Золотая карета

1
Отец никогда не ругал Петера. Потому что сам отец был глухонемым. Но бивал частенько. За то, что не убрал за собой в кузнице, за то, что не продал за хорошие деньги новые подковы, с которыми он отправлял Петера на городской рынок. Отец не мог продавать – немые продавцы не могут зазвать покупателя. А у Петера был звонкий голос, и он перекрикивал порой всех остальных торговцев вокруг.

Причем бил тонким стальным прутиком. Не очень сильно, но после побоев у мальчика долго не заживали красные полосы на заднице и спине. Петер привык к наказаниям – слава богу, они случались не часто - но переносил их стоически. Просто Ганс, его друг, сказал ему, что если он не будет терпеть, то из него не вырастет настоящий мужчина. А вырастет плаксивая девчонка, и его не будут уважать друзья. И не возьмут его в городскую гвардию, куда мечтал поступить каждый мальчишка в их городе.

Гвардейцы всегда были предметом гордости малышни: у них были блестящие кирасы, начищенные шлемы, плюмажи, и красивые блестящие сапоги из мягкой кожи, со звенящими шпорами сзади. Они волочили свои длиннющие сабли, и за портупеей у них  было заткнуто по два пистолета у каждого. Конечно, во времена огнестрельного оружия кираса не могла спасти от пули, и комочки свинца пробивали кирасу насквозь, но – она защищала от колющего удара саблей в сердце, а пистолеты надо было подолгу перезаряжать. Поэтому кираса была абсолютно необходима. Так же, как и сабля. Времена автоматического оружия были еще далеко впереди.

2
Сегодня Петер убрал за собой в кузне. Он, тайком от отца, выковал себе почти настоящую саблю. Конечно, ее еще надо было закалить, и она не была сделана по рецепту дамасских клинков. Петер закалил ее, как мог – вытащил клинок щипцами из горна и сунул его в бочку с водой. А после отшлифовал его и наточил на шлифовальном круге, который надо было крутить ногой. Потом Петер выковал гарду и вырезал из конской бабки настоящую костяную рукоять. В результате получилось довольно грозное оружие. Она не могла конкурировать с настоящей саблей – клинок был твердым, но хрупким, и легко мог сломаться -  – но против человека, вооруженного ножом, она была очень хороша. Тем более, что городские улицы порой кишели всяким подозрительным людом. А когда у тебя на поясе болтается короткая сабелька – то ты мог быть за себя абсолютно спокоен.

И вот, нацепив саблю, он выбрался на улицу. В привычный мир, пахнущий помоями и сточными канавами, слабым запахом крапивы, пробивающейся из-под заборов, затхлым запахом фундаментов домов, и свежим - вьющегося дикого хмеля, опутавшего их фасады. На раскрытых окнах висело сохнущее белье, по каменным мостовым постукивали колеса двуколок с нехитрым скарбом ремесленников и рыночных торговцев, которые влачили маленькие, но выносливые ослики. Вдали Петер увидел ватагу пацанов.

- Эй, ребята, подождите! Я с вами! – крикнул он им вслед. Но мальчишки не услышали его, и побежали куда-то по Баумштрассе, вниз, к реке. Там было интересно – открыли шлюз и из него выплывали баркасы и баржи, которые груженые лесом и углем. При желании, можно было кидать в них камни, когда на палубе никого не было. Камешки стукались о борта, и отскакивали в воду. Если ты попал в борт, значит, ты потопил корабль. За это тебе полагался наградной крест святого Йозефа, который делался из двух дощечек, покрашенных золотой краской и склеенных между собой костным столярным клеем. Крест крепился на рубаху, и теперь ты был Йозефовский кавалер, и тебя должен был носить на закорках твой паж. А пажами становились те, кто промахнулся и не попал в борт баркаса или баржи.
Петер хорошо и метко кидал камни, и он не разу не был в роли пажа. Тем более, что у него была почти настоящая железная сабля. Которой можно было легко рубить крапиву, воображая, что это вражеские солдаты.

Петер побежал за ребятами. Но когда он добежал до угла Баумштрассе и свернул на нее, то пацанов вдали не увидел. Несколько прохожих поднималось от реки, и одна служанка с корзиной на голове, в которой виднелось белье для стирки, спускалась к воде.
- Куда же они все делись? – удивился он. По его представлениям, нельзя было так быстро добежать до конца Баумштрассе, не имеющей пересечений с другими улицами до самой набережной.
- Может, они пошли в гости к Фридриху? Он живет на Баумштрассе! – подумал Петер, и побежал вниз.
Он довольно быстро добежал до дома Фридриха, и постучал дверным молотком.
- Ходют тут всякие, ходют! – раздался скрипучий мужской голос, и дверь открыл худощавый старик с колпаком на голове, в длинном халате до самого пола.
- Тебе кого надо, мальчик? – изменившимся сюсюкающим голоском вдруг произнес он.
- Скажите, сюда не забегал только что Фридрих с друзьями? – как можно вежливей спросил Петер.
- Фридрих сидит дома – он наказан! Когда он вчера ходил в церковное училище, то совершил грех! Подложил кнопку на стул пастора! Пастор быстро его вычислил, и потом приходил ругаться! И сказал, чтобы я перевел Фридриха в другое училище, на той стороне реки, при церкви святого Фомы. Вот я его и наказал! Теперь будет знать, как грешить! Долго сидеть не сможет на своей маленькой красной заднице! А ты, видать, будешь из его дружков? Может, и ты хочешь отведать пучок розог за компанию?
- Нет, спасибо, я уже получил свое вчера! У нас дома тоже таким кормят. Благодарствую, мне пора! Передавайте привет Фридриху! – и Петер, сорвавшись с места, рванул к набережной.

3
Петер выбежал на набережную. На реке уже открыли шлюз, и из его громадных ворот выплывали баркасы и баржи. Баркасы были паровыми, и громко гудели паровыми гудками, выпуская облака белого пара. Они тянули за собой баржи. В обычное время, вдоль набережной должны были бегать ребята, и собирать камни для артиллерийского обстрела, когда баркасы подплывут поближе. Но сейчас никого не было видно. Только вдали, за поворотом реки, где набережная сворачивает за дома, мелькнуло желтое пятно, как будто кто-то ехал на фургоне, раскрашенном в желтый цвет. Хотя, это пятно, прежде чем исчезнуть, сверкнуло так, будто это и не краска была вовсе, а сусальное золото.
- Ничего себе, Золотая Карета! – испугался Петер.

Он вспомнил страшные рассказы ребят, когда они сидели вокруг костра в темноте, и придумывали разные ужасные истории. Это нравилось всем, особенно, про чертей, которые крадут души грешников, и заставляют их корчиться на огне в адских муках. Петер представлял себе эту картину по своей кузне, только у горна трудился не отец, а страшный черт с кривыми рогами, покрытый кудрявой черной шерстью, как хорошая каракулевая овца, и с раздвоенными копытами. Черт хватал прохожих, грешников или нет, хотя и праведники порой бывают нераскаявшимися грешниками, запускал им в рот руку, и вынимал белые души с маленькими крылышками. А потом насаживал их на вертел, и жарил на горне, будто фазанов или перепелок. А пострадавшие грешники уходили прочь с ничего не выражающими лицами, как будто их переехала телега. Живые покойники, одним словом! А самая страшная история была про Золотую Карету. Эта карета, украшенная гербом курфюрста,  ездила по городу, и форейторы хватали мальчишек, которые не выучили уроков, или плохо себя вели дома, либо в училище. Причем, кучер тоже занимался этим не слезая с козел – он подсекал мальчишек своим длинным хлыстом, который обматывался вокруг ног, а потом тащил к себе, и забрасывал назад, в карету. У которой крыша раскрывалась, как у мышеловки.  И потом карета уезжала. А когда возвращалась, то из нее выходили девчонки в нарядных розовых платьях, с бантами и в красивых красных туфельках. Это там, где-то, кто-то переделывал хулиганов мальчишек в послушных красивых девчонок. Эта история была самая страшная. Ничего хуже не мог придумать каждый из мальчишек, чем превратиться в плаксивую, пусть и хорошенькую, девочку, и так прожить до конца своих дней.

4
Не найдя своих друзей, Петер вернулся домой. По дороге зашел на пустырь около сгоревшего дома, и нарубил крапивы. Если бы это была вражеская армия, то она почти вся бы полегла под такими отчаянными ударами. Так он удовлетворил свою злость по поводу пропажи ребят.
- По крайней мере, Фридрих на месте. Когда его выпустят, будет с кем поиграть. А остальные вернутся, наверное, девчонками. И уже не будут годиться для пацанских игр! – размышлял он, бредя вдоль улицы к дому. – Хотя нет, у нас есть одна девчонка, играет с нами. Но она не такая – бегает как мальчишка, кидается камнями не хуже. Интересно – а ее тогда мальчишкой привезут назад в город?
Вечер он просидел дома. Отец послал его в винную лавку, купить вина. И больше не трогал, поскольку напился, и завалился похрапеть.

Утром Петер пошел в церковное училище, или шуле. Опять учили библию на латыни. Как будто нельзя было выучить что-нибудь про то, как сделать настоящий пистолет!
Петер пробовал делать сам. Взял полосу железа, и ковал ее на железном прутке, постепенно скручивая в спираль. Получилась железная трубка. С одного конца сковал наглухо. Просверлил дырку для фитиля. Сделал из деревяшки ложе. Получилось нечто среднее между пистолетом и ружьем. Друг Йоганн принес ему немного пороха. Вместо пули взял кусок железного прута. Потом вместе с Йоганном они пошли в горы, забрались подальше от города. Насыпали пороху в ствол, забили пыж и привязали самодельное ружье к дереву. Навели на соседнее дерево. А потом Петер высек кресалом искру, запалил фитиль, и они вместе спрятались за большим дубом. Грохнуло так, что все вороны в лесу поднялись, и долго с карканьем кружили, осуждая варварский поступок мальчишек.

Когда они подошли к ружью, то оказалось, что ствол разорвало, и она распустился в виде пружины. Пуля так и не вылетела. Видать, слишком много положили пороху, да и ствол выковался непрочным. Больше Петеру не захотелось повторять опыт. Он подумал, что правильно сделал, что не держал ружье в руках. Точно остался бы без глаз и руки!

5
После училища  Петер пошел искать своих друзей. Нигде их не было. Он нашел одного лишь Фридриха, но тот вчера просидел весь день дома с красной надранной задницей, и поэтому даже не пошел в школу – сидеть на скамье было больно.
- Я думаю, что их забрала Золотая Карета! – поведал он страшную историю Фридриху.
Тот сморщился, то ли от страха, то ли от боли в филейной части, но ничего не сказал, и развел руками.
- Ладно, пойду искать! – сказал он Фридриху на прощание, и пошел домой.
Подходя к перекрестку с Шмитштрассе, он увидел, как из за поворота выезжает тройка лошадей. И вслед за ними показалась Золотая Карета!

Он огляделся, выискивая пути для отступления. Кругом сплошными рядами стояли дома, без промежутков. Он подошел к одному дому, дернул дверь. Закрыта. Подошел к другому – тот же результат. И тогда он побежал в противоположную сторону. На ходу Петер услышал нарастающий топот копыт. Ужас охватил мальчика. Тогда он развернулся, выхватил саблю и приготовился дорого продать свою жизнь. Упряжка поравнялась с ним, и он был вынужден прижаться к стене дома, чтобы лошади не зацепили его. Когда карета оказалась напротив, вдруг открылась ее дверца, и из кареты что то вылетело. Это напоминало большой черный мешок. Петер попытался откинуть его саблей, но, видимо, к краям мешка были привязаны грузила. Ткань накрыла его и он начал барахтаться, все больше запутываясь в складках. Он пытался прорезать ткань своим мечом, но лишь оставлял дырки. Вдруг он почувствовал, что мешок подняли вверх. Потом ощущение полета – и он больно стукнулся коленкой обо что то твердое.

- Еще один! Чуть меня своим шилом не ткнул! Шустрый, чертяка! – раздался хриплый мужской голос
- Давай, еще парочку отловим – и назад, в фольварк.
Петер затих. Он понял, что пока лучше притаиться, сделать вид – что ты смирился со своим положением. И аккуратно вложил саблю назад в ножны.
Ехали часа два. Карета тряслась по брусчатке, потом звонкий стук копыт стих и стал приглушенным. Ход стал плавным, лишь временами Петера покачивало на мягких ямах.
До этого было слышно, как дверца кареты пару раз открывалась, раздавался шум возни, и рядом с Петером бросали новые мешки, в которых кто-то возился и постанывал. Но потом новые пленники так же затихали, смиряясь со своим положением.
Карета шла все дальше по лесной дороге. Колеса временами наезжали на корни больших деревьев, как на лежачие полицейские, и карету резко подбрасывало. Хотя чувствовалась, что она на рессорах.
Спустя еще полчаса карета остановилась.
- Открывай, свои! – раздался тот же хриплый голос, приказывающий кому то на улице.

6
Со скрипом отворились ворота, и карета продолжила движение.
Остановились, видимо, во внутреннем дворе.
- Все, приехали, голубчики! Только попробуйте сбежать! – сказал тот же голос, и Петера извлекли из кареты в том же черном мешке.
Когда ткань развернули, то он увидел громадного мужчину в кожаном жилете, в холщовых черных штанах, заправленных в короткие мягкие сапоги. Его голову венчала черная шляпа с пером. Черные глубоко посаженные глаза грозно смотрели из под кустистых черных бровей с проседью. Нос был большим, картошкой, и из под него топорщились густые усы. Подбородок окаймляла черная короткая бородка, тоже с небольшой проседью.
- Теперь вы все мои пленники! Обращаться ко мне надо: «Синьор Набруццо». И никак иначе. Еще и с поклоном головы. Если кто не поклонится – сразу получит подзатыльник.
Слушаться меня надо неукоснительно. Любая вольность наказывается розгами. Теперь все. Марта отведет всех вас по комнатам. Эй, Марта – иди сюда, принимай новый товар!
И к ним – а Петер был не один, и вместе с ним была еще пара испуганных пацанов, которые смотрели из своих черных мешков – подошла женщина в темно-коричневом шерстяном платье из тонкого сукна, с темным платком на голове.
- А теперь, мои милые – берите друг друга за руки, и идемте за мной! – она взяла Петера за руку, а тот – другого мальчика, который, в свою очередь, схватился за третьего. И таким образом, вереницей, они последовали за Мартой.

Петера поместили в небольшой каморке с узким окном, выходящим во двор. Там была небольшая деревянная кровать, застеленная соломенным тюфяком, грубо сколоченный стол и небольшая скамейка. Над столом закреплена полка. На ней стояла библия, и курс математики Этьена Безу в шести томах «Cours complet de math;matiques ; l’usage de la marine et de l’artillerie».   Петер не знал французского, но очень зауважал эти книги, поскольку уже больше не мог читать вдоль и поперек библию. 

Он плюхнулся на кровать, даже не сняв ботинок.
Дверь открылась, и вошла Марта с подносом. На нем стояли тарелки с чем то вкусным, и большой кувшин с водой.
- Так, а ну-ка встать! Днем не положено валяться! Вот, вымой руки, вытри полотенцем, которое висит у меня на плече, и поешь! Завтра у вас тяжелый день.
- А где я, фрау Марта? – спросил Петер.
- Много будешь знать – скоро состаришься. Тебе здесь ничего плохого не сделают. Потом, наоборот, будешь благодарен!
- А когда из меня будут делать девчонку? Это больно? – жалобно поинтересовался Петер.

- Кто тебе сказал такую ерунду? А-а-а! Это все городские байки! Я слышала их. Будто бы по городу ездит золотая карета, собирает мальчишек – а через неделю привозит их назад уже девчонками? Какая ерунда! Кому это надо – делать из мальчишек девчонок. Девчонок и так хватает. А мальчишки – они нужны! Кто же будет строить корабли, ковать мечи и лить пушки? И строить дома? Девчонки – они домоседки, им надо построить дом с теплой печкой, купить отрез ткани, чтобы шила себе платья, принести с рынка еды. Конечно, она сама может это сделать – но на рынке нужны деньги! А как она их заработает? Вот для этого и нужны мальчишки. А вдруг соседний король войной пойдет? Кто девчонок защитит от солдат-варваров? И тут опять – мальчишки в первых рядах. Так что оставайтесь, как есть – мальчишками! Никто вас переделывать не будет! – закончив эту тираду, Марта взяла кувшин, полила Петеру на руки над большим медным тазом, и, забрав кувшин, удалилась.
Петер перекусил тем, что принесла Марта. Ему уже немного понравилось. По крайней мере, никто не бил его розгами. Никто не попрекнул куском хлеба. И, что самое главное – никто не собирается делать из него девчонку. Это – уже самое важное, что он услышал. А если ему надоест здесь – он всегда может сбежать к своему папаше, чтобы вернуться к прежней скучной жизни.

7
На следующее утро в дверь постучали. А затем вошла Марта с уже знакомым подносом. На нем, как и вчера, стоял  кувшин с водой и дымились аппетитные картофельные оладьи со сметаной.
- Ну-тес! Вставай, мой дорогой, умываться и завтракать пора! – пропела она ласковым голосом. Так к Петеру уже давно никто не обращался. Так приятно, когда тебя будят ласковым женским голосом, а не грозным окриком отца!
После завтрака Марта отвела Петера в соседнее здание. Это было двухэтажное каменное строение, со старой скрипучей дверью. На втором этаже, если подняться по скрипучей лестнице, находился большой класс с партами.
Когда Петер вошел в класс, он обнаружил, что там уже полно ребятишек. К его удивлению, там были не только мальчики, но и девочки. Он узнал знакомых по уличным играм ребят.
- Франц, вот ты где? А я тебя искал – полгорода обошел! Что ты тут делаешь? – спросил он у своего знакомого, подсаживаясь к нему за парту.
- Здесь классно, Петер! Совсем не наша нудная школа! Здесь такие интересные вещи показывают и рассказывают!
- А что здесь вообще такое?
- Здесь новейшая школа ремесленничества и искусств! Я не знаю, кто это все придумал – никто не говорит, кто здесь хозяин. Но приходят разные учителя, и рассказывают интересные вещи. О которых в нашей городской школе даже слыхом не слыхивали. Особенно, наш пастор!
- А почему нас всех поймали и привезли сюда?
- Мне по секрету сказали, что сюда привозят не всех. Сначала они следят за каждым. Как он учится, что он делает после школы. Лентяев сюда не везут.
- А революционеров, вроде меня – везут?
- Какой ты, на фиг, революционер?
- Ну, я же бунтовщик! Я же пастору кнопку на стул подложил!
- Это мелкая шалость, а не бунт. Не надо бунтовать. Против устоявшегося порядка – особенно. Так нам здесь уже сказали. Поэтому, лучше поехать туда, где по другому учат. Не так, как у нас.
- А все таки, меня то почему привезли? – поинтересовался Петер
- Видать, потому, что у тебя к кузнечному делу есть интерес. Может быть, тебя на какого-нибудь искусного кузнеца или мастера по металлу выучат.
- А зачем?
- Ну, например, чтобы ты сделал железного орла! На котором можно летать! Или железного крота. Чтобы он мог прогрызать землю, и устраивать под землей подземные ходы. Тогда никакая тюрьма никому не страшна. Если под нее могут пробраться такие кроты. Вот например, мой дядька что-то не то сказал в кабаке. И его забрали, и посадили в замок. А если бы ты сделал такого крота – то мы бы его оттуда вызволили.
- Ну, знаешь, наверное, это надо много времени, чтобы мне такое искусство освоить.
- А никто не сказал, что нас завтра отсюда отпустят. Правда, сказали, что если кто хочет – может хоть сейчас уходить. Вернее, его отвезут назад опять в мешке, чтобы он дорогу не запомнил. И пусть он живет своей серой и неинтересной жизнью дальше. А те, кто останутся – будут самыми лучшими мастерами и учеными, которыми будет гордиться весь мир!
- Это такие вещи вам уже здесь наговорили? – удивился Петер. – Ну, тогда я, пожалуй, останусь. Не хочу возвращаться к своим розгам. А кидать камешки в баржи – это мне уже наскучило.

8
Прошли годы. Не меньше десяти лет. Петер выучился на искусного кузнеца и мастера по металлу. Ему показали новые станки, на которых можно было вытачивать удивительные вещи. И он создал чудо-мотор. Который работал на рапсовом масле. Мотор был такой мощный, что смог поднять летательный аппарат, тоже придуманный Петером. Правда, ему посильную помощь оказал Франц. Оба парня уже превратились в статных молодых мужчин, с лицами, опушенными светлыми бородками. Аппарат стоял на центральной площади фольфарка.
- Ну-с, поздравляю вас, мои воспитанники! – перед ними выступил герр директор школы мастерства и искусств. – Вы достигли самого верха в своих штудиях. Большему мы вас научить не можем. А теперь – летите, куда хотите. И несите свои знания людям!

Петер и Франц уселись в летательный аппарат. Предварительно, в большую железную бочку сзади залили достаточное количество рапсового масла.
Сбоку к аппарату подошел Мартин, помощник герра директора. И начал крутить большую кривую рукоятку, торчащую из мотора. После нескольких мощных рывков мотор чихнул, окутав всех облаком черного дыма. Потом заворчал, как рассерженный медведь в берлоге. Петер потянул на себя рычаг управления мотором. Рычание усилилось. Потому он включил сцепление. Крылья летательного аппарата сначала немного качнулись вверх, потом медленно дошли до верхней точки и рывком опустились вниз. Аппарат немного подпрыгнул и оторвался от земли. Петер потянул рычаг двигателя на себя до упора. Рычание усилилось, и крылья начали методично махать вверх-вниз все сильнее и сильнее. Аппарат постепенно отделился от земли, в такт крыльям раскачиваясь вверх и вниз. Когда мотор развил полную мощность, аппарат оторвался окончательно, и его пружинные лапы безвольно повисли вниз.

Петер почувствовал, как земля пошла вниз, стены и крыши домов провалились, и он увидел мир за стеной фольварка. Там раскинулись леса, вдали виднелось озеро. Земля быстро стала отдаляться, и люди, стоящие вокруг аппарата, вдруг стали маленькими, как оловянные солдатики. Петер потянул другой рычаг вперед, и аппарат, поднимаясь вверх, постепенно начал ускоряться к горизонту. Дома и крыши фольварка поплыли назад, и стали еще меньше.
- Класс, Петер! – закричал сзади Франц! – Давай, жми на полную!
Петер повернул рычаг движения до упора вперед, и аппарат полетел, как птица. В лицо ударила тугая струя холодного воздуха.
- Ура! Петер, как здорово! Вперед, к новой жизни! – Франц выкрикнул именно то, о чем думал Петер.
- Вперед, к новой жизни! – на душе его повеселело, и, не испытывая никакого страха, друзья полетели вперед, к новой жизни, к новым открытиям и изобретениям!