Глава 10

Ложь и прощение

С наступлением ночи серые камни земли холодели, отдавая последнее тепло жестоким порывистым ветрам. Однако есть места, где камни всегда горячие, раскаленные. Это место зовётся Адом. Родной дом для всей рогатой нечисти. Первый мир, созданный Первозданной Тьмой и единственный мир, созданный только ей, без помощи Света. Многие хотели бы захватить эту почти безграничную обитель жара и монолитных камней, но известно, что в мире тьмы место только ее детям. Все, что состоит из тени лишь наполовину, погибает в адовом пламени. По таким же правилам жил и противоположный мир света — Рай.
      Полной грудью леди вдыхала раскаленный воздух с лёгким ароматом серы. Он пробуждал в груди какие-то нежные любовные чувства. Позади слышался лёгкий, даже мягкий, ветерок и синхронное дыхание двенадцати дев. Ровно дюжина могучих ведьм — хранительниц магических сил — и каждая ждёт своего часа и приказа своей госпожи. Они не были равны ни по росту, ни по цвету кожи, ни по форме рогов, хотя дьявольская армия никогда не придавала этому значения. Неизменно девушек вело одно: желание выиграть войну и ощипать пару белоснежных крыльев.
      Герцогиня взглянула на солнце — большой ярко-красный шар высоко в небе, величавый красный гигант, рубином сверкающий на бархатных небесах. Это солнце совсем не было подобно солнцу на Земле. Земное солнце — лишь жалкое ослепительное пятно высоко в небе и за много-много километров в космосе. Оно даже не может полностью за раз осветить и обогреть данный ему космический булыжник. То ли дело солнце в глубинах Ада. Хотя солнцем это светило называть ошибочно, и герцогиня Игнесс готова снова и снова объяснять невеждам отличие между звездой и ядром Ада, как его ещё часто называли, очагом.
      О, великий очаг, — взмолилась демонесса, простирая руки к ядру, — взываю к твоей милости! Не оставь своих дочерей, даруй нам свое благословение и надели своей силой! Внемли нашей мольбе, ибо я твоя хранительница.
      Ядро вспыхнуло ярче и незримая волна ветра и тихого звука прокатилась по округе. Герцогиня довольно ухмыльнулась и прыгнула вверх с той же легкостью и невесомостью как прыгают озорные девчонки через скакалку. В один прыжок она достигла своей «звезды».
      С такого минимального расстояния в жалкие сантиметры ядро выглядело ещё горячее и огромнее. Казалось, эта огненная пасть способна сожрать все, что к ней приблизится. Но только не свою хранительницу. Язычки пламени, вырывающиеся из очага ласково обнимали и обвивали собой тёмное и горячее как уголь тело демонессы. Огонь принял деву в свою жаркую обитель, в самую сердцевину. Отсюда, как на ладони, можно было разглядеть все владения Сатаны. Со всех сторон ядро было окружёно твёрдой поверхностью со своими лавовыми озерами, скалами и населением. Если Земля напоминала собой шар, на котором все расположено, а Рай — иллюзорно безграничную плоскость, то Ад был скорее похож на замкнутый огромный мир, напоминающий своим строение пещеру, где причудливые формы жизни существуют и на стенах, и на потолке, и под ногами.
      Взгляд леди пал на белеющий вдали горизонт. Это виднелся самый дальний от очага край — место, вечно покрытое снегом и льдом. От одной мысли о холоде Игнесс вздрогнула. Северный Ад. Как жаль, что такие территории совсем пустуют и никем не населены. Однако, надо браться за дело.
      Герцогиня протянула руку и зачерпнула в горсть немного ярко-алого света. Свет был тёплый мягкий и лёгкий, словно шерсть. Значит, из него тоже можно спрясть нить и соткать узор. Ловкие тонкие пальцы приступили скручивать пучок света, вытягивать его, образуя из блика стройный сверкающиий луч, который извивался как змея в руках леди. Ещё несколько отточенных движений золотых спиц — и гибкий луч становился полотном. Пара взмахов иглы — и вот уже готовы первые изделия. Но то были вовсе не дивные платья, а острое оружие и прочная броня.
      И вот, ещё через какое-то время, снаряженный отряд уже ожидал прибытия других воинов в тронном зале лагеря.
      Лилит тоже ждала. Девочке было крайне интересно, воплотится ли в реальность её проклятие. Наконец раздался рев бесовского рога, возвещающий о прибытии господ. Черти засветились: надо было встретить солдат, вдруг кому-то требовались бинты, вода или другая какая помощь. Маленькая служанка вновь осталась наедине с собой. Осмотревшись, она сцепила свои худощавые пальцы друг с другом и зажмурилась, забавно поморщив нос. Так обычно детишки загадывают желание на падающую звезду или в Рождество. Однако Лилит не загадывала желаний, а снова и снова повторяла свое заклятие, дабы придать ему сил.
      — Искорка? — раздался знакомый голос над ухом.
      Служанка вздрогнула и открыла глаза. Перед ней и правда стояла леди Игнесс, только одета она была уже не в свои штаны из тёмной грубой кожи в комплекте с такими же сапогами и курткой, а в великолепную броню, переливающуюся золотым и алым.
      — И чего ты тут привораживаешь? — беспечно и весело спросила герцогиня, она была в хорошем расположении духа.
      — Да, ничего особенного, миледи.
      Девчонка смутилась и слегка занервничала. Конечно, ведь за такое её запросто могли наказать или даже убить, если проклятие исполнится. А теперь служанка почему-то не была на сто процентов уверена, хочет ли она умирать.
      — Но все же что-то ты нашептывала, верно? — по-доброму спросила Игнесс, так же ласково, как взрослые спрашивают у ребёнка, куда же он спрятал утащенную без спроса конфетку.
      — Я… — девочка задумалась и на всякий случай приняла обеспокоенно-напуганный вид.
      — Что такое? Тебя кто-то напугал?
      Неожиданно мысль о прекрасном вранье посетила её темную головку, и негодяйка едва сдержалась, чтобы не улыбнуться.
      — Понимаете, миледи, — робко и жалобно заговорила она, — возвращается господин со всеми остальными лордами. Я так боюсь! Я старалась исправно работать сегодня вместе с остальными, но я гораздо слабее и никчемнее. А вдруг лордам вновь что-то не понравится? Вдруг мессир или лорд Асмодей, или кто-то ещё вновь решат, — она сделала небольшую паузу, боясь произнести страшное слово, — наказать.
      — Но если ты не сделала ничего плохого, никто и не будет тебя наказывать, Искорка, — голосом, полным утешения и сочувствия, сказала леди. Она робко поглаживала девочку на плече, пытаясь успокоить.
      — Я сегодня мешкала и не сразу выполняла приказы, потому что сильно хотелось спать. Боюсь, другие уже могли рассказать мессиру о моей негодности. Поэтому я молилась, чтобы мессир не был жесток ко мне, — её красивый мелодичный голосок дрожал как струна фальшивой арфы, которая умудряется фальшивить так искусно, что даже искушённый слышит в этой фальше великую симфонию.
      Лилит насильно заставляла себя вспоминать самые страшные и болезненные моменты, чтобы казаться ещё плаксивей и убедительней. К счастью, земля научила её по-настоящему плакать, поэтому теперь претвориться плачущей или вызвать искусственный плач не составляло никакого труда. Девчонка боялась только одного: переиграть.
      Игнесс же внимательно слушала душещипательный монолог, а после и вовсе подхватила ребёнка на руки и крепко обняла, избегая резких движений, чтобы не повредить обожженную руку.
      — Бедная моя девочка! — воскликнула Игнесс, слегка покачиваясь из стороны в сторону, как обычно матери убаюкивают и жалеют своих детей. — Как же они тебя запугали… Знаешь, если ты не высыпаешься, думаю, ничего плохого не будет в том, что ты ещё одну ночь поспишь в моей постели. И надо теле наконец оборудовать нормальную кровать и комнату. Я поговорю об этом с мужем. И когда будет ужин, я попрошу передать тебе половину моей порции. Чтобы поскорее залечить раны тебе надо питаться получше.
      Лилит опешила. Она и подумать не могла, что способна своим враньем выиграть лотерею господской благосклонности. Бледные губки растянулись в коварной и чрезвычайно самодовольной улыбке. Кажется, теперь она поняла, как выжить в этом месте. Девочка подняла голову и глянула на свою заступницу, но теперь коварная гримаса сменилась благодарной милой улыбкой.
      — Спасибо вам, миледи! — она обняла леди по-детски умилительно и, будто бы опомнившись, отошла на должное расстояние, как следует слуге. — Извините.
      Игнесс это только еще сильнее растрогало.
      — Тебе незачем извиняться, моя милая. Я поговорю с мужем на этот счёт, — вновь повторила она, — и со Змеем поговорю. Все будет хорошо.
      С такой же мирной, успокаивающей улыбкой леди кивнула своей Искорке на прощанье и оставила её одну, выйдя из комнаты. Наконец Лилит смогла позволить себе широко улыбнуться, хотя скрыла эту улыбку руками, на всякий случай. Девчонка не ожидала, совсем не ожидала, какие благотворные плоды для неё может принести её ложь. И все-же что-то больно покалывало в груди. Неужели терзалась совесть? Служанка нахмурилась и от досады стукнула себя в то место, где по её разумению должна быть обитель совести. Тело отозвалось только лёгкой болью. Но ведь она же почти никого не обманула! Её действительно очень пугают что дьявол, что Асмодей, что другие лорды. Вскоре Лилит пришла к заключению, что её совести совсем не к чему было возмущаться. То, что было сказано девочкой — та же самая правда, только другая и более желанная к услышанью. А Игнесс сама решила помогать, её никто не упрашивал. Так Лилит уверяла себя в этом и вскоре начала верить.
      
      
***


      Через какие-то пятнадцать минут о существовании маленькой служанки вспомнили и начали нещадно гонять её то за водой, то за бинтами, то за лекарем. Значит, кто-то все-таки ранен или даже находится присмерти. Эта мысль грела Лилит душу. Досадно было только то, что никто не хотел раскрывать личность этого пострадавшего.
      Вот она опять принесла ведро свежей воды. Но пославшие её за этой водой черти были заняты: усердно оттирали кровь с каменных плит, которой было совсем немало. Кровь чёрная, густая. Едва в ней виден красноватый оттенок.
      — Куда поставить? — робко, будто боясь спугнуть, спросила девочка.
      — Не видишь, мы заняты?! — Начал ворчать один из чертей. — Ноги есть, руки есть. Пойди сама в той комнате все вытри. И не вздумай шуметь.
      — Сама? — Лилит со страхом и брезгливостью глянула на кровавые лужи. Ей совсем не хотелось их касаться.
      Но кому интересы предпочтения рабыни? Один из чертей просто кинул ей тряпку в лицо. Тряпка была вполне чистая, но пахла кровью. От этого запаха к горлу подступил ком, но нельзя было противиться. Обойдя трудящихся служек и перешагнув через кровавые следы, Лилит прошла в комнату, полностью пропавшей этим же отвратительным запахом. Тут крови было больше всего. Практически весь пол был залит этой тёмной, тягучей, как сироп, жидкостью. С трудом девочка приняла решение снять свои тканевые туфли, чтобы не испортить их, хотя мысль о прикосновении голой кожей к чужой крови доводила до мурашек.
      Кинув тряпку на лужу крови, Лилит подождала с полминуты в надежде, что жидкость сама соберётся со всех углов и впитается в ткань, но такого чуда не происходило. Иного выхода не было, надо было коснуться скользкой, пропитавшейся кровью, тряпки. Взяв ткань одними кончиками пальцев, девчонка кинула её в пустое ведро, которое специально для неё выделили черти. Однако чёрная субстанция не хотела сама собираться в ведро. Жалкие попытки выжать тряпку, не касаясь её, не привели ни к какому результату. Служанка вздохнула поглубже, зачем-то задержала дыхание, отвернулась, зажмурив глаза, и наконец схватила хлюпающую материю своими маленькими слабыми руками. Главное сделать первый рывок, дальше будет легче.
      И вот кровь кое-как заструилась сквозь худощавые пальцы и её капли громко застучали по металлическому дну. Лилит крепко стиснула зубы, ощущая подошедший к горлу ком и каждую струйку, стекающую с рук. Когда выжимать уже было нечего, она бросила тряпку на пол и, расжав мокрые глаза, глянула на свои руки. Все ладони окрасились в черно-красный, кисти и предплечья были в точках-кляксах такого же цвета, пара капель дошла даже до локтя. От такого зрелища её передернуло, и будто острые шипы, на коже выступили мурашки.
      «Мои руки в крови, — подумала девочка. — Интересно, только в прямом ли смысле?»
      А дальше и правда уборка пошла куда легче. Кровь уже не казалась такой отвратительной и зловонной. В ней даже ощущались какие-то нотки земли, перегноя и леса, она не пахла огнём. И все же, это было отвратительно.
      Полностью испачкав руки и стопы, даже немного измазав лицо, Лилит продолжала уборку, пытаясь собрать все ушедшие литры чужой жизни в одно металлическое ведро. Она так и не смогла проглотить комок подошедшей желчи и пыталась особо не смотреть по сторонам и сконцентрироваться только на уборке, чтобы не вызвать у самой себя рвотный рефлекс.
      А в комнате стояла почти похоронная тишина, по ушам било только собственное громкое дыхание. И почему оно такое громкое? Девочка уже почти не дышала, но все равно тяжёлые, измученные вдохи и выдохи раздавались в комнате с той же громкостью. Вскоре она с ужасом обнаружила, что это дыхание было вовсе не её. Лилит оторвала глаза от пола и осмотрелась. В глубине комнаты, на настиле, имитирующем кровать, под тяжелым сукном лежало тело. От него как раз слышались тяжёлые вздохи, из него ещё лились новые порции крови, а из-под сукна выглядывал и тянулся по полу длинный змеиный хвост. Она уставилась на пока живой труп. Змей, это точно был змей. Вон, видны жёсткие спутанные волосы, скрывающие лицо. А вот на сукне лежит его окрашенная чужой кровью рука. Слишком бледная.
      Где-то внутри Лилит начало зарождаться какое-то чувство гордости, самодовольства и победного торжества. Наконец-то он тоже страдает, наконец-то она смогла ему отомстить за все его избиения, пытки и доносы. Теперь пусть все знают, что она не слабый человек, а может запросто дать отпор любому обидчику. И как все-таки жаль, что она не успела проговорить заклинание в третий раз!
      А, может, он уже мёртв? Хотя нет, дышит. А ведь наверное в таком состоянии проще простого будет добить змеиного лорда. Даже сама Лилит могла бы справиться с этим. В крови она уже испачкалась, а мысль об убийстве сейчас совсем не пугала. К тому же, вряд ли бы кто-то обвинил её в этом.
      Служанка осмотрелась в поисках чего-то острого или тяжелого. Увы, ничего подобного в комнате не нашлось. Хотя всегда есть руки. Руками можно сделать все, что угодно. Только вот, Лилит совсем не знала, что именно надо делать.
      На ватных ногах, боясь поскользнуться на мокрой плитке, она подошла к едва дышавшему солдату. Его рана слегка дымилась и все так же кровоточила. Верхняя часть живота была перевязана, но бинты уже вымокли насквозь и не могли удерживать рвущуюся наружу влагу. Возможно, было задето и лёгкое. Изо рта также текла кровь. Иногда демон кашлял ею, захлебываясь.
      Может, достаточно будет просто закрыть ему рот и нос? Или ударить посильнее на место раны? Наверное, ударить будет легче, и если это не поможет, можно попытаться его задушить. Дрожащей рукой Лилит скинула со змея покрывало, которое скорее было ему саваном, и замахнулась, метя своим слабым кулаком в пропитанные чёрной жижей бинты. Но в последний момент девчонка остановилась. В разум прокрались вопросы и опасения. А вдруг это не поможет? Вдруг Асмодейзакричит и тогда все сбегутся сюда и увидят, что она сделала? И тогда все они будут знать, что маленький слабый человек способен на убийство. На подлое и трусливое убийство, потому что маленький человек боится и ненавидит.
      Но все же, если демон крикнет, это точно укажет на виновность Лилит. А она этого не хотела. Девчонке хотелось просто убить, просто отомстить за себя и избавиться от дальнейших пыток и издевательств. Тогда надо его задушить.
      Подумав, что сжать должным образом змеиную глотку и перекрыть кислород её руки не смогут, Лилит решила просто заткнуть демону нос и рот, чтобы он не смог дышать и наверняка захлебнулся в собственной крови. В любом случае она знала — если перекрыть голове доступ к воздуху как угодно, дышать не получится и это может быть очень опасно. Это она уяснила, когда плескалась в голубых прудах в родном Эдеме.
      Но стоило Лилит коснуться влажной и холодной щеки демона, он вздрогнул, поднял голову и открыл глаза. Девочка сама едва удержалась от крика. Она подумала, что это конец: вот он садится, встаёт, его взгляд делается таким же жутким и холодным. Но холод не вернулся к этим глазам. Взгляд был направлен прямо на Лилит, но при этом будто смотрел сквозь неё, не видя её саму. Впервые служанка видела Асмодея и вообще демона таким испуганным и потерянным. Он в упор глянул на девочку своими пустыми глазами, губы слегка дрожали, силясь что-то сказать.
      «П-п, — раздалось из окровавленного рта, — прости меня». С этой фразой голова демона вновь упала на подобие кровати и больше не шевелилась.
      Лилит застыла в удивлении. «Прости меня» — эти слова все ещё звучали в ушах девочки снова и снова, но она не хотела или не могла им верить. Через какое-то время с уборкой было покончено.
      Со всем когда-то будет покончено.
      
      
***


      Конец приходит всему: растениям, животным, морям, целым континентам и планетам. Даже боги не могут быть вечно. Однако всему вышеперечисленному вечность кажется реальностью, и разум до последнего не верит во всепоглощающее пламя небытия.
      А пламя тем временем пылало все ярче, обращая когда-то дивный мир в серый пепел и уродливые камни.
      Снова этот дурацкий сон. Снова пылает яростный огонь, пытаясь пожрать мальчика со змеиным хвостом, утонувшего средь одиночества.
      А где-то вдали слышится зов о помощи, чей-то плач, предсмертные крики. Как много раз Асмодею приходилось их слышать. Но несмотря на практически профессиональную привычку к крови и крикам, юный палач все так же испытывал страх в своём сне.
      Огонь стоял перед ним ужасающей стеной. Скоро сгорит змеиная кожа, рассыпится прахом сожженная чешуя и вознесется на небо кровь клубами чёрного пара. Вот он был, чувствовал, видел и существовал, и вот его не станет. В таких снах всегда что-то случается, они обрывается при первом же падении в огонь, при первом прикосновении к нему. Лорд привык думать, что подобные сны показывают ему его собственную смерть. Он привык умирать во сне.
      Только вот сон не оборвался. Пламя касалось мальчика, обжигало его, сводило с ума, но не убивало. Поняв, что все попытки тщетны, ярко-рыжая стена утихла, стала ниже, а после совсем сравнялась с землёй и погасла, оставив после себя чёрные корявые руины.
      Долгое время он был в скорлупе одиночества, окружённый разрухой и болью. Но сквозь тишину раздался знакомый и одновременно доселе неизвестный голос.
      «Ты обязан жить дальше».
      Мальчик осмотрелся, но мира вокруг уже не было, всё погрузилось во мрак. И вот он уже не мальчик, а вполне взрослый юноша, какой есть сейчас.
      «Ты обязан жить дальше, — вторил голос ласково и мелодично. — Живи, мой мальчик. Исполни свой долг. Живи. На все своя расплата».
      И в абсолютной темноте демон-змей ещё слышал этот голос и нежную тихую мелодию, подобную колыбельной. Он шёл на её голос, но стоило приблизиться к источнику звука, как тёплая мелодия сменилась скорбным плачем.
      — Почему ты плачешь? — робко спросил он у неизвестной.
      — Я плачу, потому что мне горестно. Это не должно было случиться.
      — Прости меня, — вновь с отчаянием проговорил Змей. — Пожалуйста, прости меня. Не проливай слез.
      — Я проливаю слезы, чтобы омыть твои раны, — горько проговорил неизвестный, но очень родной женский голос.
      — Всё равно прости меня.
      — Тебе не за что просить прощения, — теперь голос отдалялся.
      — Прости.
      Дальше было тихо, но опять зазвучал заботливый голос: «Не извиняйтесь, вам не не за что извиняться, мой лорд». Этот зов манил к себе и вытягивал из темноты.
      «Просыпайтесь, мой лорд, просыпайтесь. Вы не должны умирать».