Детективные истории в моей жизни

Если вы подумали, уважаемые читатели, что я вам расскажу о различных детективах, увиденных в кино или на экранах телевидения за свою жизнь, вы ошибаетесь.  Рассказ пойдет о детективных историях, случившихся в моей жизни, не такой уж короткой. Ведь не зря народная пословица гласит – жизнь прожить, не поле перейти. Это совершенно верно. Вот и моей жизни были и приключения, и путешествия, и даже детективные истории, хотя и не так много.

Я всю жизнь был относительно законопослушным гражданином. Почему относительно, спросите вы?  Каюсь, частенько в качестве водителя автомобиля нарушал скоростной режим на дорогах, но только тогда, когда это было неопасно для окружающих, и только в светлое время суток.  Однажды разогнался по новому мосту через Амур у Хабаровска, когда он еще не было официально открыт. Но у меня было соответствующее разрешение для проезда по нему  в силу служебного положения. Вот и в этот раз я ехал в Биробиджан по делам. Не удержался и разогнался свыше 170 км/час, не ожидая гаишника. Но он по каким-то причинам стоял на середине моста и зафиксировал мое нарушение. Но у меня было еще  удостоверение как у члена Общественного совета УГИБДД Хабаровского края, в  котором было написано, что гаишники должны оказывать мне содействие.  Так что остановивший  на середине моста гаишник  не оштрафовал меня. Понял, почему я не удержался от желания прокатиться с ветерком, признался, что и сам по такому отличному покрытию тоже проехал с превышением скорости.

В советское время у меня  не было поводов и соблазнов нарушать закон.  Ведь не является же преступлением  блат в некоторых магазинах.  Такими преступлениями грешила половина населения Советского Союза. Помните, вроде в магазинах ничего нет, а дома у очень многих были забитые всяким дефицитом холодильники, и женщины тоже были одеты в модные вещи, да и некоторые пижоны из мужчин от них не отставали.  И я в этом отношении не был исключением, так что грешен, уважаемые читатели.

А вот соблазн получить некоторую сумму, чтобы написать пойманному гаишниками подвыпившему автомобилисту,  что он трезв, у меня даже не возникал. Во время дежурств в травмпункте 11-й больницы ко мне часто привозили на освидетельствование таких водителей.  Осмотр их, проверка некоторых рефлексов и проведении пробы Раппопорта делалось  при закрытых дверях, тет-на-тет, вот и предлагали мне водители взятки. Но я знал, что если я напишу, что пьяный трезв или имеет признаки предшествующего  опьянения, он снова сядет за руль, и его жертвой может стать и мой ребенок. 

Однажды был такой случай. Поймали на посту ГАИ мужчину, который весь вечер пил на даче, и ночью решил  поехать домой, в надежде, что не поймают. Но по ночам мимо поста ГАИ на 19 км  под Хабаровском очень мало машин проезжало в  70-80-е годы, и его остановили.  И без проверки медика было ясно, что человек не трезв. Привезли ко мне в травмпункт. В те годы еще не было дежурных наркологов,  определять степень алкогольного опьянения приходилось нам.  Я сделал все, как положено, выявил то ли легкую, то ли среднюю степень алкогольного опьянения.  Мужик очень возмущался, собирался жаловаться в крайком партии, говоря, что он коммунист с таким-то стажем.  Именно поэтому меня это и возмутило, и я его хорошо запомнил.

Прошло некоторые время. Вдруг меня на работе навещает инструктор крайкома партии и знакомит с жалобой на меня от того самого пьяненького  водителя.  Оказалось, тот протрезвел, понял, что его могут лишить прав на какое-то время, сходил к наркологу, получил справку, что трезв, и приложил её к жалобе в крайком партии.  Пришлось мне писать объяснительную на имя первого секретаря крайкома партии  А.К.Черного.  В завершении её я написал, что  член КПСС с 1974 года, парторг 11-й больницы с 1977 года,  что меня избирают 80 членов  партии своим вожаком уже не первый год, и за все, что я написал выше, я несу ответственность перед партией.  Инструктор ушел. Через некоторое время позвонил мне и сказал, что тот жалобщик еще получил выговор по партийной линии за введение крайкома партии в заблуждение.  Но это был единичный случай, когда кто-то пытался официальным путем оспорить мои выводы при освидетельствовании.

А вот когда в России наступили «демократические» времена, поводов для всевозможных нарушений действующих законов появилось  множество. Помню, как-то я давал пояснение одному немецкому предпринимателю, который приехал в Хабаровский край в составе делегации из Германии, её возглавлял посол ФРГ в России.  Когда я рассказал ему, что в Аяно-Майском районе добывается в год 1 тонна золота и 600 кг платины, но этот район, где проживает около 4 тысяч человек, в силу действующих на тот момент законов является дотационным, он ничуть не удивился. Его СП в России по всем законам должно платить  налоги, которые составляют 105%  от прибыли.  Какой дурак в таком случае будет вести бизнес в «суверенной» России? Правильно, никакой! Но немец может уехать в свою Германию, а куда податься российскому бизнесмену? Вот и обходили законы многие наши предприниматели, иначе не смогли бы выжить. И платили взятки всяким проверяющим, которые только и шастали с проверкам по поводу и без повода.

Тогда  наступила пора проявить свою волю всяким чиновникам, особенно если они что-то решали.  В ход пошли всевозможные откаты, взятки и другие формы коррупции. Если в гоголевском «Ревизоре» взятки брали борзыми щенками, то сейчас все пошло на другом уровне. Помню, когда меня назначили заместителем заведующего отделом здравоохранения крайисполкома, я поехал по какому-то поводу в Минздрав РСФСР. Решил сразу познакомиться с работниками лечебного Главка, с которым я чаще всего общался. В качестве презента взял большую банку кофе Нескафе, которую мне до этого подарили японцы. Не теперешнего кофе, которым торгуют в России, а настоящего Нескафе, с обалденным запахом, который распространился по всем этажам министерства.  И этого презента было достаточно в 1989 году, чтобы у меня с сотрудниками Главка установились отличные отношения, они мене частенько помогали вылететь из Москвы в Хабаровск по брони санавиации.  А в более поздние времена банкой кофе не отделаешься, нужна была «зелень» как минимум.  Но, слава Богу, я взятки в валюте не давал, да и в рублях с большим количеством нулей тоже.

А вот мне взятки предлагали,  и не раз. Но я считал ниже своего достоинства взять что-то, тем более деньги. Хотя грешен, однажды не удержался, но это была не взятка для принятия нужного решения, а благодарность за проявленную справедливость.  Расскажу об этом случае, который произошел в 1994 году. Я в то время был первым заместителем начальника краевого управления администрации края, и по должности председателем краевой аттестационной комиссии.  Эта комиссия присваивала врачам кому вторую, кому первую, а кому и высшую квалификационную категорию.  Но как везде, было много формализм и  в присуждении  категорий.  Будь ты хоть семи пядей во лбу, владей самыми современными методиками лечения, но если у тебя не хватает стажа, первой и тем более высшей категории тебе не видать.  Даже если ты кандидат наук, работающий в практическом здравоохранении.

Одна рекомендация была в министерском приказе по аттестации врачей.  Рекомендовалось категории присваивать по очереди – вторая по достижении 5 лет стажа, первую – при 7 годах, и высшую – при 10 годах стажа.  Именно на этом я лично погорел, когда мне не учли 3 года службы на флоте в стаж работы по специальности, хотя это специально оговаривалось в приказе, но кадровики краевого отдела здравоохранения не сказали мне об этом.  Став председателем аттестационной комиссии, я решил действовать по справедливости, и хороший врач мог получить сразу высшую категорию, минуя первую.  И меня поддержали все члены комиссии, состоящей из главных специалистов края.

Именно потому, что главный стоматолог края Виктор Садовский (сейчас он в Москве, председатель ассоциации стоматологов России)  написал в рецензии на одну из аттестационных работ врача-стоматолога из 25-й городской поликлиники, что врач не имеет вообще категории, но достоин высшей, я поставил вопрос на голосование, и  члены комиссии большинством голосов поддержали Садовского,  и присвоили доктору высшую категорию.

Здесь я хочу два слова сказать о стоматологии в Хабаровском крае в начале 90-х годов. По инициативе начальника управления здравоохранения края Анатолия Вялкова и поддержавшего эту инициативу губернатора Виктора Ишаева, выделившего валюту, было закуплено современное стоматологическое оборудование и расходные материалы. Следующим этапом были приглашены  дантисты из США, которые провели занятия со стоматологами, и в нашем крае  впервые в России начали оказывать стоматологическую помощь по американским стандартам. В 1993 году только в нашем крае делали металлокерамические зубные протезы, лечили без боли, ставили светотвердеющие пломбы под цвет зубов пациента, и оказывали другие современные стоматологические услуги.  И тот врач, которому мы присвоили высшую категорию, одним из первых все это освоил.  Так что он вполне заслуженно получил высшую категорию. 

Но для него это было неожиданностью, он думал, что будет первая. И тогда он в качестве презента подарил мне импортный газовый пистолет, который передал мне через своего заведующего поликлиникой Александра Абрамовича.  Это единственный презент, который я взял, очень уж мне понравился этот пистолет, в котором оказались пули со слезоточивым газом.  Я его положил в бардачок своего автомобиля вместе с разрешением на ношение газового пистолета, полученного в УВД.  Считал, что он может мне понадобиться, когда мы ездим в Приморье. В те годы по трассе было неспокойно, одинокие автомобилисты подвергались нападениям.

Но все это если и детективные истории, но совсем не настоящие.  А вот две следующие вполне тянут на детектив.  Наша семья жила в Затоне. Так назывался небольшой микрорайон города Хабаровска, где жили преимущественно рабочие судоремонтно-судостроительного завода (ранее он назывался ремонтно-эксплуатационная база флота – РЭБ) и работники Амурского речного пароходства.  Я не знаю, почему так получилось, но в Затоне был очень высокий уровень преступности.  Улица с деревянными домами древней постройки вообще  называлась Чикаго.  Естественно, преступность поддерживалась появлением все новых и новых нарушителей правопорядка.  Я в этом районе прожил более 24 лет, и многие из этих хулиганов в молодые годы ходили на каток и играли со мной в хоккей, некоторым я даже зашивал раны. Так что я без боязни ходил по Затону, знал, что меня никто не посмеет тронуть. 

Некоторые из этих хулиганов и даже преступников, учились в 25-й школе с моими детьми в одних классах, так что бывали у нас в квартире.  Они знали, что мы живем как обычная советская семья, в трехкомнатной квартире в доме, где нашими соседями являются работяги с РЭБ флота  или из пароходства.  Ничего украсть у нас, кроме книг из обширной домашней библиотеки, нет. Так что наша квартира не была объектом для кражи. Но вот появившийся в моем гараже под домом автомобиль Тойота Марк-2, относительно свежий, всего 5 лет эксплуатации в Японии и без пробега по СНГ (это считалось важным, что подвеска автомобиля еще не убита по нашим российским дорогам), заинтересовал угонщиков. Кто они, я так и не узнал, они не из организованной преступности.  Причем машину угнали под возврат, т.е. за некоторую сумму мне вернули. Но об этом у меня написан отдельный рассказ. http://www.proza.ru/2017/06/25/326

Знакомство моего среднего сына Сережи с некоторыми одноклассниками, ставшими потом преступниками, сыграло с ним немного позднее злую шутку. Однажды он сидел в машине вместе с некоторыми из них возле дома, где жил какой-то бизнесмен. Через пару дней этого бизнесмена убили,  подозрение пало на «затонских», и в их числе оказался мой сын.  Пришлось мне подключать свои связи, чтобы выручить сына из СИЗО. Я знал, что он не замешан в этом деле, но эту уверенность пришлось подкреплять  приличным гонораром адвокату.  Должен сказать, что большинство тех, с кем общался в школьные годы мой сын, или уже ушли в мир иной, или оказались на долгие годы за решеткой.  Но что делать, другой школы в Затоне не было. Неблагополучное в социальном плане окружение было и вокруг других детей, но старший сын рано переехал в другой район города, а вот дочери пришлось дольше общаться с такими одноклассниками.

Но этот случай пустяк против другого, где в качестве обвиняемого оказался я сам.  Этому предшествовала  трехлетняя прелюдия.  В 1996 году Российская Федерация получила так называемый «связанный» кредит от МВФ в размере 4,5 млрд. долларов. Почему «связанный»?  Потому что на эти деньги Россия должна была закупить медицинское оборудование для центральных районных больниц за границей у многих фирм. Т.е. фактически доллары так и остались за границей, а Россия получила бы оборудование, далеко не лучшее по качеству. Но кто-то наверху решил, что и такое сойдет для ЦРБ. 

Но не может каждая ЦРБ заключать контракты с  заграничными фирмами, верно?  Поэтому в Москве была создана контора, получившая название «Фонд российского здравоохранения», которая и заключала договора на поставку медицинского оборудования непосредственно с каждой ЦРБ. Для этого туда присылались договора со спецификацией, они подписывались главными врачами и отправлялись в Москву, в ЦРБ оставался второй экземпляр.  Все вроде как законно.  Прежде чем заключить договора с ЦРБ,   Фонд заключил договор и с администрацией края, что та обязуется оплатить транспортные расходы за доставку оборудования по счетам, которые будут выставлены Фондом.

Вот тут-то начинается самое интересное.  За главу администрации края Ишаева расписался его первый зам. Это я увидел через год, когда мне поручили заниматься вопросом, почему же оборудование не поступает в край.  Мне в юридическом отделе дали оригинал договора, и я увидел, что 3 листа его заверил один юрист администрации края, а еще три – другой юрист.  Явно было, что договор подвергался коррекции, но кем?  Мой начальник, директор департамента здравоохранения Александр Кравец дал мне задание поехать в фонд и выяснить, почему же медицинское оборудование не поступает.  Я с оригиналом договора поехал в Москву, с немалым трудом нашел здание, где располагается этот фонд.  Здание старинное, с лепниной на фасаде, с высоченными потолками,  в центре Москвы. Чувствовалось, что стоимость аренды этого здания очень высокая.  Нашел я директора фонда по фамилии Пастухов.  Стал разговаривать с ним, и тут выяснилось, что мне лично делать в этом фонде нечего. Я являюсь представителем администрации края, которая несет ответственность за оплату  транспортных расходов. А так как оборудование не поступало, то и счетов за транспортировку тоже не было.  И Пастухову что-то отвечать мне не требуется. А вот что нет оборудования, пусть волнуются главные врачи ЦРБ.  Хотя и им особо нечего волноваться.  Ведь больницы же ни копейки за оборудование не заплатили, верно? Так какой с них может быть спрос?

Вечером ко мне в номер гостиницы зашли трое суровых мужчин. Двое были в пиджаках, у одного кейс в руках. Третий в спортивной куртке, под мышкой выпирал пистолет в наплечной конуре. Мне эти господа-товарищи посоветовали не подниматься кипешь в Минздраве России, куда я собирался пойти на следующий день по другим делам. А то, мол, в Москве всякое может случиться – то ли под автобус попадешь, то ли в метро на рельсы перед  электропоездом столкнуть нечаянно.

В общем, я понял, что дело с поставкой оборудования за счет кредита МВФ мутное, и разобраться во всех тонкостях мне не под силу.  Остается только усилить контроль, и переложить ответственность  на районы – ЦРБ и финансовые отделы районных администраций.  У меня сразу возникла мысль о том, что в эти «лихие 90-е годы» кто-то в Москве хочет на оборудовании неплохо заработать. Так как доллары Россию не пришли, «пилить» нечего, так хоть за счет реализации медоборудования за наличные кому-то на стороне можно что-то наварить, да еще на завышенных транспортных расходах тоже.

Вернувшись в Хабаровск, я обо всем доложил Кравцу, вернул оригинал договора в юридический отдел администрации и начал действовать по своему усмотрению, стараясь прикрыть свою задницу. Отвечать за чью-то аферу у меня желания не было.

К этому времени я уже был тертый калач, чиновник с большим опытом работы. Поэтому я подготовил  приказ департамента здравоохранения края, где обязывалось главным врачам и главным бухгалтерам центральных районных больниц активизировать работу с Фондом, и ежеквартально отчитываться перед нашим департаментом о получении оборудования.  Второй документ вышел в виде распоряжения главы администрации края за подписью Ишаева в адрес глав районных администраций примерно с такими же указаниями. Только отчитываться они должны перед финансовым департаментом администрации края.

Казалось, на этом можно закончить эту детективную историю. Ошибаетесь.  Она всплыла через год после того, как я ушел из департамента здравоохранения администрации края. Как и следовало ожидать, львиная доля медицинского оборудования не дошла до ЦРБ,  было начато расследование по линии отдела по борьбе с экономическими преступлениями Дальневосточного Федерального округа. Сунуться в Москву опера ОБЭП не рискнули, решили найти стрелочника в крае.  Одним их таких кандидатов в стрелочники был я. Меня не раз вызывали на допрос, делали очные ставки, даже однажды  вместе с двумя такими же седыми мужчинами показывали начальнику медицинской службы погранокруга, чтобы он узнал меня.  А что узнавать, мы с ним общались совершенно по другим вопросам. Исписал даже целый лист бумаги, сверяли мой почерк, нет ли моих подписей в документах. Да откуда им быть, если я был в стороне от всех этих дел.

Провели обыск даже в моей квартире. Не знаю, что они надеялись там найти,  поживились лишь моим газовым пистолетом, который я выдал при обыске добровольно. Дело в том, что разрешение на его ношение я оставил в своем первом автомобиле, который дочь, пользующаяся им, продала по доверенности какому-то мужику.  В это время у меня уже был условный срок за наезд на человека со смертельным исходом, о котором я тоже написал.  http://www.proza.ru/2017/07/07/1538 Так что мне грозила реальная отсидка в местах не столь отдаленных.  Но никаких доказательств, свидетельствующих о моем участии в этом преступлении, найдено не было.  Поэтому дело против меня было закрыто, я проходил по нему в качестве свидетеля.

Но вот по незаконному владению газовым пистолетом дело открыли. Все эти же опера из ОБЭП, видимо, хоть на этом решили отыграться, но их подвила жадность. Дело открыли, а вот самого пистолета в нем не оказалось.  Попросту украли, очень уж понравился этот импортный пистолет кому-то из оперов. Поэтому прокурор Индустриального района, допросив меня, закрыл дело из-за отсутствия вещественного доказательства преступления.

В 2003 году, когда я уже переехал в город Нефтеюганск, тогда еще неофициальную столицу нефтяной компании «Юкос» и занял должность директора многопрофильной городской больницы, случился еще один забавный случай.  В больнице был главный врач, который нес ответственность за оказание медицинской помощи, а я отвечал за функционирование медицинского учреждения – поставку лекарств и медицинского оборудования, снабжение мягким и твердым инвентарем,  функционирование всех систем больницы – отопления, водо- и электроснабжение, поставку  кислорода и т.д.  В эти годы действовал указ президента России, по которому все закупки осуществлялись по тендеру, т.е. на конкурсной основе, за исключением небольших партий, например, твердого и мягкого инвентаря.  Не будешь же закупать тысячу комплектов постельного белья или халатов на городских торгах. Для этого существовала конкурсная комиссия в самой больнице, и я по должности был её председателем.

Прошло некоторое время, как я занял эту должность, и ко мне в кабинет зашел какой-то невзрачный мужчина  среднеазиатской наружности.  Он весьма учтиво предложил мне сделку, за мзду закупить у его фирмы какой-то мягкий инвентарь  на сумму около полумиллиона рублей.  Я его впервые видел и вдруг такое неожиданное предложение. Я заподозрил неладное. Так же учтиво пояснил, что существует конкурсная комиссия, куда и следует подавать свою заявку, и если она будет самая выгодная, то мягкий инвентарь они и будут поставлять.  Он начал меня уговаривать, и был весьма настойчив.  Кончилось тем, что он все же ушел, заявив, что через пару дней придет со своим владельцем, и посоветовал не отказываться от его предложения.  У меня уже была уверенность, что это подстава, причем настолько грубая, что даже и к гадалке не надо ходить.  И когда через пару дней также вечером я увидел под дверью кабинета этого гражданина и рядом с ним еще одного, то не секунды не колебался.  Пригласив второго в свой кабинет, твердо заявил, что я взятки не беру, если хотите  что-то поставлять,  подавайте заявку в городскую или больничную комиссии.  Больше я этих людей я в больнице не встречал. До сих пор гадаю, откуда же они были. Скорее всего, из отдела по борьбе с экономическими  преступлениями,  хотели проверить нового директора больницы на вшивость.

За те пять лет, что я занимал свою должность, в больнице была масса проверок и ревизий, и никаких претензий к закупкам медикаментов и медицинского оборудования, а также другого имущества для больницы не было выявлено. Все обслуживающие коммуникации нескольких зданий больницы учреждения выбирались на конкурсной основе в городской комиссии, членом которой я был,  там же выбирались поставщики лекарственных средств на многие миллионы рублей (больница была очень большой, стационар на 900 коек, две взрослых и две детских поликлиники, женская консультация, врачебная амбулатория, три филиалы поликлиник, свыше 2,5 тысяч сотрудников).  А поставки дорогостоящей медицинской техники проводились победителями окружного конкурса, проводимого в департаменте здравоохранения Ханты-Мансийского автономного округа-Югры.  Этот северный округ был очень богатый, когда я туда приехал, был удивлен этому обстоятельству.  На здравоохранение выделялась очень много денег, закупалось самое современное оборудование и все нужные для лечения больных лекарства.

Вот этими детективными историями из своей жизни я и решил поделиться.  Почему, не знаю. Может, кто-то из читателей возьмет к себе на заметку, все же в повседневной жизни мы не так часто случаемся с такими случаями.

Вот такие события произошли в моей жизни. Кому-то они покажутся ерундовыми, достойными разве упоминания в автобиографии. Но мне лично все они стоили немало нервных клеток, которые, как известно, не восстанавливаются. Не исключено, что именно этих клеток и не хватило, чтобы у меня не было обширного инфаркта миокарда.  Недаром говорят, что все болезни от нервов, кроме тех, что передаются половым путем.