Повесть о приходском священнике Продолжение 152

Монастырь место не для слабаков...
Для Birute Dovenaityte

С приходом осени, как это обычно бывает, ночи становились продолжительней и холоднее. Внутренние работы в храме закончили, теперь принялись за иконостас. С нетерпением ожидали того дня, когда можно будет перейти в храм, для постоянного проведение богослужений. Глядя на стены, окна, клиросный балкон, представлял где и как будут располагаться иконы, какие Библейские события, или святые на них изобразятся. Представлялось пение хора, его фоновый отзвук, мягкими раскатами, наполняющий каждый уголок. Трепетные мечтания, как они прекрасны и дороги, в предвкушении необъяснимо-великого события.
В тот вечер я возвращался домой довольно поздно. Нужно было объяснить рабочим, где и какая икона будет располагаться на иконостасе. Тщательно всё разграфляли на большом листе бумаге, подписывали, что-то меняли, переставляли местами, опять подписывали. Не заметил, как на село спустились сумерки. Дети гостили у родите-лей, так что можно было особо не торопиться домой, и я решил, не спеша, пройтись по дороге к лесу, наслаждаясь прохладной свежестью осеннего вечера. Уже у самых церковных ворот, за мной увязалась Ауксе.
-На прогулку?- робко спросила она, поравнявшись со мной.
Я лишь утвердительно кивнул головой.
-С тобой можно?- не отставала девушка.
-Честно говоря, хотел побродить в одиночестве,- ответил я.- Но, что с тобой поделаешь, пошли.
Выйдя на тихую, пустынную дорогу, Ауксе подняла голову к небу и тяжело вздохнув, сказала:
-Ни одной звезды. Тучи всё небо затянули.
-М-да, темно. Кругом кромешная тьма. Вот гляжу в непроглядную темень, и вспоминаю, как читал о затворниках Киево-Печерской лавры. Представляешь, некоторые из них, годами не выходили из пещер, а кто вообще до самой смерти.
-Кто такие затворники?
-Подвижники, монахи. Это сейчас Киевская лавра огромный монастырь, с собором, множеством храмов, келий, духовными школами. А тысячу лет назад там были непроходные лесные чащи, крутые склоны, на которых водилось дикое зверьё, да разбойники. Варяги, часто прятали свои награбленные богатства в пещерах, на склонах Днепра. Вот в одной такой пещере поселился некто инок Илларион, впослед-ствии ставший первым Киевским митрополитом из русинов. А позже, в той пещере, подвизался преподобный Антоний, возле которого стала собираться немногочисленная братия. Жили иноки в пещерах, там же отправляли богослужения, разделяли трапезу.
-Они что, совсем с пещер не выходили?
-Понимаешь, жизнь монаха она ведь заключает в себе лишение, отвержение от мира, абсолютное послушание игумену и молитвы Богу. Настоящий инок, он как-бы в не окружающего его мира. Не важно где находиться- в пещере, на острове, в дупле, расщелине, или в пустыне. Главное, чтоб со Христом, а всё вокруг не имеет для него смысла и значения.
-Ну, это как-то звучит довольно странно. Будто похоронить себя заживо.
-Так и есть. Инок хоронил себя заживо для греха, страстей, соблазнов. Порой эти люди вели невообразимо-строгий образ жизни, укрощая плоть, чтоб даже в помыслах не поддаться соблазну, не согрешить. Вершиной монашеского подвига, считалось столпничество, а на Руси, затворничество. Ты только представь себе, человека закрывали в крохотной кельи, чаще всего такой, где прилечь было просто невозможно. Разве только присесть. Вход закладывали кирпичами, или замуровывали глиной, оставляя небольшое окошечко.
-Зачем в пещере окошко? Всё ровно же темно.
-Ты совершенно права. Окошко затворнику не зачем. Это было небольшое отверстие с крохотной полочкой. Кто-то из братии, приносил подвижнику просфору, чашку воды и оставлял их на этом окошке. Затворник откусывал часть святого хлеба, отпивал воду, тем самым давая понять, что он ещё жив. Как правило, замурованный в пещере инок, не разговаривал. Если послушник приходил на второй день и видел принесённые воду и просфору не тронутыми, он молча уходил, или менял их на свежие. Бывало так, что затворник по нескольку дней не вкушал никакой пищи, не пил воды. Когда же принесённые дары оказывались не тронутыми долгое время, послушник читал возле затвора молитву. Ежели ответа не следовало, то означало, что что-то произошло. Извещали игумена, братию, и те собирались возле затвора. Игумен читал молитву повторно, не услышав ответа, повелевал разобрать затвор. Как правило монах-подвижник, оказывался почившим.
-Ты рассказываешь прямо фантастические вещи. Как такое возможно в принципе?
-Человек удивительное существо. Он на многое способен, поверь.
-Я знаю. Но, чтоб вот так вот, сидеть в сырой пещере годами, не видеть белого света, питаться одной просфорой и водой. Нечто из области сверхъестественного.
-Конечно же ты права. В такое трудно поверить. Да и сам по себе человек, вряд ли смог бы вынести такие испытания. Посему в затвор уходили опытные иноки, по особому благословению настоятеля монастыря. К этому подвигу долго готовились, упражняясь в посте и молитве. И даже после этого, немощный человек, вряд ли смог бы продержаться там хотя бы неделю. Только с помощью Божьей, пребывая в абсолютном духовном единении с Всевышнем, затворник мог находиться в столь сложных, нечеловеческих условиях.
Когда я проходил практику в соборе, иподиакона рассказывали историю. Был, при соборе на послушании человек, звали его Кириллом. Он часто ходил в лавру, помогал убирать пещеры, после посещения богомольцев и туристов. Как-то, начитавшись патериков, он решил попробовать жизнь подвижника. Для этого строго постился, весь Великий пост, выучил на память много молитв. Подошёл к блюстителю пещер и изложил своё желание. Блюститель, молодой иеромонах, без ведома наместника лавры, благословил Кирилла закрыть на неделю, в так называемые, Варяжские пещеры, как тот сам того хотел. Блюститель предложил каждое утро справляться о самочувствии Кирилла послушнику, но подвижник наотрез отказался, говоря, что хочет проверить и испытать себя в подвиге. Взял Кирилл с собой просфор на неделю, бутылку воды и отправился в глубь Варяжской пещеры. Кто знает, чем бы закончился этот необдуманный поступок для Кирилла, если б блюститель, словно предчувствуя неладное, не отправил послушника проверить, как себя чувствует мнимый затворник. Послушник нашёл беднягу еле живого, возле самого порога пещер. Мигом вызвали скорую, беднягу отвезли в реанимацию.
Едва лишь Кирилл пришёл в себя, некоторые из братии решили его навестить, и спросить наконец, что же всё-таки произошло, почему он лежал в полусознательном состоянии с множественными побоями, травмами. Кирилл с ужасом на лице рассказал, как самоуверенно отважился неделю прожить в тёмной пещере, возомнив следовать подвигам древних старцев. Только те делали это для духовного совершенства, уединения, ради Христа, а он по тщеславию и глупости своей. Пол дня,- рассказывал Кирилл,- вроде всё ничего. Зажёг пару свечей, благо набрал их достаточно много, принялся читать на память молитвы. Вдруг нахлынул нестерпимый голод, да такой, что терпеть просто невмоготу. Терпел как мог, затем давай просфоры есть. Не успел оглянуться, как съел все просфоры и выпил воду, которые взял на целую неделю. Тут же охватил ужас. Условились на семь дней, а есть и пить уж нечего, ещё и от послушника отказался, чтоб тот наведался. Варяжские пещеры сравнительно далеко от «обитаемых» пещер, хоть горло надорви, вряд ли докричишься, тем более, когда толпы туристов ходят. Что делать? Решил молиться преподобным Печерским. В то же самое время, начали свечки тухнуть ни с того, ни с сего. Только зажгу, а они погаснут. И вдруг явились непонятные тени, закричали, завизжали и принялись бить меня по чём попало. Лупили долго, пока я в беспамятство впал. Очнулся уже здесь, в больнице.
-Ужас какой,- закрыла ладошкой рот Ауксе.- Кто ж то был? Кто его побил, то?!
-Вероятно бесы.
-А разве они вот так вот могут?
-По попущению Божьему, запросто. Одного из Печерских затворников, Исаакия они подняли довольно высоко, в безудержном демоническом танце и сбросили вниз. Несчастный целый год лежал на одном боку, а святые отцы каждый день молились над ним, пока он в себя не пришёл. В патерике пишется, что он даже забыл, как нужно есть. И всё потому, что прельстился дьяволом, явившимся в виде Христа, поклонился ему, не распознав бесовского искушения.
-Всё-таки затвор, это невероятный подвиг. Темно, сыро, ни прилечь, ни расслабиться. А если по нужде, то куда деваться?
-Думаю, пещерный затворник, вряд ли справлял нужду. Он практически ничего не ел, а то что вкушал, истощенный организм тут же распределял на необходимые нужды. Так что нечему было выходить. И опять же, повторюсь. Самому человеку, без помощи Господа, вряд ли возможно, в одиночку, нести такой подвиг.
Продолжение следует...