощных стариков.
Муж Нины Степановны давно упокоился на кладбище и не был ей опорой, а единственный сын шестой год уже жил и работал в Якутии, женился там на местной женщине с ребёнком, и завёл своих деток, старушка бережно хранила фотографию двух серьёзных девочек-близняшек с раскосыми глазками.
 
— Иду, иду, Манюнечка, иду, подружка моя, — бормотала Нина Степановна, убедившись в неприкосновенности кранов, отсутствии запаха из всех электрических розеток, и слегка успокоившись.
Коза в сараюшке била копытами и выла дурным голосом.
— Ну и чего орёшь, оглаше!.. — заругалась было заботливая бабушка, отодвинула засов на входной двери, да так и замерла на полуслове.
Темнота ночи освещалась зловещими отблесками неведомого источника, в воздухе висел вонючий дым.
Первое, что бабке пришло на ум было:
«Атомная война началась!».
— Господь Вседержитель! — Нина Степановна присела от страха и часто закрестилась. — Святые угодники! Царица небесная! Владычица! Спаси и помилуй нас!..
Старуха забыла про козу, свои больные колени, и резво выбежала на деревенскую улицу, куда уже высыпали чуть ли не все жители полусонные Протасовки. Все одетые кое-как, с чумазыми от копоти лицами, с ужасом в глазах безмолвно смотрели туда, откуда шла беда.
Большой заливной луг между деревней и речкой пылал бескрайним пожаром, грозное пламя гудело и плясало по кочкам бывшего болота.
Земля из-под огня плевалась длинными протуберанцами густой грязи, шипела тучами раскалённого пара, время от времени ввысь вырывался фонтан воды пополам с грязью. На самой глубине страшная жижа громко рычала и булькала, постепенно расползаясь во все стороны.
В небо летели ошмётки и комья с остатками дёрна, в воздухе носились раскалённые светлячки пепла, деревню заволакивал густой дым. Невиданной силы пожар, больше похожий на кипящий адский котёл, медленно но верно надвигался на дома и беспомощных жителей.
Хоть накатанная грунтовая дорога, отделявшая палисадники от луга, как могла сдерживала огонь, но совсем скоро закурился первый дымок на другой её стороне, и начал он с канавы, вырытой вокруг деревни в целях пожарной безопасности.
 
Люди очнулись наконец от оцепенения, бросились к домам спасть детей, документы, вещи, выпустить из хлева животных, собрать временный запас еды…

                * * *

Под утро Денис незаметно погрузился в блаженную дрёму и тут же зацепился за нечто размытое, яркое, звонкое, помчался вслед за длинной вереницей ускользающих смутных очертаний, силуэтов. Однако, подобраться к финишной десятке ему не удалось: фантасмагория сновидений взорвалась слепящим фейерверком, ударила литаврами и разразилась музыкой будильника.
Пора вставать!
На экране смартфона гордо светилась большая ровная шестёрка и такие же безупречные нули. Гаджет добросовестно выполнял свои обязанности, а если кто ложится в пятом часу, то это не его проблемы!
Минуты две-три Денис выдёргивал себя из цепких объятий сна, таращил глаза и соображал, что же он должен сделать в данный момент: бежать на службу или на последующие час-полтора послать всех в игнор далеко и надолго? Цифры на экране никак не хотели усваиваться мозгом, всё ещё, не избавившегося окончательно от ярких фееричных образов, организм никак не мог определиться: рано это или поздно — шесть часов утра?
Телефон звонил не переставая, помимо мелодии будильника высветился вызов от Лёшки Казупицы.
— Да! — прохрипел Денис.
Сзади его обняли две тёплые руки, две острые коленки упёрлись в поясницу, Ирка жарко и влажно зашептала ему прямо в ухо:
— Дэник, у тебя же выходной сегодня.
— Варламов, чтобы ты был в курсе, горит Протасовка! — орал в другое ухо напарник.
Иркины руки быстрыми мышиными лапками защекотали Денису живот, волосы упали ему на лицо пушистым каскадом, в близких зрачках жены отразились его собственные глаза, мягкие губы настойчиво боролись с его плотно сжатым ртом и не давали ответить на звонок.
Он сделал усилие над собой и повернулся к телефону, губы Иришки мазнули по небритой щеке.
— У меня выходной! — выдохнул Денис в трубку.
— А у меня что, по-твоему? — парировал напарник. — Короче, будь на связи, могут вызвать. Там вроде торф воспламенился — ЧП районного масштаба! Иришке привет от меня! — выпалил Лёшка и отключился.

Да ё моё! Опять. То целая череда убийств, то газ, то торф — неужели всё это дело рук одного-единственного неуловимого существа? Благодушное состояние умиротворения и неги улетучилось без следа. Хоть в это утро он был и не против того, чтобы Ирка заслонила собой целый мир, пришлось решительно отстранить её от себя.
— Дэник, ты опять уходишь? — расстроилась жена. — А когда вернёшься?
— Я не знаю. Ир, мне некогда, — отмахнулся Денис. — Приготовь, пожалуйста, какие-нибудь бутерброды, мы с Серёгой сейчас должны быстренько сгонять в одно место.
Ирина вздохнула, молча набросила халатик и поспешила на кухню.
— Рота, подъём! — взорвала тишину оглушительная команда, следом за ней послышался глухой стук, вероятно, Серёжка свалился с кровати от непривычной армейской побудки.
Проводив их, Ира долго стояла под душем, вспоминая сумасшедшую ночь. В постели ей показалось, что счастье — вот оно, что наконец-то она смогла вызвать у мужа ответное чувство, но утро расставило всё по своим местам — его отношение к ней не изменилось. Денис играет с ней, как кот с мышью, и точно так же, как у придушенной мышки, у неё нет сил сопротивляться мягким лапам с острыми когтями.

Ирина снова готова была заплакать от безнадёжного отчаяния, вот только слёз больше не было.
Что же ей делать? Снова держать неравный бой со своим сердцем? А сможет ли она его выиграть на этот раз?..

* * *

В серое облако дыма братья Варламовы въехали задолго до официального дорожного указателя населённого пункта. Дальше дорогу перекрывали машины ППС, на удостоверение Дениса патруль, упакованный в респираторы, не обратил особого внимания и замахал жезлами, приказывая разворачивать машину назад.
— Приказ, в населённый пункт никого не пропускать, товарищ капитан! Там уже МЧС работает: пожарные подразделения, вертолёты, бригады добровольцев помогают тушить. Ад кромешный, идёт эвакуация жителей, а вы с ребёнком — там нечего делать без респиратора, задохнётесь.
Из серого облака, плотного, как стена, как раз тяжело выезжали несколько автобусов, заполненных людьми до отказа. Освобождая путь, Варламов прижался к обочине. Отказываться от намеченного плана действий он не собирался, но теперь всё несколько усложнялось.
С одной стороны проезжей части, располагался пологий берег реки Протасовки — бывшее торфяное болото, на котором теперь гулял пожар, с другой — тянулись картофельные участки хозяев высотных коттеджей с новых улиц деревни, где возле домов не хватало места на длинные огороды.
Ну что ж…
Он круто развернулся и погнал машину прочь от дорожного знака.
— Можно вон там объехать, — показывал ему находчивый Серёжка.
— Знаю, — коротко бросил старший брат. — Там и объедем.
По пыльной грунтовке они сделали приличный крюк и попали в деревню со стороны хозяйственных построек и сараев с домашними животными, его никто и не подумал охранять. Несколько минут петляли между заборов, по узким проулкам.
— Вот этот дом! — Серёжка указывал на покосившуюся старую развалюху с проваленной крышей и ветхим забором.
— Сиди в машине, — велел Денис.
На всякий случай он достал табельный ПМ и достал из аптечки медицинскую маску — хоть какая-то защита от дыма.

Дом, на первый взгляд показавшийся полной развалиной, оказался достаточно крепок. Чужака он встретил враждебным блеском острых осколков стёкол, и напряжённо следил за ним, подтянув постройней почерневшие от времени брёвна, как будто принял защитную стойку, наблюдал за нарушителем собственного спокойствия.
Молодые прутики сливового самосева хлестали Дениса по бокам, ветки ивы над крышей угрожающе раскачивались под ветром.
Варламов подёргал дверь, заглянул в окошки, прислушался — натренированное ухо не различило внутри ни единого шороха, ни малейшего движения, никакого намёка на присутствие в доме посторонних.
Никаких признаков пожара — полная тишина.
Да глупости!
Если бы этот трухлявый пень загорелся, он вспыхнул бы, как свечка, и так же быстро сгорел бы дотла ещё вчера на глазах у Серёжки.
Денис обошёл халупу по периметру, надеясь на заднюю дверь, но ни один вход не собирался гостеприимно раскрываться перед ним, доски плотно заклинило в перекошенных дверных коробках.
Пришлось вернулся к переднему крыльцу, тут уже вертелся Серёга, пытаясь заглянуть в разбитое окно, на носу у братишки тоже красовалась маска, но глаза успели покраснеть от едкого дыма.
— Я где сказал сидеть? — проворчал Денис. — Отравиться хочешь вот этим?
Он поднял руку, серая поволока осязаемо лилась между пальцами, оставляя ощущение липкой копоти на ладони.
В кармане пикнул телефон, пришло сообщение, и не нужно было доставать гаджет, чтобы понять, от кого оно — Михалыч вызывает, а значит, медлить больше нет времени.
Варламов подобрал маленький ломик, валявшийся в траве, и поднажал. Первые две попытки проникнуть в запертое помещение с треском провалились, ломик скользил по почерневшему дереву без надежды встретить на своём пути самую маленькую выемку, на третий раз заклиненная дверь с шумом распахнулась, словно бы сама, при этом, хорошенько приложила по лбу непрошеного гостя.
В лицо Денису ударила волна горячего воздуха, наружу повалил чёрный дым, мгновенно покрыв кожу жирной сажей.
Внутри полыхал огонь: там трещало старое дерево, рушились перекладины потолка и расцветали диковинные багровые цветы растревоженного пламени. Соваться туда без снаряжения нечего было и думать.
Варламов осторожно прикрыл дверь и уселся на лавочке, рядом плюхнулся брат, который и не подумал вернуться в машину.
— Ты её увидел? — над маской блестели Серёжкины взволнованные глаза.
— Нет, — ответил Варламов, покачав головой. — И тебе не советую с ней встречаться.
— Как ты думаешь, она там не сгорела?
— Вряд ли сгорела. Видишь ли, это тварь не из нашего мира, огонь её родная стихия, она специально его вызвала. — Денис неопределённо махнул рукой вокруг себя. — Всё это она устроила. Вот ты жалеешь её, а она запросто могла тебя убить, прихлопнуть, как муху.
— Вовсе нет! — возмутился Серёжка, но тут же умолк, вспомнив про веер из кинжалов в руках девчонки.
— Ладно, — Денис хлопнул себя по коленке. — Чего это мы расселись? Где, ты говоришь, тут вода? — Он поднялся со скамейки. — Попробуем предпринять вторую попытку познакомиться с твоей подружкой. А ты оставайся здесь.

Снова пришлось обследовать сарайчик. Пыльную и грязную одёжку бывших хозяев, висевшую несколько лет на ржавом гвозде, полуистлевшую от времени, Варламов старательно вытряхнул и окунул в зелёную воду, в бочке, разогнав перед этим скользкую тину, затем, стараясь не обращать внимания на запах, набросил на себя и решительно шагнул в ревущее пламя.
Огонь, словно живое существо, быстро отпрянул от человека в мокрой одежде, недовольно отполз по полу от натёкшей лужи и несколько мгновений выжидал, рассматривал своего врага, свернув свои лепестки в чудовищный бутон, затем нерешительно и робко прикоснулся, не увидев угрозы, осмелел, принялся лизать ботинки незваного гостя, выпуская один за другим длинные и жаркие щупальца.
Враг оказался жертвой!
Варламов кружил вместе с рыжими лапами, старательно уворачивался от прицельных укусов в лицо, подставлял вместо себя рукава тяжёлого и душного ватника.
Огонь готовился к нападению.
Мокрая дерюга шипела и трещала, в ноздри Денису лез едкий вонючий дым, к горлу подбирался кашель, Варламов начал задыхаться, а ведь ещё и пары шагов не сделал.
— Эй! — крикнул он туда, где в самой глубине шевелились осторожные лепестки огромного кокона из языков пламени. — Я знаю, кто ты!
В ответ хитро замаскировавшаяся тварь обрушила с потолка несколько обгоревших досок, рассыпав вокруг новые клочья пламени и взорвала прямо перед человеком фонтан огненных брызг.
Варламов вынужденно попятился, пришлось немного отступить от буйной спирали огненного вихря.
В лицо ему злорадно летели горящие щепки, искры, пепел, впереди раскрывались хищные лепестки громадного цветка.
Пламя угрожающе гудело и плясало перед Денисом, хватало за тлеющие рукава ватника, жарило подошвы ботинок, пробовало на вкус джинсовую ткань, склеивало ресницы, сушило губы, обжигало ноздри.
Существо иного мира не собиралось открываться незнакомцу.
Чувствуя, как последние остатки кислорода покидают лёгкие, Варламов выскочил из дома обратно на улицу, где страдал в нетерпении младший братишка, и сорвал с себя тлеющий ватник.
Грудь сжимал спазм, требовался глоток чистого воздуха, но вокруг всё заволокло дымом.
Несколько минут он стоял, согнувшись пополам, и пытался отдышаться.
— Денис, ну что там? Ты с ней разговаривал? — Серёжка бесцеремонно подёргал его за рукав.
— Нет, — прохрипел старший брат. — Она не захотела со мной говорить.
— Это потому, что она меня ждёт! — обрадовался младший брат. — Давай я туда зайду!
— Остынь! Только твоих обугленных костей нам не хватает.
Денис выпрямился и задумался, осознавая, что времени на долгие размышления не осталось, он лихорадочно соображал, как же заставить выйти из огня существо, что пряталось от людей в старом доме. Серёжка переминался с ноги на ногу и не сводил с брата выжидающего взгляда.
— Нам нужна экипировка, — наконец, решил Денис. — И… поддержка спецназа.
Он достал телефон, но в руку вцепился брат.
— Ты что, хочешь её убить?! — глаза над маской округлились от ужасного предположения.
— Хех, убить! Как бы она сама нас всех не положила, — пробормотал Денис, одной рукой набирая номер, другой удерживая полыхающего от гнева, негодующего братишку. — Привет, Лёха. Бросай всё, раздобудь два комплекта пожарной экипировки, парочку огнетушителей и потом подгребай в Протасовку, Старая деревня, дом 22, объяснения после!
— Не надо! — отчаянно заорал Серёжка. — Она же мне поверила! Я же обещал ей, что помогу!
— Тихо ты, тихо! — Денис с трудом удержал его, глупый безрассудный мальчишка рвался в огонь. — Голова садовая! Не собирается никто её убивать! Ты же сам видел, больше двух минут в доме невозможно выдержать, нужна огнеупорная одежда, маска, нам что, по-твоему, обязательно надо задохнуться? И нужно, чтобы твой джинн понял: мы сильнее. Усёк, дурында?!
 
Джинн, не джинн, для Серёжки в доме засел не враг, а несчастная девочка, пусть не совсем обычная, которая просила о помощи именно его, и которую он так легко сдал, своими руками привел к ней погибель.
Он слушал внушения брата и хотел верить, что будет так, как тот сказал, но в то же время очень боялся непоправимого разочарования.
Спотыкаясь, Серёжка побрёл к лавочке и согнулся на ней в три погибели, словно на плечах нежданно-негаданно улеглись лишние годы, никак не меньше тридцати-сорока. Серёжка разглядывал под ногами крошечные ростки молодой крапивы и наблюдал, как падают на них крупные капли с его подбородка.

Денис набрал новый номер:
— Товарищ майор, разрешите обратиться! Мы её нашли!..