О музыке часть вторая

                О     М  У  З  Ы  К  Е
               
         (ч  а  с  т  ь   в  т  о  р  а  я)




Что касается лично моих взаимоотношений с искусством,
то могу честно сказать, что  я люблю книгу и музыку. И поскольку
человек я чрезвычайно легкомысленный, то и книга, и музыка мне
нравятся легкие.

Применительно к книге это качество предпочтительно  в
прямом смысле  слова, поскольку я люблю читать лежа с книжкой
на груди. Поэтому в библиотеке я всегда кручусь вокруг книжек
небольшого формата с мягкой обложкой. К тому ж у меня есть
своя собственная библиотека и довольно приличная. Что, как я
понял, сейчас совершенно не приветствуется. В связи с
возможностью читать любой источник и любого автора в
интернете.

А вот с музыкой все  несколько сложнее. То, что мне
нравится, раньше официально, с некоторым намеком на
необходимую отстраненность советского человека от этого
сомнительного вида искусства, называли легкой. Естественно, с
обязательной кривой усмешкой на профессиональном лице.

Не знаю насколько слово "легкая"было справедливо по
отношению к неповторимой музыке, скажем, Глена Миллера, Луи
Армстронга, Бинга Кросби, Билла Хейли и многих других.

И еще мне нравятся до сих пор мелодии к нашим
довоенным кинофильмам. Кстати сказать, совершенно не
воспринимаю музыку без мелодии. То есть, ту, которую человек
с обычным музыкальным слухом не может запомнить и
воспроизвести. За которую на руках носили некоторое время тому
назад Софью Губайдуллину и ее сподвижника Альфреда Шнитке.

Губайдуллина на  склоне лет своих стала знаменита
симфонией, в партитуре которой часть музыкального текста
отсутствовала вообще, потому что так было задумано самим
композитором. Но дирижер в то же время должен был продолжать
махать руками и своей дирижерской палочкой неизвестно зачем.

Газеты писали, что зарубежная публика, подстегнутая
этаким музыкальным "открытием", неистово аплодировала этой
немой музыке.

По этой же причине очень скептически я отношусь и к
какофоничному джазу, хотя он и является представителем жанра
легкой музыки.

Что-то я верчусь вокруг да около, будто стесняюсь сказать
о главном.  По правде сказать, не стесняюсь, а боюсь, боюсь
признаться в том, что музыка часто вызывает у меня слезы.

И совсем не обязательно грустная, это может быть музыка
из моего детства, или музыка, навевающая воспоминания о
минувшем времени, тоску из-за неповторимости ушедшего. Только
она, как я уже сказал, непременно должна быть мелодичная. И это
отнюдь не возрастная слабость. Так бывало со мной и в юности.

Несколько раз был я на концертах Сергея Полянского,
молодого московского певца с бархатным баритоном, который
великолепно исполнял почти весь довоенный репертуар Оскара
Строка. Вот уж я радовался всякий раз, что сижу на балконе и
никто не видит моих мокрых глаз.

И  что интересно, характер у меня совсем далек от крутого.
И живопись, и скульптура, и, конечно, литература вызывают во мне
искреннее восхищение, а подчас и поклонение. Но ничто из
перечисленного не способно выдавить из моих бесстыжих глаз ни
слезинки.

Я верю, что молодые читательницы Есенина, Ахматовой,
Блока, Брюсова, Северянина, Цветаевой, Пастернака лили слезы на
их поэтические страницы. Но Серебряный век закончился почти
столетие назад.

Следующий, по мнению специалистов, будет называться
Железным, а пока на дворе, как уверяют те же знатоки, Деревянный.
Инструментом поэзии является слово. Грусть, тоска или, напротив,
ощущение полета возникают, а, может быть, просыпаются в твоем 
сознании, через  конкретные слова-образы. Потому что каким бы
туманным ни был поэтический язык, особенно у поэтов-новаторов,
все равно он оперирует конкретными словами.

Совсем другое дело звуки музыки, сами по себе не
несущие никакой информации и в то же время проникающие в
тебя и заставляющие сорваться с места и начать плясать вприсядку
или склонить голову и тайком, если тебе это удастся, смахивать
предательскую слезу.

И еще одно совершенно необъяснимое чудо. Словарь
любого современного языка включает десятки тысяч слов. Однако
иногда и их не хватает для того, чтобы донести свою мысль.

В музыке же всего семь нот, а в руках мастера они
превращаются в кантаты и частушки, симфонии и песни, гимны и
блатные мелодии.

Недавно абсолютно в масть только что сказанному
промелькнула где-то фраза  Первого  гостя  из 2-ой сцены  драмы 
А.С.  Пушкина "Каменный гость" :

Из наслаждений жизни
Одной любви музЫка уступает.
Но и любовь - мелодия.

И вот еще  что сказал о музыке один мой очень известный
единомышленник в этом вопросе по имени Аристотель: "Музыка и
только музыка может воспитывать нас в том или другом чувстве".

Ну, вот, со мной расправиться легко. А теперь вы
попробуйте покритиковать Пушкина в кампании с моим земляком.