Встреча со шпионом

        До летучки, то есть до десяти часов утра, меня вызвал к себе в кабинет председатель радиокомпании «Голос России» Армен Оганесян. Он сидел за огромным столом, обычно хаотически заваленном бумагами, но на сей раз они были тяжелыми стопами сложены на просторный подоконник, а перед ним красовался номенклатурный сувенирный набор – палехские шкатулочки, матрешки, деревянные ложки, пару дорогущих альбомов с репродукциями знаменитых картин, ручка с золотым пером в малахитовом футляре, записная книжка в кожаном переплете, две бутылки водки в экспортном исполнении и такие же две 500-грамовые банки черной икры. Председатель чесал огромные усы обеими руками и тяжело размышлял.

       – Знаешь ли, – сказал он, протягивая мне руку и откладывая бутылку и банку в верхний ящик стола, – с тобой хотел побеседовать какой-то хмырь из Форин-офиса.

       – Чего ему нужно? – забеспокоился я.

       – Он отвечает в британском МИДе за электронный перехват Би-Би-Си и намерен обменяться опытом. Известное шпионское дело. Вот его визитная карточка.

       Я только успел прочитать «мистер Джеймс Питер», и карточка исчезла.

       – Как мы выглядим в сопоставлении? Тебе известно чего-нибудь про них? – поинтересовался Оганесян, забирая ручку себе и возвращая бутылку водки на стол.

       – О радиоперехвате? Конечно, – я даже про себя возмутился. – Старинный особняк в Кавершэм-парке, графство Беркшир, рядом с Лондоном. В западной пристройке есть новые студии, а в старой части еще пользуются пневмопочтой, как во времена Оруэлла, ламповыми приемниками и ленточными магнитофонами.

       – А он разве там работал?

       – Оруэлл? Еще как! Чуть ли не в одной студии с Гольдбергом Анатолием Максимовичем.  Особняк напоминает Министерство Правды... 350 часов прослушивания в сутки на 38 языках.

       – Надо же, – удивился Армен, – мы тоже вещаем на 38 языках.

       – Я не думаю, что нас они на всех языках слушают.

       – Как знать, – задумался он, почесывая усы.

       – 300 сотрудников, включая руководство. Думаю, на самом деле больше, особенно если учитывать обслугу.

       – А у тебя?

       – 60 человек на 50 часов.

       Помолчали.

        – Хочешь, возьми бутылку, – предложил он.

        –  Зачем она мне?

        – Водка хорошая... Я решил, чтобы вы с Питером побеседовали здесь у меня. Ври, но в пределах…

        – А чего врать? У нас – своя компьютерная сеть, компьютерная запись звука, автоматическая архивация, безбумажное производство. Можно и у меня переговорить.

        – Нет, это все-таки объект. Он, может, увидит то, что и мы не понимаем.

        – Как знаешь, – у меня не было желания спорить. – У нас ведь есть и подмосковный центр, и дальневосточный, – зачем-то прибавил я.

        – Про это ему и не заикайся. Не летать же с ним на Дальний Восток? А чего у нас там за дела?

        – Я же тебе подавал служебную. 500 часов записываем в сутки...

        – Погоди-ка, – он встал и направился в приемную, я последовал за ним.

        В приемной он дал команду златокудрой секретарше красавице Елене собрать подарки в два пакета и вернуть стол в первозданное состояние.

        Пока она занималась в кабинете, Оганесян сидел в ее скромном кресле и задумчиво раскачивался, хорошо, что оно не развалилось, я же занял место на одном из стульев у окна. Мы продолжили прерванную беседу.

        – Встреча назначена на два часа. Пообщаетесь у меня, пообедаем, потом ты его проводишь в посольство. Главное, ничего лишнего. Меньше говори, больше слушай, привирай, но в пределах... Так чего у нас на Дальнем Востоке?

        – 500 часов в сутки записываем, а обрабатывать некому.

        – Как так?

        – Людей не хватает.

        – Где я их возьму? Кругом оптимизация и сокращения...

        Джеймс Питер оказался типичным долговязым англичанином лет сорока. По-русски не понимал, приехал с весьма подозрительно привлекательной переводчицей.

       – Как же вы посещаете Россию и ни слова по-русски не знаете? – спросил его Оганесян по-английски.

       – Я – скромный чиновник, завтра улетаю в Китай. Полиглота из меня не вышло, – пожал он плечами.

       Дальше беседа проходила через переводчика. Мистер Питер рассказал про Кавершэм-парк, упомянув, что они ежедневно выпускают порядка 100 страниц информационной продукции. Я сообщил, что у нас на круг выходит примерно столько же. Потом мы обменялись серией технических вопросов. Но главное, что его интересовало, ведем ли мы тематическое описание всех поступивших сведений или же доверяем редакторам самим отбирать наиболее актуальные материалы для обработки, просматриваем ли мы информационный поток весь подряд или только выборочно.

        Я старался отвечать уклончиво, ибо прямой ответ давал возможность легко вычислить наши возможности и составить представление о штатном расписании...

       После отменного обеда в спец-буфете, на котором присутствовал некий оголодавший референт из президентской администрации, мы покинули здание на Пятницкой, 25. Был солнечный теплый день. Чувствовалось приближение лета. На дворе стоял относительно спокойный 1997 год. Решили прогуляться, отпустили служебную машину – до Софийской набережной, где тогда располагалось посольство Великобритании, было рукой подать.

        Мистер Джеймс Питер шел впереди с переводчицей, я следовал за ними, руки у меня были заняты пакетами с подарками. Родное Замоскворечье убаюкивало душу. Скоро я буду свободен – с плеч долой, из сердца вон.

        Уже виднелся особняк посольства, а за ним – через реку – стены древнего Кремля. Мои спутники беззаботно болтали по-английски. Вдруг Питер остановился, обернулся, весело поглядел на меня и произнес на правильном русском языке:

        – Михаил Олегович, вы меня за дурака держите?

        У меня сердце застучало, как отбойный молоток, от внезапности я мог упасть в обморок. За 21 год безумной работы в Службе мониторинга нервы были ни к черту...

        – С чего вы взяли? – выдавил я из себя.

        – А где же 500 часов прослушки на Дальнем Востоке?

        – Я вам не обязан докладывать. Это такие... непростые сведения...

        – Успокойтесь. Я вас ни о чем не спрашивал. Считайте, что догадался сам.

        – Думайте, что хотите, – я передал подарочные пакеты и торопливо распрощался...

        До сих пор ничего, никому и никуда об этой истории не сообщал. А что сообщать?      

29.12.2017 – 20.07.2019