Я знаю, что виноват...

«Я знаю, что виноват...»
Услышав это, Нина воспряла духом.

Рабочий день у Нины начинался в девять, но она решила приехать на часок пораньше, чтобы поискать общий язык с новой компьютерной программой: возраст у неё был не «цифровой», давалось умение не так уж легко, но ей уже намекнули, что без этого здесь делать будет нечего.

Она быстренько позавтракала, мазнула помадой по губам и стала спускаться по полутёмным ступенькам со своего четвёртого этажа. Однако на втором её ждал сюрприз. Едва она оказалась на площадке, как со скрипом отлетела дверь угловой квартиры - и в проём буквально вывалились две мужские фигуры. Один из парней, низенький и щуплый, был Нине совсем незнаком, зато второй оказался долговязым слесарем-сантехником Толькой, который обслуживал этот дом. Она даже знала его жену Лиду и разговаривала с ней о том о сём, встретившись в магазине.

- Ба, вот так номер! - воскликнула Нина полушёпотом. - Толька, а что ты у Софы делал? В такое время? Кран чинил? Или водопровод прорвало под утречко?

Толька, никак не ожидавший, что его тут спозаранку кто-то увидит, побагровел и явно расстроился, хотя с похмелюги ему едва хватало сил, чтобы держаться на ногах. Опершись рукой о стену, другой он попытался прикрыть рот.

- Не старайся, - Нина смотрела строго и неприязненно. - Ты же весь перегаром провонял.

- Она... это... вчера вечером в дежурку позвонила, ну, типа течёт труба под мойкой. Мы пришли с Лёхой и, короче, заночевали. Не, не сразу, вернулись потом... Так получилось.

- Странно, - недобро усмехнулась Нина. - У меня что-то ещё ни разу слесарь баиньки не ложился. В чём дело-то?

- Ты только Лидке не говори, ладно? - Толька умоляюще взглянул на Нину. - У-у, она такая баба скандальная.

Дверь квартиры была приоткрыта, и она, досадуя, что план по борьбе с непослушным компьютером сорвался, переступила порог, оказавшись в тёмном и узком пенальчике прихожей.

- Софа! - позвала, - Софа!

- Да здесь я, - откликнулся хриплый голос.

Споткнувшись о какие-то пакеты, наваленные на полу в коридоре, пробралась на кухню, где горела на стене лампа в плетёном абажурчике. Софа сидела за столом, уронив голову на сложенные перед собой руки. Коротко стриженные и уже с сильной сединой волосы, кажется, давно и безуспешно мечтали о расчёске. На махровом халате висел полуоторванный карман и красовалась большая дыра на рукаве. Нина огляделась: что-то изменилось. А, ну да...

- Софа, где холодильник?

- Я знаю? Эти ханурики... денег-то нет... вчера утащили куда-то в частный сектор и продали. Вот он... - она подвигала ногой под столом, и Нина, нагнувшись, разглядела там пустые бутылки из-под водки и пива.

- Со-офа... - сказала с болью.

- Не стони, Нинка, а налей мне стакан воды, - попросила Софа.

- Тебе бы поспать надо. Синяки и мешки под глазами. Давай я тебя отведу, - Нина ухватила её под локоть и попробовала поднять.

- Сама! - брыкнулась неожиданно Софа. - Добренькие все какие... Одни водкой за мой же счёт угощают, другая в нянечки нанялась. Нет бы чем помочь человеку...

- Ты что мелешь? - ахнула Нина. - Я тебе разве не помогаю уж сколько лет? Так напрасно же всё!

- Ладно, хватит, - проворчала Софа, - уведи меня.

В комнате был кавардак, будто там квартировал взвод солдат-оккупантов. У стен на полу - какие-то лежанки из тряпья, на столе мутная посуда, на диване всмятку подушки, простыни, одеяло. Нина наскоро поправила, хоть и неприятно было прикасаться к грязному постельному белью, и Софа легла на бок, сжалась вся, как обиженный ребёнок:

- Спасибо, Нина, что зашла. Так плохо мне, так плохо...

- Постарайся уснуть, хорошо? Вечером загляну.

Нина ехала в автобусе, мрачно уставясь в окно и ничего за стеклом не видя. Ей было очень жаль соседку, даже сердце заныло, но что она могла сделать? Невольно вспоминала, как эта невысокая и стройная, а теперь обрюзгшая женщина купила квартиру в их подъезде где-то лет восемь, что ли, назад. Жильцы не особо уже интересовались новым человеком, все привыкли быть сами по себе, но она доброжелательно улыбалась любому встречному-поперечному на лестнице, знакомилась, просила называть её Софой, вот по-домашнему. Поудивлялись, но раз ей так нравится, чего ж спорить и сопротивляться?

Софа как-то особенно выделила Нину. Может, потому что она тоже жила одна - это очень располагало к тихим девичникам за чаем с пирогами, которые Софа пекла мастерски и приносила ещё горячими. Откровенничали, конечно. Муж у Нины трагически погиб на стройке, упал с верхотуры, и трест выплатил ей большую компенсацию. Нина эти деньги за смерть не желала трогать, положила на счёт в банке. Потом, когда подрос Серёжка, они очень пригодились ему: заплатил за учёбу в университете. Серёжка - специалист по нефти и газу, живёт с семьёй в Ханты-Мансийске. А у Софы просто не сложилась личная жизнь, о чём она рассказывала, влажнея глазами от нестерпимой обиды на «этого кобеля». Дождался гад, когда Игорёшке исполнится восемнадцать, чтобы не платить алименты, и ушёл в свободное плавание. Где жил, как, с кем - она и не знала, пока не нагрянул через четыре года и не вынудил разменять большую - Софиных, кстати, родителей, уже ушедших в мир иной! - квартиру. Имел право. Она по дури записала и его в приватизаторы. А Игорь после армии недолго прожил с матерью, всё тосковал, наивный, по папочке и в разводе винил её: значит, была плохой женой. Что бы он понимал, желторотый? Игорь скоренько нашёл себе подругу. На свадьбе Софа сидела на почётном месте, но на этом всё уважение к ней и кончилось. Оленьке она чем-то не понравилась. Или Игорь своими мыслями поделился? Хотя Софа, когда молодые первое время бывали у неё, встречала по-царски, наготовив вкуснятины, и с собой ещё сумки набивала. Но глаза у Оленьки не теплели.

Нина, разумеется, видела эту парочку. И если Игорь всё же вполне любезно здоровался, то его надменная супруга лишь окатывала ледяным взглядом.

 

Дома у Софы всегда было тепло и как-то сердечно, что ли. Чистота идеальная. И не стерильная, напоказ, а такая, чтобы гостю было просто приятно. И чай она заваривала особенный, никто так не умел. Сидела Нина иной раз до полночи и уходить не хотелось.

Когда же и почему всё покатилось в одночасье под откос, причём с такой скоростью, что Нина никак опомниться не может? Другие жильцы подъезда уже кривят губы: «Бичиха... Написать на неё надо куда следует». Софу выпроводили на пенсию - и денег ей едва хватало на выживание. Она то и дело забегала к Нине перехватить немного. Нина, понятно, не отказывала, тем более что Софа всегда строго возвращала долг.

Однажды примчалась радостная: Игорь затевает у неё ремонт - давно пора обновить и освежить берложку. Однако сын успел вставить маме пластиковые окна и ободрать обои. А потом Оленька жёстко закрутила финансовый кран: «Нет. У тебя есть своя семья. Я беременна. Деньги нам нужны самим». Игорь не посмел бунтовать. «Сынок, - взывала Софа, - как же мне теперь жить в такой квартире? Это ж просто бомжатник! Правда, со стеклопакетами...». Игорь отводил глаза, вздыхал и пожимал плечами. И перестал к ней приезжать. Оленька-то давно эту моду бросила - терять время у чужой тётки. Внука Никиту Софе разрешили посмотреть раза три, в качестве бонуса позволили подержать на руках. Софа же не могла наглядеться на маленькое, показавшееся ей божественно красивым личико и даже прослезилась.

- Начинается... - сморщилась Оленька. - Всё, на этом и поставим точку. Зачем вы ему, нищая и несчастная? Через полгодика поедем к настоящим деде с бабой, они хоть и далеко, зато приличные люди.

 

Скорее всего, тогда-то Софа и сломалась. У неё не было приёма против наглости. Добавило силы в удар и одиночество. Ну, была у неё на крайний случай я, думала Нина, а что я? Целыми днями на работе, в выходные - на даче, в отпуске - у Серёжки. Тогда-то Софа и попробовала «целебную» мощь алкоголя, знакомилась на улице у пивных ларьков с кем попало и, стыдясь пить одна, тащила тёмные компании домой. Да, Нина пыталась вмешаться, выгнать этих страшных на вид мужчин и женщин, но над ней смеялись, а один раз даже грубо вытолкали на площадку. Нина перестала бывать у Софы, но сама Софа стучалась к ней, уже не прося, а требуя деньги, потому что её ждали новые «друзья». С пустым карманом вернуться было опасно: могли и побить. Нина скрепя сердце давала ей две-три сотни, заранее зная, что прощается с ними навсегда. И снова, и снова говорила Софе, что надо наконец протрезветь, встряхнуться, да и лечат нынче от алкоголизма вполне успешно. Софа торопилась убежать и отмахивалась: а дальше что? Мир изменится? Не изменится. Так что отстань.

 

Вечером Нина к Софе не пошла. Точнее, решила сначала позвонить Игорю. Был у неё его номер на всякий случай. Услышав её голос, он заметно встревожился:

- Что-то... случилось, Нина Владимировна?

- Нет. Пока нет. А ведь эти уроды-алкаши могут убить твою мать. Там такие драки бывают! Да и всякое другое, наверное, тоже. Ты уверен, что поступил правильно, бросив её в угоду жене? Игорь, мама твоя пропадает, понимаешь? Ты ведь потом не простишь себе...

- Не уверен, - тихо ответил Игорь. - Думал уже. Надо её квартиру продать, а другую, подальше, купить, чтобы «гнездо» разом исчезло. И к наркологу...

- Мало этого, Игорёк. Ей ты нужен, Никита. Какой бы ни была, она твоя мать.

- Я знаю. Я очень виноват...