Вирус ЗР отрывок 6 закл

        Красная пузатая машина заняла своё место около помойки и задремала. Сергей, не обращая внимания на «воюющую трудом» рядом бабу Аню, плотно остановился и стал смотреть вдаль. На фоне остывающей плазмы заката, пара уличных фонарей воспринималась сварочными огоньками. Разгуливающая уже по небу луна была полная, лишь слева внизу, по краешку, её слегка коснулся небесный ластик.
        — Завтра или скорее, послезавтра будет полнолуние, — сказал Сергей. Баба Аня примолкла. И несколько секунд изучающе пообследовав пятнистый круг невозмутимо выдала:
        — Я смотрела по календарю: полнолуние будет только через две недели.
        — А это что по-вашему?!! — Сергею даже слегка затереть сарказм не удалось.
        — А-а… — махнула рукой.
        — Баб Ань, а как вы угадали про «думать, как о живом»?
        — Чего? Я ничего не помню, — она ухватила через плечо мешок и ушла.

        Сергей поднялся в свою квартиру и вскоре сел за компьютер. Несколько усердных вечеров подтвердили, что труд вознаграждается. Нашлась кое-как кое-какая информация о Даниле. Этот уникальный мальчик, действительно, был. Отпечатки его пальцев, действительно, как и у Александра Сергеевича, но только не все, а больших и указательных пальцев. Дальше судьба не отважилась экспериментировать, потому что суждено ему было родиться в семье алкоголиков. Вот поэтому ни «Аргументы…», ни «Комсомольская правда» не стали публиковать этот факт. Не удержалась лишь «Литературка» не озвучить такую сенсационную новость в надежде в дальнейшем, что у мальчика проявятся задатки того, кто через века «поклеймил» подушечки его пальцев, и он не пойдёт по стопам родителей. Но, увы, дальше родителей он не пошёл в школу (не осилил до конца даже второй класс), зато рано стал алкоголиком, одновременно и тунеядцем, и шпаной. И на девятнадцатом году жизни скончался. По иронии судьбы мальчика звали Данила Тесников. Если сложить начальные буквы, получится Дантес. История повторяется, потому что новоявленный Дантес убил алкоголем в себе двоих: и Данилу, и, судя по отпечаткам, Пушкина.
Похоронен он будучи сиротой на родине, под Фрязино. Местные жители сообща поставили ему памятник. Некто Диззи на форуме даже выложил фото. На гранитной плите под выгравированным портретом крупно изображён отпечаток большого пальца. Только вместо задуманного отображения факта в истории получилось впечатление, что на сей раз сам Пушкин не великим словом, но непосредственно своим могучим пальцем придавил недостойную гниду.

        Наконец-то неделя завершила свою тянучку. На спектакль Сергей сам так и не сходил. Возможно, он упустил из виду день или час. Отсутствие Марины в городе никоим образом не влияло на его планы… но это только внешне. На самом же деле, не было уже никакого желания, и он только и коротал время, погрузившись в поиски зацепившей его информации. Но что ни делается, то к лучшему. После того, как на двенадцатой минуте восемь голых геев стали кувыркаться на сцене, абсолютно все зрители ушли прочь, и спектакль самооборвался.  Иксообразной трусцой режиссёр выскочил на сцену и крикнул в спину толпе: «Дурачьё! Ё-о!», а затем повернулся к обмякшим апполонам: «А вы у меня умнички!» — и застыл в умилении.
        Раздался долгожданный Маринин звонок:
        — Серёжа, привет! Ты без меня скучал? — при этом она так произнесла его имя, что он почувствовал, как тёплый лазерный луч просканировал его насквозь с шеи до колен.
        — Марина, привет! Я с нетерпением ждал, когда снова смогу с тобой поговорить.
        — А как насчёт встретиться за чашечкой кофе? Мне есть тебе что рассказать.
        — С огромным желанием. Можно в кафе, что около твоей работы. У меня тоже есть новости. Если только у нас не одно и то же. Ты случайно не про…
        — Стоп. Ничего не говори пока. А сам дома ты сможешь поставить кипяток на двоих?
        — Да, конечно же! Я просто постеснялся предложить…
        — Ну вот и замечательно!

        Синий свет электрического чайника погас. Крупные клокочущие пузыри быстро стали уменьшаться, пока превратились в шипящую рябь газировки. Но вскоре и эти признаки кипятка оставили своё внешнее проявление. Сергей приготовил кофе, в то время как Марина организовала сладкий стол.
        — Я даже думаю, как появится возможность — съездить и посмотреть на этот памятник «вживую», так сказать. Поговорить, может, с кем из очевидцев. Прямо, очень всё это любопытно!.. Марина, — Сергей поднёс чашечку на блюдечке и слегка локтем коснулся её плеча. Ах, как хорошо! — А что у тебя? Не томи… — но о каком томлении могла быть речь? Он был счастлив уже от того, что её аура излучала на всё здесь своё тепло и незримый свет, и он пребывал в этом мистическом, загадочном нечто. — Неужели про вирус что-то узнала? Я весь интернет перерыл… Чудом вот только Данилу изъял из бездны… — Сергей подсел рядышком к Марине. Любоваться ею визави очень приятно, но сидеть рядом и ощущать волнительные вибрации… Это эмоции совсем другого уровня. Уж не кинестетика ли — откуда ни возьмись — ненароком вмешалась со своими наворотами?
        — Хорошо, когда есть брат ФСБэшник! Хотя нелегко и ему было добычу заарканить, — Марина слегка подалась вперёд и, вытянув губы для поцелуя, коснулась ими чашки. Два глотка, последовавших один за другим: её — напитка, и Сергея — умиления.
        — Сам чего не пьёшь? — спросила гостья. И тут Сергей увидел, как чашка в её руках, нагло ему ухмыльнувшись, снова двинулась в интимные объятия мягких губ, для которых она, собственно, и слеплена...
        — Да, и я…
        Его же, взогретый кипятком кусок фарфора, был не то что хладнокровен, а так и оставался обыкновенным сервизным клоном. Сергей медленно вложил указательный палец в его керамический курок.
        — Вирус этот — не вирус, а синтетическое вещество. Ещё в шестидесятых годах учёным было дано задание — получить вещество, моментально ускоряющее процесс разложения. Трупы ли на войне в больших количествах, свинокомплексы ли, пущенные под откос под предлогом африканской чумы, или любые другие органические вещества, чтобы можно было в считаные часы произвести в удобрения. Во время эксперимента произошёл взрыв. Учёные погибли, а вместо вещества немедленного разложения образовались частицы с обратным эффектом. Все, кто глотнул вместе с воздухом это вещество, внешне ничем не отличаются от остальных, но в головах их начинается процесс замедленного разложения сознания. Ветер естественно разнёс эти частицы в разных количествах по разным местам. И сейчас даже из двух людей, находящихся рядом, один может вдохнуть блуждающую эту частицу, а другой — нет. Народ окрестил её «Вирус ЗР» — вирус замедленного разложения. Она трансформирует сознание и совсем не в лучшую сторону. Чем больше доза, тем сильнее воздействие.
        — Так вот чем можно объяснить дурацкие реформы в образовании, где даже биномы стали разлагаться гораздо медленнее, пошлости на телевидении и в эстраде, ложное приписывание погибшему шестилетнему ребёнку езду на велосипеде в состоянии опьянения, да много всего…
        — Поэтому эта информация засекречена.

        Вот и в этом окошке свет погас. Баба Аня хотела всё-таки «на посошок» стукнуть по колесу красного пузатого автомобиля, но, рассуждая сама с собою, что автомобиль немецкий, а немцев она очень любит (какие же они умные! Умнички!), она взяла под мышку куски пластика и, подмигнув машинёнке: «Спи, спи. Солдат ребёнка не обидит!», — медленно пошла в темень.
        Ни одна дверь подъездов этого дома в эту ночь так и не открылась.