Важно

Неясно, какой был день. Пятнадцатый, десятый, а, может, лишь второй. Серой пепельной пустыне не было конца, и солнце… Бесцветно белое солнце озаряло всё пространство, прожигая бледную кожу. Лохмотья, когда-то служившие одеждой, въелись в его тело, глаза превратились в два сухих камушка, а по узким каналам вен перекатывалась тусклая красная пыль. Ни капли влаги не осталось в его теле, но он жил, слыша, как с каждым ударом сердца всё внутри него осыпалось. Не имея другой цели, он брёл вперёд, изредка поднимая голову наверх, чтобы ещё раз увидеть прожигающий его бесцветный шар. «Это серые тучи заполонили небо, или оно должно быть таким без них? Я вижу светило, значит без…» Но, кроме солнца, на небе была и луна или то, что должно было быть ей: маленькое чёрное пятно парило за его спиной, оставаясь без внимания. Быть может, она была важна, но он не оборачивался — ему незачем было этого делать. Он так и брёл по бесконечной серой пустыне, умирая, но не будучи мёртвым, сопровождаемый двумя, знающий лишь об одном…

Шаг, ещё шаг, ещё один… «Я… Что я делаю? Не могу…» Он остановился, так неожиданно даже сам для себя, что по обыкновению его потянуло вперёд, но ноги остались на месте, и тело рухнуло на мягкий обжигающий песок. Он невольно вздохнул и сразу же тяжело закашлялся — множество мелких песчинок заполнило его лёгкие. Разве ему нужно было дышать? Разве ему нужно было вообще хоть что-нибудь? «Здесь я и останусь.»

— Как скажешь.

Голос. Ему, верно, послышалось. Слишком долго он шёл, слыша лишь шарканье своих ног. Наверняка, это были лишь мысли.

 — Ты, право, собираешься вот так тут лежать? Что, никаких идей?
 — Совсем… Кхм, погоди, чт…

Собственные слова, казалось, удивляли его больше чужого голоса. «Что он имел в виду? Что я имел в виду?»

 — Вот и у меня пока глухо. Но тебе я посоветовал бы всё же встать.

Повернув голову, он, наконец, увидел своего собеседника: стройная высокая фигура в изысканном тёмном костюме предстала его вниманию. Чёрный облик незнакомца на фоне бесцветного пространства вокруг казался ярким и даже ослепляющим и был бы совсем инородным, если бы не маленькое беспросветное пятно позади него. Он искренне дивился своим новым открытиям, пока незнакомец с не меньшим интересом разглядывал его.

 — Ты, — прохрипел он и тут же затих — слова давались ему с трудом.
— Кто ты такой? — наконец произнёс он, мысленно радуясь, что способен на такое.
 — Забавно, я как раз хотел спросить то же самое у тебя. А ещё про это место, те штуки в небе, и, по правде сказать, я даже не совсем представляю, кем являюсь сам. Хотя… У тебя разве не так?
 — Так…
 —Плохи же наши дела, раз мы даже с собой определиться не можем. Ладно, приятель, поднимайся, нам предстоит долгий путь, — Незнакомец подошёл и протянул руку лежащему.
 — Куда? — спросил он, всматриваясь в лицо новообретённого «приятеля». Его внимание привлёк взгляд человека, уверенный, открытый, и, вместе с тем, манящий чем-то сокрытым.
 — К чему мне знать?

Они шли вместе. Однако незнакомец постоянно выбивался вперёд. Казалось, этот человек совсем не ощущал испепеляющей жары — он бодро шагал, твёрдо ступая по пепельным барханам.

А он… как прежде продолжал идти, еле находя силы, чтобы не свалиться. «Зачем?» Он совершенно не осознавал, что происходит и почему это происходит так. Отчаянные попытки что-либо понять не давали никакого результата, лишь всё больше вопросов постепенно заполняло его голову. Значительная часть из них касалась незнакомца в чёрном. «Кто же он?» — всё время спрашивал себя мужчина, не переставая наблюдать за чёрной фигурой. А следом, как бы случайно, возникал ещё один: «Зачем он?»

В какой-то момент он заметил очередную странную деталь — тень, принадлежащую его спутнику. Она казалась особенно необычной, ведь у самого мужчины никакой тени не было, и, тем более, такой. «Какой? Какой, чёрт её дери, „такой“? Что в ней не так?»

 — Вспомнил имя?
— А?
— Имя. Я вот совершенно не могу. А оно ведь должно быть, верно?
 — Э-э, кхм, да, наверное… и, кхм, нет, я не помню.
— Скверно, приятель, скверно… — незнакомец тут же умолк, погрузившись в свои мысли. Но его это не устроило и диалог был продолжен.
 — Ну, кхам, у тебя нет проблем с тем, как меня называть, — заметил он, после чего сильно закашлялся. — Кха, кхм, проклятье.
 — О, верно, меня беспокоит не это. Но… — незнакомец вновь задумался, но после продолжил говорить. — Мы ведь совершенно ничего не знаем. Даже о себе. Что мы можем сделать?
— Я, кхм, мне…
— Понимаешь, — незнакомец резко остановился и тут же выговорил, казалось, все свои мысли, — меня… словно ведут. Но даже если отбросить внутренние ощущения — оглянись — нас окружает бескрайняя серая пустыня и ничего больше. Разве имеет смысл оставаться тут на месте? Что тогда произойдёт? Да что тогда вообще может произойти? Смотря на тебя, приятель, мне кажется, что даже умереть здесь нельзя… А может, я лишь выдумал смерть… Но продолжив идти, мы можем что-то поменять, выйти за пределы этого места. Нам надо идти.
 — А, кха, — мужчина слабо осознавал, что происходит и практически машинально сопротивлялся происходящему. Он судорожно подбирал слова, пытаясь передать свои мысли. Внезапно, нужные слова нашлись и сами вырвались из его рта. — А если этих пределов нет? Я не хочу изнурять себя длительным путём, если ничего может не измениться. Я шёл, кхм, шёл не знаю сколько, до тебя. И, всё, что я понимал до сих пор это то, что иду. Но всё кончилось ничем и изменилось только когда я остановился, рухнул на песок. Внезапно появился ты, «приятель»: «Нам надо продолжать идти». А я, кхм-кхм, только спросил «куда» и поплёлся следом. Зачем…

Разговор зашёл в тупик. Они стояли молча, глядя друг на друга, в оцепенении, не находя слов, чтобы продолжить. Всё было неправильным, всё должно быть немного иначе, они чувствовали это, но не находили сил исправить.

 — Может, ты прав, — наконец произнёс незнакомец, садясь на песчаный холм. — Наверное, стоит остановиться и хоть в чём-то разобраться.
 — Понять, что нам нужно, — он вдруг поддержал, тоже присаживаясь. — Иначе менять будет нечего.
— Хорошо. Итак… приятель… С чего начнём?
— Ну, кха, не уверен, что здесь что-то «начинается». Я думал, и… тут нет какой-то структуры. Я помню себя идущим, но как я пошёл, откуда, зачем — воспоминаний нет. Кажется, этого и не было. Я просто шёл по этой пустыне. Всегда. Ни цели, ни мыслей, ничего. А потом, кхм, стали появляться мысли, за мыслями действия, маленькие сдвиги, всё больше и больше. А потом, появился ты и, не знаю даже почему, сейчас я оказался здесь, с тобой. Оно как-то, кхм, само вышло, только сейчас приходит осознание… Но ты подошёл, весь в этом чёрном костюме, такой… другой. Казалось, ты знаешь, что делать.
 — О, я, верно, думаю, я знал, но… это было чем-то похоже на тебя, полагаю. Мои действия, они… я тоже не знаю, как сюда попал. Моя точка отсчёта — разговор с тобой.
— То есть, ты тоже не знаешь, что было до этого?
— Да, и даже общаясь с тобой, там, вначале… мои слова были сказаны не совсем от меня. С самого начала меня что-то вело. Мысли, они быстро приходили и вырывались, лишь позже я стал всё осмысливать.
 — «Что-то вело». «Мысли». Не твои, инородные? — Нечто очень похожее мужчина ощущал сам. Скорее всего, это было важно.
 — Д-да. Очень странные ощущения. Есть понятия, которых у меня не должно быть. Я это чувствую. Смотря на мир, я вижу его, воспринимаю его таким, какой он есть. Но что-то говорит…
— Это неестественно, мир должен быть другим.
— Значит, у тебя тоже.
—Аг-кха. Есть, кхм, ну, я думаю, что должно быть какое-то другое место, не знаю, нормальное. Потому что это всё… да посмотри даже на меня. Люди так не выглядят, они, кхм, жить так не могут. А я живу… А то, что вокруг… Эта бесцветность раздражает. Всё прозрачно-белое, белёсое вперемешку с серым. А единственное, что отличается — ты и та штука в небе. Кстати, это тоже вызывает кучу вопросов, но дело в другом — где цвета? Я же знаю: они существуют. И, ещё есть множество вещей, кроме чёртовой бесконечной пустыни. Всё это есть. В моей голове, но не тут.
 — Может, вот в чём суть? Наши мысли расходятся с этим миром. Мы существуем тут, имея в головах совершенно иные представления. Мы чужие, и этот мир чужой для нас.
—Хм… многие вопросы всё равно остаются без ответов, но, кхм, пусть так. В итоге, нам всё равно надо идти?
 — Не вижу иных путей, приятель. Надо выбираться отсюда.
 — Хорошо, давай только посидим ещё чуть-чуть. Мне, кхм, надо немного отдохнуть.

Время вновь потеряло счёт, а их путь всё продолжался. Теперь они постоянно говорили, пытаясь разъяснить детали своего путешествия; однако мужчинам едва ли удавалось прийти к конкретным выводам, и их рассуждения, к их же собственному сожалению, то и дело обрывались где-то на середине. И всё же, не всем разговорам было суждено окончиться ничем.

— Меня всё беспокоит тот факт, что мы не знаем собственных имён…
 — Да, ты, кхм, говорил. Уже… много раз.
— Прости, но ведь без них никак.
— Я жив. Не знаю как, но моё имя здесь ни при чём. Я и без него могу идти, куда бы мы там не шли, — он явно не был настроен на диалог, да и данная тема его совершенно не волновала, но человек в тёмном костюме всё не унимался.
— Но разве имя не определяет куда ты должен идти? Без него, как знать, кто ты есть и зачем живёшь? Я, вот даже не уверен, что существую… так, как должен. Не могу даже себя назвать, кроме как «Я».
 — Вот именно. «Я», «ты», этого достаточно.
 — Но…
— «Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет.» — в его голове неожиданно всплыла эта цитата. Мужчина сам не знал, откуда она взялась, но фраза была ему по душе. — Предпочитаю, кхм, придерживаться этой позиции.
 — Роза? О, да, кажется, мне пришла мысль по этому поводу.
— Хм, удобно, правда? До сих пор не знаю, как это работает, но мне нравится, как в голову прилетают знания о неведомых ранее вещах. — Со временем они оба привыкли к «новым» мыслям и теперь могли долго общаться, обсуждая предмет, о котором один из них случайно подумал. — Мне кажется, это может нам помочь исправить… то, что тут творится.
 — Я не позволю тебе менять тему дискуссии, пока мы не разберёмся с этой. Может, ты и прав: имя не влияет на твою суть; но оно может указать на неё. Не зря роза — это роза, а ромашка — ромашка. Их названия не указывают, какими им необходимо быть, но показывают, что они из себя представляют. Это мне и необходимо — ориентир.
 — Хм, хорошо, возможно, это поможет; но что ты мне предлагаешь? Мы всё ещё не имеем ни малейшего представления о нашем происхождении и именах.
— Быть может, мы сможем сами себя назвать.
— Сами? — Мужчина увидел этом большой потенциал. — Мне нравится эта идея. — проговорил он. — И всё же, ты действительно думаешь, что нам стоит дать себе полноценные имена?
— Верно, это не лучший вариант. Не представляю, как мы будем перебирать варианты. Может, попробуем начать с чего-нибудь попроще? Например, ты думал обо мне? Что приходило тебе в голову в эти моменты?
 — О, я… мне кажется, сначала это было «человек в чёрном», но, кха, это, скорее всего, не подходящее имя. Позже я начал думать: «незнакомец». И это осталось в моей голове до сих пор.
 — «Незнакомец»… Пусть будет так. «В чёрном» пока зачтём за фамилию.
— Да, неплохо. А что по поводу меня?
— Оу, — он смутился. — Признаться, я всегда думал о тебе только: «он». Прости, приятель, навряд ли это подходящее имя хоть для кого-то. Подожди…
— О, нет, — мужчина понял, к чему ведёт его собеседник. — «Приятель» — это кличка для пса, да и думаю, что для тебя это вряд ли что-то большее, чем обращение. А вот «Он» мне нравится, есть в этом что-то. К тому же, здесь больше некого так называть, так что остановимся на этом.
— Хорошо. Что ж, у нас появились имена. — Незнакомец явно был этим доволен. Он, впрочем, не скрывал своего скепсиса.
— Кхм. И что? Увидел своё направление?
— Нет, пожалуй, всё не так просто, но мне кажется, мы сделали что-то правильное.
— Удивительно, но мне тоже…

Они продолжали свой путь, но всё вокруг оставалось неизменным, всё тот же пейзаж открывался их взорам. И всё навязчивее становилась мысль: каждый их новый шаг давал лишь ничего.

— Кха-кхм, это перестаёт быть осмысленным. Хэй, слышишь?! — Незнакомец опять выбился далеко вперёд, видимо, о чём-то задумавшись. Он еле поспевал за своим спутником.
 — Я думаю мы зашли в тупик! Кха! Да остановись же ты, я не в том состоянии, чтобы поддерживать такой темп!
— О чём ты? — мужчина остановился, удовлетворив просьбу друга. — Нам ещё идти и идти. Впереди огромные просторы, — он тут же зашагал дальше, но уже медленнее, давая его нагнать.
 — Как и позади. Мы столько идём. Что нам это даёт?
— О, мы через это уже проходили. Мне казалось, что всё решено, — мужчина не хотел возвращаться к этому разговору. Сейчас, как никогда, важно действие; необходимо идти — считал он.
— Было решено, но происходящее снова теряет смысл. Мы только идём и уже даже не говорим друг с другом. Это почти не отличается от того, как я шёл раньше, только ещё хуже себя чувствую и постоянно выбиваюсь из сил.
— Но ведь в этом и смысл. Мы не сможем достигнуть цели, оставаясь на месте.
— Мы лишь движемся вперёд, кхм, цели по-прежнему нет.
— Нам надо выбраться, изменить…
— И мы вновь говорим о том же. Не думаешь, что идти мы можем также — по кругу? Вокруг всё та же пустыня, что в начале нашего пути. И это бледное солнце всё так же жжёт моё тело. Я устал и хочу хоть какого-нибудь прогресса, понимания, что мы идём правильно, чтобы найти в себе силы продолжать.
— Ну… — мужчина неожиданно замялся. — Мы могли недостаточно пройти…
— Мне так не кажется.

Дождь. «Дождь?»

— Дождь. — Проговорил Незнакомец, на мгновение забыв о разговоре. — Это же происходит впервые. Возможно, это знамение благих перемен. Может, что-то ещё случится…

Но Он не слушал человека в чёрном, а лишь смотрел в небо, немного приоткрыв рот, в то время как дождь постепенно набирал силу. Нет, Он не пил, было бы неправильно всё так объяснить; в этот момент каждая частичка его впитывала влагу, каждая капля уходила на питание его тела; и, пока его спутник пытался укрыться частями костюма, чтобы окончательно не промокнуть, он оставался совершенно сухим. Внезапно послышались частые вздохи, то ли от плача, то ли от смеха: мужчина не знал этого, но только что понял: только это и ждал он всё время, только это было ему нужно: лишь немного влаги, чтобы почувствовать себя живым, настоящим. Это было необходимо, чтобы Он мог что-то сделать.

Дождь закончился также внезапно, как и начался. Он всё же промок до нитки, но это совершенно не имело значения. Мужчина, впервые за очень долгое время, наконец ощутил себя иначе. Он почувствовал себя не телом, сущностью, способной лишь идти вперёд, а человеком, способным на свершения. Сейчас всё должно измениться, пойти по другому вектору. Он знал это.

— Мы больше никуда не пойдём… — мужчина резко замолчал. В его лёгких наконец не было песка, и твёрдый громкий голос неожиданно оглушил даже своего владельца.
 — Чт?.. Погоди, приятель, мы… — Незнакомец, не успев прийти в себя, после обрушившегося на него ливня, с трудом произносил слова.
— Мы отсюда не уйдём, — повторил мужчина.
— Но… мы не можем просто взять и остаться здесь. Чего ты хочешь этим добиться?
— Изменений.
— Но… Как? Мы не…
— Послушай, ты должен понять. Мы долго шли, и у меня было время подумать. Сейчас у меня есть силы сказать. То, что здесь происходит… мы не знаем, что это и как это работает. Мы не знаем, как сюда попали, и что было здесь до нас. Но всё это попросту неважно. Что было до этого — не имеет значения. Тут, здесь и сейчас, с тем, что творится в наших головах, мы можем преобразовать этот мир.
— Но это пустыня. Здесь ничего не может быть…
— Здесь есть мы. Мы дали себе имена, — на этих словах во взгляде Незнакомца что-то поменялось — Он, не прерываясь, продолжал. — С нашими знаниями, с тем, какие мы и как реагируем на этот мир, мы сможем сделать нечто большее, — мужчина поднёс свою руку к лицу и прокусил палец. Из раны потекла яркая красная кровь. — Ха! Видишь? — с улыбкой произнёс тот, показывая товарищу руку. — Цвет! Яркий цвет, в этом бесцветном мире! Мы сможем.

Незнакомец долго рассматривал руку, по пальцам которой текла тоненькая багровая струйка. Затем он взглянул в глаза спутника: в его открытом взгляде читались понимание и надежда, это читалось в обоих взглядах. Ничего не произнося, Незнакомец сорвал с себя часть своего чёрного костюма, обнажая бледную кожу, и обвязал ею шею своего друга, укрыв тёмной тканью его спину и плечи. А на небе исчезло маленькое беспросветное пятно, и огромное бесцветно-белое солнце словно стало чуть мягче и спокойней.


Послесловие
Изначально это должно было быть предисловием, но я подумал, что после сказанного тут этот рассказ навряд ли будет восприниматься и оцениваться обособленно, основываясь на собственных размышлениях человека. Мои личные переживания и отношение к этой истории могут перечеркнуть её самостоятельность. А это, на мой взгляд, неправильно. Но я всё равно хочу это написать. Так что, если вы уже составили своё впечатление о данном произведении и теперь почему-то хотите узнать о его создании и взглянуть на всё немного с иной, чужой стороны, милости прошу далее. В противном случае, этот текст вам не нужен.

Началось всё с картины, крутящейся у меня в голове. Небольшая зацикленная сцена — измученный путник, идущий по неестественной, вычурной пустыне, без цели, без контекста. Это занимало мои мысли на протяжении целого месяца, и когда оно стало слишком навязчивым, я описал всё в текстовом документе своего компьютера. Ещё не зная, во что всё выльется потом, я пометил документ названием «Важно» и разослал отрывок нескольким друзьям, дабы они пересказали свои впечатления от него. Что-то в маленьком куске текста не давало мне покоя, и я всё возвращался к нему в надежде понять, зачем вообще это написал. Этот маленький кусок текста — первый абзац рассказа.

Я ходил в недоумении ещё какое-то время, пока мой мозг не поразила новая, пугающая мысль: описанное в этом отрывке — отражение моего состояния. Почти сразу стало ясно, что это правда, и я понял: истории необходимо развитие и, главное, завершение. И я сел писать, долго и мучительно. За день у меня не выходило больше ста-двухсот слов, при обычной производительности в разы больше. Я делал огромные перерывы, длящиеся недели. Этот рассказ выматывал меня, и я не находил сил его продолжать. Но меня постоянно двигало вперёд осознание того, что мне необходимо это сделать. Ведь это в гораздо большей степени являлось не рассказом, а копаниями в себе, внутренней борьбой и поиском собственного пути. Диалоги и события, происходящие в данной истории — это то, что происходит и находит отражение внутри меня, в моём сознании. Эта история — не просто выдуманный поход двух людей в неведомом мире — это метания человеческой души, довольно конкретной, если задуматься.

Лишь в конце, подобравшись к разрешению, я начал писать регулярно, почти каждый день, по триста, а потом и по пятьсот слов за раз. В итоге, я глубоко полюбил этот рассказ и теперь искренне рад, что пережил этот уникальный опыт. И поэтому сейчас, хоть мне и интересно узнать реакцию людей на сие произведение, по большей части мне это не важно. Я сделал это, это моё достижение, на этом всё, спасибо.