64 глава. Детство Миши. Вражда

               
                ВРАЖДА
      
    Лето – раздолье для детей, а для деревенских особенно.
Каждый божий день собираемся ватагами, придумывая игры. Подальше от глаз взрослых, потому что наши шалости не всегда им нравились.

     Мы уходили на скотные дворы, к колхозным амбарам, на зерноток, а то и вовсе в поле, в Морозову рощу, или купаться в Моховом озере. Конечно, были и несчастные случаи. В нашей компании заводилами были Сашка Шуньков и Сашка Гончаров, росшие без отцов и потому отчаянные, неуправляемые.   
 
   Особенно отличался первый, он не просто верховодил, но стремился подчинить, чтобы все выполняли его требования. Как правило, его проделки заканчивались неприятностью. Недалеко от скотного двора стояла старая, уже не используемая соломорезка.

     Когда-то она измельчала солому для запаривания корма скоту. Похожа она была на огромную мясорубку или вентилятор с  ножами. Вместо решётки были расходящиеся от центра металлические пластины. Солома подавалась сверху через огромную воронку, попадала между ножами и пластиной и, как ножницами, резалась на мелкие кусочки. Привод был ручной.

   Мы, раскрутив маховик, подкладывали под нож либо прутья, либо бросали в воронку пучки соломы. Интересно было смотреть, с какой лёгкостью рубят ножи  прутья толщиной в палец и выбрасывают крошку через квадратное отверстие. Раскрученный маховик ещё долго вращался, гудел, как огромный вентилятор, постепенно замирая.

      В тот раз Гончаров решил залезть на самый верх. Взявшись за режущую пластину рукой, стал подтягиваться. В этот момент Шуньков крутанул маховик. Ножи провернулись и, как ножницами, отрезали первые фаланги пальцев Гончарова. От боли тот дико закричал, зажав повреждённые фаланги другой рукой. Кровь густо падала на землю.

     Мы все оцепенели от ужаса. Лишь через несколько секунд кто-то предложил бежать в медпункт. Мне запомнилось, что тот, по вине которого всё это произошло, не помог нести Гончарова, даже не подошёл к нему, а постояв, ушёл домой. Впрочем, убедиться в его жестокости мне пришлось ещё раз. А рука Гончарова осталась покалеченной на всю жизнь.
 
   Однажды Шуньков, уже куривший наравне со взрослыми, потребовал, чтобы я украл у отца пачку папирос. Я наотрез отказался, зная, какие последствия ждут меня.

      Такое неповиновение было равносильно бунту на корабле и требовало безжалостного наказания. Недалеко от кузницы лежали металлические бороны, одна из них была зубьями вверх.

     Шуньков как бы непреднамеренно подвёл нашу ватагу к боронам и начал угрожать мне расправой за ослушание. Одной рукой он схватил меня за грудки, подталкивая  к лежащей вверх зубьями бороне. Я отступал от него спиной и её не видел.

    Упади я на зубья, неизвестно какие бы последствия ожидали  меня. Каким-то шестым чувством я почуял смертельную опасность, то ли в последний момент перед его сильным толчком ощутил ногой зубья, но, падая, сумел мгновенно выбросить руки за спину, чтобы не упасть всем телом.

    Опёрся руками о землю – как будто присел над бороной. Но рука всё же попала на торчащий зуб. Резкая боль обожгла запястье. Развернувшись, я сначала сел на колени, а затем быстро отполз от злосчастной бороны. Ребята застыли от страха.

    Увидев кровь, я кинулся домой. Мама промыла рану, приложила к ней лист лопуха и туго перевязала тряпкой. Недели через две рана затянулась, и я вновь бегал с ребятами. Шуньков вёл себя как ни в чём не бывало и по-прежнему, пользуясь возрастом, верховодил. Я пытался отговорить товарищей от общения с ним. Конечно, он узнал об этом и, чтобы укрепить свой авторитет,  решил избить меня.

  Однако драки не получилось. Я подобрал с земли толстую палку и стал в оборону. Мой враг несколько раз пытался налететь с кулаками, но, встречая отпор, отступал...
              ****************************
     На этом, к сожалению, заканчиваются воспоминания Миши. Он не успел их закончить...Но есть его рассказы в другом сборнике.
И ещё есть стихи Лины.

    ..... Стихи Лины Синицыной: http://www.proza.ru/2017/07/29/722