Один из потомков Мамая

          В начале двухтысячных пришлось мне некоторое время подрабатывать на рынке возле игрового автомата. Наш хозяин приказал нам неотступно находиться возле него, следить за порядком, разменивать деньги и пр.
          В то время ещё помнились лихие девяностые. От страха народ полностью не отошёл. На рынке обитались разные люди. Среди них в основном, преобладали татары. Как-то они торговать любили больше,  чем батрачить на заводе. Многие из них работали на себя. У них водились лишние денежки. Они подходили к игровому автомату, позволяли себе потратить  энную сумму на ловлю из него игрушек.
         По жизни мне пришлось общаться со многими представителями этой нации. Учились в одной школе. Десятилетка была на несколько сёл одна. А соседние поселения как раз были татарскими. Наверно, и хорошие и плохие люди встречаются во всех национальностях. Но я отношусь к ним с опаской. Доверяй, да оглядывайся. Нет-нет, да проявится в ком-то из них буйная кровушка монголов-завоевателей. 
         Повадился в ту пору к автомату приходить татарчонок о сорока пяти годах. Небольшого роста, некрасивый и наглый. И вот это существо однажды мне говорит: «Я тебя украду, вывезу в свою деревню, закрою в бане. И будем всем селом насиловать». Мне исполнилось только что тридцать девять лет. Я стояла возле автомата худая и бледная от голода, денег совсем не было. Никогда не связывалась ни с кем из их рода, не качала права. Знала хорошо, на что они способны.
         Какому богу молиться? Но до этого субъекта я как-то разговорилась с другим татарином. Оказывается, он знал моего брата. Они ходили в один спортзал. Его звали Рафа. Рафик, значит. Я нашлась тогда, что ответить: «Ты Рафу знаешь? – спрашиваю, и показываю на того Рафика, - он с моим братом в одну качалку ходил». Почему-то Рафика они между собой уважали. Может, к группировке он относился какой-нибудь. Но с тех пор субъект тот, ни разу больше ко мне не подошёл, даже играть. Не за себя страшно было. Позор ляжет на несколько поколений. Будут вслед пальцем тыкать, у них мать или потом баушку изнасиловали.
         Память в виде шрама над правой коленкой осталась на всю жизнь. Мне шёл тринадцатый год. Мы втроём с подружками отправились в магазин. Я была посредине. Возле магазина на нас специально наехали татары на мотоцикле с люлькой. Девчонки по краям разбежались. Я оказалась между передним колесом мотоцикла и люлькой. Крылом над колесом мне разрезало ногу. Кровища потекла. Завязать нечем. А они уехали, как ни в чём не бывало. И ребята уж взрослые были. Домой пришла, а матери сказать боюсь, отлупит и на улицу больше не пустит.
          От организации, которую я сама когда-то строила, нас послали на овощной склад. Раньше часто посылали то свёклу из-под снега убирать, то картошку. Заехала на склад огромная фура с прицепом, гружёная под завязку капустой. Нас выстроили в цепочку её разгружать. Ко мне в пару попалась пропитанная ядом татарка с раскосыми глазами. Страшная, словно атомная война и вредная, будто газ иприт. Вся её сущность выражала, что она ненавидит таких, как я. Пока мы разгружали фуру, боялась, что она меня убьёт. С таким остервенением татарка кидала кочаны в мою сторону. И всё-таки я своё словила. Она кинула его в меня с такой силой, что я не удержала. Вилок угодил мне в грудь. На миг от боли перехватило дыхание. Думала, конец мне пришёл. Кое-как дотянула до дома. Потом всё нутро болело. Будто эта оторва мне лёгкие отбила.
          Пока мы строили свой корпус, волей-неволей узнали, кто и что из себя представляет. Я уже говорила, повторюсь. Среди нас был неженатый татарин, мой ровесник. Коренной горожанин. Красавчик - лапуля. Губки пухлые, как у девицы. Любитель кабаков и женщин. На русском говорил без акцента. Работал наравне со всеми, никогда не «косил». Попали мы с ним вдвоём на морковь. Опять послали. Огромное поле. Мы двое и учительница с классом детей. Дети лет десяти. Дёргали морковь и складывали в кучи. Земля липкая, грязь после дождя. Все перемазались, как черти. Камиль, его так звали, мне говорит: «Пошли отсюда. Я первый пойду, тебя подожду у дороги». Я подумала: «Парень хочет слинять». Время перевалило за обеденную черту. Подмоги - ниоткуда, никакой. Он ушёл. Я какое-то время ещё повозилась. Залезла в ручей, вымыла сапоги. Не торопясь поплелась к дороге. Каково было моё удивление. Вылазит из кустов Камиль и говорит: «Ты чего так долго, устал ждать». Я удивилась. Не поверила, что он меня дождётся.
          Потом Камиль поймал попутку. Доехали на ней до города. Разошлись в разные стороны. Через некоторое время иду по тротуару к себе домой. Меня окликнул мужчина. «Помните, - говорит, - я вас подвозил с поля?». Этот эпизод выветрился из моей головы напрочь. Потом дня через два я его вспомнила. Бывают и хорошие ребята среди потомков Мамая. В беде не оставил тогда. Жалко было детей. Как они добрались с поля? Может транспорт за ними приехал? Хотя, вряд ли. Об нас никто не заботился.
          Часто задумываюсь. Здесь находятся марийцы. Там поодаль – мордва, чуть подальше – татары. Вон буряты. Севернее – чукчи, нанайцы и т.д. Южнее чеченцы, ингуши. А где великий и могучий русский народ? А-У-У-У.
Русские? Где вы? Оказывается, в нашем регионе всего лишь одна фольклорная русская группа. И то, не в центре, а где-то на окраине. Обидно за великую нацию. Вот вам «братья и сестры». Отвлеклась. Со мной бывает.

19.07. 2019 года.
Фото из интернет источника.