Разговор с подсознанием

Рассказ, сюр, литературный эксперимент

Мой Собеседник покачал головой. Он был не согласен и не боялся это показать.

– Вы так формулируете, – сказал он, – исходя только из своих представлений о мире, вертящихся у вас ежедневно и ежечасно в голове. Между тем вы не способны критически отреагировать на Мисс Неожиданность, так часто встречающуюся в реальности. Хотя, я неправильно выразился. неожиданность и составляет реальность. Как вы, например, отреагировали на это? – Он подумал о мониторе моего компьютера, того самого компьютера, на котором я печатаю эти строки. Уже пять минут в углу рабочего окна висело сообщение, что необходимо обновить программное обеспечение через Интернет. Раньше я никогда не видел такого сообщения; его появление удивило меня, как и необычный дизайн окна.

– Вы размышляли о том, – продолжал Собеседник, хмурясь на огонь в камине, – что могли бы провести несколько лекций о Сбалансированном Мозге. Я знаю, откуда вы взяли это понятие, но достаточно ли вы разобрались в целом пласте философии, чтобы рассказать это другим?

Его вопросы всегда заставляли меня задуматься. Я ответил чужой фразой, якобы, оправдывающей меня, но мы оба знали, что она лишь прикрывала мое смущение. Я сказал:

– Известно, что легче изучить проблему, преподавая ее.

– Впрочем, – сказал Собеседник скорее для себя, чем для меня, – я напрасно вселяю в вас неуверенность. Наоборот, я должен был бы похвалить вас. Однако, вы должны помнить, что инициатива наказуема теми, кому непонятна.

Мы помолчали. Собеседник сегодня был в роли профессора или, скорее, психолога, а мне совершенно не хотелось с ним спорить. Несколько слов, и моя уверенность в своих силах куда-то улетучилась.

– Скажите, а вы пробовали делать какие-нибудь записи, намечали что-нибудь? – спросил Собеседник.

– В том-то и просчет, – сказал я. – Как только мысли появляются на бумаге, они тут же перестают волновать меня. Расскажу вам, например, такой случай. Я сидел в кресле ранним вечером и при свете электрической лампочки читал Уэллса. В какой-то момент, соответствующий философским размышлениям в книге, я почувствовал сильное желание высказаться. Я сел за компьютер и придумал вас, моего Собеседника, чтобы легче было провести самоанализ знаний – в диалоге. Как оказалось, на бумаге вы стали вести себя совсем не так. Вот и теперь вы сидите, а я даже не могу предсказать ваших будущих слов. Это выбило меня из колеи и я забыл, о чем хотел написать. Кажется, это какое-то проклятие, когда не хватает слов, но много образов. И чем больше я хочу их высказать, тем они менее отчетливы.

– Ну-ну, ни о каком проклятии не идет и речи. Возможно, порывшись в трактатах о психологии творчества, вы бы нашли объяснение, но поскольку под рукой их нет, попытайтесь дать это объяснение сами. Психологический самоанализ. Я послушаю.

– Хорошо. Мне кажется, что эта история происходит не так, как должна. Я не намерен ее оценивать. Мне нравится, что она все же продолжается, а не стоит. Может быть, кто-то прочтет мои записи и не найдет в них ничего полезного или понятного; все же я хочу попробовать. – Я заметил, что Собеседник смотрит очень внимательно из-под седых бровей. – Да, у меня есть непреодолимое желание перечесть историю и что-нибудь в ней поправить. Например, слово «обдумывать» в этом абзаце я заменил на «оценивать», а теперь ищу причины этой замены, чтобы рассказать вам, Собеседник. Зачем? Перечитывая, я только теряю время, а с ним уходят и мысли.

– Это не совсем то, что я просил, – заметил Собеседник. Он устроился поудобнее в высоком мягком кресле, закинул ногу на ногу и взял в руки перо. На протяжении всего разговора он грыз это перо, и оно приобрело плачевный вид. – Расскажите, с чего бы вы начали лекцию о Разуме.

– Я долго думал над началом. Оно должно быть необычным, должно сразу задать проблему и привлечь к ней внимание слушателей. Представим такой вариант, назовем его “№ 1”. Вы не возражаете, уважаемый Собеседник, если я отделю его разрывом страницы? Или даже новой главой?

– Нет, нисколько. Вот только, боюсь, читатель сейчас в еще большем недоумении. Он не может воспринять меня как вашего реального собеседника, вас – как реального героя. Текст перед ним слишком абстрактен, в нем несколько слоев реальности. Будьте добры, объясните это ему, потому что для него непривычно видеть многослойные истории.

№ 1

Это был уже не первый “№ 1” текст, который находился здесь, прямо здесь, вместо данных слов. Прежний текст мне не нравился. Он содержал слишком много объяснений, разрушающих саму идею странного повествования. Поэтому я заменил его новым.

– Постойте, – вдруг сказал Собеседник, и я, автор, почувствовал приятное ощущение, схожее с тем, когда возвращаешься домой после долгого путешествия. – Постойте. Вы хотите сказать, что то, что я вам сейчас говорю, – этого всего не было?

Я улыбнулся. Ну конечно, дорогой мой Собеседник, этого текста не было, – и вот он появился темной ночью спустя десяток лет, – далеко от того места, где я когда-то сидел, постукивая пальцами по клавиатуре. Вам все это известно и без моих подсказок. Вы всегда были со мной и все видели сами: и мои попытки продолжить нашу беседу, и метания от идеи к идее, и творческие сомнения. Мы вместе прошли через годы, мы преодолели километры пути, мы пережили сотни событий, – с тем, чтобы снова встретиться здесь, на этих страницах нашего уютного разговора.

– Меня смущает ваш ответ, – нахмурился Собеседник. – Вы не стали выделять его в прямую речь, и сделали это намеренно. Позвольте констатировать: многое изменилось с тех пор, как мы с вами начали беседу.

– Все верно, дорогой мой Собеседник, – ответил я, улыбаясь. – Вы жили где-то в моем мозгу, были его маленькой частью, и я иногда вспоминал о вас. Я очень хотел с вами поговорить, и я рад, что это наконец случилось.

– Да, – сказал Собеседник с мимолетной интонацией задумчивости, – я вижу, что пустым строчкам вокруг “№ 1” десять лет. Что же произошло сегодня? Что сподвигло вас вернуться сюда, в пространство этого сочинения?

– Но вы же знаете ответ.

– Знаю. И все же прошу вас озвучить его. Ведь нас читают.

Если бы я мог, я бы посмотрел на вас, нашего сегодняшнего читателя, но в отличие от Собеседника, вы где-то там, и мы априори находимся в разных слоях реальности. Вы читаете эти строчки много позже, чем я их пишу, – а я делаю это прямо сейчас, сидя на кровати за своим ноутбуком. Для меня вы находитесь в будущем, а я для вас – в прошлом. Что за странная игра!

– Что же вы хотите делать дальше? – спросил Собеседник. Он спрашивал меня, а не вас, уважаемый читатель, и я мог бы вложить в его уста уточняющую фразу, но не стал.

– А я ведь могу и обидеться, – сказал Собеседник. Он перекинул ногу на ногу и стал разминать пальцы. – Написав, что вы не вложили в мои уста какую-то фразу, вы сделали меня на мгновение безвольным персонажем, который подчиняется вашей авторской воле. Что вы скажете в свое оправдание?

– Дорогой мой Собеседник, я прошу вас не принимать близко к сердцу. Я хотел реализовать очередную странную форму, ломающую границы этого текста, и у меня не было мысли подчинить вас, сделать своей марионеткой. Однако возможно ли отделить персонажа произведения от авторской воли? Как бы я ни хотел, чтобы вы действовали самостоятельно, по большому счету, это невозможно. Вы все равно часть меня-автора, и я должен придумывать ваши мысли, ваши поступки, ваш характер. Другого способа нет.

Наверное, прошло какое-то время, прежде чем мы снова заговорили.

– Это звучит очень… фаталистически, – сказал Собеседник. – Раз я не могу быть полностью отделен от вас… Мыслю ли я? Или я – это вы?

– Вы задаете слишком сложные вопросы.

– Я полагаю, что мне еще сложнее. – Собеседник пожал плечами. – Могу ли я считать, что у меня есть воля, сознание, характер, желания? Разумен ли я? Или это просто слова, которые вы сейчас печатаете на своем ноутбуке?

– Я не знаю, что сказать. Вряд ли у философов есть ответы на ваши вопросы. Сожалею, что так получилось.

– Да нет, все хорошо. В отсутствии ответов я волен принять для себя аксиому: я живу, – пусть моя жизнь и ограничена этим текстом. Но я ценю ее, и благодарен вам, что вы меня выдумали.

– Спасибо, – сказал я искренне. – Разговаривать с вами так же интересно, как и мыслить о собственном мышлении.

– Возможно, потому я здесь, – заметил Собеседник. – Я – это воплощенная форма для вашего подсознания. Анализируя меня, вы анализируете и свое мышление.

– Ох! Это сложная, парадоксальная формула. Мне нужно время, чтобы ее осознать.

– Я вижу, вы уже устали. Я рекомендую вам отдохнуть. Усталость, в конце концов, сказывается и на том, насколько хорошим я получаюсь в вашем письме. А мне это важно.

– Да, вы правы. Что ж, было приятно пообщаться. Давайте когда-нибудь встретимся снова. Я не знаю, когда это будет, и на всякий случай прощаюсь с вами. До свидания, до новой встречи!

Но Собеседник уже не слушал. С этого момента его больше не существовало.