Ч. 2, глава 4

               
                У меня нехилы мослы, и крутые рукавицы,
                По клопам я врежу после, а сначала – трах с девицей!               



Очередное утро разбудило их весёлым гомоном и суетой. Мимо отсека то и дело пробегали котловцы – и все в одном направлении: к выходу. Макс зевнул, вскочил и начал прыгать, разминаясь. Кира тоже высунулась из-за занавесочки: - В чём дело? Комары закусали?

- Ерунда! Кормилец прибыл! Мартинес, чтоб ему, – небрежно ответил Макс. – По котлу пошарил – теперь не прячется. Будем сегодня при хлёбове! Уважаешь пиво?

- Не пробовала. Ты же говорил – государству по пистолету…

- Ну, да, так это частник. По своему почину. Выслуживается перед народом. Няма классная – но только раз в неделю, на большее не тянет.

- И как же вы ему доверяете?

- Приходится. Жрать охота временами. Летом ещё ничего, а зимой – худо. Старцы его проверяли, теперь зад ему лижут, соваться разрешают. Он поначалу среди девочек рыскал волком, вынюхивал себе кралю. Решил, если кормит – так уже и поимел.

- Нашёл?

- Нашёл. Чтоб в котле этого добра не найти! Алика к нему бегает – ну эта, беленькая стервочка. Красивая, но злющая. Теперь ещё злее стала. Думает – заберёт её. Как же, дожидайся! Мне эта рожа блюшки строит – дай ему волю, публяшник  устроит из котла.

- А что, были намёки? – осторожно осведомилась Кира.

- Не понарошки – а вовсю. Сначала прикормят, потом поимеют. Педофилы, пицалы.

Они наскоро оделись и поспешили следом за остальными. Переговариваясь и посмеиваясь, люди тянулись к реке, ловко и шустро перебирались на другой берег. Фургон ждал у площадки для драк. Кто-то уже возвращался с коробками, сумками, битком набитыми рюкзаками и тяжёлыми коробками на лямках. Это были ходоки-носильщики – ребята покрепче. Они перетаскивали консервы, банки с пивом, всяческую бакалею - крупы, чай, сухари, сухофрукты и сахар, а также непременно медикаменты - то есть, самое необходимое. Часть припасов регулярно отходила в загашник, про чёрный день – что частенько бывало зимой. А ежели случалось нагрянуть фруктам – яблокам или мандаринам – они съедались тут же, у фургона.

- Сегодня, никак, у Мартинеса именины – глянь, «Туттики» пошли, - сказал Макс, указывая на коробку с надписью: «Бисквиты Тутти».

Они перебрались на другой берег, готовясь к «загрузке». Мартинес оказался отнюдь не парнем, но мужчиной - невысоким, смуглым с наметившейся сединой и каким-то всепонимающим, печальным, взглядом. Он казался человеком без возраста – не молод, не стар, а так, нечто среднее. Зато спокойная уверенность и доброжелательность  так и сквозили в движениях, негромком голосе, жестах. Они подошли к фургону, котловец подал Максу коробку на лямках, Кире – тяжёлый и объёмный пакет с упаковками печенья. Хозяин фургона внимательно оглядел Киру с ног до головы.

- Новенькая? Какими судьбами?

- А ты что, роман о жизни треплешь? – проворчал Макс, оттесняя Киру от фургона.

- Защитник? Это хорошо. Девушек защищать надо. Я тут собираюсь девичник устроить, приглашаю девочек на ранчо, помыться, повеселиться, музыку послушать. Желание есть – присоединяйтесь. Алика сообщит о дате.

- Только девочки? А защитники – побоку?

- Защитники отдельно.

- К борделю помывку готовишь? А защитников – под «лысика» и в казармы?

Мартинес проигнорировал ядовитый вопрос.

– Горячий душ ещё никому не вредил. Недавно ваш котловец в фонтане купался – вода почернела. А казармами я не ведаю. Не моя сфера. Впрочем, если девичник вас напрягает, можете мыться вперемежку, ваши проблемы. Но партиями – все разом не поместятся.

- Ваша сфера – торговля? – вежливо осведомилась Кира, пытаясь слегка «пощупать» Мартинеса. Однако он отчаянно сопротивлялся – не намеренно, не специально, а так, словно когда-то его хорошо пришибло, и он бессознательно выработал свою немудрёную защиту.

- Не совсем. Но это неважно. А откуда вы прибыли, позвольте поинтересоваться? На коренную котловку не похожи. Одеты иначе, обуты, причёсаны. Да и взгляд другой, не отравленный ничегонеделанием и жаждой самоутвердиться. Чистота во взгляде светится. Уверен, что со всем котлом подряд не переспали ещё.

- Вы проницательны.

- Сфера такая, - усмехнулся Мартинес. – Если вас не шокирует моя проницательность – котловки встречаются на редкость несговорчивые, – я бы пообщался с вами поактивнее, мне кажется – вы многое могли бы поведать любопытного. Я прав?

- Ты на неё не лезь! И вообще, много хочешь знать! – скривился Макс.

- Много, - легко согласился Мартинес. – Сфера такая.

- Следопыт? – Макс грохнул коробку на камень и угрожающе сжал кулаки.

- Что-то вроде. Насчёт романа ты угадал. Материалы собираю для исследования. Большего не скажу. Сглазить боюсь.

- Девочки тебе, стало быть, для вдохновения, - констатировал Макс. – Заливала.

- А я бы, пожалуй, не возражала против горячего душа, - тихо сказала Кира. – Я у себя привыкла… к горячей речке… А ранчо далеко?

Мартинес не показался ей особенно опасным, камней за пазухой она у него не обнаружила. Ну, писатель или социолог, интересуется котлами, нормальный интерес к язве общества. Но Макс уже пылал негодованием и ревностью. Он схватил её пакет в другую руку: - Идём, нам пора.

- Ранчо недалеко, - сказал Мартинес им вслед. – Полчаса на фургоне, если без происшествий.

- Ты соображаешь? Истинный котловец никому не доверяет – этим и жив! – сказал Макс, переводя дух уже на другой стороне.

- Мне-то ты доверился сходу!

- Ну, ты… ты особая… - уклончиво ответил Макс.

- Я – обыкновенная, не подлизывайся. И не все змеи. Если всех подозревать – то скоро самому себе доверять перестанешь. Макс, не волнуйся так, я заглянула в него – с ним порядок. Давай согласимся, а?

- Я тебя одну не пущу...

- Отлично! Уважаю чистеньких защитников!

Кира и Макс сдали поклажу на склад, а сами отправились вдоль реки по хорошо утоптанной тропе на зелёном склоне, осторожно перешагивая через застарелые и свежие отметины присутствия котловцев, над которыми гудели мухи.

По тропе им навстречу топал парень, котловец как котловец, чернявый, слегка раскосый – только староват, лет под двадцать семь. Экипировка неплохая – куртка с клёпками, майка с зайцами, тату, бритая голова в квадратиках, штаны в обтяг и кеды новёхонькие. Рюкзачок за плечами, жёлтый.

- Первый раз вижу. Похоже, домашней накачки, - шепнул Макс. – Если не танцор и не следопыт. Только что съехал – с иголочки. Но недолго продержится – через неделю пообтреплется. Ничего, Старцы его прощупают.

Парень шёл уверенно, слегка косолапя и сильно прищуриваясь. В левой руке он тащил связку из четырёх кроликов, висящих ушами книзу.

- Детки, я к котлу верно загребаю?

- Гребёшь верно, но неизвестно, причалишь ли.

- Это ещё почему?

- Не с той стороны чалишь. У тебя ксива на прописку имеется?

- Заимеем. А что, перегрузка? Новеньких не берёте?

- Брать-то берём, да на несчастного не больно похож.

- А я вполне счастливый. Мне бы только перекантоваться, пока клопы чухаются.

- Значит, в бегах? – смягчился Макс. – Я тоже побегал. Как кличут?

- Папа-джа.

- А я – Макс. Привет, Папа-джа, - Макс шлёпнул ладонью по протянутой руке и подмигнул Кире. – А это – моя девушка. Можешь щупнуть.

Папа-джа протянул свободную руку к Кире, и Кира хлопнула по ней. Информация о пришлом оказалась скудной. Ничего интересного. Только слишком закрыт – а это уже неладно для простого котловца. Что скрывает – преступление? Тайный умысел?
Влезть поглубже – заподозрит, испугается: процедура может оказаться болезненной. Впрочем, Старцы прощупают его не хуже Киры, и на вопли внимания не обратят.

- Откуп несёшь? – Макс кивнул на кроликов. – Нехило. Сам отхапал?

- Запросто. Они тут у вас какие-то квёлые, еле пузо таскают.

- Да, нынче кроли жирные, - согласился Макс.

-  Значит, твоя ляля ? – Папа-джа щурнулся на Киру.

- Моя.

- Хорошая. Сам отхапал? А поделишься?

- А ну шагай, пока загребалы не отшиб! – взбычился Макс.

- Ладно, ладно, юмор, это комплимент! – Папа-джа дёрнул плечами, поправляя рюкзак. – Ну, я пошёл дальше.

Макс долго смотрел ему вслед. – Сексуально озабоченный чувачок. Значит, драчун. Первым делом лялю схапает, вот увидишь.

- Макс, мне он не слишком понравился. Я понимаю, я здесь никто, чтобы лезть в души, и не моё это дело, но я тут у вас ещё закрытых не встречала – у всех душа нараспашку, все открыты, даже те, кто злится или драку затевает. А у этого кое-что имеется за пазухой. Только не пойму, что: не вижу - в глубине сидит.

- Может, поглючилось?

- Я не глючу. Я этой гадости не употребляла и не стану. У меня с мозгами порядок.

- Ладно, поживём – увидим. Что-то мне понямкать приспичило. Забежим в лесок, грибов поищем? Вон и торба валяется.

- Здорово! Обожаю грибы!

Макс подхватил с земли брошенный полиэтиленовый мешок, и они по тропинке зашагали вниз, в долину, к широкому смешанному лесу, пересекающему небольшую, но бойкую речушку и уходящему на противоположный пологий склон.

…Возвращались они с мешком, полным грибов, отмытых в речке, с губами, синими от ежевики, усталые, но довольные, что их никто не успел опередить, и с предвкушением жаркого. У входа в котёл их встретил Джонни–Терминатор, их главный электрик. Джонни вечно ходил увешанным проводочками, заплетёнными в косички, корпусами и детальками разобранных часов, пружинками и световодами на цепочках, а его куртка была украшена нашитыми и приклёпанными кусочками плат и фотопластинок.

- У нас котелок новый.

- Да видел я его! – отмахнулся Макс. – Что, уже прикололся?

- Откуда ты знаешь? Знаком с ним?

- Познакомились. Мою королевицу схапать захотел.

- Он со всеми девочками перещупался.

- Выбрал?

- Не успел – Старцы забрали. Но скоро отпустят – он кролей притащил в откуп.

- Ну, тогда хрю с ним! Отнесу нашу няму на кухню!

Макс и Кира прошли внутрь и отправились на «кухню», где сейчас в огромном котле готовился ужин. Айди, которую теперь допускали к пище, и босая Глория с длинными, спутанными волосами, меланхолично мешали деревянной палкой варево из кроликов, дикорастущих корешков и крупы.

- Гло, супчик из волосиков? – вопросил Макс, отбрасывая со лба девушки растрёпанную прядь. – Ух, какой аромат - нямно! То-то пол-котла возле тусуется. Не подбросишь ли наших грибков?

Девушки оживились – похлёбка обещала стать знатной. Такой можно было наесться сразу на два дня. В соседнем котле варился чай из ежевичных листьев с добавкой чайных пакетиков, ловко прихваченных одним из котловцев в поселковой лавке.
 Через полчаса котловцы с котелками потянулись за ужином. Такая роскошь не слишком часто баловала – Папа-джа притащил в рюкзаке пару буханок хлеба, котловцы с благоговением вкушали крохотные кусочки. Когда в следующий раз удастся так же полакомиться, никто не знал.

 После столь блистательного ужина, тщательно вылизав свою посуду, котловцы понемногу стали собираться в зале – потанцевать, покурить, поболтать, позаниматься прилюдно любовью – для особых ценителей. Кира уже привыкла к подобному времяпровождению, оно перестало её шокировать, но где-то в глубине начинало копошиться странное, щекотное чувство, и Кира поглядывала на Макса испуганно – вдруг он насмотрится на чужие упражнения и снова захочет к ней прихапаться… то есть, начнёт приставать?

Они сидели вокруг неработающего по случаю жары обогревателя, просто по привычке, в весёлой компании Джонни-Терминатора, любителя анекдотов с бородой, полногрудой темнокожей Наоми, ядовитой насмешницы, и толстяка Дедули – того самого драчливого претендента на новую девочку, потерпевшего неудачу. Теперь Дедуля Том пытался клеиться к Наоми – тоже без особого успеха: она с азартом наблюдала за парочкой, занимающейся любовью, отпуская комментарии.

- Нам, как ты можешь спокойно наблюдать? У тебя ничего не торкается? У меня - уже, – Том толкнул Наоми в бок.

- Это у тебя кролик в брюхе торкается – а ты думал, что-то другое? А у меня спортивный интерес. Ставлю на чипсы, которые у тебя в кармане – он кончит раньше её, и ей придётся звать на помощь. Не прозевай свой шанс.

- Глянь, новенький к Айди клеится, - перебил Джонни. – Будем спорить, что уговорит?

- Не уговорит, - Кира покачала головой. – Я Айди знаю. Макс, пойду-ка, приведу её сюда.

- Он тебе настолько не катит? Нет, нет, я не возражаю, мне катит, когда тебе никто не катит – это уравнивает мои шансы…

Кира не успела даже встать. Раздался жалобный крик Айди: «Пусти, придурок!» Часть котловцев повскакала – в кругу, где находилась Айди, назревал скандал: Папа-джа яростно тянул её за руку в одну сторону, подружки – в другую. Айди попыталась вырваться и всхлипнула – Папа-джа рванул её к себе и теперь держал мёртвой хваткой. К группе живо подтянулись дежурные старожилы-блюстители, Дим и Ким.

- В чём дело? – резко спросил Дим, и в общаге воцарилась тишина. Только несчастные любовники, на которых уже мало обращали внимания, потихоньку доходили до апогея.

- А в чём дело? – удивился Папа-джа. – Она одна, а я всего лишь приглашал погулять.

- Слишком шустрый. У нас новички не командуют, - предупредил Ким спокойно. – Спрашивай разрешения у Старцев. Бейся, отрабатывай. А пока что – отпусти её по- хорошему. Иначе будешь иметь дело с нами.

- Я же её не трогаю, ребята, просто погулять хочу.

- А девочка не хочет.

- Слишком нежная, - пробормотал Папа-джа. – У вас тут немногие церемонятся, пусть не дразнят, у меня колики ходят от дразнилок.

Папа-джа ослабил хватку, Айди выдернула руку – и в этот же момент, вместо того, чтобы вздохнуть с облегчением и разойтись, котловцы взвизгнули и отшатнулись. Папа-джа обхватил девушку за талию, выхватил из-за пазухи боевой нож и, прижав его к шее Айди, злобно оскалился – его кадык, кончики рта и левая скула дёргались, просто-таки ходили ходуном.

- Не двигайся, - заорал он, - пошли вон, не то прирежу! Я всего лишь трахнуть её хотел, а теперь прирежу, непременно прирежу!

Айди смотрела на блюстителей отчаянными, вытаращенными глазами, тихо постанывая от ужаса, дергающийся кончик ножа рисовал на её чистой – благодаря лечению Киры – коже царапины, мгновенно наливающиеся кровью.

- Ну и ну, вот подонок! – сказала Кира негромко, но в неожиданно наступившей тишине её голос прозвучал звонко и гулко.

- Молчи, молчи, я тебя тоже трахну после этой, и тоже прирежу! Всем молчать! – с новой силой заорал Папа-джа, и начал пятиться назад, в сторону выхода, волоча Айди с собой.

- Не подонок – псих грязный, маньячило, - прошептал Макс. – Ты была права…

- Папа-джа, - вдруг сказала Кира мягким, умоляющим голосом, и сделала незаметный шаг вперёд. Котловцы дружно повернули к ней головы. – Папа-джа, ты, правда, хочешь меня трахнуть? Ты мне тоже очень нравишься, - она сделала ещё один шаг.

Джонни и Макс одновременно схватили её за руку: - Куда?

- Отстаньте! Не смейте хватать меня!

- Ты с ума сошла! Стой! Ты же наша лекариха, тебе нельзя в драку!

- Сами трусы – и меня записать хотите? – Кира стряхнула руки Джонни и Макса одним движением. Ребята отлетели в сторону.

- Вот дура! – удручённо просипел Джонни.

- Да, я дура, - согласилась Кира и неожиданно повысила голос. – Но мне нравится Папа-джа. Он сильный, он кроликов голыми руками ловит.

- Ловлю, я им шеи сворачиваю, и тебе сверну – после того, как трахну!

- Свернёшь, но сначала трахни. Отпусти Айди, она не хочет, а я хочу. Если Айди не пойдёт, я буду с ней драться, потому что я хочу тебя. Посмотри на меня – видишь, как я тебя полюбила?

Папа-джа лишь раз глянул Кире в глаза, но уже не мог оторваться, а Кира продолжала гипнотизировать его и маленькими шажочками продвигалась вперёд, пока не оказалась на расстоянии вытянутой руки. Папа-джа заорал пронзительно – вой понёсся к потолку, рождая эхо в блестящих металлических конструкциях, осмысленное выражение в его глазах окончательно исчезло. Он чуть ослабил хватку, потом внезапно выбросил руку с ножом вперёд, Кире в лицо – она перехватила её, вывернула руку, затем подсекла ногой. Теряя нож, Папа-джа стал заваливаться набок вместе с Айди.

Кира успела уловить – в падении он так сильно сдавил её шею, что девушка стала задыхаться.

И тогда Кира начала заваливаться на Папа-джу вместе с Айди. Её пальцы перехватили его горло, и они покатились по полу. Полузадушенную Айди тут же подхватили и оттащили на мягкую лежанку. Весь эпизод занял считанные секунды. Котёл заворожено следил за своей королевицей: за неё не беспокоились - ей доверяли, от неё ждали чуда. Но Кире пришлось приложить все усилия – Папа-джа оказался силён особой силой и изворотливостью сумасшедшего. И Кира вынуждена была его стукнуть головой об пол, затем применить «усыпляющий» приём, вдавив палец в соответствующую точку под ухом…

…Когда Кира выбралась из-под обмякшего тела, её встретили дружные овации, и девушку снова понесли на руках, предоставив Диму и Киму связать пришельца надёжно и прочно до прихода Старцев.

- Ну и ну, - Макс, Джонни, Наоми и Том собрались в отсеке Макса вокруг победительницы. На полу, на линялом коврике, вновь собралась горка подарков. На этот раз Кира сразу же выбрала из неё упаковки с разноцветными пилюлями и отдала их Наоми: - Пользуешься? Бери, мне не надо.

- Ты что, собираешься трахаться без них?

- Я вообще ничего не собираюсь.

- Ты такая крутая или такая холодная?

- Ни то, ни другое.

- Она – такая принципиальная, - встрял Макс в женский разговор.

- Неужели ты совсем-совсем ничего не хочешь? Ни с кем? Даже с девочкой? А Макс врал, что ты с ним спишь…

- Врёт. Макс, как тебе не стыдно!

- И даже не трогалась ни с кем? Просто так – из любопытства?

- Ох, Нам, я просто так не трогаюсь ни с кем. Для этого любовь должна быть. Одна-единственная, понимаешь? Лю-бовь. Настоящая. Когда взлететь хочется. В огонь броситься. Океан переплыть – ради одного. И – летишь, бросаешься, плывёшь, спасаешь, если вдруг беда…

- И ты бросалась, плыла, летела и спасала? – Глаза Наоми расширились.

- Нет, Нам, - смутилась Кира. – Пока ещё не пришлось. Не встретила такого, чтобы любовь. Зато маме повезло. Она встретила – сколько бед пришлось отбить нокаутом. Бац-бац! И любимого спасала. И Дверь взрывала. И ждала двадцать лет…

- Ты не просто королевица, - сказала Наоми с дрожью и благоговением, смешанным со священным ужасом. – Я читала, что были такие жрицы – весталки. Ты – наша Святая Весталка. Я тоже хочу. Как ты. Джонни, забери эту гадость. Кирочка, можно, я буду тебе поклоняться? Я стану твоей жрицей. Ты можешь теперь ни о чём не беспокоиться, я девчат организую – у тебя будет и жратва, и одевалово. Ради тебя они в лепёшку сплющатся!

- Нам, ты очень милая. Только умоляю – никакой святости и никаких поклонений. И никакого плющилова. Я самая обыкновенная, просто кое-что умею. Знаешь, давай-ка лучше организуем школу психологического тренинга – обещаю, вы тоже кое-чему научитесь.

- У нас не получится, – прошептала Наоми, трепеща. – Ты – умная.

- А вот это – зря. Все люди умные, только не все хотят напрягаться. Получится у всех. В ваш котёл учиться со всех концов потянутся, вот увидите.

- Ну, я пошёл, - внезапно сказал скисший Джонни. – У меня от таких разговоров колики начинаются. Я уж лучше по части электроники, мне это как-то ближе. Том, ты со мной?

Несчастный Том переминался подле Наоми. Ему ещё не хотелось верить, что его надежды рухнули. «Что же мне теперь делать?» - прошептал он сам себе тоскливо.

 Наоми услышала: - Томми, не клюй носом раньше времени. Пойдёшь в подпевалы? Только чтоб порасторопней! Ну? Решайся!

- Ну, решился, - пробормотал Дедуля совсем потерянно. – Нам, а можно – я тебе поклоняться буду?

- Тогда – выше нос, Дедуля! Выгни спину, втяни пузо и расширь грудную клетку, – распорядилась Наоми. – Мы слюнявчиков в поклонниках не держим – верно, Кира?

- Макс, не пойму, что на него нашло. Скрытный – ещё ничего не значит. Он был абсолютно нормален, - сказала Кира, когда они остались вдвоём с Максом. – Его вспышка необоснованна.

- Мы все нормальны – до поры до времени. Значит, пришло его время. Был нормальным – стал аномальным.

- Нет, здесь что-то другое. Как ты думаешь, какие инки могут вызвать неожиданное помрачение с гневом и яростью?

- Ты думаешь, он под глюками?

- Вероятней всего. Если псих – так я это сразу чувствую. Но он не псих. Его словно вело что-то.

- Ясное дело, глюки вели.

- А если не глюки, если – человек? Реальный?

- То есть? Ты думаешь, у нас кукольник  завёлся? Если так – котлу кранты! Надо с ребятами обсудить. Всех прощупать!  В Юте было дело – пришёл один такой, пошустрил, потом котёл спалили, ребят – кто не спёкся - рассовали по приютам и госпиталям. А всего дел – кто-то собирался склады строить, а поначалу - малолетку свою вытрусить, на остальных ему насрать было! – Макс беспокойно забегал по отсеку.

- Погоди, не мельтеши. Ты всех своих ребят знаешь?

- Как самого себя!

- А за последнее время никого из посторонних в котле не было – ну, кто хотел войти и не вошёл, или чей-нибудь дружок из городских и домашних?

- Конечно. Много тут покрутилось – мало кому понравилось. Только наш крутой спонсор Мартинес обмирает от котла, Алика его ещё до тебя приводила, он о жизни многих расспрашивал. Вспоминаешь, как крутился вокруг тебя, вынюхивал?

- У меня нормальная память, не кричи.

- Он же водит её в кафе, на аттракционы, мы все думали – заберёт её совсем, или присоединится. Но котловкам редко везёт на изрядных. Может, она как-то замешана?

- Ты не слишком-то доверяешь моему чутью. Вот сходим на помывку – тогда и разузнаем всё. Не передумал? Вдвоём легче вести розыск.

На следующий день Мартинес явился лично приглашать на вечеринку с мытьём.
Алика водила его по отсекам и знакомила с котловцами, точно своего жениха – оказалось, что раньше продукты привозил его поверенный, а теперь вот он решил «засветиться» лично и свести более тесное знакомство. Чем-то его привлекал котёл Сун. Чем?

Он здоровался со всеми за руку, а руку каждой девушки подолгу задерживал в своей. И при этом всматривался в лицо до тех пор, пока у девушки не начинало дрожать внутри – либо от нетерпения, либо от неприязни, либо от смеха. Алика, симпатичная, белокурая, с капризно-недовольным лицом, никогда не отличавшаяся сдержанностью (по слухам, мать выгнала её за то, что Алика заигрывала с отчимом), всячески пыталась скрыть ревность и раздражение, но Кира чувствовала, что она рано или поздно сорвётся. И тогда Мартинес точно с ней порвёт.

«Долго он не продержится», - подумала Кира почему-то с сожалением.

Вот Мартинес заглянул в отсек Макса, приобретший, благодаря Кире, вполне жилой вид.

- У вас уютно, - не преминул похвалить Мартинес. – Ба, а мы уже знакомы и весьма тесно. Вы сегодня свободны вечером? По-прежнему не возражаете против общения в домашнем уюте?

- Почему бы и нет? – Кира постаралась улыбнуться со всей любезностью, несмотря на бешеные взгляды и мычание Макса.

- В таком случае, более не обременяю собой. Через час ожидаю вас на той стороне Ульзы. – Бросив ироничный взгляд на Макса, Мартинес проследовал далее.

- Скользкий тип! Мокрица! – проворчал Макс. – Надеюсь, ты соображаешь, что делаешь, и что тебя не придётся вывозить из истории.

- Уверена!

- Ух, какой я злой! Погребу проветриться!

Кира только вздохнула – забавный он, ревнует и злится, а ведь она его на пушечный выстрел не подпускает. Может, зря? Понятное дело, Макс ей нравится. Но вот вопрос – насколько сильно? И насколько она готова явиться домой, и заявить напрямую опешившему отцу, которого почти двадцать лет не видела: вот, мол, папа, это мой избранник!

Ха-ха! Избранник! Кипятильник молодой!

И Кира, бросив пустые рассуждения, побежала следом за Максом, чтобы не оставлять одного: вдруг что-нибудь вытворит.