Часть 3, глава 8

               
                Сила поэтического слова…
                Бестолково тычусь снова
                Щенячьим носом в сонмы звуков.
                Чутьё обречено на муки.
               
 
Диана и Джонатан ворвались в Мистикан через сутки после того, как его покинул Дин.

– Ах, это Мистикан, забавный и наивный! – сказала Диана. Они стояли на гранитной набережной, почти у самой спокойно колыхающейся воды. Сзади них, неспешно и упорно, взбирался на пологий холм, утопающий в зелени, главный город Мира –  тоже Мистикан.
 
Сбоку от них задумчивый и флегматичный с виду старец сонно накладывал на холст, стоящий на мольберте, аккуратные, витиеватые мазки. Он всматривался в море, застывал в созерцании – а затем снова клал мазок за мазком. Рядом с ним стояли ящички с красками, кистями, загрунтованными картонами. Восхищённая Диана не утерпела и подошла ближе:

- Не позволите ли взглянуть, уважаемый маэстро?

Старец оживился, повернулся к ней и расцвёл: - Прекрасная и таинственная незнакомка, обратившая внимание на скромного мастера! Прошу вас, полюбопытствуйте!

И он посторонился, пропуская её ближе к картине. Его взгляд затуманился, он оглядывал Диану восхищённо, заинтересованно и жадно: - Как хороша! Ах, как хороша! Точно золотоголовая богиня Радости! – шептал он. – Эта грудь! Эти плечи! Эти глаза и губы! Эти грация и достоинство!

Диана же с изумлением рассматривала картину, на которой была изображена отнюдь не безмятежная морская даль. Перед ней светилось туманное озерцо среди голубых гор, округлый валун и на нём – голубая безволосая девушка с огромными глазами, неуловимо напоминающая чертами лица Диану. На лице иномирянки застыла дума о чём-то глубоко сокрытом.

- Мастер, но почему вы смотрите на одно, а рисуете совсем другое?

- Рука иногда хочет рисовать то, что видит внутреннее око! – значимо заметил художник. – Важен не окружающий мир, а внутренний. Когда поживёшь с моё, поймёшь, что каждый творец заслужил это право на свой взгляд!

Диана согласно кивнула: - Когда-то я тоже воплощала на бумаге множество собственных фантазий. Потом оказалось, что окружающее не менее фантастично.

- Так вы – художница? Позвольте вашу руку, несравненная! – старец надолго припал к руке Дианы. – О! Я знал, что мы с вами сойдёмся во взглядах! Мастер Гастелло к вашим услугам! Позвольте узнать ваши имена?

- Диана, художница из Леоллы, и мой супруг, Джонатан, музыкант и поэт.

- О, Леолла! Из Союза Миров! Что же, вы угодили по адресу! – художник энергично и молодо пожал Джонатану руку, оставляя на ней пятна краски.

- Торопитесь на поэтический турнир! Торопитесь на поэтический турнир в честь славного дома Милашки! Торопитесь на Площадь Встречи! Все в Славный город Мистикан!

Мимо них прогрохотала открытая колесница, ведомая маленькими лошадками с недоразвитыми крылышками. Разномастные лошадки бежали бодро и жизнерадостно обмахивались короткими густыми хвостиками, заплетёнными в десятки косичек. На колеснице восседал глашатай - в рыжем парике, зелёных широких штанах, но с голым торсом и босой. В его руках развевался жёлтый стяг, разрисованный пляшущими фигурками.

- Любопытно! Раз уж мы попали в Мистикан, почему бы не посетить хотя бы один турнир? – спросил Джи.

- Милашкинцы все наглые воры! – заявил вдруг старец, сердито вращая очами. – Год назад они украли у меня стих! Представляете? «Тук-тук, сердечко рвётся, кап-кап, глаза рыдают – то душа от счастья истекает, что наутро горем обернётся!» Так что, ежели где услышите – не верьте им, это стихи вашего покорного слуги, мастера Гастелло!

- Ни за что не поверю! – уверил Джи.

- Не ходите, любезные, на турнир, лучше скрасьте одиночество старику. Красавица Диана, не позволите ли нарисовать вас?

- Непременно, но чуть позже, когда найдём то, что ищем.

- А много ли потеряли?

- Половину жизни.

- Если лучшую половину – то обидно, не смею задерживать. Но как только найдёте половину – найдите и Дом Мастера Гастелло, будете желанными гостями! А я попробую нарисовать вас по памяти – теперь вы будете стоять перед моим внутренним оком!

- Благодарствуйте, мастер! – с уважением поклонился Джи, и они отправились в город.

- Не ходите по улице Кварч! – прокричал им вслед Гастелло. – Иначе попадётесь прямо в лапы негодяя Хунитареса из Дома Мнимых Величин! Этот Хунитарес украл у меня таку-у-ую поэму!

Диана и Джи по прямой улице, берущей начало в небольшом порту, вошли в цветущий, зелёный, разноцветный, точно богатое мозаичное панно, город. Им не пришлось идти очень долго – через километр путь им преградила весёлая, разряженная, кто во что горазд, толпа – чем причудливей и пестрее, тем лучше. Люди пили вино и пиво, хрустели сухариками, раздирали сушёную рыбу, уплетали сыр, бутерброды и что-то ещё, аппетитно пахнущее, из маленьких картонных коробочек, не обращая внимания на то, что в центре крошечной площади кто-то уже взобрался на постамент и вещал нечто поэтическое.

- Уважаемые! – подскочил к ним молодой человек, одетый точно так же, как недавний глашатай. – Угощайтесь! Дом Милашки кормит всех, прибывших на праздник, бесплатно!

Диана и Джи не заставили себя упрашивать. Бесплатно – так бесплатно! Оба были голодны. Но когда они собрались пробиться сквозь толпу, не особо-то и внимающую дифирамбам в честь хозяина (или хозяйки), их остановили.

- С вас дань, любезнейшие! – сообщил весёлый молодой человек, и без шуток перегородил путь. – Никто не смеет шествовать мимо, не прочитав оды или, хотя бы, маленького посвящения! А поскольку вас двое, с вас причитается две оды, или два четверостишия! В честь Дома Милашки!

- Ну-ну. Придётся задержаться, видимо. Хотя на два четверостишия мы ещё не наели, любезный!

Как раз в этот самый момент на возвышение взобрался очередной «претендент» на звание победителя. Строя уморительные мины, он завопил во весь свой нехилый голос:

«Милашка – она и есть милашка,
Не заноза, не какашка.
Не жучок, не червячок,
Чтоб наклюнуть на крючок!
Помусолить и поглюкать,
Почесать и посюсюкать.
Против шёрстки – не моги,
Закатают в пироги!»

С «трибуны» неудачника-насмешника стащили с гоготом и улюлюканьем, отвесив подзатыльник.

Джи погрозил ему пальцем и решительно протолкался к центру: - Ну-ка, где тут возвышение? Не иначе, как благодаря возвышению, рождается возвышенное в этом славном городе, вот и я решил возвыситься! – Джи легко вспрыгнул на постамент. Задумался на миг.

О чём он думал – о концерте на крыше старого замка, который жадные репортёры ловили сразу с пяти точек, чтобы потом создать видеоклип? И о мощной игре своих музыкантов, обрушивающих на головы собравшихся на улицах жителей шквал ударных и цунами струнных, и о собственном, свободно и молодо летящем голосе, перекрывающем все прочие звуки…

Он вспомнил получившийся клип. Недурно. Но Землянам и не снилось такое разнообразие антуража, как в этом Иномирье! Но о чём же им спеть, этим беззаботным мистиканцам? Как встряхнуть?

           Росой перламутровой заткана, на башне встречает восход.
                Не избалована, не заласкана Женщина, которая ждёт.

Джи Ди вложил в голос и интонации всю мыслимую и немыслимую нежность и страсть – короче, всё то, что хотел бы передать своей любимой. Внимайте, мистиканцы, прекращайте зажёвывать поднадоевший ритуал!

           На груди её руки скрещены, и молитва в глубинах течёт.
                Наше будущее завещано Женщине, которая ждёт.

Задремавшие, было, музыканты спохватились – две гитары, аккордеон и флейта – сходу заиграли на удивление стройно и вдохновенно. «Профессионалы!» – с одобрением отметил Джи.

          Зов свечи никогда не угаснет, на столе – два бокала и мёд.
                И любовь её будет прекрасна – Женщины, которая ждёт.
          Не прочитана, не пересказана – тесен кованый ей переплёт.
               Всеми нервами с Миром повязана Женщина, которая ждёт.

Чем тише и проникновеннее пел Джи, тем нежнее звучала музыка, тише и зачарованней становилась толпа. Люди перестали жевать и пить, подходили всё ближе к постаменту. Десятки глаз устремлялись поочерёдно то на Диану, то на Джи Ди.

          Ночь расколет кровавая трещина, и рванётся в пролом ледоход.
                На пути его встанет Женщина. Женщина, которая ждёт.
          Прикоснись к холодному мрамору – и она под рукой оживёт.
               Не пускай не обласканной по Миру Женщину, которая ждёт.

Джи смотрел на Диану, не отрываясь, и толпа благоговейно расступилась перед ней, окружив. Его голос летел свободно и легко, раскрепощенный и чистый. А в воздухе запорхали разноцветные искорки – Мир благодарно отзывался на новое вдохновение.
 
          Эти бёдра – сосуд бесценный, эти плечи – магический круг.
          Что же ты назначаешь цену, неверный и лживый друг?
          Её крылья смиренно сложены, их ещё не пришёл черёд.
          Но не сломаны, не уничтожены -
                у Женщины, которая ждёт!

Под овации и дружные возгласы Диана и Джи бесплатно проехали несколько кварталов на повозке, запряжённой бескрылыми Пегасиками. Потом соскочили и пошли своими ногами.

- Джи, я люблю тебя! Ты их взял! Но что же дальше?

- Придётся расспрашивать народ, - сказал Джи. – Иначе мы совсем замитингуемся и забудем, зачем явились.

- Как тебя зовут, дружок? – обратились они к первому попавшемуся пареньку в забавной остроконечной шапке. Из-под шапки торчали в разные стороны рыжеватые вихры, ясные голубые глаза казались не то задумчивыми, не то – загрустившими.

- Аскольд вроде б. А так – все по-разному кличут. Кто – Коля, кто – Аско, а вот незнакомец давеча такое дал прозвище: Аск. Коротко и ясно.

- Значит, здесь бывают незнакомцы?

- Редко, - признался парень. – Вот намедни один притопал, так он совсем недолго гостил, в турнире морды разворотил всем, к сиятельной Эльвире в дом зашёл – только ево и видали.

Диана и Джи переглянулись: - Говоришь, Эльвира? Веди скорее к ней, дружок!

- Их ты, чтой-то к ней зачастили! – Аск сдвинул шапку и попытался по-взрослому почесать в затылке, но едва не потерял свой неповторимый головной убор – пришлось ловить на лету. - Оно и верно – она красивая и умная, чево ж не частить.

Аск не заставил себя долго ждать. Диана и Джи задали хороший темп бега вверх в гору: все повозки,  которые им попадались на пути, шли в обратном направлении и не желали поворачивать ради иномирцев – ведь они не слышали выступления в честь Милашки. Аск не отставал, только бурчал непрерывно: - И почто так торопиться? Да не так торопко, я сиятельную знаю, на месте она, с дружком, никуда не денется. Чё вам незнакомец этот приглючился?

- Этот незнакомец – мой сын, - сказал Джи. – И ему, возможно, грозит опасность.

- А-а, ясно. Он чокнутый, и сбежал от родичей, а вы за ним гонитесь? Так?

- Ну, так.

- А коли так, тем паче поспешать некуда. Своего-то всегда опознаете или кликнете. Просто боязно там, за Дверью-то, рассказывают, всяко может стрястись. И мрак, и хлад, и глад, и чудища всяческие…

- О чём ты? – озноб пробежал по Диане, с головы до пят. – За какой такой Дверью? Разве странник не здесь?

- Да сгинул уже, сбёг, с Эльвирой ночку перегодил, ключики спёр – да сбёг. Таперича, глянь, заместо ево Патрик белобрысый обретается.  Запрашивал приятеля – он в доме Эльвиры за рыбного мастера будет – куды мой новый знакомец запропал. А он, говорит, сбёг. Через Дверь. Ужасть какая берёт, как изобразишь, что он там увидеть могет. И чево людям неймётся? Эльвира убивалась по нём…

- Этого ещё не хватало, - проговорил Джи разочарованно.

Наконец они достигли обширной усадьбы сиятельной Эльвиры. Стражники пустили их внутрь только тогда, когда личный слуга, выглянувший на шум (Джи уже собирался перебросить несговорчивого служаку за ограду), по каким-то своим приметам признал в пришельцах родственников беглеца, и стремглав полетел извещать госпожу. Эльвира не заставила себя долго ждать. Она вышла в холл, где Джи и Диана стояли, стиснутые ручищами стражей.

- Кто вы такие?

- Джонатан Ди и Диана Ди с Леоллы, госпожа!

- Отпустите их! – приказала Эльвира стражам. – Это родственники моего вчерашнего героя, не иначе.

 Джи, оставшись на свободе, немедля ринулся на штурм.

- Сиятельная! – бросился он к ногам эльфийки Эльвиры. – Молю всеми богами Иномирья, скажите, когда и куда ушёл мой сын?

Эльвира задумчиво поглядела на Джи и Диану.

- Я вижу, – сказала она, наконец, - что ваш сын взял от вас и красоту, и силу, и страсть. Он не захотел остаться со мною, хотя я предлагала ему жизнь. Он предпочёл пуститься в погоню за смертью, хотя я не могу понять одного: неужели её так трудно отыскать? Ведь она гоняется за нами с самого первого дня рождения, беспрерывно докучает и канючит. Вот и вы, господа, ввязались в ту же авантюру. Мне искренне жаль. Однако, хотя Дин и обманул меня, я признательна ему за этот обман: благодаря ему, я нашла свою судьбу и единственного, предназначенного судьбой.

- Значит, вы укажете путь? Выпустите следом?

- Вы не будете рады этому пути. Поверьте, это не ваш путь, а путь Дина. Не стоит ему мешать.

- Вы полагаете, что мать способна бросить своего ребёнка? – вспыхнула Диана.

- Дин не ребёнок, но муж, - возразила Эльвира. – У него был выбор, и он выбрал.

- Боюсь, сиятельная, что не он выбрал путь, а путь выбрал его.
 
- Пусть так. Человек всегда имеет возможность согласиться или не согласиться с предложенным. Впрочем, не буду вас удерживать. А пока - прошу вас, проследуйте за мной в гостиную. И не смущайтесь – у меня лишь самые близкие друзья.

И они зашагали по ярко освещённому коридору в ту самую гостиную, где накануне Эльвира танцевала с Дином. Немногочисленные гости, оставшиеся со вчерашнего дня, воззрились на незнакомцев с удивлением, по гостиной полетели смешки и ропот. Слуги поднесли Диане и Джонатану по бокалу сладкого вина, которое Джи выпил залпом, а Диана отвергла.

- Сделайте одолжение, порадуйте нас своим пением – до меня дошли слухи о вашем таланте, от которого в Мире загорелись новые самоцветы, – сказала Эльвира негромко, но ропот моментально стих.

Эльвира сделала знак слугам, и через минуту в залу внесли музыкальный инструмент, похожий на арфу – почти такой же, с каким приходили на состязание барды. Только этот был миниатюрен, усыпан драгоценными камнями и имел удобную подставку. Джи взял инструмент в руки, тронул струны – они звучали удивительно чисто, были дивной тембровой окраски и с налётом возвышенной печали. У Джи на миг защемило сердце. Он бегло пробежался по ладам, разминая пальцы, привыкая к непривычному инструменту и осваивая его. Что ж, попробовать, разве, что-то вроде рэпа? Получится ли ритмовка?

Затем, смущаясь отчего-то, ударил по струнам – и окружающее пропало, остались лишь смутные видения чужого и чуждого Мира, музыка, его стихи, рождающиеся спонтанно, на лету, и боль своего сына, которую он ощущал сквозь Пространства множества Миров. Стихи и музыка полились гармонично и вдохновенно. Нога отбивала ритм, гармонично ложащийся на звуки арфы.

           Я разуверился в вине. Ах, что за сон приснился мне
             В один из дней: на самом дне – горящий дом, и я в окне,
                И вот прыжок, лечу во тьму, болит висок, и не пойму –
                Не то пропал, не то попал, не то взлетел, не то сгорел…

Слова рождались сами, выплывали из поля благословенного Мистикана, словно только и ждали этого момента.
 
          В каком дому, в каком дыму я заблудился – не пойму,
             В какой норе, в какой дыре, в какой неведомой игре.
                В каком тумане и бреду, стирая ноги, всё бреду?

В гостиной воцарилась такая тишина, что, казалось, можно было услышать, как сидит на потолке муха – если бы таковые тут имелись…

                Мой старый сон: пустой вагон, чужой перрон, один патрон.
                А голова моя пуста, белее чистого листа.
        Как будто ластиком стирали с неё веселье и печали.
    Какие сжёг в себе мосты? Мне не найти – где я, где ты…

Голос Джи, полный скрытой силы и страсти, рождал в чутких слушателях мгновенный отклик, люди шевелили губами, беззвучно повторяя окончания строчек.

             Не прекращается вояж, давно утерян мой багаж.
           Парад планет. Я – спец-агент без имени и без примет...

Эльвира вся ушла в стихи и музыку, на её гордом лице сейчас отражались все её чувства. В уголках глаз застыли слезы, готовые пролиться, и белокурый возлюбленный обнял её за плечи.

          Остановись, ответь: как жить? Безумье метит виражи,
                И, умножая этажи, Миры листают миражи.
              Я знаю джаз, я знаю трэш, я знаю грязь, я знаю – меж
          Мирами заблудился ты, гонясь за демоном мечты…

Последний аккорд улетел ввысь вибрирующим стоном. В голове Ди шумели волны, мелькали блики и светлячки, неясные тени и смутные фигуры.

Но, исполнив стихи в совсем не свойственном ему стиле, Джи даже почувствовал нечто вроде облегчения: кажется, он справился! Наплыв постепенно ослабевал и рассеивался в Пространстве сполохами и радугами.

Все молчали, слышалось лишь дыхание десятка людей и нечто, похожее на придушенное всхлипывание. Наконец Эльвира очнулась. Встала, подошла к Джонатану, положила руку ему на плечо:

               - Он был, и вот его уж нет.
                Он улетел на дальний Свет,
                А может быть - на голос Тьмы
                На волю рвался из тюрьмы.

                Мы все сильны, мы все слабы,
                Нам всем не избежать судьбы.
                Почувствуешь душой и кожей,
                Что от себя укрыться невозможно.

                Он сам избрал свою дорогу,
                От устья двигаясь к истоку.
                А мы своим займёмся делом.
                Печали нет на свете белом.

- Это великолепно, Джонатан Ди! Вы заставили всех нас пережить новые чувства, о которых многие забыли, возродили романтику первых лет. Вы наверняка были профессионалом, - сказала она. – Я не ошиблась? Что же заставило вас бросить своё дело?

- Я – музыкант с Земли, подвергался преследованиям за то, что имел неосторожность однажды войти в Дверь, встретить любовь и застрять в Иномирье на пять лет. Снова ушёл и снова вернулся – почти стариком, калекой. Любовь возродила меня к жизни, сын спас от смерти на прародине. А теперь мы желаем спасти нашего сына-изгнанника от несправедливости и гибели.

- Я прикажу записать вашу историю и создать о ней поэму. Я хотела бы предложить вам счастливую жизнь в Мистикане. Мистикан велик и прекрасен, в нём можно найти приметы всех Миров и первозданную чистоту. Вы могли бы обучать детей, давать уроки мастерства нашим бардам – с сожалением вынуждена констатировать, что их рвение поубавилось, таланты подувяли. А на ваши концерты люди стали бы съезжаться с самых дальних уголков не только нашего Мира, но и соседних, сопряжённых Миров, дружественных с нами: ваш талант сумел бы их объединить, я уверена! – И Эльвира обернулась к своему избраннику, пронырливому эльфу Патрику, и едва заметно улыбнулась ему.

- Я тронут приглашением. Но счастливой жизни не будет, если я стану ощущать себя предателем. Однажды я уже покинул своего новорожденного сына, вторично это не повторится.

- Понимаю, - Эльвира поднялась с ложа и подала руку Джи, следом за ней Патрик подал руку Диане.

- Идёмте за нами. Сначала я дам вам кое-что. Не безделушку на память, а вещь, незаменимую в походах. Иначе и я стану ощущать себя предателем.

Эльвира и Патрик привели гостей в библиотеку. Эльвира достала с полки толстый фолиант, бережно обтёрла пыль ладонью и улыбнулась: - Не бойтесь, это не книга, а ларец.

Она раскрыла «книгу». Джи увидел на выцветшем атласе невзрачный камень неправильной формы, оправленный в металл.

- Это информационный кристалл. Родовое сокровище, о котором мало кто знает. Много лет назад мы сознательно отказались от техногенного пути развития, перестали пользоваться компьютерами. Многие Двери закрылись для нас, контакт с Союзом стал невозможен. Но кое-какие раритеты сохранены до сих пор, без права пользования мистиканцами. Этот кристалл хранит информацию о многих Мирах вне Союза. Достаточно лишь согреть его в руке – и знания ваши. Он будет направлять вас к Дверям. Дин поспешил – иначе этот кристалл мог бы стать его проводником.
 
- Но тогда мы наверняка бы за ним не поспели, – прошептал Джи.

- Что бы ни случилось, берегите его: мне он без надобности, а по всему Всемирью таких кристаллов осталось немного. Но это ещё не всё.

Эльвира достала бурый, невзрачный фолиант с другой полки и точно так же открыла его, достала серый лоскут, похожий на увядший лепесток: - Это самоуправляющийся парашют. Он способен выдержать тяжесть до двухсот килограмм. Когда-нибудь он, возможно, спасёт вам жизнь.

Это поистине были драгоценные подарки! Кристалл Диана повесила на шею на медной цепочке, парашют Джи убрал за пазуху. Эльвира открыла Дверь в каморку.

- Джи, обещай мне, куда бы мы ни попали сейчас, ты будешь осторожным! – прошептала Диана с тревогой. Джи кивнул: он тоже волновался…