Радиорубка. Часть 1. Глава 3. Перед ремонтом

3.
Перед ремонтом.
Для успешного проведения ремонта мы прошлись по всем комнатам рубки и выявили проблемные места.
Начали с входной двери. Дверь была мощная, обитая толстой жестью. Замок на ней был висячий, здоровенный такой, похожий на тот, за которым Иванушка нашел меч-кладенец. Однако петельки для замка висели на хлипких винтиках и при каждом открывании двери дрожали, словно вот-вот отвалятся. Мы тогда не придали этому значения: держатся – значит, нормально. Впоследствии пожалели, но об этом речь впереди.
Итак, дверь была принята без замечаний. Далее мы вступили в прихожую.
Прихожая представляет собой прямоугольник размером примерно два с половиной на два метра. В стене налево от входной двери в прихожей прорезан узкий лаз в основную комнату. В прихожей не было никакой мебели, а единственным украшением являлись настенные часы. Когда-то, судя по остаткам механизма, это были мощные механические часы с маятником. На крышке даже был след от содранной бляшки с дарственной надписью. Сами часы пребывали в таком состоянии, словно они имели несчастье попасть в руки тайной секты, целью существования которой было полное уничтожение на нашей планете механических часов с маятниками. В момент совершения основного обряда часы, вероятно, были вырваны из рук злобных сектантов, и поэтому циферблат сохранился. Из остальных запчастей в живых остался только прекрасно сохранившийся деревянный футляр со вставленным в переднюю стенку стеклом.
Айдос живо заинтересовался часами и, не вняв моей реплике с предложением тут же выкинуть их, заявил, что они нам еще сильно пригодятся.
-А вот это – на помойку, - сказал Айдос, тронув ботинком массу старых ватманов на полу.
Эти ватманы валялись по всей радиорубке в просто страшном количестве. В основном это были плакаты, которыми украшали спортзал каждый Новый год. Их вешали, сколько я помню, с тех пор, как мы пришли в первый класс. А потом, видимо, их как-то раз сбросили в радиорубку, и так они там и остались, потихоньку умирая и превращаясь в космическую пыль. Помимо ватманов, здесь лежал сваленный в кучу громадный холст, покрывавший всю стену спортзала и тоже посвященный Новому году. На нем были нарисованы деды морозы из разных стран, в том числе монгольский, похожий одновременно на безжалостного завоевателя и на преподавателя физкультуры Кантемира. Холст давно превратился в серую истлевшую тряпку и источал запах столетней пыли.
Айдосу не терпелось избавиться от этой прогнившей старины.
В целом прихожая оставляла нормальное впечатление, за исключением паутины на потолке и слоя грязи на полу, но это было общей проблемой радиорубки, поэтому государственная комиссия, посовещавшись по итогам осмотра комнаты, решила принять ее к обживанию.
В следующей комнате дела были намного сложнее. Мы вступили в главную комнату радиорубки – центр нашей мозговой деятельности.
Узкий вход в главную комнату наполовину преграждает большой железный ящик, который висит на стене и называется «ЩО-2». По-моему, это расшифровывается как «щит освещения» или что-то в этом роде, потому что ящик был полон переключателей и проводов. На стене он держался каким-то чудом, всего одним углом, на несчастном древнем дюбеле. Даже Айдос с его, мягко говоря, не самой упитанной комплекцией протискивался между щитом и стеной очень осторожно, а все другие посетители рубки обязательно при этом обтирали левое плечо белешкой и сильно после этого ругались.
Айдос сказал, что щит надо будет хорошо прибить.
Размеры главной комнаты – три на два метра (все измерения я привожу на глаз, поэтому не ручаюсь за достоверность). Узкий лаз из прихожей находится в западной стене комнаты. В северной стене пробито маленькое вентиляционное окошко, закрытое снаружи жестянкой с прорезями. Также у северной стены стоит парта с аппаратурой, и висит динамик.
В южной стене находятся две квадратных бойницы, очень похожие на те, из которых защитники форта на острове Сокровищ перестреляли добрую половину пиратов капитана Сильвера. Размеры бойниц такие, что можно поместить в них физиономию и посмотреть в актовый зал, но голову просунуть невозможно: многие пытались, но никто не смог. Предназначение бойниц, несмотря на их грозный вид, весьма мирное: радиорубка ведь задумывалась в самом начале как будка киномеханика. Из бойниц открывается прекрасный вид на сцену актового зала и на ярко-красное знамя с головой Ленина, нарисованное на стене за сценой. Это знамя и довольно схематическое изображение карты Советского Союза за ним увековечены на многих ежегодных торжественных фотографиях нашего класса. 
Наконец, восточная стена главной комнаты содержит узкий лаз в темные подсобные помещения радиорубки. Этот лаз, в отличие от входа в главную комнату, обит деревянным косяком. А косяк исписан сверху донизу наскальными надписями прежних поколений держателей радиорубки. Каждый стремился оставить здесь память своим преемникам, даже Тотошка, великое послание которого красовалось на самом заметном месте.
У восточной стены стоят два кресла и маленький журнальный столик. Кресла эти, в общем-то, креслами назвать можно с большой натяжкой. Эти две низкие колченогие, сохранившие следы красной обивки субстанции с кое-где вылезшими древними пружинами еще можно было назвать креслами в голодные послевоенные годы, когда одна картофелина шла за целый обед, а старый стул с отломанной спинкой зачастую составлял мебель для всей семьи. В наше же время эти приспособления для сидения уже не вписывались в иерархию современной мебели. Тем не менее, мы по традиции и за неимением лучшего называли их креслами.
Кроме того, в радиорубке было три или четыре школьных стула, видимо, украденных молодцами Мереке в ближайших классах. Два этих стула стояли у парты в главной комнате.
Сама парта была фундаментальным произведением столярного искусства начала семидесятых годов: здоровенные пожелтевшие доски, мощная крашенная - перекрашенная ядовито-зеленая крышка, а под крышкой большой карман для портфелей.
На парте находились:
1. Огромный синий усилитель. Айдос датировал его в лучшем случае началом шестидесятых годов. В худшем же случае этим усилителем советские войска пользовались еще под Сталинградом, когда загнали противника в мешок и ежечасно с помощью радиоаппаратуры уговаривали упрямых потомков древних тевтонцев сдаться.
2. Магнитофон «Романтик»: классическое советское изобретение для жевания иностранных кассет. Благородный черный цвет его корпуса, а также красная и голубая кнопки на верхней панели делали его особо привлекательным для всяких маньяков из числа старшеклассников. Впоследствии мы его так и не уберегли: в конце десятого класса какие-то выпускники попросили его на один день. И мы, нарушив одно из великих табу Мереке, отдали «Романтика». Больше мы не видели ни магнитофона, ни тех выпускников. Где ты сейчас, наш верный «Романтик»? Может, он жив и поныне, и так же весело жует кассеты потенциального противника. Знайте: если вы увидите где-нибудь старый «Романтик» с коряво нарисованным во всю боковую панель белой краской инвентарным номером, возможно, это и есть наш старый знакомый.
3. Древний проигрыватель с еле живой иглой, но еще работавший. Проигрыватель был помещен в пластмассовый футляр, обитый мягким дерматином, и в сложенном состоянии его невозможно было отличить от обычного чемодана – верного спутника бедного советского инженера в дальних командировках.
4. Единственная пластинка для проигрывателя: Высоцкий, песни про жирафа («жираф большой, ему видней») - и про междугородние звонки любимой.
5. Бобиновый магнитофон… Уже тогда для нас бобиновый магнитофон был ископаемым века динозавров, реликтом из тайной канцелярии Шелленберга, а сейчас я удивлюсь, если таковые вообще где-нибудь сохранились, кроме военкоматов и городских управлений культуры. Самое удивительное, что наш бобиновый магнитофон работал, и прекрасно работал: я думаю, если его ненароком не уничтожили новые поколения радиорубочников, то он работает и сейчас. Бобины мы покупали в магазине «Уцененные товары» возле горпарка, помнится, по двадцать копеек штука. И записывали на них по большей части наши бессвязные вопли, но иногда и вполне приличную музыку.
6. Разный бумажный хлам.
Из главной комнаты посетители попадают в мрачный коридор размером где-то два с половиной на один метр. В этом коридоре нет ничего, а своим освещением он напоминает самые темные и недоступные уголки нашего подсознания, где даже у нормальных людей подчас рождаются чудовищные по своей кошмарности мысли. В конце коридора находится дверь на крышу. Ее Мереке забил тяжелыми гвоздями перед своим уходом из боязни, что мы будем бегать по крыше и шваркнемся с третьего этажа на бетон внутреннего двора.
Направо по коридорчику находится последняя комната радиорубки: совсем малюсенький закуток, кладовка размером метр на полтора метра. Закуток снабжен дверью, открыв которую, попадаешь в царство хаоса.
Интерьер закутка в первый раз, когда мы его узрели, напоминал мозговые извилины студента на утро следующего дня после получения стипендии. Или картину известного художника-абстракциониста. Или класс при получении известия о неожиданной болезни учителя.
Здесь в полном беспорядке до самого потолка были навалены следующие вещи:
1. Куски парт и стульев.
2. Целые стулья числом около двух-трех.
3. Останки громадного – в полстены – кинопроектора, еще раз доказывающие первоначальное предназначение радиорубки. Виднелись разбитые амперметр и вольтметр на боковой стенке кинопроектора, а также остатки протяжного механизма.
4. Множество ватманов, тетрадей со старыми контрольными и прочего антиквариата.
Айдос открыл дверь закутка, покачал головой и сказал:
-Ну что ж, а над этим надо работать.
Затем он закрыл дверь и заявил:
-Завтра я у братишки узнаю насчет водо-эмульсионки – по-моему, было у нас дома полбидона, а потом надо будет начинать мыть тут полы.
Так начался великий ремонт радиорубки.


Рецензии