Маргарет Тэтчер и все-все-все

Five o'clock

Маргарет вздохнула, взглянула поверх очков на свою «новую команду», и еще раз набрала в легкие побольше воздуху.
Почти в самом углу на диване расположился Пух. Он покачивал ногой и постоянно перекладывал лапы, нетерпеливо поглядывая то на дверь секретарской, то на часы.  Стрелки, особенно минутная, двигались как-то подозрительно медленно,  будто бы и не собираясь даже показать, наконец, долгожданные пять часов.  Рядом к нему примостился Пятачок и с большим интересом, задирая и поворачивая из стороны в сторону голову, осматривал кабинет. Он подолгу останавливал свой взгляд на картинах в изысканных багетах, на затейливых статуэтках, узорах обоев, завитушках люстры и бра.
Малышу разрешили поиграть на полу, и он негромко трындычал новой машинкой, усиливая звук, когда та резко поворачивала на извилинах рисунка английского ковра.
Карлсон надел по такому случаю пиджак и  даже раздобыл мало предполагаемую в его гардеробе бабочку. Хотя и в горошек и на резинке, но все-таки бабочку! Он был несколько вальяжен,  строил из себя такого завсегдатая высоких кабинетов. Заложив руки за спину и пройдясь пару раз туда-сюда, бегло и как бы свысока осматривая убранство затемненного шторами кабинета, он примостился таки в кресле рядом с широким подоконником. Повернулся  вполоборота к окну, и тоже, хотя и не так откровенно как Винни-Пух, посматривал то на часы, то на дверь. На лице его при этом выстраивались затейливые гримасы, пухленькие пальчики правой руки слегка барабанили по подлокотнику, и ещё он покашливал время от времени, словно вот-вот собирался что-то сказать. Долгое молчаливое ожидание явно давалось ему нелегко.
Из-за той самой двери ожидалось с минуту на минуту появление молоденькой помощницы секретарши с подносом, с чайником ароматного чая, непременно же со сливками, вишневым или клубничным вареньем, плюшками, кренделями, и ванильными булочками, запах которых уже просачивался в кабинет. От этого ноздри Винни-Пуха раздувались, и, несмотря на все его старания соответствовать этикету, а Винни-Пух не без оснований считал себя знатоком оного, он делал непроизвольные глотательные движения и кончик его языка появлялся в уголке рта и незаметно скользил по губам.
Чайные пары и приборы на салфетках были уже красиво расставлены на столике. За дверью секретарской на фоне позвякивания посуды и негромких переговоров пожилой секретарши с ее помощницей, слышался зычный голос Фрекен Бок.  По отрывочным фразам можно было разобрать что-то о лунном затмении и прочих астрологических прогнозах вперемежку с рецептом домашнего яблочного пирога. К этим, достаточно мерным уже вошедшим свой ритм, звукам вдруг прибавился высокий певучий голос, - наконец, подошла Люська - продавщица из овощного отдела из магазина напротив. Она обладала удивительной способностью непременно опаздывать к назначенному часу и при этом совершенно неожиданно и внезапно и в полную, что называется, свою силу появляться в том месте и в то время, где ее совершенно не ждали. Не только не ждали, но где её присутствие и поведение оказывалась, мягко говоря, крайне неуместно, а  по сути губительным и разрушительным для любого дела, куда бы она не вмешивалась.  Единственным местом, где ее кипучая энергия входила все-таки в благоприятное русло, была ее овощная лавочка. За любовно разложенными пирамидами из помидор, редиски, шпината и прочей снеди с милой улыбкой, обращенной к покупателю, она казалась просто Богиней-Флорой, сошедшей с полотна флорентийского мастера.
 Алису не ждали. Была середина лета, и родители отправили ее в какой-то, кажется, шахматно-экологический или с уклоном в Эсперанто лагерь.
Маленький принц, которого поначалу мы, чуть было, не пропустили, тоже давно уже был здесь, сидел на подоконнике и, закутавшись в плащ, смотрел на город.  Наверное, больше на деревья и небо и пролетающих птиц, чем на его причудливую архитектуру. Роза, которую он теперь всегда брал с собой в горшочке, стояла на столе у Маргарет. Рядом расположился стеклянный колпак. В кабинете было уютно и безопасно, и ей ничего не угрожало. Можно было расправить пёрышки и покрасоваться.
Вот уже несколько месяцев как Маргарет получила отставку, и этот тайный, мало кто знал о нём, кабинет, приобретенный еще в те годы, был ее большой удачей и привязанностью. Здесь ей всегда хорошо думалось и работалось. И вот теперь и секретарская и сам кабинет наполнились этими очень странными, казалось бы, в сочетании с ней обитателями.
- Ну что ж, - подумала Маргарет, - сначала - чай!
Секундная стрелка догнала минутную и перескочила на двенадцать, ручка двери секретарской повернулась и синхронно с часовой стрелкой показала «Five o'clock».


Малыша не спаршивают.

Часть1.

- Что случилось, Малыш?
- Они не спросили меня!
-  Не спросили о чем?
-  Хочу ли я поехать в лагерь! Хочу ли я идти кататься на лыжах! А сегодня – хочу ли я поехать с ними на дачу!
- Они решили, что тебе так лучше?
- Да! Они всё решили за меня!
- Они совсем не спросили тебя?
- Спросили… и я сказал, что хочу сегодня остаться дома, у нас были планы с Карлсоном…
- И?
- Они как будто даже не слышат меня! Сказали – быстро собирайся!
- Малыш!
-
- Иди ко мне!
-
- Я им сейчас все объясню!
-
- Я объясню им, что с тобой так нельзя!
-
- Я объясню им, Малыш!
- И я смогу поиграть с Карлсоном?
- Думаю, да! Почему нет, Малыш!
- Думаешь, они разрешат?
- Мы проведем переговоры!
Если они будут черезчур беспокоиться и не захотят оставить тебя одного дома, то можно взять Карлсона с собой на дачу. Как тебе такой вариант?
- Не плохо, Маргарет! Не плохо!
- :-)
- Я счастлив!
- Я рада, Малыш.

Часть 2.

Шестой этаж. Офис № 637. Стол у окна с видом на город. За столом Малыш. Ему явно за 40, ну минимум 35. Опустошенным взглядом он смотрит в окно. Только что он сидел, уронив голову на руки, а теперь он смотрит через стекло.
Входит Маргарет.
- Малыш!
- Здравствуй, Маргарет, – не оборачиваясь.
Она подходит к нему и останавливается справа, немного сзади.
- Малыш!
-
-
- Маргарет! Он не спросил меня! Он не спросил меня, хочу ли я ехать в эту чертову командировку! Он огласил приказ! На собрании, Маргарет! Неделю назад, я сказал ему, что мы обсудили это в отделе, и в командировку поедет Юлиус. Он согласился. Я сказал ему об этом! Неделю назад! Я начальник отдела, Маргарет! Мы это обсуждали! Я сказал ему!
- …ммм…
Люська уже приходила?
- Да.
- И?
- Он услышал. Понял. Говорит, что не слышал об этом неделю назад. Разошлись на позитиве.
 - Я опоздала…
- Да, Маргарет.
 - Как и тогда… в детстве…
- Тогда… тогда я… я же вообще ничего не знал о тебе, Маргарет. Я был одинок… совершенно одинок...
- Малыш!
-
- Может быть однажды я все-таки успею во время?
- Да! Маргарет! Спасибо, что ты есть.
- Попробуй позвонить мне сразу. Я очень быстро приеду, у меня – самолет, ты же знаешь!
- Да, Маргарет. При этом Люська всегда успевает раньше тебя :-)
- Ну что ж, спасибо Люське!...Но ты можешь взять паузу. Небольшую паузу, Малыш, тогда я успею. В следующий раз, Малыш?
- Хорошо, Маргарет! Спасибо тебе.

Часть 3 .

- Ты слышала, как он кричал на меня, Маргарет! Ты слышала!
- Да, Малыш, я слышала. Ты же видел, я была рядом.
- Он спустил на меня всех собак! Не дал даже слова сказать в ответ! Он так кричал на меня!
- Да, Малыш, я слышала, в этот раз я была здесь.
 - Маргарет, спасибо тебе, да, ты была со мной в этот раз. Я это чувствовал. Спасибо тебе.

 Часть 4.

- Маргарет, ты знаешь, я понял, почему люди не слышат меня.
- ? :-)
- Я сам себя не слышал, Маргарет!
- Отличная мысль, Малыш! Отличная мысль :-).


Роза

- Я же роза! – вспомнила Роза и прихарахорилась.
Огляделась. Маленького Принца по близости не наблюдалось. И вообще никто не обращал на нее никакого внимания.
- Для чего  я хорохорюсь…? – подумала Роза, - всё напрасно! напрасно!
И ещё она подумала:
- Ах! Как трудно быть розой, когда никто не обращает на тебя внимания…

Лекарство

Малыш устал. Как-то очень устал.
Нет, все было нормально. Шеф на работе не то чтобы сменил гнев на милость, а как-то особо не трогал его. И он, хоть не без усилий и не без труда, но в целом неплохо справлялся, и даже получал некоторое удовольствие от процесса и от результата.
Микаэла и их двое ребятишек Кристоф и Тути, и особенно большой лохматый и развеселый сенбернар Чарлик вообщем радовали его.
Погода тоже была теплой и солнечной.
И все-таки он чувствовал себя каким-то очень уставшим, измочаленным, опустошенным. Он прислушался к себе. Да, голова было тяжеловата, и в теле тоже чувствовалась какая-то вялость и немота. В горле немного першило, но вряд ли с этим можно было обратиться к врачу и заполучить больничный хотя бы дня на три, а лучше на недельку.
К тому же была суббота,  и в планах на завтра был пикник. Но даже на это у него как будто не было сил. Грузить в машину весь этот скарб для пикника, подбирать хорошее место, следить, чтобы ничего не забыли, сообразить, что ещё нужно купить в супермаркете, созваниваться с Катанянсами…
Малыш вздохнул.
- Надо взять себя в руки! Спортзал, пробежка, надо встряхнуться! Взять Чарлика и пробежаться по лесу! Записаться к массажисту! Надо… - и как-то ещё тоскливей стало у него на душе от этих «надо».
Малыш потихоньку, чтобы не разбудить Микаэлу, выбрался из-под одеяла и подошел к окну. На крыше соседнего дома из-за высоких деревьев выглядывал маленький «домик», отдалённо напоминавший домик его Карлсона.
- Где-то он теперь, как он? - подумал Малыш, - наверное, нашёл себе нового наивного дружка и развлекает его своими небылицами, неутомимый выдумщик и проказник! - Малыш улыбнулся.
Вспомнил историю с вареньем.
- Я самый больной в мире Карлсон!
- Малыш, ты должен стать мне родной матерью!
- Одна ложечка, всего одна ложечка! - и мигом опустошил целую банку!
Как только в него помещались все эти плюшки, тефтели, варенье? Целая полуторалитровая банка вишневого варенья (!) без косточек.
- Да… А теперь вот и я… Я самый больной в мире Малыш!... Позвонить по телефону маме? Услышать ее голос... Вряд ли я смогу рассказать ей чего и сам толком не понимаю…
Он опустился на кровать…
- А может быть попросить  Микаэлу побыть мне немного родной матерью! А лекарство?... Карлсон всегда точно знал чего ему хочется! А я?! Варенье? Нет, я люблю сладкое - на десерт, но целая банка… Так хочется… чтобы кто-то просто погладил меня по голове. И… почитал сказку. Да! я хочу взять в детской с полки наугад книжку, и пусть Микаэла почитает мне сказку! Наверняка там будет что-то важное... (?) хорошее (!) для меня!
Микаэла потянулась и открыла глаза.
- Малыш, доброе утро! Ты уже встал? Ещё, кажется, рано? Как ты?
- Микаэла, знаешь, у меня к тебе одна просьба: побудь мне, пожалуйста, родной матерью!
- Что случилось, Малыш!?
- Не знаю, тоска какая-то на душе… так хочется, чтобы кто-то погладил меня по голове, почитал сказку, как в детстве, пожалуйста, Мики! Это ненадолго, мне очень надо. Ты сможешь?
- Хорошо, Малыш, - Мики улыбнулась ему глазами.
Малыш мигом сгонял в детскую. Кристоф и Тути сладко посапывали. Неглядя, нугад он вытащил из самой середины полки книжку, и что бы вы думали? Это была - "Тутта Карлсосон Первая и единственная..."! Разве это не удивительно! Малыш улыбнулся, поправил одеяло Кристофу и вернулся в спальню. Микаэла уже уютно устроилась, полулежа на двух подушках. Малыш занырнул в кровать, примостил голову на коленях у Мики, положил её руку себе на голову и приготовился слушать историю.
И вскоре предстоящие выходные с домашними делами и семейно-дружественным пикником уже казались ему вполне многообещающими и заманчивыми.

Прогулка.

Время от времени, если бы вы проснулись пораньше и, зевая, ненароком выглянули в окно, то увидели бы удивительную картину: Маргарет Тетчер верхом на Ослике или рядом с ним, прогуливающихся по Окрестностям. Причём, если бы у вас хватило любопытства и терпения, то вы увидели бы, что это не совсем обычная прогулка, а скорее, может быть, ритуал. Маргарет никоим образом не понукает и не направляет Ослика Ио, но следует за ним, спокойно пережидая все его задержки и остановки. Когда он щиплет травку и замирает на время, очарованный видом и ароматом луговой ветренницы, прислушиваться к пению овсянки, или любуется на проплывающие облака. Маргарет можно легко узнать издалека: несмотря на ранний час, она хорошо причесана и одета в простой, но весьма элегантный светлый брючный костюм в клеточку. Ослик же внешне ничем не привлекателен, совершенно обычный такой взрослый сероватый осел. Но если вы наблюдательны, то, вероятно, заметили его имя - Ио (которое, впрочем, очень трудно было бы узнать без моей подсказки, так как вся эта "процессия" происходит в молчании и отдалении)- не то же самое, что Иа. И вы не так уж будете не правы, если оно у вас проассоциируется с известной аббревиатурой.
Так вот, такой примерно променаж совершается практически ежедневно, и, удивительным образом, к определенному времени Ослик, сопровождаемый или оседланный Маргарет, благополучно возвращается к дому. Опровергая, в некоторой степени, расхожее мнение, что ослы упрямы и безмозглы.