Как Лаша стал кочевником

Выдуманная история о праве на ошибку и причудах дождливой погоды

Память - подлая штука. Так всегда считал Лаша. Копя ничтожные и малозначительные обрывки воспоминаний, она не оставляла ни малейшего шанса собрать хотя бы однажды всю картину прошлого целиком. Лишь незначительные и мелкие детали, по непонятной причине застревавшие в голове, всплывали в те минуты, когда Лаша думал о ней.

...Свора дворовых друзей (это слово еще не значит так много) носится по двору, запуская самодельную флотилию из дубовой коры по стихийным речушкам. Они образуются в канавах и канальцах, намытых годами отепельных дождей и паводков. Скоро женщина выйдет на улицу - позвать Лашу домой. На ней будет снова красное платье в крупный белый горох. Простое, даже простоватое для неё. Она носит его, как бы стесняясь показаться щеголеватой любительницей восточной роскоши. Ну, и что. Лаша любит её такой, а мода - штука непостоянная, как дождь на море.

Очень скоро он станет кочевником. В его "тутошнем" мире так называют лодки из коры, которые, презрев дворовую регату и заданные природой берега сбиваются и перескакивают неведомым образом в боковые затоки и артерии, сводя шансы добраться до берега в числе первых к ничтожному минимуму.

Когда женщина уйдет, то, повинуясь одному из сценариев игры, правила которой ему еще никто не успел объяснить, Лаша, проскочив поворот с причалом-пересадкой (аналог дворового пит-стопа для самодельных лодок) вырулит на один из этих путей. Теперь он все время будет в пути, движимый импульсом догнать другие, более благополучные суда. Отец все чаще теперь будет встречать его на пороге дома словами: " Привет, бродяга". То другое слово, впрочем, Лаше нравится больше. Он бродит одними и теми же тропами по своему знакомому городу, повинуясь внутреннему стремлению двигаться куда-нибудь. Иногда впрочем улицы становятся шире и ему встречаются удивительные люди, которых Лаша уважает, любит, почти никогда не ненавидит. Но знакомые тропы всегда грешат одним - встречаешь там одни и те же лица. Чаще всего знакомые.

...В тот день Лаша проснулся в странном возбуждении. Проходя по еще теплому дому, который уже источал пустоту, и опершись на костлявое плечо отца, он вошел, ежась ото сна (удушливая хватка ночного зверя-кошмара еще не отпустила его в полной мере), в квартиру старой соседки-еврейки. Оглушающая тишина повисла, казалось, над всем городом. Лишь в дворе раздавался отчаянный стон не смазанной карусели, гонимой порывами ветра. Он звучал, как вопль птицы, увидевшей на ветке пустое разграбленное гнездо.

...Стиль жизни кочевника отличается особым умением ИДТИ, экономя силы. Будто в предчувствии долгого изнуряющего перехода. Кочевник не работает на быстрый результат, соглашаясь с тем, что в этой эстафете дистанции как бы и нет совсем. С бревна на бревнышко, с бархана на бархан - Лаша живет в таком темпе, становясь старше, умнее и открывая всю ту невиданную грусть, которую таит жизнь-затока. Красное платье в белый горох, подобно истлевшему снимку с тремя солдатами Первой мировой (он нашел его однажды возле разграбленного дома у горы) теряет свою четкость, цвет и фокус. Стремясь оживить ускользающее воспоминание, память-предатель добавляет картинке противный эффект позерского театрального рапида.

Пускай, - думает мальчик и силится разглядеть в запотевшем зеркале неведомое настоящее.

С бархана на бархан, с бревнышко на бревно, Лаша стареет и сутулится. Вызов скромности и невзрачности дворовых обитателей того времени, все также маячит перед ним в минуты задумчивости и сомнений. Река-жизнь уже увереннее сносит, презрев все законы природы, его утлое суденышко из коры туда - обратно. Пускает течение вспять, заставляя кочевника, подобно Сизифу с его камнем, кружить у точки старта.

И вот регата стартовала. Парус поднят, швартовы отданы. А на размытом горизонте - с утра светлом и безоблачном все также видна прогалина предательского поворота. Ему с этим жить. Там его лодка свернула не туда много лет назад. Там и сейчас остается его причал для пересадки. Обросшие тиной опоры и разбухшие от воды доски покорежили его некогда уверенную стать. Но доплыть до него надо. Пускай не первым. Пускай завтра. Завтра обещают дождь.

Карэн Казаков