Не надо

В дверь тихонько постучали.
- Премного занят, уходите!
Настойчивей.
- Не принимаю, ещё раз постучите – вызову полицию!
- Не надо полицию, мы уже здесь.
Иоганн Петрович дважды поседел, но к двери все-таки подошёл.
Он прислонился ухом, стараясь не шуршать. Хотя он знает, что ничего противозаконного не совершал, но чего только ни найдут у старого профессора.
- Чем обязан? – негромко спросил он.
Из-за двери уставший голос:
- Иоганн Петрович, отойдите от двери.
Профессор отпрянул, но уже был готов сражаться со случайными интервентами.
- Что вам нужно?! Уходите! – кричал старик на незнакомцев.
Незнакомцы тем временем ввалились в квартиру и, как баскетбольная команда, выстроились ловить профессора, который почему-то не бежал.
Самый старший из полицейских, беловолосый мужчина, вышел вперед:
- Иоганн Петрович, вы задержаны. Пройдемте с нами или мы будем вынуждены увести вас силой.
Профессор вспотел:
- Да что такое, в конце концов?! За что меня, за что? Можете сказать?
Беловолосый кивнул:
- Извините, профессор, но никак. Или вы уходите вместе с нами, или мы забираем вас.
У Иоганна Петровича резко пробудился талант поднимать брови до основания волос на лбу.
- Ошалели! Совсем уж озверели эти ваши советы!
- Не наши, а ваши, - спокойно ответил старшина полиции и кивнул, чтобы профессора увели.
Под крики старика квартира опустела. Теперь в гостиной не осталось ничего, кроме пианино.

- Балаган! Бред! Я засужу вас, засужу!
Из-под ткани старческий голос казался ещё глуше.
Сильные руки вывалили дряхлое тело на какое-то подобие стула и сорвали мешок с головы.
- Не надо суда, вы уже в суде.
Иоганн Петрович быстро огляделся. Простые ряды скамеечек, судейский помост. Всё верно, именно так показывали суд в сериалах.
- Вы осуждены на 33 года заключения в колонии строго режима, - провозгласил безносый судья. – Решение обжалованию не подлежит.
Точка, поставленная молотком.
- Но постойте! – бесполезно выкрикнул профессор. – Я же столько не проживу!
Его тут же увели, а точнее утащили под руки.
Он больше никогда не видел этого зала и безносого судьи.

В колонии было сыро и пахло навозом. Почему-то навоз никому из здесь присутствующих не нравился и не мерещился. «Ссаниной пахнет» - говорили надзиратели. «Нашей жизнью пахнет» - говорили заключенные.
Как только местные поняли, что от старого профессора нет особого толка, разве что в качестве мученической жертвы, которую никто не хотел брать грехом на душу, Иоганна Петровича оставили в покое. Иногда ему приходили жаловаться низшие заключенные чины и рассказывать свои сны или домыслы.
Иоганн Петрович с этой ролью смирился и, можно сказать, был вполне доволен. Хотя, как и все заключенные, на вопрос «за что сел?» отвечал «не знаю». Этим ответом профессор был крайне недоволен, но красивую историю придумать так и не смог – не его профиль.
С тем, что он сел «ни за что» (да-да, он так и думал, в кавычках) Иоганн Петрович тоже смирился. Сейчас, через 20 лет после того недоразумения, ему даже стало казаться, что в тюрьме живется лучше, чем на свободе.
И по закону природы, как всегда, когда думаешь что всё хорошо, всё неожиданно становится плохо – Иоганн Петрович заболевает. Не насморк, а что-то посерьезнее, что врачи не брались даже лечить. Ведь зачем переводить лекарства на того, кто и так собирается умереть?
В одно утро профессору стало совсем плохо. У него ломило тело так сильно, что он не слышал, как скрипел и привздохивал. Зато соседи по камерам слышали его прекрасно, и за завтраком жаловались друг другу на старика.
Профессор чувствовал, что завтрак он сегодня пропустит, хотя подавали его любимую яичницу.
К обеду тело стало ломить совсем сильно, и в один особенно неприятный момент старик выкрикнул:
- Господи, я сейчас умру!
На что ему ответили:
- Не надо, ты и так умер.