Сёстры и братья часть 2 глава 2

Николай Иванович
С седою от мороза мордой, по снегу шла собака, не спеша. В конце 1936 года Николай Иванович Бухарин гулял вечером по центру Москвы и внезапно увидел старую собаку, побитую жизнью, страдающую от сильного мороза.
- Вот и я так же, как эта собака, выкинутая из дома хозяином, - с горечью подумал он, - не знаю, куда мне теперь податься!
Он по-прежнему считался любимцем партии, но год назад прозвенел первый тревожный звонок для Николая Ивановича. Газета «Правда» выступила с жесткой критикой взглядов Бухарина.
- Весь год шла моя травля! Есть оружие пострашней клеветы - истина! - вздохнул он. - Но отыскать её среди нагромождения лжи невероятно трудно.
Иосиф Виссарионович Сталин считал его другом и поручил ответственное задание:
- Нужно перекупить принадлежавший Немецкой социал-демократической партии архив Карла Маркса и Фридриха Энгельса и привезти в Москву.
Его вывезли в ряд стран Европы после прихода к власти в Германии нацистов. Часть архива хранилась у меньшевика Николаевского. В феврале он с женой был командирован партией в Париж.   
- Выпуская за границу после грозной статьи, - внезапно понял Николай Иванович, - он явно давал мне возможность остаться там…
В этом случае лидер правых становился бы невозвращенцем, открытым врагом и как бы оправдывал необходимость всех процессов нал старыми ленинцами.
- Я не дал ему такого шанса! - порыв колючего ветра ударил в лицо и Бухарин отвернулся, вспоминая поездку.
В Париже он почувствовал себя свободным. Даже сумел встретиться с послом США в СССР Буллитом и сообщил ему о новых, странных прогитлеровских настроениях, все больше овладевавших Сталиным:
- Он всё больше склоняется к союзу с Гитлером! Против Англии.
- Это невозможно! - воскликнул американец. - Адольф ненавидит коммунизм всей душой и никогда не будет с ним сотрудничать. Кроме того, советский лидер неоднократно подчёркивал негативное отношение к фашизму.
- Вы не сможете составить себе верного представления о глубокой порочности русских руководителей, - заверил Николай Иванович. - Они значительно хитрее, чем кажутся… Те которые обладают умом и состоят в деловых сношениях с Западом, прилагают усилия, чтобы скрыть торжество греческой ортодоксии, являющейся синонимом русской политики.
- Неужели невозможно распознать их истинные намерения? - не поверил ему Буллит. - Невозможно так играть, чтобы обмануть умного собеседника…
- Когда русские хотят быть любезными, они становятся обаятельными, - заметил он. - И вы делаетесь жертвой их чар, вопреки воле.
- Как это возможно?
- Сначала вы не замечаете, как попадаете в их сети, а позже уже не можете и не хотите от них избавиться. Выразить словами, в чём именно заключается их обаяние, невозможно. Это таинственное «нечто» является врождённым у славян и присуще манерам представителей русского народа. Даже если это грузин…
Увидев на лице собеседника сомнения, Бухарин продолжил убеждать собеседника:
- Обаятельность одаривает русских могучей властью над сердцами цивилизованных людей. Пока вы находитесь в их обществе, вы порабощены всецело. Забываете о времени, о делах, об обязанностях, об удовольствиях. Желание нравиться, доведённое до крайних пределов, одерживает победу.
- Но желание это совершенно естественно и не может быть названо фальшью! - согласился посол. - Это природный талант, который настойчиво стремится к проявлению. Чтобы продлить иллюзию нужно остаться в Москве, не уходить. Но, с отъездом, исчезает всё, кроме грустного воспоминания, которое я унёс с собою…
О встрече сразу доложили в Москву. Париж был наводнён сталинскими агентами: шпионы НКВД, французы-коммунисты из Коминтерна, бывшие царские офицеры, поверившие большевикам.
- Он может остаться в Париже! - подумал Иосиф Виссарионович.
Позднее Николай Иванович встретился с лидером меньшевиков Даном, где высказался о Сталине:
- Это маленький злобный человек, не человек, а дьявол.
- Как же вы ему доверили судьбу партии, судьбу страны? - спросил Дан. - Не понимаю… Почему не боролись?.. Почему не свергли с трона?
- Не ему было доверено, - возразил Николай Иванович, - а человеку, которому доверяла партия... Но он поставил кругом своих людей, всё знает!
- Зачем же вы возвращаетесь обратно?
- Жить эмигрантом, я бы не мог... - выдохнул он, - нет, будь что будет... 
Бухарин вернулся в Москву, Иосиф Виссарионович сразу отправил его отдохнуть на целых полтора месяца на Памир, но с необычным поручением:
- Тебе будет нужно посетить места стоянок знаменитого путешественника Николая Михайловича Пржевальского.
- Зачем? - удивился Николай Иванович.
- Возможно, он нашёл трон Чингисхана и спрятал его там…
Бухарин для вида согласился, но отнёсся к поручению с прохладцей.
- Чушь несусветная! - подумал главный интеллектуал страны.
Он не любил мистические истории, исторические тайны и развлечения. 
- Никаких следов трона Чингисхана я не нашёл, - написал он Сталину. - И больше подобной ерундой заниматься не хочу!
Приехав в Москву, Николай Иванович узнал о возбуждённом против него уголовном деле. В ходе Первого московского процесса над Каменевым и Зиновьевым, подсудимые дали показания на Бухарина, Рыкова и Томского, создававших «правый блок» пособников убийстве Кирова. Глава профсоюзов Томский покончил с собой. «Правда» сообщила:
- «Томский, запутавшись в своих контрреволюционных связях с троцкистско-зиновьевскими террористами, покончил жизнь самоубийством».
Сразу после процесса, Бухарин написал Ворошилову:
- Циник-убийца Каменев омерзительнейший из людей, падаль человеческая. Что расстреляли собак страшно рад!
26 сентября Николай Ежов был назначен Народным комиссаром внутренних дел СССР, сменив Генриха Ягоду. Под его руководством  перевооружённый НКВД начал тотальное уничтожение старой партии. 
- Сталин увидел его в Сибири во время поездки за хлебом, после чего забрал Ежова в ЦК… - знал Николай Иванович.
Вначале заведовал отделом кадров ЦК. На XVII съезде Ежова избрали в ЦК, он стал заместителем председателя Центральной Контрольной комиссии.
- Тёмное прошлое заставляет его быть особенно ретивым… - понимал  Бухарин. - Ягода служил партии, а Ежов служит только Сталину.
21 декабря праздновали день рождения Иосифа Виссарионовича. Масса гостей, нарядно, шумно, танцевали под радио, разъехались утром. Перед Новым годом Николай Иванович получил серию показаний Пятакова, Сокольникова, Радека, Муралова. Он безнадёжно, долго оправдывался:
- Злодеи хотят меня замарать за преданность…
Состоялся процесс ленинских соратников, дело «параллельного троцкистского центра». В нём участвовали прежние сторонники Троцкого. Звездой процесса стал Юрий Пятаков, член ЦК.
- Его высоко ценил Ленин, называвший человеком выдающейся воли и способностей. - Бухарин напряжённо следил за процессом. - В партии Пятаков с 1905 года, участвовал в подпольной борьбе, в гражданскую войну командовал армиями, состоял в оппозициях, каялся, был прощён.
Руководил промышленностью страны, был заместителем Орджоникидзе. Пятаков стал обвинителем на процессе Зиновьева и Каменева. 
- Потом Пятакову дали роль обвиняемого, - узнал Николай Иванович.
Пятакова арестовали, но некоторое время он упирался. К нему приехал Орджоникидзе уговаривать в обмен на жизнь исполнить назначенную роль. Он решил выиграть жизнь. Взял написанные следователем показания, которые должен был подписать, и, усмехнувшись, сказал:
- Это не то, что нужно. Я напишу сам.
Помогать каяться ему должен был умнейший Радек, который понял:
- Назначенную роль сыграть мне придётся талантливо!
Радек на суде разоблачал соратников. Процесс закончился приговором к расстрелу соратников Ильича Пятакова, Серебрякова, Муралова.
- Радек получил десять лет… - узнал Бухарин. - Следующим буду я.
Он вернулся домой и увидел, что пришли выселять его из служебной квартиры. Николай Иванович позвонил Сталину и сказал:
- Вот, пришли меня из Кремля выселять...
- А ты пошли их к чёртовой матери, - посоветовал Иосиф Виссарионович и пока оставил Бухарина в Кремле.
Владимир Юрьевич
После начала войны с Японией Владимир Юрьевич Генсицкий решил записаться добровольцем в армию, о чём сообщил жене. Узнав об этом, Марина побледнела, словно увидев будущее, и принялась уговаривать:
- Не надо тебе туда ехать!.. Откажись…
Вся её душа была, как будто из туго натянутых струн, трепетно дрожавших тоскою, ожиданием и ужасом. Но супруг ответил строго:
- Если я не пойду на войну, то перестану себя уважать!
С отчаянием сжимая руки, она твёрдо заявила:
- Тогда я еду с тобой!
Генсицкий для вида согласился, будучи полностью уверенным, что жена не исполнит этого. Он на следующий день выехал по железной дороге на Дальний Восток и в конце 1904 года прибыл в действующую армию.
- Скорее бы в бой… - нетерпеливо думал Владимир Юрьевич.
По обеим сторонам железной дороги возвышались два полевых форта и тянулись довольно жидкие проволочные заграждения, впереди которых были вырыты волчьи ямы. Дальнейший путь продолжили на лошадях.
- Впереди стоят наши авангарды, - предупредили вновь прибывших.
По два полка с артиллерией от каждого корпуса, а передовые отряды находились в двадцати верстах впереди авангардов.
- Там позиции вашей части, - сообщили Генсицкому в штабе.
Шпалы и рельсы были сняты и группа пополнения, свернув с дороги, поехали по железнодорожному полотну. Ехали долго. Когда совсем стемнело, им попался шедший навстречу по полотну солдат.
- Земляк, где тут штаб отряда 4-го корпуса? - спросил Владимир Юрьевич, обрадовавшись встрече с живым человеком.
- А езжайте прямо, проедете два взорванных моста и как доедете до третьего, сразу поворачивайте влево и найдёте штаб.
Они тронулись рысью и миновали два взорванных моста, но затем долго ехали, напрягая в темноте зрение, чтобы не пропустить указанного поворота.
- Ничего не видно… - злился Генсицкий.
Он услышал шорох в кустах, кто-то их окликнул. Всадники стали. К ним подошли солдаты с винтовками в руках и спросили, куда они едут.
- В штаб передового отряда 4-го корпуса, - ответил Владимир Юрьевич.
- Так чего же вы, земляки, к японцу едете, - засмеялись солдаты: - Штаб, почитай, верстов за пять позади нас.
С удивлением они узнали, что проехали не только поворот в штаб, но и линию аванпостов. Остановившие их охотники оказались секретом, высланным от передовой заставы.
- В полуверсте впереди находится уже японский пост, - сказал старший.
Они чуть не попали в руки японцев. Охотники выделили провожатого, и они благополучно добрались до цели.
- Принимайте под своё командование стрелковую роту! - приказал Генсицкому начальник штаба.
Он быстро вошёл в курс дела и собрал всех офицеров, объявив:
- Ровно в полночь выступаем с отрядом для производства разведки.
Во время предыдущих разведок Владимир Юрьевич рассмотрел и нанёс на карту все японские заставы. Он намеривался, прорвав в двух местах линию неприятельского охранения, окружить главную японскую заставу, занимавшую укреплённую «Голодную сопку».
- Всё понятно?! - объяснив задачу офицерам, Генсицкий послал поручика Вишневского обойти Голодную сопку и атаковать японцев с тыла.
Начинало светать. Они подошли к передовым фанзам Эрдагоу, там царила мёртвая тишина. Только выглядывали перепуганные китайцы.
- Ипэн ю? - спросил их Владимир Юрьевич о присутствии японцев.
Охотники перешли вброд речку и, рассыпавшись цепью, вошли в высокий гаолян, скрывший отряд. Вдруг раздался выстрел. Вслед за ним затрещала оживлённая перестрелка, и пули с жалобным свистом зашелестели по гаоляну. Эрдагоу был занят.
- Что-то они долго возятся… - Генсицкий стал беспокоиться за шуйцев. 
Впереди раздалось «ура». Перестрелка сразу оборвалась. Он пришпорил коня, и поскакал к занятому японцами гребню.
- Кто это с ними? - заметил спускавшихся с него шуйцев.
Впереди команды шёл радостно возбуждённый Вишневский, рядом с ним гордо выступал с забинтованной рукой раненый охотник, а за ними шли маленькие люди в фуражках с жёлтыми околышами.
- Шуйцы молодцами справились со своей задачей! - понял командир.
Японцы не заметили обхода, и Вишневский атаковал их с тыла. Офицер и двадцать солдат были захвачены в плен.
- А двое не пожелавших сдаться заколоты, - поведал Вишневский.
С утра по всему фронту бешено загрохотали орудия. Был весенний день, с юга дуло бодрящим теплом. Тонкий слой снега таял под солнцем, голуби суетились под карнизами фанз и начинали вить гнезда. Стрекотали сороки и воробьи. Пушки гремели, завывали летящие снаряды. Всю ночь по колонным дорогам передвигались с запада на восток пехотные части и батареи. Под небом с мутными звёздами далеко разносился в темноте шум колёс по земле. 
- Вот настоящее дело! - радовался Владимир Юрьевич.
Части всё передвигались, и в воздухе стоял непрерывный, ровно-рокочущий шум колес. Медленно и грозно потянулся день за днём. Грело солнце, становилось тепло. На позициях все грохотал пушки, и спешно ухали ружейные залпы, короткие, сухие и отрывистые.
- Будто кто-то дрова колет... - думал Генсицкий.
По ночам вдали сверкали огоньки рвущихся снарядов. На тёмном небе мигали слабые отсветы орудийных выстрелов. Их позиции были за Путиловскою сопкою. С утра до вечера японцы осыпали её снарядами из одиннадцатидюймовых гаубиц.
- Кругом кровь, останки погибших и грязь… - мучился он. - Война оказалась грязным и неблагодарным делом.
Стальные чудовища, фыркая, мчались из невидимой дали, били в окопы, в заграждения и волчьи ямы. Серо-жёлтые клубы взрывов выносились на высоту, ширились и разветвлялись, как огромные кусты. Отрывались от сопки и таяли, грязня небо, а снизу выносились всё новые дымовые столбы.
- Они нас всех перепашут… - боялись солдаты.
Ночью происходили штурмы сопки. Её скаты были устланы японскими трупами. Масса новых полков шла каждую ночь на штурм.
- Стремительные атаки японцев на левый фланг и центр показывают, что тут они готовят удар! - решило русское командование.
Сюда Куропаткин стянул главные силы. Японцы переводили войска на противоположный фланг, где обходная армия Ноги заходила в тыл. Путиловская сопка была в центре. Каждую ночь проходившие японские полки штурмовали сопку, а утром уходили на запад. 
- На нас брошена чуть не вся японская армия… - прозрел Владимир.
Царь требовал от Куропаткина активных действий. Японцы его упредили, перейдя 5 февраля в наступление на Мукден. По 25 февраля продолжалось крупнейшее сражение русско-японской войны.
- С русской стороны в нём принимает участие двести восемьдесят тысяч человек, - узнал император, - с японской стороны чуть меньше.
Канонада с каждым днём усиливалась. Робко и осторожно по армии стала распространяться волнующая весть:
- Японцы обходят наш правый фланг.
- Что за пустяки! - смеялись офицеры. 
Слух креп, но смутная тревога росла. Орудия гремели за Мукденом и по всему фронту. В минуту было до пятидесяти выстрелов. Воздух дрожал, выл и свистел. Повар земского отряда Ферапонт Бубенчиков сокрушенно прислушивался к завыванию резавших воздух снарядов, периодически ложился на землю и повторял:
- Прощай, Москва! Не видать тебе больше Ферапонта Бубенчикова!
Рассказывали, что на Мукден шли с запада масса японцев и бой кипел у императорских могил:
- Двадцать пять тысяч идут глубоким обходом прямо на Гунчжулин.
На юге поднимались густые клубы дыма от подожжённых складов. Началось отступление русских частей из-под Мукдена. Генсицкий приказа отходить не получил и молча наблюдал, как мимо их позиций уходила русская армия.
- Прошёл Каспийский полк, - машинально отмечал он.
Прошли два исхудалых солдата, с глазами, красными от усталости.
- Ваше благородие, куда тут Петровский полк прошёл? - спросили они.
- Не знаю... - признался Владимир Юрьевич. - Где это вы нашли выпить?
- Мимо складов шли, через чугунную ветку. Всё раздают, сколько хочешь, бери, спирт, коньяк, сахар... Одёжу всякую...
Некоторые русские части отходили в беспорядке, и встречались нижние чины, бросившие оружие. Генсицкий услышал от такого солдата вопрос:
- А где тут идёт дорога в Рассею?
Владимир Юрьевич начал упрекать его в трусости и получил ответ:
- Какой я нынче сражатель?! У меня за плечами шестеро деток осталось.
 
продолжение http://www.proza.ru/2019/07/22/418