Самый вкусный кофе пьется в дороге

Самый вкусный кофе пьется в дороге, и попробуй убедить меня в ином. Ты посмакуй сначала, распробуй, прокати чуть теплый глоток водянисто-коричневой жидкости от кончика языка повыше, к небу.

Не металлическим ли привкусом разряженного воздуха, пропущенного через стесанную холодом гортань, отдает вода? Не залихватским ли, всеобъемлющим чувством свободы, легкости и возносящей отрешенности?

Сублимат ли, кинутый на дно рюкзака с заделом развести стаявшим и вскипяченным в чугунке снегом, или полный термос заблаговременно приготовленного напитка — суть одно. Находятся, к слову, умельцы, которые турку с собой носят, умудряются на походном костре проводить таинство приготовления бодрящей эссенции проводить, да только неправильно это: нечего открытому пламени джезву со всех сторон лизать, мягкостенный металл коптить!

Но что дико пескам, стоячим, как миражные завихрения под полуденным зноем, то приятно исхоженным тропам. Где сердце стучит в унисон с рокотом внедорожника — там и место твое; где отходит назад тревога и оставляет суетность, ослепнув в плотных рядах качающегося папоротникового моря, там и пусть начинается верный, извилистый, твой.
Когда под кожей запястья жилка бьется синхронно с ударами грома — тогда и дышится проще, и думается яснее, и в неизведанное ступить не страшно.

А перед судьбоносным шагом глотнешь, конечно же, кофе. Не исключено, что и сваренного в турке на костре, сиречь методом, от которого джинны безбрежных песков пришли бы в ужас, а лесные духи — в наивный, едва ли не детский восторг, граничащий с любопытством.

И кофейный аромат, соприкоснувшись с поволокой-дымкой таежных глубин, взметывается вверх, к морщинистой коре вековых деревьев, к лицам-наростам на стволах; и пар от земли вносит в полупрозрачный дымчатый шлейф смолистую нотку палой хвои, и ветер сцеживает с неба в чашку крики птиц, подмешивает, будто сахар, синеву маячащих вдали гор. Ты присмотрись, загляни за рябую пенку у самой каемки кружки — увидишь горное озеро и пещеру, где тлеет скорлупа последнего василиска.

Вкуснее дорожный кофе сделает, пожалуй, только сухое молоко. Набухшие комочки бесформенны и вязки, как пятна клейстера. Того самого, который из муки делали в детстве, помнишь? Обои им еще клеили, папье-маше разводили...

У тебя наверняка найдется история. Уж рассказывать-то умеешь; даже ветер, и тот заслушается: отпихнет чад от догорающего валежника, подползет ближе и внемлет, очарованный. Будь щедр с гостем: оставь немного кофе на самом дне джезвы и на донце термоса. Глядишь, в благодарность духи научат варить вкуснейший чай из земляничных листьев и зверобоя.

Который, как и кофе, хорошо закусывать сухим молоком. Прям так, с ложки, подолгу рассасывая во рту и поудобнее устроившись у костра.

Сладко становится, удивительно легко, а вдали упоительно ведет пересчет кукушка.

И все хорошо.