Глава VI Брак

Саша работал, но, его зарплаты не хватало для нужд молодой семьи. Это рождало недовольство Татьяны. За окном заканчивались лихие девяностые. Многим тогда удалось разбогатеть, сделав деньги буквально из ничего. И, как обычно бывает, все знакомые добивались больших результатов в процессе приобретения жизненных благ, чем они. Это очень огорчало Сашу.
Прежде чем пойти работать в проектный институт, он сменил множество профессий, и работ, постепенно прийдя к выводу, что, несмотря ни на что, желает быть архитектором. Теперь ему уже не хотелось, ни оббивать стальные двери дермантином, ни продавать «нечистые» квартиры, с выселенными в никуда жильцами, ни таскать мешки с цементом на пятый этаж, как приходилось ранее, до этого. Он считал, что не просто имеет право проектировать, а ещё и заслужил его.
Саша теперь работал архитектором. Он, видел, что именно в данной профессии приносит большую пользу, нежели чем в любой  другой, из опробованых ранее.
Из всех с кем он учился в архитектурном институте в одной группе только он один смог остаться в профессии. Он спрятался за архитектуру от мировых невзгод, постигших страну, видя, что только благодаря ей способен творить, привнося в мир что-то полезное, вечное, монументальное.

* * *

Татьяна и Саша помогали друг-другу учиться, стремясь к чему-то общему, веря в то, что у них получится. Их встреча была случайной. Но они надеялись, что всё же может зародиться любовь. Но вышло другое. Постепенно накапливающееся недовольство, выливалось в раздраженее и неприязнь. Саша был непремирим. Он понимал, что поступает плохо, но ничего не мог поделать с собой. Они ругались из-за малейших бытовых проблем. И даже сама архитектура, теперь, казалось бы, разделяла их, ещё совсем недавно объединив.
Но, единственное, что держало их вместе – будущий ребёнок.
Он женился на Татьяне ещё на первом курсе вечернего отделения, познакомившись с ней там же. Они училась в одной группе.
Свадьба выглядела несколько нелепо. Жена на седьмом месяце беременности, в свободном платье, чтобы никто не заметил, хотя все прекрасно знали. Невменяемый муж, который совершенно не понимал того, что происходит вокруг, пытаясь имитировать подобие здравого смысла, так же, как и все нормальные люди, приняв решение жениться, дав фамилию своему ребёнку.
И теперь, когда все официальные формальности были позади, Саша, впрочем, как и все мужчины, ждал, что родиться сын. И даже результаты УЗИ не сразу убедили его в обратном. Но, со временем он смирился, поняв, что это не главное.
Саша упёрся с именем.
Оно было очень важно для него. Поверив, что у него будет дочь, он отнёсся очень серьёзно к этому. Он настаивал на Анне. Татьяна же, вместе с мамой хотела Лизу.
- Лиза – подлиза! Нет, ну, это, какой-то ужас! – не уступал он.
- Анечка-Манечка, тоже не слава Богу! – упиралась тёща.
Татьяна же, словно ей уже было всё равно – молчала.
 Их спор не мог разрешить никто, пока, не был привлечён сам батюшка, их духовник. Он сказал:
- Дайте ему решить самостоятельно. Уступите хоть в этом.
И родилась Анна.

* * *

Роддом находился в Давыдково.
У Сашы тогда не было машины, и он рассчитывал поймать частника.
Дочь родилась неделю назад, утром, где-то в половине одинадцатого. И сегодня, Саша, убежав с работы, подъезжал к роддому, с какими-то неимоверными, бесчисленными пересадками, двигаясь с Шаболовки, где он тогда работал, часть пути преодолев на метро.
Москва проливалась дождями, словно бы смывая с себя всё летнее, надоевшее ей и уже вышедшее из моды, готовясь надеть другое, новое платье. Впереди подкрадывалось бабье лето. Саша знал, что ещё потеплеет и проявится солнце. Ему всегда нравилась осень. И сегодня она его радовала, как никогда. И даже сама погода не могла расстроить, несмотря на сырость, убеждая в том, что вот-вот из-за туч покажется солнце.
Обязательно нужно дать денег медсестре, которая передаст вам ребёнка! Проносились в его голове советы сотрудников с работы. И, ещё надо купить цветы у метро! Думал он, лихорадочно ища глазами ларёк.
Розы, Гладиолусы, Хризантемы! О Боже! Что же делать!? Нервничал он из-за невозможности сосредоточиться и сосчитать деньги, чтобы понять, хватит ли ему на всё.
- Вы сомневаетесь? – спросила его продавщица из цветочного ларька, уловив на его лице полное смятение и нерешительность.
- Нет! То есть да!
- Тогда возьмите Розы.
- Вы думаете?
- Конечно!
- А может Лилии?
- Они старые. Розы завезли рано утром.
- Хорошо. Давайте розы.
- Сколько вам?
- А почём они?
- Красные по три рубля, а белые по четыре пятьдесят. Они свежее.
- Давайте красных пять и белых шесть. Или нет. Наоборот. Хотя…
- Подождите, не волнуйтесь так. Возьмите лучше розовых с белыми. Розовые по три пятьдесят, - предложила непотдающаяся Сашиному неврозу женщина.
Саша нервничал. Он был уже неделю папой. Но, никак не мог привыкнуть к новой роли. Ему казалось, что теперь в их отношениях с Татьяной будет всё по-иному, гораздо сложнее и интереснее. Но, он понимал, и то, что ему придётся много работать. Ведь те деньги, что он получал, были ничтожно малы для того, чтобы растить ребёнка.
Расплатившись за букет, Саша бежал к остановке автобуса.
Он словно бы вступал в другую жизнь, в которой теперь очень много ответственности и всё прежнее, детское, остаётся позади. И даже служба в вооружённых силах не могла придать ему такой серьёзности восприятия окружающего мира, как тот факт, что он уже самый настоящий отец, виновник новой жизни и ответственен за неё, не менее чем его жена.
Всё скандальное, мелкое, осталось позади.
Дождь, начавшийся ещё несколько дней назад не затапливал Москву, смывая лишь с её улиц первые упавшие листья.
 Автобус плавно плыл по свежевыпавшей с неба реке с небольшой скоростью, словно бы никуда не спешил, и получал удовольствие от такого влажного скольжения по городским улицам.
А может быть всё так и должно быть? Может именно с этого и начинается любовь? С ребёнка. Да-да! Не с брака и уж во всяком случае не с с секса, каким бы страстным он ни был, а именно с обязанностей перед человеком. Вот так вот мельчайшими каплями, наполняются чувства между двумя людьми, словно водохранилища водой. Думал он, гляда в окно автобуса, на дождливое, Московское небо.
Где-то в этом лесу, что отделял Давыдково от Можайского шоссе и Минской улицы, скрывалась дача Сталина. Саша поймал себя на мысли о том, что ищет съезд на дорогу к ней. Зачем ему понадобился он, да и разве можно его найти среди множества просек? Он хотел спрятаться там и перевести дух, словно Иосив Виссарионович, перед тем, как принять решение не сдавать Москву. Всё же Саша чуть-чуть трусил. Ему не хватало мужества. Он никогда не держал на руках грудного ребёнка. Тем более своего.
Автобус уже подъезжал к роддому. Саша знал об этом, так, как не раз бывал здесь, за последнюю неделю.
Они не оплачивали отдельную палату. У Саши не было столько денег. Да и на дворе стоял девяносто первый год. Ещё мало, кто мог додуматься до такого, в не привыкшей к развивающемуся капитализму, стране.
- Следующая остановка роддом, - обьявил водитель.
Саша понимал, что приехал, но обявление его слегка напугало. Вот бы было хорошо, если автобус подъехал тихо, открыв двери, остановившись на остановке. Подумал он.
Он вышел, поняв, что машину нужно ловить прямо сейчас, чтобы не задерживаться больше в этом месте, потому, что, кто его знает, может быть ему дадут ещё и второго ребёнка в нагрузку!?
Он обвёл взглядом местность. Машин на улице было катастрофичесски мало. Но он всё равно поднял правую руку.
Ждать пришлось долго.
Мимо ковыляли раздолбанные грузовики, старенькие «москвичи» и ржавые «волги». Плелись ушастые «запорожцы». Между ними юркали «Жигулёнки», всех мастей и моделей. Иногда пролетала, какая-то не молодая, но очень крутая иномарка. Но, никто не обращал на него внимания. Машины проезжали, даже не сбавляя скорости.
Мне, как всегда везёт! Подумал он.
У него не было зонта, и он постепенно промокал под дождём. Но нисколько не расстраивался от этого. Ведь он любил дождь, и не носил с собой никогда зонт, которого у него, кстати сказать, и не было. Где-то высоко над ним, в небе, вдруг появилась небольшая трещина, из которой тут же выглянул острый и яркий, солнечный луч, моментально коснувшийся города.
Саша попытался проследить, куда же именно он указывает, ища то место на земле, но в этот момент из-за поворота показалась «победа».
Нет, только не её! Успел подумать он и опустил руку. Но та, словно бы ехала именно к нему, всё же остановилась рядом, и водитель, дотянувшись рукой до форточки в правой, пассажирской двери приоткрыв её, сказал:
- Куда?
- Да собственно туда, - указал куда-то вдаль Саша.
- Это понятно, что не сюда, - улыбнувшись, ответил водитель.
- Я жену из роддома с дочкой забираю, - смирился с видом транспорта Саша.
- Поздравляю! А, где же они? – поинтересовался мужчина, отдалённо напоминающий замаскировавшегося под человека ангела. И, если бы не его рыжая борода, то вполне можно было бы поверить, что под старенькой, протёртой, кожанной курткой, у него за спиной сложены крылья.
- Так я ещё не забрал. Вот только иду.
- Я подожду, - погладив себе бороду, успокоил ангел.
- Правда!?
- Да. А, куда-вести-то?
- В Кунцево. Только у меня с деньгами не очень.
- Ничего. Договоримся.
- Но, возможно нужно будет ещё подождать минут десять, пятнадцать.
- Я не спешу.
- Тогда я побежал. А вы паркуйтесь у входа. Там места до хрена!
Подойдя к окошку регистратуры, Саша показал свой паспорт, сказав, что пришёл забирать жену.
И действительно долго ждать не пришлось. Буквально через десять минут, Татьяна, сопровождаемая медсестрой, вышла в вестибюль. На руках у неё был маленький свёрток с ребёнком.
- Четыре пятьсот пятьдесят, - с гордостью произнесла медсестра, которая скорее походила на нянечку, из-за своего малого роста и большого веса. Глаза её были добры и заботливы. Но, всё же некая хитринка горела в них.
Саша не понимал, что это такое четыре киллограмма. Да ещё с пятисот пятьюдесятью граммами. Он вообще не понимал, что у новорожденных может быть вес. Ему казалось, что они невесомы, словно воздух, и от этого их нужно очень крепко держать в своих руках, чтобы они не улетели в небо, словно воздушный шарик, не имея никакой истории на земле, будучи ещё очень крепко связаны с ангелами.
Быстро сунув конверт с деньгами няне, которая приняла его, как должное, он, взял из её рук свёрток, и попытался заглянуть в лицо дочери. Но оно было прикрыто одеялом.
- Дома насмотришься ещё! – бодренько, словно бы это не первый её ребёнок, предупредила Татьяна.
- А!? Что? – ничего не слышал, да и не понимал Саша.
- Цветы отдай! – аккуратно вытянула из его руки букет жена, так, как он явно о нём забыл, обхватив свёрток с ребёнком, вместе с букетом роз обеими руками.
- Вот. Больше ничего другого и не было, - стеснительно произнёс Саша.
- Класс! – поддержала его Татьяна.
На улице вовсю светило солнце, словно бы в свои права, наконец, вступала долгожданная осень. А может быть это просто наступало некое перемирие в семейных разногласиях, вместе с появлением на свет её новорожденного члена.
Яркий, свет струился с неба, заставляя листья, лежащие под ногами, гореть золотом.
Ангел вышел из машины и открыл перед Татьяной дверь. Затем обошёл машину сзади и так же открыл дверь перед Сашей.
Они втроём сидели сзади, на огромном сиденье-диване.
Саша пытался прийти в себя. От нахлынувших чувств он не знал, что говорить.
-Татьяна открыла лицо ребёнку, и тут Саша увидел мирно посасывающую соску и пристальным взглядом рассматривающую его Анну.
Пронзительно тёмные, синего цвета глаза, не моргали, разглядывая его и слегка сомневаясь в отцовстве, но, уже выискивая слабое место в характере.
- Да-да-да! Я знаю. Мальчика хотел! Ничего! Смиряйтесь Александр Александрович! Вам теперь дочь воспитывать. А это ой, как непросто! По себе знаю, - нервничая не меньше его, словно бы таким образом маскируя своё волнение, бодрилась Татьяна.

* * *

Когда тёща распеленала Аню, для того, чтобы перепелинать, поняв, что та уже абсолютно мокрая, Саша подошёл к ней и протянул руки.
- А ты руки мыл!? – громогласно прозвучал её голос.
- Нет. Сейчас, - смутился Саша и убежал в ванную. Он хотел взять дочь на руки, и поэтому спешил помыть руки быстро, чтобы успеть до того, как её запеленают обратно.
Когда он вернулся, пеленание только начиналось.
- Дайте мне её подержать.
- На! Сколько угодно! Я тут вообще служба поддержки, - отойдя в сторону, улыбнулась тёща.
- Правильно мама. Пусть он учится!
Он аккуратно взял ребёнка на руки, а затем, зачем-то положил её себе на правую руку. Аня умещалась там целиком, едва доставая своими пятками до изгиба, в локте. Её голова лежала у него на ладоне.
Она заплакала. Саша положил её обратно на дно кроватки, и погладил указательным пальцем правой руки между глаз, по носу и лбу. Аня успокоилась на мгновение и внимательно посмотрела на него, словно говоря:
- И всё же это ты мой папа, и теперь держись!

Аня дала жару молодой семье.
С самого первого дня, как только она оказалась в квартире, ею было принято решение не давать минуты покоя родителям.
И, если бы не один, чудом добытый тёщей, многоразовый подгузник, то у них бы не хватило заранее заготовленных в квартире пелёнок.
Анну нужно было качать с утра до вечера, а ночью, с ещё большей силой. Она молчала только тогда, когда коляска её слегка раскачивалась. По-другому этот ребёнок и не умел лежать спокойно.
Саша научился сам пеленать. Он стирал её пелёнки, а затем развешивал на балконе и гладил по мере высыхания.

Саша делал в семье многое. Он зарабатывал деньги, стирал, готовил, учился за двоих, а также гулял с Аней, когда у него оставались силы. Он любил свою дочь. И эта любовь к ней, пришла к нему через заботу. Чем больше он для неё делал, тем сильнее привязывался и понимал, что невольно воспитывает её, как мальчика.
Он покупал ей конструктор, на подобии Лего, как был у него в детстве, машинки, самолётики и танки. Он, видел в ней своё продолжение.

* * *

Саша мечтал о своей машине. Кто-то из его окружения мог позволить себе такую покупку. Саша же пока только имел одно лишь желание. Но, оно было настолько велико, что он начал постепенно откладывать деньги.
Сначала это была смешная сумма. Но она росла.
Но, как бы он не старался – денег было очень мало на то, чтобы приобрести, даже подержанную машину. После продолжительный поисков по объявлениям, выбор пал на соседскую, старенькую ВАЗовскую «девятку».
Конечно, он понимал, что цена сильно завышена, но желание было настолько велико, а деньги, что называется, грели карман. И он решился. Что послужило причиной данной решительности, он не знал. Просто, что-то нашло на него, словно бы он устал от всех этих просмотров, красиво описанных, но по факту ржавых и убитых «телег», которые наблюдал, выехав на место. Он готов был купить теперь всё, что угодно, лишь бы покончить с этой уничтожающей его неопределённостью.
Может быть, именно поэтому ему и понравилась внешне красивая и ухоженная «девятка», принадлежащая татарину Ильдару из соседнего подъезда?
И его уже не интересовали такие мелочи, как просевшие до предела амортизаторы, практичесски лысая резина, множество мелких царапин и вмятин на кузове. Но, внешне, в целом, она была приятна ему, и он сдался, не понимая того, что переплачивает, возможно, ещё больше чем во всех предыдущих случаях, которые не нравились ему только лишь тем, что недостатки там были слишком явные, портя тем самым внешний вид. Машина Эльдара, работая у него такси, не один год, не имела право терять свой внешний вид, что хорошо понимал хитрый татарин, полируя царапины, подкрашивая сколы и выдавливая вмятины.

- Поехали! – радостно объявил он Татьяне, когда вернулся из ГАИ, после постановки машины на учёт. Нет, конечно же он сильно устал в тот день. И, не от множества требуемых при этом процедур, а от того, что вдруг, отчётливо и окончательно понял, что приобрёл себе целый ряд огромных и порою нерешаемых проблем, которые, возможно и помогут распутать весь этот клубок его, таких сложных, зашедших в тупик, семейных отношений. Мысли об этом сильно давили, и он хотел отвлечься от них.
- Куда!? – лениво зевнув, ответила жена.
- Куда-куда!? Кататься! – не придав внимания её сонному виду, продолжил Саша.
Татьяна ложилась спать очень поздно, соответственно и вставала из-за этого далеко ни свет ни заря. Они жили с ней, как бы в разных временных поясах. Когда она засыпала, он дремал в предрассветных часах. Когда же его клонило ко сну, она лишь окончательно просыпалась под самый вечер, приобретая всю, наконец полагающуюся ей в течении дня энергию.
- А. Ты купил её всё-таки у Эльдара? – с ноткой разочарования в голосе, спросила Таня.
- Да! И поставил на учёт! Сам! Ну, конечно, он мне слегка помог.
- Слушай, а давай завтра?
- Завтра? Завтра я боюсь. Мне сейчас не страшно. Пока я только что вышел из-за руля.
- Ну, хорошо. Только мне надо прийти в себя.

Они выехали на окружную дорогу. МКАДом, она стала называться только через пару лет, сразу после того, как на ней появился разделительный отбойник, соответствующий требованиям безопасности.
Саша ехал быстро. Он был неопытен, но бесстрашен.
«Девятка» стремительно, как ему казалось тогда, набирала скорость. Он не видел ещё того многого, что обычно приходится увидеть на дорогах тем, кто проехал по ним не один десяток тысяч километров. Саша ничего не боялся. Он не знал, как опасна дорога, особенно если она практичесски пуста от машин, чувствуя сейчас силу, и преимущество. Ведь он, чего-то достиг, и теперь мог показать это. И помогли ему не деньги, они-то, как раз чем-то помешали. Его помощником была упрямость и целеустремлённость.
Зачем тебе вся эта груда железа? Спрашивали его на работе.
Ты приобрёл себе кучу новых, не знакомых ранее проблем! Говорили в институте, где он учился, его приятели.
Но, что-то упрямо внушало ему, что не так важны потерянные, переплаченные сверху деньги, как тот вектор стремления к чему-то новому, такому нужному в процессе постижения окружающего мира.
Татьяна сидела справа от него, молча.
- Смотри, как быстро! – указал Саша на стрелку спидометра, которая уже оставила позади цифры 110.
- А она не развалится? – не показывая страха, поинтересовалась Татьяна.
- Нет! Что ты! Я ещё больше сейчас разгонюсь! Только вот руль чего-то сильно бъёт! И вибрация по всей торпедо.
- Поэтому мне и кажется, что колёса вот-вот отвалятся, - с неким принебрежением, добавила Татьяна.
Саша летел по «окружной», выехав на неё со стороны Рябиновой улицы. Машин на ней практичесски не было, и ему казалось, что на всём своём протяжении кольцевая дорога вовсе не загружена, как его пугали ранее.
Старенькая, просевшая практичесски до самого асфальта машина, имела дорожный просвет, словно спортивное купе, набирая скорость, она учила своего водителя новым ощущениям, придавая ему уверенности в том, что он на правильном пути. Он не боялся сейчас ничего, несмотря на то, что руль, буквально вырывало из его рук, а колёса реагировали на каждую, малейшую трещинку в асфальте. Саша, словно бы чувствовал сейчас, что поймал то новое направление в своей жизни, которое, возможно приведёт его к чему-то нужному, тому, что так просто не найти на пешеходном тротуаре, что можно встретить и прочувствовать только лишь на скоростной трассе. И эти,110 киллометров в час, которые казались ему такой огромной победой, на самом деле всего лишь та скорость, после которой нужно включать пятую передачу механичесской коробки передачь, в машине с двигателем от полутора литров, если резко разгоняться. Он не знал тогда, что есть ещё и другие, большие скорости, при которых вовсе не обязательно так крепко держать свой взбесившийся руль. Но он догадывался, что те, другие машины, о которых ему было страшно подумать сейчас, как о своих, даже в будущем, имеют больший потенциал, а в скором времени ещё обзаведуться шестой, а затем и седьмой, передачами.
Сейчас ему было важно, то, что он начинает понимать принцип работы мотора, направляя всю его энергию на нужную шестерёнку. Он постигал азы всего того, что возможно, в скором времени, должно было стать частью его жизни, помогая перемещаться в современном мире с его скоростью.
Саша заканчивал вечерне отделение.
Справа от него сидела Татьяна. Она, безусловно, была рада тому, что он купил машину. Но ей хотелось другого, семейного благополучия, счастья и достатка. Ей казалось сейчас, что Саша едет, не по той дороге и не с той скоростью. Сто десять километров в час, хотя и были ей страшны, но она занала, что будь это какая-нибудь, пусть и очень старенькая иномарка, скорость их была, куда больше, а уровень комфорта вообще несравним.
Они ехали в одной машине, но мысленно были в разных. Поэтому ей было страшно попасть сейчас в аварию. Но, она скрывала этот страх, удачно маскируя его под лёгким недовольством. Саша же не боялся аварий. Он видел цель, и от этого был уверен в том, что даже руль перестанет дрожать, если он разгонится ещё капельку. Но мотор сильно ревел и еле тянул. Саша переключил скорость, нажав на газ, что есть мочи, уперев педаль в пол, и машина, преодолев ещё дополнительные двадцать километров в час, вдруг успокоилась. Руль перестало трясти, вибрация по корпусу прошла.
- Взлетаем! -  пошутил он.
Таня ничего не ответила, демонстративно закрыв глаза.


19.07.2019 г.