Сказка про мальчика-индуса

  Было это в начале осени несколько лет назад. Я купила себе велосипед. С детства мечтала о велосипеде – мечта сбылась. Ездила я на нём, как только позволяло время: и после работы, и в выходные. Мне всегда нравилось не просто «нарезать круги» вокруг дома и по окрестностям, а доехать куда-то. Поэтому, поколесив по округе, нашла интересное место, озеро, для всех обычное, мне – интересное. На этом озере к тому же можно было и поплавать, что я всегда любила. Большое озеро, красивое и даже чистое, насколько это возможно. И вода в нём – Живая. Я говорила с ней, и через неё. Я там Работала – на берегу этого озера. Мы Работали.
  Летом понятно – купайся, плавай.
  Потом приблизилась осень. Осень в том году была очень тёплой. Я приезжала на озеро до самых снегов, пока можно было проехать на велосипеде. Людей там уже почти не было, было тихо. Я вставала на берегу – и работала. Тогда у меня работа наверху была красивой, с образами, которые придумать сей момент мне самой – было просто невозможно. Иногда ОЧЕНЬ длинная по событиям отработка – а укладывалась буквально минут в 15. Было красиво, я видела, как там, где я делаю, всё меняется, оживает.
  У меня тогда был этап, когда я видела Землю, и как её вывернули, и как её никто не выворачивал. Видела её внутри, энергоканал оси, ну и так далее.
Уже с весны того года, о котором идёт речь, я уже видела у себя крылья, уже пройден опыт их, что называется, тренировки. И я уже была тогда в состоянии Единения, мой Муж был весь и постоянно внутри меня, мой центр, ЯRцентр.
В том тёплом октябре мне уже было привычно, что я на озеро еду – работать. Обычно, пока ещё вода позволяла, я работала, встав ногами в воду. Дни были солнечные, ласковые. Я вставала лицом условно на юг, в направлении – к воде и, как обычно, заткнув уши руками, так как шумы всякие от электричек, проезжающих машин и т.д. мешали и путали – работала.
  В тот раз возникло желание не просто представлять Землю и чего-то там в ней чистить, а – ВЗЛЕТЕТЬ. Распахнуть крылья и взлететь получилось легко. И, не задумываясь и не размышляя, моё Целое Я, я и мой Муж, далее просто буду писать – мы, полетели как бы чуть влево и вперёд (от направления на юг). Я видела «под собой» проносящиеся земли, как приблизительно на глобусе, только живые. Мы улетели влево, как потом я дома нашла на глобусе – до линии разделения времени, проходящей от полюса к полюсу приблизительно по центру Тихого океана. На линию эту по её направлению мы встали в полёте где-то в районе экватора, а потом прямиком – на Антарктиду. Когда подлетели туда, у меня было понимание, что мы опустились в точке, наиболее близкой к центру этого материка. Потом уже дома на глобусе нашла, что линия разделения времени проходит до Южного полюса через Море Росса, которое врезается в Антарктиду глубже к центру всех остальных её берегов, как было изображено на имеющемся глобусе. Мы опустились условно «на лёд» и немного по нему прошли пешком. Мы подошли к центру – полюсу. Там был вход внутрь Земли. Вход сквозь слои, мы как бы медленно «провалились» внутрь. И оказались в огромном «зале», у которого не было видно ни стен, ни потолка – бесконечность. И весь этот зал был завален хламом: битая поломанная мебель, какие-то пыльные ткани, паутина, пыль, грязь, …. Ещё помню пришла мысль – «и это! место, где должен быть разум планеты, ужас». Но ведь мы для того туда и пришли, чтобы эту грязищу избыть. Что конкретно делала, сейчас уже не помню. Мыслеформы, мыслеобразы. Что-то чистили, выставляли энергоканал сквозь планету, синий, красный, зелёный – всё, что помню. Поработали – вернулись обратно, на берег озера. Поехали домой.

  В следующий приезд на озеро, когда уже известным путём, расправив крылья, мы прилетели и опустились в тот зал, в зале хлам ещё был. НО. В какой-то части зала стали образовываться маленькие «золотые жемчужинки» (по-другому не знаю, как назвать), как такие кругленькие чистые искорки света, и каждая «жемчужинка» с каждой были соединены тоненькими, невесомыми золотистыми нитями-связями. И эта живая «сеточка» постепенно распространялась по этому залу. Там, где она появлялась, она заменяла собой хлам, он просто исчезал. А место, где хлама не становилось, заполняло живое золотое сияние, мягкое, чистое, сильное, нежное, необратимое, умное, Живое. Мы поработали. Улетели, вернулись на берег озера.
Был ещё один приезд, когда уже почти весь зал был заполнен золотистым сиянием, только «по углам» где-то ещё продолжал преобразовываться хлам – в разум.
В следующий приезд помню, что вода уже была слишком холодная, чтобы входить в неё ногами, поэтому я работала на берегу. Как я уже к тому моменту привыкла, мы взлетели. В полёте, когда внизу была Индия, я сказала, что хочу туда залететь по пути. Муж сказал – давай. Мы опустились на какой-то индийской улочке, какого-то города. Понятия не имею, какого, да это и не важно. Улочка была очень реальная. Мы шли со сложенными крыльями пешком, на нас никто особо не обращал внимания. На обочине дороги (улицы) я увидела маленького мальчика, индусика. Он был, как все они, худенький, чернявый, он был ещё и грязненький, ковырялся чем-то в грязном потоке, который тёк по уличному жёлобу, стоку для нечистот. Я сказала, что хочу взять этого мальчика с собой. Муж сказал – бери. Тогда я сказала, что так, наверное, нельзя, мальчик же чей-то, родители его потеряют, будут искать, переживать. Муж сказал – делай, как считаешь нужным. Я спросила у мальчика: «Мальчик, где твои мама-папа?». Тот ответил: «У меня их нет». Тогда я спросила: «Мальчик, кто отвечает за тебя, кто из взрослых людей?». Он сказал: «Дед». Чумазёнок был, не в обиду никому, глупенький и ко всему равнодушный. Я сказала: «Отведи, проводи нас к тому деду, что в ответе за тебя». Мальчик бросил свои грязные «игрушки» и повёл нас. Он привёл нас по двор дома. Двор был как бы круглый. В дальней части от входа (ворот) двора судя по всему располагался вход в дом. У входа в дом, на таком как бы крыльце-постаменте, скрестив ноги в позе, возможно, лотоса, сидел дед. ОЧЕНЬ старый, ну просто очень. Не понятно было, в чём там ещё жизнь держится.  Очень худой, и как бы в дрёме. Когда мы вошли во двор и направились к нему, его глаза распахнулись. Это как рисуют в мультиках, во всю распахнулись. Он только и произнёс: «АНГЕЛЫ!». Мы подошли к деду, и я спросила, он ли тот человек, что отвечает за этого мальчика. Дед подтвердил. Тогда я сказала деду, что мы хотим взять мальчика с собой, не объясняя, куда. Дед ответил: «Берите. Но вы обязаны вернуть его обратно ко мне, сюда». Я пообещала, что мы вернём мальчика. Я взяла мальчика на руки, и мы взлетели. Мальчик был по-прежнему ко всему равнодушен и почти сразу после взлёта уснул, и спал до тех пор, пока мы не опустились в том зале с золотым сиянием. В этот раз было понятно, что хлама больше нет. Вообще невозможно было представить хлам – в этой светой чистоте. Я спустила мальчика с рук, и тот, не говоря ни слова, просто сам пошёл вперёд и скрылся в золотистой дымке. Меня это не удивило никак, я просто стала работать с этим залом и с энергетикой Земли, как обычно. Когда наши действия были завершены и стало понятно, что на сегодня всё сделано, из золотистой дымки вышел мальчик.

                ...
  Белокожий, со светло-светло-русыми волосами, голубоглазый, чистенький. Маленький русский мальчик. И сказал: «Я готов, полетели, МАМА». Равнодушный ко всему чумазёнок исчез, как и хлам. Мальчик светился. Глаза, речь умные. Видно было, что он ВСЁ знает. То чего не знаем мы. ВСЁ. Я собралась уже сказать: «малыш, разве это я твоя мама? да не может быть», но, как говорится, «язык не повернулся» спорить с этим – разве можно дитю отказать, когда он САМ меня мамой назвал, нельзя так, недопустимо. И приняла. Меня только теплом всю облило. Взяла вновь обретённого сыночку на руки, и мы взлетели. Малыш с интересом смотрел на проносящуюся под нами гладь океана, причём видел он явно больше, чем просто воду. Когда мы долетели до экватора, он попросил: «Мама, а можно нам облететь всё вокруг?». Мы сделали оборот вокруг экватора. Мальчик смотрел вниз и вокруг, как будто знакомился с самим собой и со своим будущим миром. Осматривался, присматривался, проверял. Потом мы полетели в сторону Индии. Но мальчик на подлёте к ней сказал, что хочет слетать на «ту сторону», как он выразился, т.е. на Северный полюс. Мы полетели. Ранее меня туда летать в отработках никогда не тянуло. Когда прилетели, стало понятно, почему.
  Мы также, как в Антарктиде, спустились по центу сквозь слои. Описать, что мы там обнаружили очень трудно. Тоже зал, тоже бесконечный. Только хлам в нём не вещный (стулья, тряпки, …), а ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ. Как если представить Людей, побитых на куски, изломанных, искорёженных, это не кровища или уродства, нет, а именно разорванные куски человеческих душ, судеб, порванные узы родства, не зачатые дети, не сошедшиеся судьбы … Я ещё подумала тогда – вот ЭТО – половая сфера планеты!, вот что отражается на человеческое общество гомосексуалами всякими и другой дрянью. Я, мы огляделись – и поняли, что НЕ ЗНАЕМ, что с этим всем делать, просто не знаем. Стало понятно, что не нам было там работать. Мальчик осмотрелся и сказал, что «нужно сделать то-то и то-то». Я после той отработки вообще СРАЗУ забыла, что он нам сказал сделать. И сейчас не помню. Но, когда он сказал, что делать, тогда стало всё понятно: да, именно это здесь и надо. Мы проделали, что сына сказал, и до отлёта ещё успели увидеть, что в этом человеческом хламе появилось движение к очищению, гармонизации. Что-то начало меняться, и стало понятно, что изменения – неостановимы. Никаких «жемчужинок» описать не смогу, неописуемо это. Процесс пошёл. Сына сказал: «всё, полетели, мама». И мы улетели оттуда. Больше мы туда не летали никогда. Мы вернулись обратно в Индию, спустились на той же улочке, где нашли чумазёнка, и сына нас провёл снова во двор к деду. Дед ждал. Когда мы вошли во двор с беленьким, светлоглазым мальчиком, дед только и сказал: «Ну всё, теперь я прощен», и надо было видеть и слышать то ОГРОМНОЕ облегчение, что отразилось в нём и в этих словах. Мы оставили мальчика с дедом. И вернулись на берег озера.

  Потом, через год я на берегу того же озера рассказала эту «Сказку про мальчика-индуса» одному человеку. Рассказала именно, как сказку о том, что и как я там наверху вижу. Когда я рассказывала, человек мне задал только один вопрос: «Лена, а что за дед это был?». Ради этого вопроса, получилось, я и рассказывала. Потом, уже одна, я поехала на озеро и проработала с этим дедом. Чего делала, не помню. Только помню основное, что суть деда – это как Суть Рода, ушедшего от нас на этот период ночи/зимы в другие слои, а суть наших матерей –  это как Суть ПриРоды. Род прощен, простил сам себя. И он – вернулся.
А Сына Мiра будут звать Иван.
Вот такая сказка.

ЛЕН

Добавлю: в Индии физически ни разу не была, практики-веды не изучала, рассматривала их именно взглядом со стороны, глобус рассматривала ПОСЛЕ сделанного, и – это всё ОБРАЗЫ, поэтому – сказка.

2014-2016
записано 14.12.16